***
Сказав это, мужчина уходит из трейлера в одной толстовке и натягивает капюшон, спасаясь от сильного ветра. Он доходит до ближайшей остановки и по привычке едет в самый центр Далласа, дабы обдумать всё, что сегодня произошло. Жаль лишь, что у него в голове слишком много посторонних мыслей, дабы позволить себе провести подробный анализ сегодняшнего дня. Мужчина садится на последний ряд, отворачиваясь к окну, чтобы никто не мог увидеть его лицо, да и он сам не мог никого рассмотреть. Нахуй всех людей в этом автобусе. Фрэнк медленно тонул в своих навязчивых мыслях, что показывали ему раз за разом весь итог его короткой жизни. Итог, равный смерти. Можно было бы начать рассуждения о том, что каждый человек в итоге приходит к этому, и что всё это не так уж и страшно, раз абсолютно каждый в своё время настигнет такого печального конца. Хотя, возможно, у кого-то этот конец будет счастливым и спокойным: в родном месте, с любимыми людьми рядом, со знанием, что после тебя что-то осталось. Но проблема в том, что Фрэнку на самом деле никогда и не было страшно. Айеро приоткрыл глаза и заглянул в грязное окно автобуса, дабы понять, долго ли ему ещё ехать до центра города, но за стеклом было лишь мрачное полупустое шоссе с редкими указателями направления и ещё более редким транспортом, помимо этого несчастного автобуса. «Время для мыслей есть». Мужчина вновь погрузился в себя и свои чувства, пытаясь понять, что сейчас не так в нём и его чувствах относительно смерти. Никогда прежде он даже не задумывался, страшно ли это — умирать? Он лишь знал, что, если это всё-таки случится с ним, то так должно быть. Когда Фрэнк становился подростком и только вступал на эту скользкую дорожку, в его жизни произошло одно глобальное изменение. Точнее, это «изменение» появилось, когда ему было семь. В тот момент маленький Фрэнк был вынужден вырасти и прочувствовать жестокость всего мира в людском исполнении на своих крохотных плечах. В четырнадцать его отчим впервые поднял на него руку. Хотя, если быть точным, то его мать занималась этим постоянно, стоило новому мужчине появиться в один момент на пороге его дома с оглушающим объявлением матери: «Теперь он живёт с нами!». Она была убеждена в том, что побои ремнём и таскание ребёнка за ухо по квартире являются лишь профилактикой и важнейшей частью воспитания «настоящего» мужчины, умеющего уважать и почитать старших. Это стало причиной тому, что маленький мальчик рос с чётким осознанием, что за каждый, даже самый мельчайший и незначительный его проступок, он должен быть физически наказан. Потому, что именно физическая боль способна «избавить» его от того ужаса, что он совершил. Фрэнк рос, и с каждым годом насилие в его семье становилось серьёзнее, а осознание всего происходящего начало причинять настоящую боль. К физическим ощущениям добавилось сильнейшее психологическое давление, что послужило развитию самой губительной (как оказалось) привычки — курения. Не прошло и месяца, как к курению тут же в комплект добавился селф-харм и жизнь Айеро, можно сказать, пошла совершенно не в том направлении, каком он хотел бы, чтобы она шла. За малейшую ошибку со своей стороны, а иногда даже без какого-либо повода, Фрэнк чувствовал сильнейшую вину за то, кем он являлся; чувствовал вину за свою жизнь. Именно тогда страх смерти навсегда потерялся в огромном урагане чувств подростка, и не было ничего способного это изменить. Музыка стала его отдушиной в тяжелые времена и помогала ему жить дальше, но не больше. И дело было не столько в том, что каждый день он думал о смерти и мечтал умереть. Нет, совершенно нет. Просто в моменты подавленного состояния он как никогда жалел о том, что не способен сам сделать это с собой. Фрэнк знал, что никогда не сможет убить себя своими руками. Только, переходя дорогу каждый раз на красный сигнал светофора, подросток зажмуривал глаза и тихо, но быстро начинал шептать: «Сбей меня, сбей меня, сбей меня…» Но парню стукнуло восемнадцать и он, собрав все свои