— Я буду называть тебя Белоснежкой

      Если вы хотите спросить Чимина, как выглядит его идеальное утро, то сегодняшний день будет вам ответом.       Нежный запах белых роз, щебетание птичек за окном и сладкие объятия Хосока. Вчерашняя ночь была не менее прекраснее, чем сегодняшнее утро. Парни хотели встретить рассвет на морском берегу, но Чима захрапел раньше, чем наступила полночь. Просто на плече Хосока было так удобно, что глаза закрылись сами собой.       А сейчас Чимин открывает зенки и видит перед собой спящего Хоби, он улыбается даже во сне и обнимает медведя своей длинной рукой. Пак чувствует на щеках румянец и правда не понимает, почему смущается, как девчонка, от осознания с кем провёл эту ночь. Чон словно чувствует на себе влюблённый взгляд Чимина, и мгновенно открывает шоколадные глаза, не дав налюбоваться собой.       Взгляд направлен прямо в глаза Чима, он вожделенный, томный и чуткий, от такого близкого контакта Пак, кажется, краснеет ещё сильней. — Никто никогда не смотрел на меня так чувственно, — прерывистым шепотом выдыхает Чимин, борясь с желанием накинуться на такого сексуального Хосока. — Я просто больше не могу контролировать себя рядом с тобой, — не менее надрывно выдаёт Хосок, перебивая собственное дыхание. — А я тебя и не останавливаю, — с немалым намёком говорит Чимин, облизывая верхнюю губу.       От этого микродействия Хоби нервно глотает, и внезапно подрываясь на ноги, встаёт со словами: «Ладненько, я побегу за кофе, подожди пару минут» и исчезает.       Чимин недовольно рычит, наблюдая за уходящей фигурой. Хосок во второй раз убегает от него… Ещё тогда, на пляже, Чимин хотел воплотить в жизнь все свои фантазии, которые рождались в его голове на протяжении этого длинного месяца без Чона. Ну ничего, сейчас Хосок вернётся и никакой кофе ему уже не поможет.       Хоби спускается на свою кухню и видит там Юнги. Он как всегда готовит завтрак со сосредоточенным выражением лица, это черта Хоби безумно в Юнги нравится. Если он за что-то берётся, всегда отдаётся этому процессу с головой, даже если это касается уборки или готовки. — Сахар, доброе утро. — Доброе, — не отрываясь от плиты отвечает блондин. — Слушай, я ещё вчера хотел с тобой поговорить об этом, но не выдалось подходящего момента, — начинает вдруг Хосок, — Чонгук… — Что Чонгук? — Юнги даже поворачивается к Хосоку. — Он так изменился, я его просто не узнаю. Улыбается, смеётся, братиком меня называет, видимо вы с Чимой справились с моим главным заданием.       Юнги от этих слов напрягает своё бледное лицо. — Я думаю, что вы заслужили обещанную премию, мой братик тот ещё нервотрёпщик.       Непонимание на лице Юнги заставляет Хосока улыбнуться, только вот эту пропитанную напряжением тишину прерывает голос Чонгука. — Премию? Ты ему обещал премию? — эти слова звучат настолько отчаянным голосом, что у Юнги в прямом смысле останавливается сердце.       Механик медленно разворачивается и видит лицо с ошарашенными глазами. — Значит премия? Это и есть причина нашего общения? — в тоне Чонгука Юнги уже слышит слезы, в то время как волчьи глаза ещё только приобретают красный цвет. — Нет! — почти криком возражает Мин, делая резкий шаг вперёд. — Нет? А ты уверен? — Чонгук переводит опустошенный взгляд на Хосока. — Заплати ему, братик, он же так старался переделать меня, — кидает Чонгук, и резко разворачиваясь, уходит, оставляя за собой след из жуткой боли.       Когда Чонгук уходит, Юнги поворачивается к Хосоку с полным ненависти и ужаса лицом, и смотрит глазами, которые грозятся в прямом смысле убить за эту дебильную ситуацию. — Юнги, я… — пытается что-то выжать Хосок в своё оправдание. — Знаешь что, Хосок, — голос Мина жестокий настолько, что виноватая улыбка с лица Чона исчезает моментально, — мне не нужны деньги, мне нужен Чонгук, — почти криком заканчивает Юнги и срывается вслед за писателем.       Именно эти слова хотел услышать Хосок, когда поднял эту дурацкую тему о деньгах и совершенно не представлял, что этот разговор обернётся для Юнги именно так. Теперь Хосок чувствует себя разрушителем семейного счастья этих двоих… Классно, минус миллион к карме…       Юнги прибегает на второй этаж и рвётся в комнату Чонгука, из которой вышел полчаса назад. Конечно же этот вспыльчивый волк заперся изнутри, не позволяя войти. — Чонгук, открой! — приказывает Юнги гневным тоном. — Зачем? Я уже всё прекрасно понял! — донеслось из комнаты. — Какой же ты упёртый баран, — еле слышно выдыхает Юнги, и опираясь о чёрную дверь, садится на пол.       