— Вы молодец, Рихард, что так поступили. Любой ваш одноклассник на вашем месте бы просто забил на моё поручение, — говорила фрау Фишер, листая страницы моего конспекта.
Я был немного в шоке. Историчка — и не орёт? Невероятно! Историчка — и хвалит?
Невозможно! А с каких это пор она заговорила на сленге?
У нас в классе про неё говорили — «Историчка — истеричка».
Я помню, как в седьмом классе Тилль и Шнайдер ржали надо мной, когда я не выполнил домаху, и она поставила меня в актовом зале и полчаса орала что-то о том, что я невоспитанный и тупой мальчик, даже не подозревая о том, что смеяться вся школа будет над ней, а не надо мной. Я стоял весь красный, а проходящие мимо хлопали меня по плечу, говоря: «Эй, бро, не кипятись, отомстим», и на следующий день все пришли с невыполненной домахой. Помню, как она тогда бесилась… Эх, прошли те времена…
— Рихард? — Учительница пощёлкала пальцами перед моими глазами, возвращая меня в реальность. — Что с вами последнее время происходит?
— Извините, фрау Фишер, я снова задумался.
— Вижу, аж опилки из головы лезут.
Она сделала движение рукой, будто запихивая мои мозги обратно и ухмыльнулась. Я улыбнулся в ответ.
— Можно идти? — я молился всем богам Олимпа, чтобы в моём голосе не сквозила надежда.
— Идите.
Историчка проводила меня тяжёлым взглядом и вернулась к своим бумагам. Я вышел из школы.
Погода была, конечно, не очень. Тучи заволокли небо, вот-вот должен был разразиться дождь. Надо поторопиться. Я спешно натянул куртку и направился вниз по лестнице. Шагая по тёмным улицам и переулкам, я мечтал поскорее оказаться дома и, укутавшись в плед, попивая горячий кофе, с книжкой на коленях встретить тихий вечер. Дождь бы отбивал мерный ритм спокойствия за окном, а сюжет в книге закручивал свои интриги… Но не сегодня. Дождь хлынул потоком, постепенно увеличивая мощность, и скоро начался самый настоящий ливень… И нихера не спокойный! А я ещё не прошёл и половины пути. Какой это район вообще?
Я бегом заскочил под ближайший навес рядом стоящего дома и глянул на табличку. Она гласила: «Улица Независимости, дом 13». Где-то я это видел… Только когда?
Куртка промокла насквозь, холод пронизал до самый нервных окончаний, а дождь заканчиваться не собирался — наоборот, он лил всё сильнее и сильнее. Я с тоской взглянул на жёлтые квадратики окон, и вздохнул. Не суждено сегодня отдохнуть мне…
Вдруг в кармане завибрировал телефон. Пока я пытался достать его из слипшегося, пропитавшегося водой кармана, звонящий отключился. Мама наверное, волнуется… Я достал наконец свой многострадальный мобильник и… охуел. Незнакомый номер…
В обычных обстоятельствах я бы послал, не задумываясь, но сейчас почему-то размышлял: перезванивать или нет. В итоге решил перезвонить.
— Алло? Вы мне звонили? — так я начал этот странный разговор. От напускной вежливости уже тошнило.
— Алло, Рих, это ты там под навесом у тринадцатого? — знакомый голос.
— Ээээ… У тринадцатого дома? Я… Стоп, Ландерс, ты что-ли? — Мои мозги как всегда варят медленно.
— Нет, не я. Ты что там делаешь? Время девять, все дома сидят, а ты под грозой торчишь.
— А, да училка задержала, а пока до дома топал, ливень начался. А ты как узнал, где я?
— А ты капусту свою подними выше первого этажа. Я на тебя уже полчаса смотрю.
Я послушался совета Пауля и посмотрел вверх. Из окна третьего этажа, довольно нахально ухмыляясь, на меня смотрела рожа моего одноклассника.
