Так велел Господь.

      — Ебать, Рихард! Мы в школу опоздаем! — орал мне в ухо этот сучёныш, мешая спать. А ведь и правда, опоздаем…       — Встаю, встаю, блять, — я медленно встал с кровати, восстал как из мира мёртвых и с видом демона отправился в ванную. В зеркале реально отражался неживой: растрёпанные волосы, бледное лицо с плотно сжатыми губами, красные глаза. Пора срочно приводить себя в порядок. Я включил воду и умылся.       — СУКА-А, У МЕНЯ С СОБОЙ ЗУБНОЙ ЩЁТКИ НЕТ! — проорал я и стукнул кулаком по раковине.       — Ай, блять!       Ландерс загнулся от смеха за дверью.       — Выйду — пиздюлей получишь! — пообещал я.       — Ладно, ладно, — раздалось снаружи, — в ящике втором посмотри, там новая, неоткрытая щётка есть. Правда, срать её на тебя не охота, всё-таки денег стоит…       — Да я тебе потом деньги отдам… — махнул рукой я, прекрасно понимая, что он этого не видит.       — А. Уже лучше. — После этого его перестало быть слышно. Наконец-то перестал зависать под дверью.       Спустя час я был уже готов, при этом миллиард раз заставив Пауля поржать с моего пения в душе и умереть от смехового инфаркта с моих воплей, когда я не мог разобраться с горячей и холодной водой.       Я быстро оделся и довольный, с мокрым ёжиком на голове, вышел из ванной. Прокрался по квартире, ища засранца, обнаружил его в кухне, и вот теперь моя очередь была упасть на пол и гоготать, как ненормальный: Пауль стоял у плиты и готовил яичницу, пританцовывая и подпевая какой-то песне по радио. Хотя пел он, признаюсь, неплохо, даже лучше, чем я, но танцевал он очень смешно. Мило, но смешно.       Я беззвучно ржал минут пять, пока не получил сковородкой по голове.       — Эй! — улыбка стёрлась с моего лица, было больно.       Он понял, что переборщил и быстро ретировался в душ, кинув напоследок:       — Завтрак готов! — И хлопнул дверью. Ишь, какой заботливый. Я прошёл на кухню и сел за стол. Передо мной стояла тарелка с яичницей в виде буквы «R» с помидорами, сыром и посыпанная зеленью. Всё было очень красиво оформлено, как в Мишленовском ресторане в Дюссельдорфе.       «А он ничего, хозяйственный», — промелькнуло у меня в голове. Очередной раз за последнее время поражаюсь своим мыслям. Может, вообще перестать думать?..       Я взял вилку и отрезал маленький кусочек: кто знает, отравит ещё. Попробовал… Было очень вкусно и я жадно набросился на еду. Спустя две минуты тарелка опустела. Я помыл её и, положив на стол, стал заглядывать во все шкафы, ища её законное место. В одном из шкафов я обнаружил странное письмо в белом конверте с надписью «ЛИЧНО В РУКИ. ТЁМНЫМ НЕ ЧИТАТЬ». Тёмным? Что значит «тёмным»? Тёмнокожим, или преступникам, или людям, у которых неизвестное прошлое? Что за бред? Странный этот Пауль, сотый раз убеждаюсь. Я ещё немного повертел письмо в руках, надеясь на какую-то зацепку, но ничего не обнаружил и, положив на место, закрыл шкаф. Шкаф с тарелками я всё же нашёл, спустя пять минут бесполезного хождения по комнате в размышлениях.       Пауль вышел наконец из душа.       — Ты чё задумчивый такой? — задал он вопрос, проходя в кухню.       — А ты чё странный такой? — парировал, не поворачиваясь к нему, я.       — В смысле? — опешил Ландерс.       — В прямом! Что это за…– я хотел сказать «письмо у тебя в шкафу», но, повернувшись, потерял дар речи.       — Что это за…? — Он ждал продолжения, но я конкретно подзавис. Передо мной стоял красивый парень-атлет, накачанные мышцы рельефно выделялись на его светлой коже, стройная спортивная фигура приковывала мой взгляд. Он был полностью обнажён, только пах прикрывало тонкое полотенце, но оно словно мешалось, его хотелось отбросить куда подальше, что бы не мешало идеальности и эстетичности его тела…       — Ау-у? — Ландерс щёлкнул пальцами перед моим носом, словно давая пощёчину, и этим вернул в реальность. — Ты чего завис?       Я и сам был в шоке. Да, он красив, но это ненормально, что такие мысли посещают меня. Я же не гей! Хотя… нет, я уверен!       — Сам не знаю, не привык, что бы передо мной голышом разгуливали парни в полотенцах на бёдрах, — хмыкнул я, отворачиваясь, и тем самым доказывая (скорее себе, чем ему), что мне это абсолютно не интересно, просто мимолётное первое впечатление.       — Понятно. Так что ты там говорил?..       — Уже ничего. — Я решил не рассказывать ему о находке, а то перепрячет, потом как-нибудь сам прочту.       — Ну окей. Уже время семь девятнадцать, пора одеваться.       Я кивнул и ушёл в гостиную, в то время как он удалился в свою комнату. И через каких-то пять минут мы оба стояли в прихожей, такие похожие и такие разные.       Оба мы ненавидели учёбу, домашку и эту грёбанную школьную форму. Но если я как ненавидел, так и не имел эту дрянь у себя в гардеробе, а школу посещал в джинсах и чёрной футболке, то Пауль сейчас предстал передо мной в пиджаке, брюках и белой рубашке, а на шее его красовался галстук. Я никогда не обращал внимания на своих одноклассников-мудаков, поэтому видел Ландерса будто впервые. Я тихо открыл рот. На некоторых официальный стиль всё-таки смотрится поразительно красиво. И мой новый друг был как раз таким человеком. Он хмыкнул, глядя на меня и закинул рюкзак на спину.       — Ну что, пошли?       — Мгм…       Мы вышли из квартиры и по лестнице спустились на первый этаж. Этот подъезд был не такой стрёмный, как мой: никаких надписей и неприличных рисунков на стенах, никаких плевков и разбитых камер. Видно, что за чистотой тут следят. Дверь тоже сияла красотой, краска не была ободрана, а кнопка была вполне рабочая.       Как только мы оказались на улице, я вдохнул полной грудью свежий воздух и раскинул руки в стороны. Какой кайф… Ещё бы покурить. Я достал из кармана пачку сигарет и тонкими, длинными пальцами выудил одну. Прикурил от зажигалки.       — О, ты куришь? Можно? — Пауль потянулся к пачке и прикурил от моей сигареты. Наши лица оказались близко, меня снова хватило то странное чувство. Я быстро отстранился, замечая, что он уже прикурил. Мы снова пошли. Я задумался, поэтому не сразу заметил, что Ландерс залипает на меня. В первый раз не я на него, а он на меня.       — М? — я повернулся, на миг перехватывая его заворожённый взгляд, который он сразу же спрятал под ресницами.       — Просто ты так красиво куришь… — Мне стало не по себе от этих слов. Я не знал, что ответить, поэтому не придумал ничего лучше, чем отвернуться. До школы мы шли в полной тишине.