Он об обещанных Хосоком деньгах забыл ещё когда в первый раз на море с волком ходил и вспоминать не собирался, ведь есть вещи, которые ни за какие деньги не купить. Сейчас Юнги прекрасно понимает, кто для него важнее денег. Вот бы только Чонгук все понимал, без лишних истерик и обид. Просто нужно постоянно говорить о своих чувствах, чтобы сомнений не возникало. — Чонгук, я… — нервно выдыхает Юнги, прикладывая ухо к двери. — Дай мне шанс объяснить…       Ответной реакции Юнги не слышит, только отчётливые шаги по ту сторону. Чонгук безумно дорог Юнги, но распинаться перед закрытой дверью он точно не собирается, потому что поступки говорят намного лучше всяких слов. И если Чонгук правда не верит в искренность Миновой любви, то пусть посмотрит, глаза-то ему не будут врать… ~*~*~*~*~       Хосок возвращается в светлую комнату спустя пять минут с чашкой кофе, однако стоит ему сделать несколько шагов внутрь, как слышится звук закрывающейся двери. Хоби поворачивается на звук и видит Чимина, он стоит обёрнутый в одно полотенце, с его мокрых волос стекают капли воды, а на лице томный, чего-то жаждущий взгляд. Хосок успевает оставить на туалетном столике горячую чашку, а затем ещё выдавить растерянное: «Я кофе принёс». Только это он и успевает сделать, прежде чем оказаться на кровати из-за сильного Чиминового толчка.       Пак с поцелуем набрасывается сверху на обезоруженного Сока. Страсть, накатившая на Чиму, переключается на Хоби, заставляя того втянуться в приятное занятие. Хосок берёт контроль над жаркой ситуацией и, обнимая Чимина за талию, переворачивается, оказавшись наверху. Хоби обрывает поцелуй, чтобы заглянуть в эти порозовевшие глаза напротив и увидеть серьёзность намерений. — Чимин, мы ещё можем остановиться, — непонятно зачем говорит Хосок полным серьезности голосом. — Зачем ты меня останавливаешь? — фраза Чимина полна искреннего непонимания. — Просто… Я не хочу сделать тебе больно… — Чимину эта фраза кажется невозможно трогательной. — Если ты думаешь, что после всего меня остановит какая-то боль, то ты очень ошибаешься, — выдыхает Чимин и закрывает слишком заботливому Хосоку рот, чтобы не останавливал в такие неподходящие моменты.       Хоби принимается целовать сладкую шею мокрого Чима, слизывая с неё капли воды. Этот горячий медведь, кажется, одной фразой и вызывающим возбуждение действием прогоняет неуверенность Хосока. Чон мог бы продолжать мешкать и аккуратничать, но напряжение, обдавшее его тело, не позволяет остановиться. Прохладные капли воды словно впитали нежный вкус Чимина и это только подталкивает Хосока слизать все.       От этих пропитанных похотью действий Чимин из уверенного альфа превращается в чувствительную омегу. Вот настолько чувствительную, что с пухлых вишнёвых губ срывается первый тихий стон. Одной рукой Хосок пролезает под влажное полотенце, а второй залезает длинными пальцами в блондинистые мокрые волосы. Чимин в этот момент теряется, слишком сильно ощущая, как узел внутри живота затягивается, а под влажной тканью кое-что встаёт.       Обласкав тонкую шею языком, Хосок спустился ниже, собирая капельки с ключиц и упругой груди, попутно накрывая длинной ладошкой Минов член. Чимина передёргивает и тогда он тянется руками к краям Хосоковой футболки, чтобы снять ненужный предмет гардероба и почувствовать соприкосновение их горячих тел.       Хоби помогает, поднимая руки наверх, а когда футболка летит на пол, возвращается к полотенцу Чимина, развязывая его. Глаза Хоби опускаются на чужой стоящий член, а Пак на секундочку замирает, не прекращая рвано дышать. Затем Сок поднимает томный взгляд обратно на глаза Чимина и, возбуждённо выдыхая, опускается вниз, охватывая двумя руками мокрый ствол. Чимин приподнимается на локти и закусывает губу, наблюдая за невозможно пошлым действием: губы Хосока касаются розовой головки члена, оставляя там поцелуй. — Ты даже здесь сладкий, — стоном выпускает Хосок и высовывает язык, накрывая им чужую клубничку.       Пак только сильнее кусает губу и закрывает глаза, откидывая голову назад, Чон Хосок слишком нежно проходится языком, очень сильно дразня этим. «—Ну Хоби, пожалуйста…»       Хосок читает мысли и резко заглатывает каменный стояк, делая этим его ещё твёрже. Чимин открывает глаза, а потом снова закрывает, потому что от вида сосущего Чона хочется кончить здесь и сейчас. И Чимин уже хотел кончить в рот Сока, но тут вот вообще не в тему звонит грёбаный телефон.       