Дитя Арахны

В моменты опасности я действую на автомате, подчиняясь каким-то рефлексам, а мои мысли, пропитанные паникой, неожиданно становятся на удивление собранными и логичными. Парадокс? Это уж точно. Но, пожалуй, подобные парадоксы мне нравятся — возможно, только благодаря им я и выживала до сих пор. Что, впрочем, не отменяло того, что в моменты опасности я все равно боялась до чертиков. Я уставилась на Седрика в ответ. Секунды три мы молча смотрели друг на друга, после чего произошли сразу три вещи: первая — мужчина двинулся в мою сторону, вторая — паук Энтони неожиданно зашипел на незваного гостя так громко, что я от неожиданности чуть не родила свои же внутренности, и третья — я бросилась прочь из комнаты. Первой моей мыслью, когда я только увидела нага в своей спальне, была идея выпрыгнуть в окно, но, к сожалению, рядом с ним и стоял лорд, так что он непременно бы меня поймал. Эта мысль все еще никуда не делась и казалась вполне неплохой, так что оставалось найти какое-нибудь окно, причем обязательно на втором этаже: спускаться вниз было опасно, ведь Седрик вполне мог напасть на Галгейту. Но раз он не вломился через входную дверь, а проник ночью в мою комнату, значит, ему в первую очередь была нужна я, и был шанс, что мужчина погонится за мной и не тронет тетушку. И, если быть до конца честной, я не могла понять, успокаивает ли меня это или ввергает в панику еще сильнее. Большие окна были в спальне Галгейты и в ванной, но тетушка часто оставляла свое открытым перед тем, как пойти спать — очень любила свежий воздух, — так что тут был определенный плюс: не надо тратить время на то, чтобы открыть створки. Я бросилась в комнату тетушки, даже не оборачиваясь и стараясь не прислушиваться, выясняя, преследует ли меня наг или нет — я просто бежала. Окно было открыто, я вознесла мысленную хвалу духам за то, что мы не стали тратиться на москитные сетки, и, превратившись на ходу, выпрыгнула со второго этажа, лишь чудом успев выпустить паутину и зацепиться за стену дома, чтобы не переломать себе кости. Оказавшись на земле, я дала себе ровно одну секунду, чтобы выдохнуть, и, вернувшись обратно в человеческую форму, бросилась бежать дальше. Мне нужно было добраться до дороги и поспешить хотя бы к Корнелии — до ее дома было всего полторы мили, и если я не буду отвлекаться и выложусь по полной, то смогу опередить Седрика, уповая на то, что он не станет превращаться в змея там, где его могут увидеть люди. И именно поэтому я осталась человеком, хотя была бы быстрее и проворнее в паучьем обличьи. Обогнув дом, я оказалась возле забора, разделяющего мой дом и Браунов. Брауны… Элион. Элион была еще в большей опасности, чем я, и на секунду я замерла, пытаясь понять, как мне поступить, и по итогу решила, что подумаю на ходу, после чего вновь бросилась бежать. Ощутив знакомую нарастающую тревогу, повернулась назад, чтобы проверить, не преследует ли меня Седрик, и уже почти успела облегченно выдохнуть от увиденной там пустоты… … а в следующий миг влетела во что-то, а точнее, в кого-то твердого, который мгновенно перехватил всю меня одной рукой, с легкостью удерживая и прижимая так, чтобы я не вырвалась, а второй ладонью зажал мне рот, превратив рвущийся наружу крик в невнятное мычание. Мне конец, мне конец, мне конец!.. — Ус-с-спокойся, — прошептал вкрадчивый голос, срывающийся на шипение, прямо мне в ухо, от чего кожу обдало теплым дыханием. Я рефлекторно дернулась, пытаясь вырваться, и безвольно обмякла в руках мужчины, понимая, что мои потуги абсолютно бесполезны. — Сегодня у меня нет приказ-з-за убивать тебя. Лишь пригласить на разговор. Сегодня. Истерика подступала медленно, но верно, раз уж мне вдруг расхотелось засмеяться из-за этого пугающего уточнения, но я подавила дурной порыв, зажмурилась и медленно, насколько мне позволяла прижатая к губам холодная рука, кивнула. — Кричать будеш-шь? — поинтересовался наг. Я помотала головой, и Седрик убрал ладонь с моего лица, а я осознала, что все это время не дышала от ужаса. Пришлось сделать короткий судорожный вдох, большего мне не позволило горло, которое от испуга словно бы сжалось, перекрывая мне поток воздуха. Видимо, мой