***

      — Привет, Шнай! — Мы встретили моего дружбана в раздевалке, и я сразу же подлетел к нему. — Ты где пропадал, м? — я заключил его в объятья и не отпускал, пока Пауль не покашлял над ухом. Чёрт, я уж и забыл про него.       — Может, познакомишь? — сказал Ландерс, пристально глядя на Криса.       — А вы не знакомы? — я удивился. Тилль любит знакомить своих друзей между собой.       — Вот как-то не доводилось общаться, — поддержал Шнай, и я обречённо вздохнул.       — Кристоф Шнайдер, мой лучший друг и лучший друг Тилля. — Я ткнул на Криса, обращаясь к новому знакомому. — А это Пауль Ландерс, не очень давно знакомы, пару дней, всё, что я знаю — друг Тилля. Он мне дал списать конспект, потому что Линдеманн куда-то спешил, а мне сказали сдать в тот же день… — Про ночёвку я решил умолчать, благо Шнай не заметил. Как только я сказал про Тилля, он расцвёл ехидной улыбкой. — Так-так-так, Дум, не хочешь ли ты мне ничего рассказать?       В ответ на это Крис кивнул в сторону, показывая, что не собирается делиться своими секретами с моим новым другом.       — Угадай, куда спешил Тилль?       — Я. Не. Ванга. — Он начинал со слова «угадай» каждый свой секрет, и меня это уже заебало.       — Ладно. — Шнай закатил глаза. — В общем, мы с ним встречаемся.       — ЧТО?! — мои лучшие друзья… и… блять, мой мозг не переваривает эту информацию. Слово «что» я сказал настолько громко, что все повернулись на нас, а Ландерс вопросительно поднял бровь. Я махнул рукой, мол ничего важного, занимайтесь своими делами, и обернулся к Крису.       — Не понимаю… когда успели?       — Вот вчера он мне предложение сделал.       — Замуж?       — Какой замуж, дупсень. Встречаться. А вообще, мужики замуж не выходят, мужики женятся.       — Бля-а-а…       Сумбурный поток моих мыслей прервал сам источник моего шока и объект нашего с Шнаем разговора. Он сразу подошёл к нам, по пути пожав половине толпы руку, в том числе и Паулю.       — Привет, Рих, — он пожал мне руку.       — Ага…       — Привет, любимый, — не обращая внимания на мою растерянность (а он всегда на всё обращал внимание!), сказал Тилль. И обнял Криса. Мать вашу женщину…       К нам подошёл Пауль, и я сразу придвинулся к нему. Он кинул на меня вопросительный взгляд, но я одними губами прошептал: «Потом». Он кивнул.       — А у меня текст новый, — сказал Тилль.       Я сразу оживился. Если новый текст, значит, новая песня! А значит, новая популярность и новые выступления в клубах, благодаря которым у нас и появляются деньги.       — Рих, — он вручил мне стихи. Теперь моя часть работы — написать музыку. Песня называлась «Любовь» и повествовала о коварной любви, которая съедает, раздирает на части, причиняет боль. Опять мрачный сюжет, как и всегда. Я одобрительно покачал головой.       — Это шикарно, Тилль. Завтра… нет, послезавтра будет готова музыка.       — Отлично.       Все мы собрались выходить, как вдруг Пауль спросил:       — Стоп…вы пишете песни?       — Ну… — я замялся.       — Да, — ответил за меня Тилль. — А что?       — Я вот на гитаре играю… – сказал Ландерс. — Я бы хотел играть с вами, но у вас уже есть Рихард.       — Но у нас нет ритм-гитариста! — обрадовался Линдеманн. — Будешь писать музыку с Рихардом, если умеешь.       — Хорошо, — Пауль улыбнулся. — Спасибо вам.       Он обнял каждого по очереди, но мне показалось, что меня он продержал в объятьях дольше, чем других…