Отрываясь на секунду от леденца Пака, Хосок немного нервно говорит: «Глянь кто это, Чим». Пак тянется за телефоном к прикроватной тумбочке, попутно борясь с желанием кончить в чужой рот, и когда всё же дотягивается, вслух читает надпись: «Отец».       Хосока от этого слова передергивает, и он тут же останавливается, снимая трубку. — Алло?       Буквально сразу улыбка с лица пропадает, хотя Чимину удаётся расслышать только невнятные звуки. — Я через час приеду, — очень озадаченным тоном отвечает Хосок и кладёт трубку. — Что такое? — беспокоится Чим. — Мне срочно нужно встретиться с отцом. То, что я услышал мне совершенно не нравится, — торопливым голосом объясняет Хосок, глядя на Чиму растерянными глазами. — Мне нужно уйти. — Но, а как же… — обиженно тянет Чимин, намекая на свой член, который очень хочет разрядки. — Кончишь мне в ротик, и я побежал, — вот эти слова из уст Хоби Чимину кажутся слишком пошлыми, поэтому он прикрывает миниатюрной ладошкой покрасневшие лицо, вновь ощущая обволакивающий, скользкий рот.       Хосок очень быстро набирает сумасшедший темп, вытворяя своим чертовски умелым языком такое, что Чимину не делала ни одна из бывших сук и это только больше доводит.       Пак впивается ногтями в тёмно-коричневую голову, и мелодично постанывая его имя, смакует дарёные чужим ртом космические ощущения, в то время как фонтан внизу живота ели воздерживается от выстрела. — Хоби, я сейчас… — предупреждает Чимин и стреляет белой жидкостью в страстный рот.       Тело накрывает оргазм, растекаясь по всей длине непередаваемо приятным чувством. Хосок слизывает капельки спермы с тонких губ и улыбается, любуясь удовлетворённым лицом Чимина. — Может всё-таки? — задаёт вопрос Чимин, взволновано хмуря брови. — Нет, солнце, мне правда надо уйти, — как бы не прискорбно сейчас было Соку, но он правда обязан сейчас уйти, потому что отец по телефону сказал слишком страшные вещи. — Ладно, беги, — выдыхает Чимин и наблюдает картину, как за одну с хвостиком минуту Хосок из потрёпанного и разгорячённого парня превращается в опрятного бизнесмена. — Пока, — последнее, что слышит Чимин и Хосок пропадает.       Мин сейчас очень сильно злой на Хосока. Их первый раз вот так вот взять и запороть… Вот припрётся Чон домой после своих неотложных дел и медведь ему устроит и стриптиз, и бордель.       Обойдя глазами светлую комнату, Чимин замечает ту самую чашку кофе на туалетном столике, а рядом с ним какая-то книга, чем-то напоминающая альбом.       Пак направляется выпить свой кофе и разглядеть поближе заинтересовавший его объект. Да, это действительно альбом и похоже, что Хосока. На первой же странице Чимина встречает его же портрет, нарисованный с фотографии из Инстаграма, а на следующем листе ещё и ещё. Все листы, заполненные чёрно-белыми рисунками, хранили портреты Чимина. Добравшись до последнего рисунка, Чимин окончательно прозрел, там был изображен наш спящий, прекрасный донельзя медведь. После этих карандашных шедевров Чиме уже не хотелось ни злиться, ни рычать, хотелось дождаться этого тайного художника и расцеловать, толкнуть на кровать и заставить закончить то, что он начал, потому что нельзя быть таким милым, Чон Хосок! — ЧИМИН, ТЫ ОЧЕНЬ МНЕ НУЖЕН! — влетает с криком Юнги, как обычно без всякого предупреждения.       Благо, Пак успел натянуть трусы ещё до его прихода. — В плане? — Чонгук, я, он… — Юнги не свойственно себе тараторит в попытках сложить предложение. — Короче, мне очень нужно, чтобы ты проследил за этим бараном, чтобы он никуда не свалил. — Уже посрались? — улыбкой спрашивает Чимин. На самом деле, это его совсем не удивляет. — И да, и нет. Просто он делает выводы не разобравшись.       Нет, видимо эта парочка никогда не оставит Чиму в покое. Между ними горит слишком опасный огонь, способный вспыхнуть в любой момент. Конечно, Чимину попросту некуда было деться, и пришлось следить за писакой, пока Юнги там воплощает в жизнь свой гениальный план.       Сидеть под дверью Чонгука не так уж и плохо, особенно когда в руках Хобин скетчбук. А Чонгук, к слову, по ту сторону будто и не шевелится даже. «Интересно, чем же Юнги сумел так обидеть этого влюблённого мистера?» — думает Пак и понимает, что это ему на самом деле глубоко по фени, ведь самый волнующий вопрос: зачем, мать вашу, Хосок попёрся к своему деловому бате?       