организм решил добить меня сам, не дожидаясь активных действий лорда. — То есть, похитить? — уточнила я шепотом, с неприятным удивлением обнаружив, что при всем желании завопить у меня бы ничего не вышло: голос куда-то пропал от страха и шока, оставив жалобный писк. Моя трусость сыграла против меня в очередной раз. — Пригласить на раз-з-зговор, — повторил мужчина, все еще удерживая меня. Крепкий захват на удивление не причинял боли, но и вырваться не позволял. Хотя, пожалуй, даже сумей я высвободиться, тут же рухнула бы на землю, так отчаянно у меня дрожали колени. Я не хотела умирать снова. Предположим, я вновь пойду на перерождение, и что? Опять все с начала? А это мне еще повезло с Метамуром, даже несмотря на войну: уверена, что окажись я в мире «Игры Престолов» или даже «Звездных войн», все сложилось бы гораздо печальнее. И то, что у змея не было приказа убивать меня (сегодня), еще не значило, что при «разговоре» такой приказ не будет отдан, если я вдруг скажу или сделаю что-то, что будет не по душе Фобосу. — А если откажусь от приглашения? — заранее догадываясь об ответе, все же спросила я. — Тогда похищ-щу, — подтвердил Седрик, и я подавила обреченный вздох. Как ни крути, я в полной заднице. — Было бы любезно с твоей стороны согласиться. Если я буду тащить тебя, сопротивляющуюся, к порталу, то нам могут встретиться люди, и возникнут… инциденты. Не хотелось бы отвлекаться, Князь не любит задержек, — наигранно любезный, а на деле сочащийся угрозой голос змея проникал в душу, вызывая у меня желание спрятаться где-нибудь и переждать, пока Седрик не уйдет. А то, каким тоном он выделил слово «инциденты», вызвало у меня табун мурашек, причем далеко не самых приятных. Выбора у меня действительно не оставалось. И я была уверена, что если дело дойдет до схватки со случайными прохожими, по доброте душевной пожелавшими помочь несчастной девушке (мне), Седрик не будет колебаться и просто убьет вмешавшихся. Если отбросить в сторону моральные принципы, объективно мне это навряд ли поможет, даже сумей я под шумок сбежать — мужчина был быстрее, крупнее и опытнее, и схватить меня снова ему труда не составит. Боясь, что голос подведет меня, и не желая выглядеть совсем уж трусишкой, я молча кивнула. Седрик отпустил меня и поманил за собой в сторону дороги. Я покорно пошла следом, лихорадочно размышляя, как передать с пауками послание и просьбу о помощи. А никак. Говорить с ними умею только я, выстраиваться их в слова я научить не успею… Хотя идея была хорошая, так потом и сделаю. Если выживу. Смирившись с тем, что моя судьба на ближайшие несколько часов от меня зависела весьма косвенно, я глубоко вздохнула и попыталась подавить панику, которая теперь уже не помогала действовать на уровне рефлексов, а мешала вообще о чем-либо думать, кроме зловещего предчувствия близкой гибели. Я нервно сцепила пальцы в замочек и уставилась в землю, идя за своим, по факту, похитителем. — Я удивлен, что ты не стала играть в дурочку, — неожиданно произнес Седрик, заставив меня дернуться от неожиданности и поднять на него немного опешевший взгляд. Сначала я даже не поняла, что наг имеет в виду, грешным делом подумав о картах и игре в «дурака», а потом до меня дошло. — В смысле, сделать вид, что ничего не знаю, и пытаться угрожать, что вызову полицию, да и вообще, мол, меня подставили? — уточнила я. Мужчина кивнул, заворачивая на соседнюю улицу и направляясь к небольшому парку. — Тогда я действительно была бы дурочкой. Ну, по-моему, я себя еще в магазине выдала, да и в твоих глазах определенно отразилось понимание того, кто я, — пожала плечами я, подавив очередной вздох. Может, если бы я тогда взяла себя в руки в букинистическом, если бы не показала своего страха, эта «игра в дурочку» и сработала бы. Но если бы да кабы… Седрик немного помолчал, а в его взгляде на миг проскользнуло если не уважение, то как минимум одобрение. Надеюсь, он вспомнит о том, что я не совсем уж бессмысленное существо, если дойдет до приказа меня убить. И лучше вообще не думать о своей смерти, а то мысли, как часто любила повторять моя мама из прошлой жизни, материальны. — К тому же, я не хотела, чтобы ты навредил