— Ты давай сейчас к подъезду перебеги, набери семьдесят шестую, и поднимайся ко мне.
— Ты серьёзно? — я подпрыгнул и сжал руку в кулак. Есть! Даже пусть к этому противному парню, но не под дождём, это главное.
— Чё ты как пятилетка, давай иди уже.
— Слышь ты…
Сбросил трубку. Через пару секунд, показав фак напоследок, нахал скрылся в комнате. Ладно. Я быстро перебежал улицу.
Пока я поднимался до Пауля, я успел позвонить маме и предупредить, что переночую у друга. Я взглянул в зеркало, висевшее в лифте. С волос стекает вода, куртка насквозь промокла, ботинки можно нахуй выкидывать на помойку. В общем, выглядел я довольно жалко. Стрёмно теперь заходить вообще.
Я нажал на кнопку звонка. Через пару секунд дверь открылась. Ландерс лыбился, как чеширский кот, чтоб его. Снова поражаюсь этой безупречной чистоте и идеальному порядку у него дома. Как он тут живёт?!
— Проходи.
Я стоял на месте.
— Что?
— Боюсь тебе всё засрать тут, с меня вода течёт…
— Чё ты мнёшься, как девственница перед сексом, уберу потом!
— Я тебе сейчас!.. — Я со скоростью реактивного самолёта разулся, и кинулся за удравшим Ландерсом. Минут пять мы носились по квартире, как ненормальные, пока я, наконец, не навалился на него сверху и не повалил на пол.
— Сейчас ты у меня получишь! — возликовал я. Он повернулся подо мной. Наши лица оказались так близко… Я замер. Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, а потом я вскочил и убежал на кухню, услышав позади себя весёлый смех. Ему не стрёмно, что-ли?
***
— Вкусно? — Я волновался, как когда-то во втором классе перед чтением стишка на сцене с одноклассниками.
— Очень. - Пауль уплетал приготовленные мною блины за обе щёки.
— Ты чё как из голодного королевства? — поржал я. - Не ел неделю что-ли?
Ландерс только показал рукой что-то неопределённое и продолжил есть. Чувствую себя заботливой мамочкой. Или женой… Боже, о чём я думаю.
— Может фильм посмотрим? У тя ж телик есть?
Он пожал плечами.
— А какой?
— Ну, например, можем посмотреть… а, посрать.
Я уже высушился и согрелся, а дождь всё шёл…
— Так что смотреть будем?
— Не знаю.
— Тогда в шахматы.
Пауль встал и ушёл куда-то, вернувшись через две минуты он нёс складную шахматную доску. Мы расставили фигурки.
— Ходи первый, — я предоставил ему это право.
Он переставил фигуру.
***
— ШАХ! МАТ! — воскликнул Пауль через час сложной и непрерывной борьбы.
— Вот блять… В жизни никому не проигрывал…
— Тем слаще мне победа! — возликовал этот мелкий засранец.
Я швырнул в него подушкой.
— Уже одиннадцать, — сообщил я.- Пошли спать.
Ландерс удивлённо посмотрел на меня.
— Ты так рано ложишься что ли?
— Обычно в час ночи. Но я сёдня устал.
— Ну, пошли…
Пауль вышел из комнаты, но очень скоро вернулся.
— Слушай, у меня раскладушки нет… Есть два варианта: или ты со мной на кровати или на диване…
— На диване постели, — махнул рукой я и почувствовал облегчение, растёкшееся внутри у одноклассника после этих слов. А чё он волнуется? Странный он…
— Иди, я постелил.
Я вскочил как резвая молодая антилопа и поскакал в зал. Сзади раздался смех.
— Чё ржёшь, — обернулся я.
— Ты скачешь так смешно… — Я решил забить на это откровенное издевательство и завалился спать, не раздеваясь.
Полчаса я мучался с мыслями и рассуждениями, вот приспичило философу ночью проснуться! Но, наконец, я заснул.