Как вы, наверное, уже догадались, отец наших братьев человек далеко не с улицы. Он, за свои пятьдесят шесть лет, сумел многого достигнуть в этой жизни: основал крупную компанию по производству домашней техники, родил двух сыночков и неплохо их устроил в жизни. Также папа Чон далеко не современных взглядов и переубедить его в чём-то — невыполнимая задача. Хосок всю свою жизнь мирился с тем, что ему указывают, кем быть и что делать. Никогда не перечил и был пай-мальчиком, чтобы папа был доволен. Но сегодня, Сок наверное в первый раз в жизни приехал, чтобы покончить с самовольными выходками отца, о которых он даже не предупреждает. Ставит перед фактом как обычно. — О, а вот и мой наследник престола пожаловал, — сдерживающим радость голосом приветствует Хоби папа.       Он как обычно сидел за своим любимым столом, на шикарном кресле из чёрной кожи, в безупречно выглаженном костюме и со строгой причёской на голове. Через стёкла его очков проходит острый, властный взгляд и недовольно сжатые губы, не способные улыбнуться даже собственному сыну, стоит ему войти. — Так, отец, я что-то не могу понять, о какой женитьбе ты мне наговорил? — тон Хосока грубый настолько, что на серьёзном лице мужчины проскальзывают нотки удивления. — А что тебя так разозлило? Мы этот план с семьёй Кимов ещё до твоего рождения обсуждали, — этот безэмоциональный голос окончательно выводит Сока из себя. — Ты указываешь, как мне жить, строишь планы о моей свадьбе ещё до моего появления, заставляешь стать тем, кем я не являюсь, — Хосок практически кричит, стуча кулаком о деревянный стол. — А ты хоть раз меня спросил, чего ТЫ хочешь, сын?! Тебя это никогда не волновало!!! — Разве я желал тебе зла?! У тебя есть два высших образования, шикарный дом и работа, о которой мечтает половина населения планеты! ЧЕГО ТЕБЕ ЕЩЁ НАДО, Я ПОНЯТЬ НЕ МОГУ?! — мужчина не выдерживает и импульсивно вскакивает со стула, опираясь руками о стол. — А о чем мечтаю я, ты знаешь…? — голос Хосока наполняется слезами, а за ним и глаза. — Мне не нужны эти проклятые деньги, мне не нужна эта работа и уж тем более, не нужна эта свадьба. — Нет, свадьба состоится! Мы уже подписали контракт на соединение наших компаний!!! — Ты ещё и контракт подписал… — Удручённо выдыхает Хосок, качая головой, это уже последняя капля.       Хосок вытирает слёзы от злости рукой, и с неописуемой ненавистью в голосе произносит: «У меня уже есть любимый человек. Свадьбы не будет». — Это ещё кто? Я её знаю?! — на лице старшего Чона появляется злость. — Нет отец, ты его не знаешь, — делая акцент на слове «его» говорит Хосок, разворачиваясь в сторону выхода. — Я надеюсь, мне сейчас это послышалось?! — такого шокированного тона в исполнении отца Хосок не слышал ни разу за свою жизнь. — Нет, тебе ничего из сегодня, сказанного мной, не послышалось, — холод, излучающий голос Чона, только сильнее подтвердил настрой. — Если ты не сделаешь этого, я лишу тебя компании, — кидает последнюю угрозу Чон находящемуся уже возле двери сыну. — Лишай, мне всё равно, — спокойно произносит Хосок и выходит из кабинета отца.       Сегодня впервые в жизни Чон решил поступить так, как хочет и считает лучшим для себя, не думая о мнении папы. Раньше, потерять всё из-за конфликта с отцом казалось Хосоку самым ужасным кошмаром, а сейчас он готов потерять всё, потому что если он потеряет Чимина, это будет равноценно с потерей всего.       Чимин просидел под дверью Чонгука похоже больше трёх часов и даже не сдвинулся с места. С одной стороны, он размышлял над талантом Хосока, а с другой стороны, мечтал о будущем.       Думал о том, как вообще его жизнь за такой небольшой период времени так поменялась. Взгляд на отношения, например. Раньше Пак не мог представить, как можно прожить всю жизнь с одним человеком, поэтому и не относился серьёзно к своим барышням. Сейчас все его мысли заполнены Хосоком, возможно, это не навсегда и не всё будет идеально, но за Хоби Чимин будет бороться до конца, потому что ещё никто не сумел так взволновать душу Пака, как это сделал Чон лишь одной своей улыбкой. — Чё он там?! — наконец прилетает Юнги, размахивая какой-то коробочкой в бледной руке. — Да что-то не шевелится даже… — заторможено рожает Пак. — Пойдём, — Юнги наклоняется и хватает медведя за руку. — Ты мне нужен. — Давай вспомним хоть один день, когда я был не нужен тебе, — попутно шутит Пак и идёт почти спотыкаясь за Юнги.       Чонгук же и правда старался не создавать лишних телодвижений, будучи запертым в собственной комнате. Всё, что он делал — это валялся на кровати и читал свою книжонку. Он и правда импульсивный придурок, сделал поспешные выводы, обвинил Юнги, а теперь вон рыдает, вспоминая, как было здорово. Творческие люди все немножко двинутые и все в разные стороны, а Чонгук двинут на Юнги. Сейчас он как никогда хорошо это понимает, представив, каково будет без белобрысой башки. Захотелось отмотать время назад.       