кому-то из моих близких, — тихо добавила я, обхватив себя руками. Холодно мне не было, просто тревожно, и от этого казалось, что замерзали все мои внутренности. — Ты, должно быть, убеж-ж-ждена святым Кондракаром, что мы какие-то монс-стры, но спешу тебя огорч-ч-чить — мне вовсе не доставляет удовольствия растягивать кого-то на дыбе или убивать прос-с-сто так, без необходимости или приказа, — голос Седрика сочился ядом, срываясь на шипение больше, чем раньше, и я поборола желание вжать голову в плечи и постараться сделаться очень маленькой и незаметной. Моя паучья сущность вопила от страха и умоляла сбежать и спрятаться от этого огромного змея, и мне стоило больших усилий не поступить так, как того требовали душа, сердце и инстинкт самосохранения. — Я не… — я запнулась, мотнув головой и бросив быстрый взгляд на лорда, чье лицо сохраняло ледяное и надменное выражение в противовес удивительного фиолетового цвета глазам, которые были полны явного раздражения, и прикусила губу, решив ответить честно. — Я не знаю, что думать, учитывая, что раньше ты служил Вейре, а потом переметнулся на сторону Фобоса, которого, между прочим, большинство и обвиняет в смерти королевы, — выпалила я и все-таки вжала голову в плечи, уже на половине фразы начав проклинать себя за решение резать правду-матку и ожидая вспышки гнева со стороны змея. К моему удивлению, Седрик лишь как-то устало вздохнул и посмотрел на меня тяжелым, долгим взглядом, от которого я почувствовала себя еще более неуютно, чем раньше, после чего отвернулся. Не сбавляя шага и больше не глядя на меня, мужчина произнес на ходу: — Тебе еще многое предстоит узнать, Миранда. Если это, конечно, твое настоящее имя, — добавил наг. Я кивнула, но поняла, что лорд все еще не смотрел в мою сторону. — Настоящее, — тихо ответила я, больше не предпринимая попыток заговорить, как и Седрик. Мы шли по дорожкам парка, вскоре сворачивая с мощеной тропинки и пробираясь между деревьями — в этот момент я оценила свой маленький рост, не позволявший биться о ветки, и худобу, которая обычно удручала меня отсутствием груди. Правда, в данный момент факт отсутствия у меня ярко выраженных вторичных половых признаков волновал не слишком сильно. Неподалеку искрился голубыми молниями портал, и Седрик кивнул на него, пропуская меня вперед. Я мысленно взмолилась духам о своей безопасности, зажмурилась и сделала шаг вперед, переносясь в другой мир. Температура в иной местности была чуть теплее, чем на улицах Хитерфилда, и я открыла глаза, обнаружив, что нахожусь вновь среди деревьев, только других, метамурских. Отойдя от портала, дабы не стоять на пути Седрика, я коснулась ствола Серебристой Лиственницы, названной так за серый, влажно поблескивающий окрас листочков. Кора этого дерева всегда была теплой, даже зимой. Их было очень мало на Метамуре… По крайней мере, раньше. В ту зиму, когда я добиралась до Лакгенера, пара таких деревьев помогли мне не умереть от холода. Сзади донеслось деликатное покашливание, и я вздрогнула, осознав, что замерла, предаваясь воспоминаниям и поглаживая дерево. Обернувшись, я заметила внимательный взгляд Седрика и передернула плечами, мол, ничего особенного, все еще боюсь, просто немного выпала из реальности. — Их теперь много? Серебристых Лиственниц? — спросила я, и лицо мужчины помрачнело. — Меньше, чем раньш-ш-ше, — глухо ответил Седрик и отвернулся. — Идем. Князь Фобос ждет в тронном зале, — скомандовал лорд, и я покорно последовала за ним, рассматривая разнообразную флору вокруг меня. Судя по розам, которые раскрылись и явили взору маленьких любопытных существ, мы находились в саду Фобоса. Как же звали эти шпионские цветочки? Болтуны? Шептуны? Второй вариант казался верным, однако я была уверена, что знай Фобос русский, никогда не назвал бы свои цветочки именно так. Подняв глаза на замок, к которому мы приближались, я на мгновение замерла, разглядывая такое знакомое и одновременно такое чужое место. Когда мы очутились здесь с Элион, я не обратила особого внимания на дворец, пребывая в шоке от состояния природы и параллельно размышляя, где бы спрятаться вместе с перепуганной девочкой. Из-за смутных воспоминаний о мультсериале