Так велел Господь.

      Мы шли по тихой улице родного города. Солнце светило слабо, но его света хватало, чтобы радостное настроение пустило свои корни в моей душе. Проблемы отошли на задний план, от свежего воздуха к моему лицу прилила здоровая краска, волосы растрепались, я наслаждался безмолвием раннего утра. На часах было лишь семь часов утра, безлюдные улицы дарили редкое удовольствие одиночества.       Я шёл немного поодаль от друзей — мне так было приятней. Сегодня я хотел отдохнуть — никакого шума, никаких секретов и напряжённой атмосферы. Но мне это было не суждено. Судьба выкинула свой первый фортель:       — Эй, ребят, подождите! — окликнул нас сзади никто иной, как Пауль. — Я проспал, прошу меня простить. Рихард пытался разбудить меня, но я лишь отмахнулся и сказал, что не хочу. Теперь проснулся и вынужден догонять. Ну, теперь мы в полном составе, куда пойдём? — с ходу и на одном дыхании сказал Ландерс.       Моё сердце ушло в пятки, к голове прилила кровь. Как так? Как он нас нашёл, как узнал, что мы ушли? И тут меня осенило. Я кинул грозный взгляд на Тилля, но тот в это время в упор смотрел на Пауля. Друзья переглянулись и незаметно кивнули друг другу. Но я заметил, хотя именно я видеть был не должен. Я ещё разберусь с наглецами. Подозрение, что от меня что-то скрывают, крепчало с каждой минутой.       — Идёмте в торговый центр. Тот, новый, который недавно построили. Заодно посмотрим, что там. — Все поддержали идею, и наша компания двинулась к центру.       По пути нам встретилось очень мало людей. Все спали, ибо сегодня был выходной, на улицах бегали лишь некоторые опоздавшие на работу взрослые и дети, учащиеся в шестидневку. До центра было недалеко — метров пятьдесят пешком, и вскоре мы были уже у входа.       — Подождите, — сказал я, выставляя вперёд правую руку. — Тилль, Пауль, отойдём. — Мне почему-то именно сейчас приспичило разобраться в ситуации. Но что должно случиться, чтобы парни рассказали мне, что они задумали? И шестое чувство (то есть задница) подсказывало мне, что это «что-то» должно было случиться очень скоро. Мы с двумя избранными мною друзьями отошли за угол. Я собирался начать этот трудный разговор, не медля и сразу задавая волнующий меня вопрос, но произошло нечто неожиданное.       За углом стояла высокая двадцатилетняя девушка, крашеная блондинка с тёмными глазами-омутами, красавица, её аристократичное и повелительное выражение лица придавало очаровательности итак идеальным скульптурным чертам. Однако наглость и развязность во взгляде портили всю картину… Они делали её запретной, недосягаемой, но в то же время такой доступной и открытой, как… проститутку. Девушка стояла, облокотившись о каменную стену, и нахально улыбалась.       — Марго?! — При виде её Тилль быстро развернулся и ушёл. Я посмотрел на Пауля.       — Я останусь, — тихо сказал он, а я молча кивнул.       — Что ты здесь делаешь, шлюха? Ты же, вроде, укатила в Париж? — с ходу ударил в лоб я.       — Шлюха?.. Когда-то ты называл меня зайчиком, милой, богиней. — Она хищно улыбнулась, но меня с толку не собьёшь.       — Это давно в прошлом, да и не любил я тебя. Ты же знаешь. Я понял, что ты меня используешь, и был очень рад, когда ты уехала, представь. Я знаю, что ты спала со всеми подряд, особенно с Адольфом. Помнишь того смазливого мальчика? Помнишь, я уверен, ведь он драл тебя как шлюху в школьном туалете. Ты шалава, Марго, и не думай, что мне есть какое-то дело до твоих прошлых выкидонов. Знаешь, с твоими знаниями и оценками ты могла далеко пойти, но ты, видимо, выбрала путь проститутки. — Я сплюнул ей под ноги и хотел уйти, но она взяла меня за плечо.       — Не прикасайся ко мне, ничтожество. — Я скинул её руку с плеча и обернулся. — Что тебе от меня нужно?       — Рихард… Я приехала извиниться… У меня мама… умерла… — она сказала это с трудом.       — Извини, я не знал. Соболезную. Но успокаивать тебя я не буду, на груди не пригрею, мне больше нет дела до твоих проблем, Марго. Прощай.       Я развернулся и, схватив Пауля за руку, бросился бежать подальше отсюда. Что-то меня тянуло отойти в укромный уголок… Вот мы далеко от этого квартала, где-то в пустом и тёмном, из-за плотно окружающих его высоток большого города, проходном дворе. Все спят, никого нет. Мы зашли за дом, где нас не было видно: обшарпанные и исписанные стены одного из домов, а также густорастущие деревья скрывали нас от посторонних.       — Кто это такая? — спросил Пауль, устало садясь на каменный бортик.       — Моя бывшая девушка. Ты читал об этом в моём дневнике, разве нет?       — Нет, — тихо отозвался Ландерс. — Я не успел. Я дочитал только до туда, где тебя из-за Марго подставил Адольф, но это я итак знаю.       — Понятно. Слушай, Пауль, ты извини, что вовлёк во всё это, ты, наверное, не хочешь сейчас вот тут сидеть и утешать меня, можешь идти в центр к ребятам, я могу и один…       — Рот закрой и только попробуй сказать подобное ещё, — резко прервал меня друг. Вот он, верный товарищ. Я улыбнулся сквозь слёзы, выступившие на глазах. Пауль сел рядом и обнял меня. Моё сердце затрепетало, кровь бешено побежала по венам, сначала отлила от лица, сделав его мертвенно-бледным, а затем резко бросилась к нему, заставляя меня краснеть до кончиков ушей. Руки, которыми я обнял Пауля в ответ, задрожали, но я почувствовал, что лишь в его объятиях мне будет хорошо.       — Всё будет хорошо, Рихард, — сказал Ландерс, отстраняясь, но не отходя. Тело странно реагировало на его движения, непривычно, такого у меня не было уже лет пять. Я слабо улыбнулся.       — Слушай, Пауль, что вы с Тиллем скрываете от меня? — задал вопрос я, зная, что этим могу всё испортить. Но я всё же решил рискнуть.       — Да ты ничего не знаешь!!! — вдруг вспылил Ландерс. — Ты не знаешь ничего! Я ведь люблю тебя, Рихард! С третьего класса люблю!!!       Я опешил от подобного заявления. Значит, мои подозрения были правдой? Пауль реально любил меня и любил давно?       — Я всё расскажу тебе, Рихард, всё. Ты должен знать. Итак, слушай мою историю. С первого класса я подружился с Тиллем, мы очень хорошо ладили и помогали друг другу во всём. Кристоф и я были лучшими друзьями Линдеманна, однако мы с Шнайдером не были знакомы лично. Тилль почему-то нас знакомить не хотел. Но мы и не нуждались в знакомстве — у нас обоих был Тилль, а если есть Тилль, больше ничего и не нужно. Я жил прекрасно. Я был знаком с Адольфом Хартманном, он был маленьким, ничем не примечательным мальчиком. На него никто не обращал внимания. Но вот, однажды, когда мы учились в пятом классе, в нашу школу, в девятый класс, пришла пятнадцатилетняя француженка Марго Босье. Помнишь тот момент? Все парни были влюблены в неё без памяти. Они любили её молча, справедливо полагая, что прекрасная парижанка будет выбирать себе избранника из накачанных самцов-одиннадцатиклассников. Но она пришла в ваш, шестой. Тебе тогда было двенадцать лет, помнишь? Ты уже успел познакомиться с Тиллем и Шнайдером и крепко с ними дружил, отправляя меня на второй план. Я был обижен на тебя, ведь ты лишил меня лучшего друга, но я даже не видел тебя в лицо. А когда Марго решила встречаться с тобой, я решил приглядеться. Я понял, что ты хороший и честный человек, но скажу больше — я понял, что Марго тебя использует. Я всё хотел тебе сказать, но ты не замечал никого, кроме лучших друзей и девушки. Я бегал за тобой, пытался помочь, но безуспешно. В какой-то момент я понял, что это бесполезно, что тебе вовсе не нужна помощь. И когда я понял это, я от тебя отстал. Мне стало не хватать тебя, я понял, что скучаю, что мне снятся странные сны с твоим присутствием. Адольф подставил тебя из-за влюблённости в Марго. Мы перешли в шестой класс, а тебя присоединили к нам, оставив на второй год. А Марго уехала. Ты тогда серьёзно намеревался сделать ей предложение где-нибудь на улочках Берлина тем летом, а она уехала. Ты был разбит, Тилль вытаскивал тебя из депрессии. Мне самому было плохо, я чувствовал твою боль. Потом ты понял, что не любил её, а она тебя использовала, ты понял это, ещё когда она уезжала, с теми словами, которые сказала тебе, но всё не хотел верить. А потом я понял, что, может быть, теперь у меня есть шанс? Но нет, ты по прежнему меня не замечал. Сначала я молча страдал, потом пытался забить на тебя, но ты меня преследовал, приходил во снах. Я понял, что схожу с ума. Я пытался покончить с собой, но в этот момент в ванную, где собирался резать себе вены, ворвался Тилль, забывший у меня учебник по физике. Он ужаснулся. «Вставай, дружище, будем думать, что делать», — сказал мне тогда Линдеманн. И он придумал целый план. И, мне кажется, он сработал?.. — Пауль выдохнул, закончив свою длинную тираду. Да, Ландерс, твой план сработал. И я это докажу. Пауль держал меня за руку — взял, пока рассказывал — и сейчас это помогло мне осуществить задуманное. Я резко дёрнул его руку на себя, повернул к стене и прижал его к ней, расположив руки по бокам его головы, и тем самым нависнув над ним. Глядя прямо ему в глаза, я поцеловал его — глубоко, нежно, страстно, горячо. Пытаясь выразить всю ту страсть, всю ту любовь, которая накопилась во мне за последнюю неделю. А Ландерс отвечал — также нежно, страстно и глубоко…