Мин с Паком копошатся в ванне более часа, после чего Юнги вылетает оттуда на турбо режиме. Прибегает к Гуковой комнате и со словами: «Чонгук выйди» стучит по двери кулаком.       Гук очень сильно радуется новой попытке Юнги оправдаться и сразу вскакивает с кровати, спеша скорее открыть дверь. Состояние, в которое вошёл Гук, увидев Юнги — это неподдельный шок на грани с очень сильной радостью.       Обнаружив растерянного Чонгука перед собой, Юнги резво схватил его запястье, и извергая волнение, сказал, сжимая сильно-сильно чужую руку: «Ты заколдовал меня! Утащил в свой плен! Покрасил голову вместе с ориентацией в голубой и теперь просто не имеешь права отворачиваться!!!» — Юнги-хён, ты… — сквозь удивление пыхтит Чонгук, разглядывая широко раскрытыми глазами волшебного принца перед собой. — Каким бы ты тупым бараном не был, я не позволю тебе сомневаться в моих чувствах… — Юнги даёт ответ на немой вопрос, и тянет к себе волка, затягивая в свои объятия. — Юнги-хён, прости меня, — Гук набрасывается на голубоволосого Мина с обнимашками. — Я и правда дебил. — Так-то, — радуется Юнги, и прижимает Чонгукову голову к себе, запуская пальцы в волосы.       Этот волк до сих пор ещё ребёнок. Ребенок, из-за которого Юнги чувствует себя счастливей всех на свете. — Тебе так идёт голубой цвет волос, — восторженно тянет Чонгук, отстраняясь, чтобы ещё полюбоваться теперь голубым пломбиром. — А тебе так идут эти прелестные засосы, — дерзко произносит Юнги, проводя пальцами по любимой, аристократичной шее, — тебе не кажется, что за такие поспешные выводы следует небольшое наказание? — сексуально твердит Юнги, игриво показывая клыки.       Конечно, он мог сейчас устроить час морали. Рассказать Чонгуку как и чего, но откровенно признаться, наказать Гука за то, что Мину пришлось покрасить свои белоснежные пряди в голубой, гораздо больше хочется. — Мне кажется, что если ты меня сейчас же не накажешь, я собственноручно сделаю это, — бархатным шепотом пошлит Чонгук, облизывая губу. — Марш на кровать, — Юнги толкает Чонгука обратно внутрь комнаты.       Мин уже практически закрывает за собой дверь, но Гук резко выбегает наружу со словами: «Подожди меня парочку минут». — Ну куда же ты? — ворчит Юнги. — Глупый хён, всё тебе нужно знать, я иду чиститься, — немного смущённо говорит Чонгук, толкая Юнги в комнату, — я через десять минут вернусь.       Чимин, конечно же, совсем не подслушивал этих двоих, всего-то наблюдал со стороны и вот эта вот фразочка Чонгука блондина весьма заинтересовала. — Гук, постой. — Ммм? — Эм, ну… — неловко такое спрашивать, — скажи, как подготовиться к сексу с парнем? — Ха, — румянец на Чиминовом лице смешит Чонгука, — мой братик тебе что, ничего не рассказывал? — Он… Ну… Короче, я хочу сделать сюрприз. — Чим, я б тебе всё в подробностях рассказал, но меня Юнги ждёт, просто забей в интернете, там есть подробная инструкция, — уверенным голосом твердит Гук и закрывает за собой дверь ванны.       Ну да, загуглить в интернете это проще, чем спрашивать у Чонгука. И почему Чимин сразу так не сделал…       Изучив информацию с нескольких сайтов, Пак даже порадовался, что Хосок утром всё прервал. Оказывается, Чимин был совершенно не готов к сему действию. Однако, сейчас он всё сделает по инструкции, чтобы ещё с утра запланированный в голове Пака романтический вечер прошел на ура. ~*~*~*~*~ — Да, давай ещё, детка, — шипит от удовольствия Чонгук, наслаждаясь тем, как его шея из персиковой превращается в синеватую. Юнги ужасно страстно оставляет засосы, своим острыми клыками возбуждая Чонгука сильнее некуда. — Как же я тащусь от вида этих пятен на твоём блядском теле, — рычит Юн, любуясь своей работой, — обещай мне, что никогда больше не поступишь так импульсивно, — просит Юнги, спускаясь к чужим штанам, — я не смогу ходить с этим цветом волос всю свою жизнь.       У Чонгука там уже всё болит от желания, поэтому, когда Юнги расстёгивает ширинку, волк выдаёт несдержанный стон: «Обещаю». — Громче! — командует Мин, хватаясь за стоящие трусы болезненно жёстко. — Обещаю!!! — выкрикивает Гук от неожиданного действия.       