я ожидала увидеть что-то картинно зловещее, но королевская обитель казалась просто очень запущенной. Стены потемнели, как будто на них был налет грязи, хотя я выяснила, что даже пыли на них почти нет — провела рукой по холодному камню, когда заходила внутрь. Как и весь Метамур — или, по крайней мере, Меридиан, — замок казался погибающим. Сердце сжалось. Я могла сколько угодно чувствовать себя комфортно и в безопасности на Земле, могла бесчисленное количество раз напоминать себе, что я изначально жила на ней, но, попав в этот мир, я изменилась. Я была Мирандой с Метамура, и именно здесь был мой дом. А видеть, как разрушается твой дом, просто невыносимо, и неважно, как давно ты живешь в ином месте. В тот момент я окончательно решила, что мне необходимо сделать хоть что-то, чтобы помочь моему миру. И если разговор с Фобосом как-то этому поспособствует, мне необходимо задвинуть свой страх и эгоизм подальше и попытаться не только выжить, но и извлечь пользу из этого… скажем так, приключения. То ли мое лицо наконец смогло остаться нейтральным при всем обилии бурлящих внутри эмоций, то ли Седрику было просто плевать (этот вариант был куда более правдоподобным), но змей без каких-либо вопросов открыл мне дверь и пропустил внутрь большого холла с высокими потолками. Через огромные витражные окна пробивался тусклый свет, и я задрала голову, с интересом рассматривая обстановку — все-таки в прошлые разы, когда я была здесь, у меня не было времени глазеть по сторонам. Седрик снисходительно позволял мне задерживаться и осматриваться секунды на две-три, но не дольше. Мы шли коридорами, в которых мелькали слуги, испуганно кланявшиеся лорду и старавшиеся скорее скрыться с наших глаз. На меня особо внимания не обращали, но иногда посматривали, и я тряхнула головой так, чтобы волосы упали на лицо: не хватало еще, чтобы кто-нибудь из возможных «мятежников под прикрытием» передал Калебу описание моей внешности, а тот сразу бы представил все стражницам так, будто я все эти годы работала на Фобоса, а святого Калеба невзлюбила из-за того, что это я враг, а не потому, что он тот еще урод. Перед огромными резными дверями с золотыми (я почему-то была уверена, что это не краска, а настоящее золото) ручками мой желудок сделал неприятный кульбит, а ноги задрожали еще сильнее. Что я там говорила? Отринуть страх и эгоизм? Забудьте. Сейчас мне больше всего хотелось вцепиться в Седрика и умолять отправить меня обратно на Землю, где я сбегу в пресловутую Сибирь подальше от всего этого. А на деле я лишь глубоко вздохнула, расправила плечи и вошла следом за лордом.

***

Тронный зал был необъятным. Именно это сравнение пришло мне на ум, когда я зашла туда. Потолки были еще выше, чем в холле, а мощные колонны поддерживали свод, радуя глаз красивым резным мрамором — некогда светлым, а теперь потемневшим, как и стены замка. Может быть, их покорежил огонь? Весь Меридиан горел в ту ночь, когда я сбежала на Землю. Но разве за столько лет его не смогли починить? Или просто не захотели? Впрочем, все эти мысли и любования заняли где-то секунду или две, а потом я повернула голову и встретилась взглядом с зелеными, холодными глазами Князя Фобоса. Ему было не больше двадцати пяти — если Седрик казался скорее человеком без возраста, что было присуще всем взрослым нагам, то Фобос выглядел на свои лета. Только вот усталые морщины, пролегавшие в уголках глаз и пробегавшие тонкой, почти незаметной полосой на лбу, смотрелись необычно на еще довольно юном лице, искаженном в надменной, жестокой усмешке. Как и Элион, Фобос был блондином, но если шевелюра принцессы отливала теплом и золотом, то у ее брата был оттенок ледяного серебра. И все же у них было что-то общее — поставь их рядом, сразу же поймешь, что это родственники, но вместе с тем, не зная правды и никогда не увидев их друг с другом, ты ни за что не догадаешься, что они единокровные брат и сестра. Еще один парадокс в мою копилку парадоксов. Одетый в длинный темный балахон и некое подобие пилотки (метамурская знать всегда обладала несколько странноватым для меня вкусом), Князь вальяжно восседал на действительно огромном троне, к сиденью которого вели