Юнги улыбается, наслаждаясь этим лицом, и таки спускает трусы, заглатывая член Гука. Может Юнги и не делает минет так хорошо, как опытные геи, но только лишь потому, что это делает он, Чонгук получает непревзойденные эмоции. Блять, голубоволосый Мин Юнги, что может быть ещё кайфовее? — Божечки, я так теку от того, что ты сосёшь мне. Что же будет, когда я натяну тебя? — перебивая собственное дыхание, удовлетворённо мычит Чон. — Ты хочешь лишить меня жопной девственности? — издевательски произносит Юнги, растягиваясь в азартной улыбке. — Конечно хочу, я вообще за равноправие в отношениях, хоть мне и нравится больше снизу. — Я подумаю об этом, — хладнокровно отрезает Юнги, возвращаясь к сочащемуся природной смазкой члену.       Нет никого, кто бы когда-то сумел так вскружить голову Юнги. Чонгук — тот единственный из-за кого Мин решился окунуться с головой в голубую краску и, похоже, это ему даже нравится. Что может быть лучше искренних чувств с человеком, особенно когда этот человек Чон Чонгук с ахуенной внешностью и шикарной задницей? Ну да, ум у него тоже есть. Где-то в глубине сознания. А ещё он талантливый и несомненно очень приставучий волк. Как прилипнет разок, уже не отклеишься. ~*~*~*~*~       В семь часов вечера Хосок таки вернулся домой, немного прокисший и потрёпанный. Чимин к этому времени уже успел и романтический ужин заказать и себя подготовить, даже два голубка свой траходром прекратили и умотали домой к Юнгу за вещами. — О, ты пришёл! — радостно крикнул Чимин, встречая Хосока в нежно розовом бархатном халате, — почему так долго?! — Чимин, нам надо поговорить…       Весь внешний вид Хосока тупо в лоб говорит: «что-то произошло». Пака не на шутку пугает этот потерянный взгляд и безысходность в голосе. Чимину страшно, но он спрашивает: «Что случилось?» — Отец нашел мне невесту. — Что? — Чимин резко забывает другие слова. — Нет, я не женюсь на ней. Даже если отец заберёт у меня компанию, я не сделаю этого, — убедительным твёрдым голосом немного успокаивает Хосок.       Только вот Чимин не хочет, чтобы Чон пострадал из-за него, поэтому заставляет себя сказать: «Нет, не рискуй своим бизнесом из-за меня». — Это не мой бизнес, а бизнес моего отца. Я всего лишь пешка в руках у него. Он меня даже за человека не считает. — Но, а как же это всё? — Единственное, что я боюсь потерять — это тебя…       Эти слова попадают прямо в сердце Чимина, заставляя улыбнуться и нежно сказать: «Я приму любое твоё решение». — Я долго над этим сегодня думал и решил — я буду художником.       Радость Пака в этот момент не описать. Его дофига талантливый парень, наконец, решил показать миру свой скрытый талант. Да от этой новости хочется верещать на всю улицу, чтобы каждый услышал: «Чон Хосок будет художником!!!» — Неужели ты действительно решил всем показать свой талант? — с лёгким недоверием и изумлением выпалил Чимин. — В жизни нужно делать то, что нравится и хочется. Я хочу написать серию картин с моего прекрасного парня. Ты будешь моей музой? — спрашивает Чон, заглядывая своими круглыми глазками в самую глубь души Мина. — Для тебя я готов позировать даже голый, — трепетно говорит Чимин, приспуская свой халат так, чтобы показать сексуальные плечи.       Хосок немножечко подвисает от действий Чимина, но когда взгляд на его лице из переживающего становится мягким и томным, болт в штанах поднимается.       Чимин пылко облизывается и развязывает халат, под которым он оказывается полностью голый. Хосок пристально следит за действиями младшего, стараясь не вмешиваться в этот эротический процесс. — В какую позу мне стать?       Пак выпячивает разные части своего тела, наклоняется, откидывает голову назад, водит руками по своей заднице, и чувственно смотрит на Хосока, делая атмосферу в комнате очень жаркой.       Хосок с силой держится ещё пару минут, наблюдая жадными глазами за изгибами божественного тела, но нестерпимое возбуждение заставляет приступить к тому самому, что Чимин уже в который раз хочет получить. — Встань раком, — голосит Хосок и нападает на этого пламенного парня.       Чон толкает Чимина к столу с ужином, вынуждая последнего опереться о него руками. Стояк в чёрных джинсах очень просится в Чимову задницу, вдавливаясь сзади, пока обладатель возбуждения расцеловывает пахнущую мятой шею, лаская шустрыми руками упругую грудь. Чимин еле слышно постанывает и поворачивает голову, прося поцелуй. Старший высовывает язык и проходится по любимым губам, а затем проникает в рот. Руки с груди спускаются к члену, и обволакивая его, начинают наглаживать, расплавляясь от чужого тепла.       