ступеньки. За спинкой был величественный витраж, изображающий переплетение роз и шипастых лиан, а под ними — люди и звери. Репрезентация королевской власти и подданных? Как бы то ни было, стекло поражало своей красотой. Седрик опустился на одно колено перед троном, и мне неожиданно пришла мысль о том, что следует сделать то же самое. В конце концов, я была с Метамура и не относилась к мятежникам. По факту, Князь был и моим правителем тоже, ведь то, что я «гостила» на Земле, еще не отменяет моей принадлежности по крови к местному населению. С другой стороны, меня вроде как привели почти силой, да еще и в теории я была на стороне стражниц и Кондракара, ведь у них все-таки не было задумки высосать силу из моей названной сестры. Я замешкалась, не зная, как поступить, и в итоге выбрала аккуратный поклон. Можно было попытаться сделать реверанс, но я не доверяла дрожащим ногам. — Мой Княз-з-зь, — почтительно, с явным уважением в голосе произнес Седрик, не поднимая головы. — Я привел нашу гостью. Гостью. Не пленницу. То ли тонкая ирония, то ли уловка, чтобы я не начала паниковать. Если второе, то поздновато спохватились — внутри моей головы металась маленькая Мира и без остановки орала от ужаса. Фобос царственно кивнул, махнув рукой и дозволяя лорду встать. Наг выпрямился, чуть отходя и становясь так, чтобы видеть и меня, и Князя. Обе пары глаз оказались направленными прямо на меня, и я вдруг вспомнила, как в детстве ненавидела публичные выступления и пристальное внимание. Вот и сейчас похожее ощущение нелюбви к подобному, наложенной на данную ситуацию, пробежалось ледяными мурашками по позвоночнику. — Добрый вечер, — вежливо и тихо произнесла я: если бы я попробовала говорить громче, мой голос тут же предательски задрожал бы от страха. Фобос вздернул бровь. — А как же крики и мольбы отпустить тебя? Или хотя бы «смерть тирану»? — иронично поинтересовался мужчина, и я краем глаза заметила промелькнувшую на губах Седрика ухмылку. Я вздохнула. — Пока меня не пытают и не убивают, я не вижу смысла в первом. А второе было бы слишком невежливо по отношению к Вам, учитывая, что я Вас первый раз в жизни вижу, — ответила я. Фобос с сомнением хмыкнул, осмотрев меня с головы до ног и задержавшись на лице, и прищурился. — Хотя бы не законченная идиотка, — резюмировал мужчина, и я решила принять это за комплимент, на который пожала плечами и промолчала, не перебивая Князя. — Моя сестра, Элион… Расскажи все, что ты знаешь о ней, — неожиданно приказал Фобос. Я замерла, недоуменно глядя на него. Нет, меня не удивило, что Седрик быстро сложил два и два и понял, чьей сестрой Элион была на самом деле — спойлер, не моей, — и передал все Фобосу. Но тогда было определенно странно то, что забрали меня, а не ее. Или же через меня пытаются подобраться к Элион? Но что я могу такого рассказать, что поможет им? Оба мужчины выжидательно смотрели на меня, и я сглотнула, пытаясь подобрать слова. — Она… Хорошая. Добрая. Любит рисовать, гулять и сэндвичи с индейкой, — осторожно начала я, все еще не понимая, что от меня хотят услышать. — И еще она знает обо всем этом. Про Метамур, мятежников, стражниц и, ну, про Вас тоже, — решила все-таки добавить я, чтобы они не строили планы по обману Элион. Не хватало только помочь заманить ее в ловушку. Фобос презрительно усмехнулся. — Значит, в глазах сестрицы я, твоими стараниями, «монстр и ужаснейший тиран, который непременно хочет ее убить»? — Князь явно цитировал кого-то из местных сопротивленцев, ибо пафоса в голосе было слишком много даже для самого эксцентричного тирана. Да и интонации были слишком уж ироничными. Я покачала головой. — Я никогда не говорила Элион того, насчет чего сама точно не знаю, — покачала головой я. — У меня была информация, что именно Вы подозревались в том перевороте, в котором были убиты Ваши родители. И я поделилась с ней только этим. Про ужас и тиранию рассказали стражницы и, естественно, лидер повстанческого движения, — и все же на последних словах в голосе отчетливо прорезалось презрение. Ну не нравится мне Калеб, всей душой причем, и не могу я это подавить, как бы ни старалась (а какое-то время я правда старалась). Фобос чуть подался вперед, заглядывая мне прямо в глаза и будто пытаясь решить, говорю я правду или нет. Я вдруг ощутила небольшое давление, похожее на настойчивый, но какой-то чужеродный голос совести, твердящий мне признаться, высказаться честно, не лгать… Но я ведь и так не лгала. Я никогда не настраивала Элион против брата, несмотря на то, что больше склонялась к версии о Фобосе в роли главного злыдня, и даже при всем этом я, наоборот, убеждала ее (и себя заодно), что нужно сначала получить больше информации, а потом уже все для себя решать. И почему-то мне казалось, что Князь именно добычей информации сейчас и занимался, а не придумывал, как бы всего добиться только грубой силой. Оставалось надеяться, что до пыток не дойдет. — Ты настроена не слишком враждебно для того, кто участвовал в похищении принцессы, — наконец произнес Фобос. Это был не вопрос, но я все равно решила ответить. — Вы не заслужили враждебности с моей стороны, — сказала я. — И Элион никто не похищал. Это был указ королевы Вейры. — Указ-з? — переспросил Седрик, и я кивнула. Не думаю, что я открывала какие-то невероятные секреты элементарно потому, что никаких таких невероятных секретов я и не знала. Вейра мертва, Фобос ничего не сможет ей сделать (не думать о некромантии, не думать о некромантии), а мне и моей семье это даже поможет — мол, мы тут не мятеж затевали, обвившись гадюками (простите, лорд Седрик) вокруг малолетней принцессы и внушая ей пакостные мысли, а просто исполняли королевский приказ. — Я не знаю всех подробностей, но… — медленно произнесла я. — Я пряталась во дворце во время той самой ночи восстания, и, ища укромное местечко, случайно наткнулась на подданных близкого круга королевы… — Седрик, не прерывая меня, негромко произнес что-то так, что услышал только Князь, и он понимающе кивнул своему слуге. — Я поняла по их разговору, что они собираются отправиться на Землю вместе с принцессой. А я… Я очень хотела жить, — грустно улыбнулась я. — Я знала о Земле по словам старейшины моего клана и попросила взять меня с собой. Мы с Элион выглядим ровесницами, это было удобно. Мне рассказали, что королева подготовила этот особый план на случай, если, по ее словам, некий «враг, затаившийся среди друзей» выйдет из тени и одержит победу, — я не стала добавлять, что подозрение пало на Князя, это было очевидно. — Кто бы сомневался, что мать бросится спасать свою драгоценную наследницу… — со злостью и какой-то даже горечью усмехнувшись, пробормотал Князь, а я лишь растерянно посмотрела на него. — Так Вы мне верите? — неуверенно спросила я. — Я верю, что ты говоришь мне ту правду, которую сама принимаешь за истину, — заметил Фобос. — Почему? Это действительно правда, но все же? — поинтересовалась я, и ответил мне Седрик. — Испокон веков у правящих глав рода Эсканор есть традиция — иметь с-с-вою тайную свиту. Это те приближенные к правителю слуги, о личностях которых знают только они сами и, соответственно, монарх. Обяз-з-зательно приносится магическая клятва о неразглашении до самой смерти правителя. Тайная свита никогда не появляется рядом со своим повелителем, они не публичные личности и не привлекают к себе никакого внимания. И им поручаются миссии не только шпионские, но и самые важные из тех, которые не могут исполнить подданные, известные при дворе и среди народа, — объяснил мне лорд. Я удивленно покачала головой, размышляя, почему ни Галгейта, ни Брауны никогда не говорили об этом. Возможно, они не считали, что я достаточно взрослая для такой информации. А возможно, они были так преданы Вейре, что соблюдали принесенную ей клятву даже после смерти своей королевы, заботясь о ее дочери как о своей и желая уберечь ребенка от всего плохого в этой жизни. И, кстати говоря, об этом. — Зачем Вам нужна Элион? Забрать ее силу и обрести еще большую мощь для себя? — тихо спросила я, чувствуя, как по коже пробегают неприятные мурашки при мысли о том, что кто-то причинит вред моей маленькой подопечной. Седрик вдруг выразительно закатил глаза и отчетливо фыркнул. Я почему-то почувствовала себя распоследней идиоткой или, как минимум, неразумным ребенком, на которого смотрят снисходительно и с толикой