Пак пылает от страсти, от желания и ожидания, когда же Хосок прекратит этот приятный ад и в конце концов приступит к прямым действиям. Жар, исходящий от Чимина практически кричит о том, как велико желание медведя. Хосок ещё час бы мог убить на предварительные ласки, но не будет, потому что Чимин больше не вытерпит. — Хочешь почувствовать что-то очень приятное и чертовски порочное? — Чон шепчет в эти сладкие губы.       Чимин кивает, не в состоянии говорить.       Тогда Хосок задергивает мрачные шторы на Чонгуковой кухне, немного приглушая вечерний свет и подходит к стоящему на половину раком Чиме, который опирается о стол. Стояк слишком нетерпелив, из-за этого Чон расстегивает свои штаны, приспуская их немного. А затем черноволосый спускается на колени, приближаясь лицом к накачанной заднице. — Хосок, ты же не собираешься… — от дикого смущения выпаливает Чимин, укладывая свою верхнюю часть тела на стол. — Собираюсь, это приятно, — возбуждённо шепчет Хосок, целуя Мина в правую ягодицу. «Блин, блин, блин, о нет Хосок, зачем ты ставишь меня в такое неловкое положение» — думает Чимин, чувствуя, как напряжение внутри него стекает капелькой пота по лбу. Мин дрожит, прислушиваясь к действиям Хосока, и буквально взрывается, когда язык Чона приятно касается колечка мышц.       Хосок смакует Чимина медленно, обсасывая ягодичную расщелину, проходит языком круговыми движениями вокруг и внутри, делая Чимину неописуемой хорошо. — Хосок, Господи… — непонятная мольба то ли об остановке, то ли о продолжении срывается с Чиминовым уст, и он до разноцветных брызг сильно сжимает глаза, сгорая от ощущений.       А Хоби нравится смущать азиатского Кена. Он сжимает упругие булочки, немного раздвигая их, чтобы глубже толкнуться языком. Чимина бьёт жар, он перестаёт предпринимать попытки опираться на руки, и тупо прижимается к прохладному столу грудью, чтобы хоть как-то остудиться, но это не помогает. Действия Хоби безумно смущающие и тем самым возбуждают очень сильно, таких чувств Чимин никогда не испытывал — охуенно настолько, что хочется уже почувствовать член в себе.       Хосок заканчивает играться с анальным отверстием, когда понимает, что Пак полностью готов. Судя по его стонам, он уже очень-очень хочет получить член. Тогда Хосок поднимается на ноги, и максимально аккуратно вводит в задницу Чимы один палец, от чего всё внутри сжимается. — То, что сейчас было, называется римминг, если ты хочешь, я буду делать его тебе каждый день, — шепчет Чон, медленно добавляя второй палец.       Это слишком пошлое предложение, чтобы давать ответ, Чимин лишь нервно сглатывает, выгибаясь в спине, от длинных пальцев в его заднице, и пыхтит, пытаясь насаживаться, терпя неприятное. Хосок пытается толкнуться в самую глубь, чтобы нащупать ту самую точку, которая превратит спазм в удовольствие. И спустя пару попыток, у него выходит, ибо из Мина вылетает громкий стон. — Чимин, ты как? — Продолжай, — решительности Паку не занимать.       Его ноги уже дрожат, от происходящего в голове гудит напряжение, но тело жаждет продолжения.       На третьем пальце Хосок уже не может заставить себя ждать и достаёт свой железный меч, прислоняясь головкой к увлажнённой и разработанной заднице. — Солнце, я вхожу, — предупреждает Хосок и медленно, сантиметр за сантиметром, проталкивается, нагибаясь, чтобы поцеловать спину Чимина.       Член супер туго входит, растягивая всё внутри и от этого становится больновато, но добравшись к той самой точке, боль превращается во что-то приятное, позволяя Чимину расслабиться. Хосок входит в самую глубь, почти кончая от тесноты в этой жаркой заднице, и позволяя Паку привыкнуть к новому, не двигается, тихо постанывая. А Чимина прямо прёт от осознания, чей член сейчас рвёт его зад и это, мать его, самое ахуенное чувство.       Чимин поворачивает блондинистую, покрасневшую голову к Хосоку и, врезаясь розовыми, полуприкрытыми глазами в лицо последнего, стоном говорит: «Давай»       Этого слова Хосоку стает достаточно, чтобы начать толкаться вперед. Эта гребенная узкая задница, о боги, как же в ней хорошо. Горячо, мокро, узко и просто охеренно. Сдерживать желание толкнуться становится невозможно, бёдра сами стремятся вперёд с каждым разом сильнее, потому что там — в Чимине — ахуенно так, что окочуриться можно. Что Хосок благополучно и делает, трахая Мина и членом и глазами.       Громкие стоны высоким голосом, слаще которых Хосок ни разу не слышал, срывают крышу только сильней. Щекочат ушную раковину и давят на разум, накрывая нестерпимой похотью. Лицо розовое, с блестящими от влаги скулами, кривится, выпуская блядский стон. Брови тянутся вверх, щёки краснеют, а волосы мокнут и всё это подчёркивает вожделенный взгляд, от которого Хосоку становится где-то в груди очень плохо.       