презрения. В принципе, взгляд Фобоса примерно это и выражал. — Тебе никогда не приходило в голову, что ситуация может быть не совсем такой, как тебе рассказали? — поинтересовался Князь. — Приходило, — призналась я. — Потому-то я задаю вопросы, — я не стала добавлять, что в первую очередь я проявляю любопытство потому, что меня все еще не угрожали убить, если я не заткнусь. — Отбирать силу моей сестры, к сожалению, бесполезно, — Фобос скривился так, будто откусил кусок особенно кислого лимона. — А слухи о том, что я намереваюсь еще и Сердце Кондракара себе присвоить — полнейший идиотизм. Мне его хватит на пару месяцев, и ради чего вся суматоха? — махнул рукой мужчина. Нет, этого в мультсериале точно не было. Я точно помнила, что по сюжету тиран пытался захапать себе любую власть и силу, до какой можно было только дотянуться, и завоевать как можно больше миров. Что, опять-таки, было невероятно тупым решением, учитывая, что в оригинале он и с одним-то не справился. Что же, кажется, мое преимущество в виде знания будущего только что окончательно стало бессмысленным и ненужным. — Почему бесполезно? — только и выдавила из себя я. — Потому что Метамур слишком долго был без своего Сердца. И нашему миру нужна моя сестра, — Фобос вдруг нехорошо усмехнулся. — Необязательно в качестве правительницы, — добавил он. — Не думай, что я собираюсь отказаться от власти так легко. Не для того я здесь десять лет разгребал оставшийся после моей матушки хаос, — покачал головой Князь. — Или же после Вас, — негромко возразила я, краем глаза заметив, как прищурился Седрик. — Это же логично. Вы не намерены уступать трон Элион, значит, власть Вам все-таки нравится. Люди совершают невероятные поступки ради трех вещей: ненависти, денег и власти. На Метамуре матриархат, значит, Вы всегда знали, что не будете править. И тогда почему бы не возникнуть мысли свергнуть родителей и взять власть самому? — я выдала все это на одном дыхании, и, закончив фразу, мне пришлось сделать глубокий вдох, ощущая, как слегка кружится голова. Сердце стучало громко и быстро, отдаваясь шумом в ушах. Я только что прямо обвинила тирана, о жестокости которого мне не сказал только ленивый, в убийстве его же родителей и государственном перевороте. Я клиническая идиотка, и это, кажется, уже не лечится. Повисла тяжелая, неприятная тишина, во время которой я старательно смотрела в пол и надеялась, что если меня все-таки бросят в темницу, а не убьют, то Элион сможет убедить стражниц прийти за мной. И я совершенно не ожидала того, что произойдет дальше. — Тогда скажи мне, как я мог одновременно убивать своих родителей и быть рядом с тобой в ту ночь? — произнесенные тихо и вкрадчиво, слова Фобоса прозвучали громом среди ясного неба, и я вздрогнула, поднимая непонимающий и растерянный взгляд на Князя. Тот склонил голову чуть набок и еле заметно махнул рукой в мою сторону, после чего от его пальцев ко мне скользнул полупрозрачный дымок, обволакивая всю меня. Я испуганно ахнула, невольно втянув воздух в легкие… … в голове запестрели картинки, в которых я неожиданно узнала саму себя, только гораздо младше, такую маленькую и худую, в грязной одежде, с большими синими глазами на бледном изможденном лице. Вот я захлопнула за собой тяжелую дверь; вот вскинула руки, заверила, что не являюсь мятежницей… Картинки были наполнены ощущением холодных тонких рук, обнимающий так крепко, и сильным травянистым запахом — запахом лесов Метамура… Последним вновь мелькнуло мое истощенное лицо и как-то приглушенно донеслись слова сказки, давным-давно услышанной от Матушки Араньи. Я стояла на месте, слушая, смотря и втягивая носом запахи, ошарашенная и растерянная, и пыталась понять, что мне делать с этой информацией. Филипп, тот ребенок, на которого я наткнулась в ту кошмарную ночь… Это был Фобос? Маленький Фобос был тогда со мной, а я, совершенно уверенная, что он не просто так станет главным злыднем, даже не подумала о том, кем мог быть этот мальчик? Могу ли я в это все верить? Пожалуй, да — слишком уж реалистичным было увиденное. Даже если бы Фобос был телепатом и залез в мою голову, вытащив именно это воспоминание, он наверняка попутно бы просмотрел