Плохо так, что тормоза отключаются совсем, Чон начинает зверски вколачиваться в девственный зад, трахая Чимина донельзя жёстко. Пак теряется в этот момент, уже не стонет, а начинает громко выть, терпит жгучую боль и почти помирает от камня, что ебёт его зад. Хосок слышит и видит, как корячится Мин, но не может остановиться, тело искрится от возбуждения, появившиеся благодаря тебе, Чим.       Кричи громче, ну же, умоляй об остановке, не терпи эту жесть, если не попросишь, Хосок не остановится. Он сейчас ни черта не соображает. Видит перед собой только мгновенно заводящего, блядского Чимина, его накаченный зад и свой набухший член, готовый кончить. Хосок хочет кончить ни раз и ни два, пьянящий его разум Чимин не даёт остановиться.       Нельзя быть таким сексапильным, приторно сладким и эстетичным. Нельзя проситься на член и при этом строить такие смущённые рожицы. Нельзя сладострастно облизывать губы и знойно стонать. Нельзя, глупый Чимин нельзя!       У Чимина темнеет перед глазами от темпа Хосока, но он терпит, до крови кусает губу и скулит, прогибаясь под напором. Слишком резкий контраст, от пронизывающей насквозь боли хочется рыдать, насаживаться глубже и растягиваться шире, охреневая от скорости, с которой трётся плоть.       Эта боль непередаваемо прекрасна. Раскалённый член Хоби заставляет закипать кровь, забарабанить сердце и оргазмировать тело, потому что сдержать эту волну вожделения уже не выходит.       Пак громко кончает, выкрикивая имя Хосока, и терпит ещё полминуты, получая заряд семени в задницу, после чего прикладывается онемевшим телом к столу. Хосок кончает сдержанным рыком, и падает на Чимина сверху, не доставая свой член.       Чтобы отдышаться парням хватает пару секунд, после чего Сок решается заговорить: «Чим, ты… Ты как?» — Мне кажется… — ему всё ещё не хватает воздуха, — я чуть не потерял сознание. — Прости… Я не смог… — теперь Хосоку ужасно стыдно за свои порывы и неумение терпеть, когда это действительно нужно. — Достань его, больно, — просит Чимин, налаживая дыхание.       Хосок послушно встаёт с Пака, доставая член и, не спрашивая разрешения, хватает обессиленного Чимина на руки, неся на второй этаж. — Давай скорее примем ванную, горячая вода заглушит боль, — с максимальной заботой в голосе говорит Хосок, донося Пака к двери.       Сначала Хосок набирает горячую воду, затем намыливает Пака и облегчённо выдыхает — Мин приходит в себя.       Пелена перед глазами пропадает и Чимин вновь обретает возможность говорить: «Иди ко мне».       Медведь тянет Сока за руку, прося уставшим взглядом. Чон слабо улыбается, и залезает к блондину, обжигая кожу водой. Трахнуть Чимина в первый раз до темноты перед глазами — это ж как надо головой удариться? ~*~*~*~*~ — Значит решено? — Угу. Я увольняюсь, — кивает Юнги, поднимая чемодан по ступенькам. — Класс. — Ты мне лучше скажи, что мы будем с твоей книжкой делать, Чарльз? — смеётся Мин, открывая дверь в дом. — Её обязательно нужно дописать! — сразу же голосит Чонгук. — И пустить в свет? — А почему нет? Многим нравятся нестандартные отношения! — Малолетним девчонкам?! — Ну, ещё мне, — лыбится Гук, хватая Юнги за задницу. — Ха-ха, — парни переступают порог Чонгуковой кухни. — Срань господня, что тут произошло?! — удивляется Мин, наблюдая кавардак из вещей на полу и опрокинутую тарелку с едой. — Видимо, у кого-то был секс, — включает Шерлока Гук. — Если не у нас, то… — Ого. ~*~*~*~*~ — Солнце, тебе лучше? — Хосок волнуется и ругает себя за случившееся, сердце без конца ноет. — В твоих объятиях намного лучше, — мягко произносит Чимин, упираясь спиной в грудь Сока. — Прости, прости меня. Я слишком озабочен и не способен это контролировать, — наверное, уже в десятый раз извиняется Чон, обнимая Мина со спины. — Пожалуйста, не извиняйся, всё хорошо, я привыкну, — чутко говорит Пак и поворачивает тяжелую голову к Хосоку, чтобы посмотреть красными, уставшими, но влюблёнными глазами в его обеспокоенные.       Сердце болит от слов медведя, душа горит, а глаза шипят, Хосок не может сдержать слёз, его Чимин — самый трогательный парень на планете. — Я тебя люблю, — еле слышным шепотом выпускает Хосок, и сразу поворачивает мыльную голову к себе, вовлекая в поцелуй, чтобы у романтичного Мина не было возможности ответить.       Пускай помолчит, за сегодняшний день было сказано слишком много приятного, так и обезуметь можно…