остальные, и, я думаю, считав всю информацию о моем перемещении в этот мир, он бы крепко об этом задумался, а весь наш разговор пошел бы совершенно иначе. А это значило, что я все это время ошибалась. Я все еще не владела всей информацией, у меня был миллион вопросов, но я могла быть уверена в одном: Фобос не был виноват в том перевороте и смерти королевы и принца-консорта. Седрик был прав насчет того, что мне предстояло многое узнать — и все еще предстоит. — Филипп… Тот мальчик… Это ты? — я невольно сорвалась на «ты» прежде, чем успела вспомнить, что теперь говорю с правителем, а не ребенком, но, казалось, Князь не обратил на это никакого внимания. Умом я понимала, что вопрос был воистину идиотским, но ничего не могла с собой поделать: мне необходимо было подтверждение. — Да, — Фобос ухмыльнулся с какой-то горечью и злостью. — Как видишь, матери нужна была живой только наследница. Некоторым из нас пришлось спасать себя самим, даже если это включало в себя унизительное притворство одним из черни. Но все это еще не равнялось горячему желанию прикончить собственных родителей, — язвительно произнес Князь. Я проигнорировала тонкий намек насчет черни: вспоминая о характере Фобоса из мультсериала, этот казался просто образцом доброты и толерантности. — У королевы и Князя были непрос-с-стые отношения, но я бы знал, затей на тот момент еще принц какой-то переворот. Это не мог быть он, и Ее Величество никогда не подозревала собственных детей, — подтвердил Седрик, и отчего-то я поверила ему. Ради чего Фобосу было играть в бедняка перед какой-то девчонкой? Зачем Седрику было предавать королеву, при которой он и так катался как сыр в масле? Следующей ступенькой карьерного роста было бы самому стать правителем, но тут уж было бы логичнее подсобить принцессе Элион и набиться ей в мужья, а не поддержать бунт ее брата. Или, быть может, расправиться с принцем Зейденом, очаровав Вейру. Вон, в «Игре Престолов» Петир Бейлиш же подбил Лизу Аррен убить собственного мужа, и я не сомневалась, что наг при желании мог оказаться весьма способным интриганом. От всего этого я невольно расслабилась и расправила плечи. Казалось, даже воздух в тронном зале стал теплее, и я, обдумав все это, призналась, что поняла и поверила, принеся извинения за ложные обвинения. Фобос вновь повторил, что у него нет намерения прямо сейчас вступать в гражданскую войну с собственной сестрой — гораздо выгоднее и проще будет с ней договориться. Или хотя бы попытаться это сделать. И именно для этого понадобилась я — если Элион считала меня названной сестрой (и все-то Седрик разнюхал), она могла прислушаться ко мне; я не стала спорить, зная, что это, в принципе, правда. И все-таки мне нужно было больше информации, больше заполненных пробелов всей этой запутанной истории прежде, чем я решу, что делать дальше. Ведь то, что Фобос не планировал переворот тогда, еще не значит, что он во всем честен сейчас. Как ни крути, мне вполне можно было скармливать ложь: если все вдруг вскроется, избавиться от меня будет до обидного легко. Весьма неприятно ощущать себя расходным материалом, но коль дело обстояло так, я хотела выжать максимальную выгоду из своего положения хотя бы приближенного к юной принцессе человека. Да и вообще, пришло время взять себя в руки и вспомнить, что я — взрослый человек, которому давно пора перестать прятаться за маской ребенка. Меня втянули во всю эту заварушку и уже не позволят просто так выйти из этой игры, но и я, будучи хоть трижды трусливой эгоисткой, должна помнить о том, что и у меня есть ответственность — за Элион, за моих близких и за свой мир. И если уж я во всем этом погрязла, надо попытаться превратиться из фигуры на шахматной доске в игрока. И самый ценный ресурс в любой политической интриге — информация. Оттого-то я не могла не задать один из важнейших для меня вопросов, даже если ответом на него будут только предположения. — Но если никто из вас не виноват в той войне, кто тогда был тем «врагом, затаившемся среди друзей»? Фобос недоуменно посмотрел на меня и ответил таким тоном, как будто бы это была самая очевидная вещь на свете: — О, неужели ты еще не догадалась? Это Кондракар.