вещи в ту же ночь, переехал в другой городок любимого и родного Джерси. Что же он имел сейчас? Практически всё, о чём мог когда-либо мечтать: Айеро выступал на огромных сценах, был большую часть времени с близкими друзьями и занимался любимым делом, получая при этом неплохие деньги. Что ещё может быть нужно для счастья? Правда была в том, что мужчина действительно был счастлив последние несколько лет. Он обращал внимание на каждую деталь происходящего вокруг, чтобы навсегда сохранить её в своей памяти. Фрэнк просыпался по утрам и чётко понимал, зачем встаёт с кровати и идёт в ванну умываться. Он знал и чувствовал, что делает в своей жизни всё правильно и определённо так, как надо, но что останется после него? — Что я оставлю после себя? — шепотом спросил у себя Айеро, замечая, как уже несколько минут автобус стоит на конечной остановке в самом центре Далласа, и водитель только и делает, что ждёт последнего пассажира.***
В трейлер Айеро вернулся ближе к двум ночи, когда все парни уже давно спали. Заметив это, он вышел на улицу и, подойдя к кабинке водителя, сообщил менеджеру о своём возвращении и о том, что им не обязательно ещё час ждать отправки и можно поехать в следующий город прямо сейчас. — Фрэнк, нам ехать всего три с половиной часа, — спокойно начал сонный менеджер, развалившись на переднем сидении трейлера. — Мы поедем через час, спокойной ночи. Тяжело выдохнув, Айеро вернулся обратно в трейлер и, аккуратно пройдя через общую кухню, дошёл до спальни, куда моментально проскочил, стараясь не хлопать выдвижной дверцей. Он заметил храпящего Торо, лежащего с открытым комиксом на лице, чему усмехнулся и подошёл к другу, перемещая комикс на небольшой комод напротив кроватей. Мужчина медленно переоделся, чувствуя слишком сильную слабость во всём теле, буквально до дрожащих костей. Оставшись в одной футболке и спальных штанах, Фрэнк лёг на кровать и почесал голову, вновь ахая от клока волос, оставшемся в собственных пальцах. Он мог бы попытаться забыть о том, что теперь не он один знает об этой проблеме. Но он никогда бы не смог. Потому, что Джерард стал причиной страха смерти для Фрэнка. Самое большой ошибкой Фрэнка было то, что он совершенно не обратил внимание на тихие всхлипы из соседней комнаты. Комнаты, в которой проживали Майки с Джерардом. Так что, у него не было ни единой возможности узнать о том, что который час старший Уэй прижимал к себе подушку и плакал, не в силах сдерживать эмоции. Он успел перечитать несчастный листок с текстом песни уже сотни или даже тысячи раз, но каждый раз новая строчка делала больнее предыдущей, и мужчина не мог понять, почему он не в состоянии взять себя в руки. Хотя, нет, он понимал. Если Джерард был для Фрэнка причиной страха смерти, то Фрэнк для Джерарда был причиной быть готовым идти дальше и оставаться живым. Всегда.***
Проснувшись в Оклахома-Сити, Айеро вновь ощутил дикое желание выплюнуть свои лёгкие и первым делом побежал в туалет, задыхаясь по пути. На весь трейлер раздавался тяжёлый глухой кашель, но, к счастью, все ещё спали. Кроме Джерарда, который, услышав этот кашель, прижал ближе к себе подушку и слёзы невольно вновь заполнили его глаза. Он впервые знал, что этот кашель означает близость смерти его самого близкого человека. Смерть единственного, кого он когда-либо любил. Лишь ближе к вечеру Уэй всё же вышел из комнаты, выглядя совершенно разбито и устало. Он оглядел кухню и слабо выдохнул, потому что в помещении сидели лишь Рэй с Майки, играя в какую-то странную настольную игру. — Хей, — тихо произнёс старший Уэй и слабо улыбнулся друзьям, скрывая свои истинные эмоции. — Вы не видели Фрэнка? Нам нужно поговорить… — Доброе утро, — с сарказмом ответил младший и усмехнулся брату. — Ты теперь всегда будешь вставать под вечер, м? — Завались, Майки, — грубо сказал Джерард и перевёл взгляд на Торо, разглядывающего какие-то цветные карточки в своих руках. — Рэ-э-эй! Скулёж Джерарда подействовал нужным образом, потому что парень мгновенно отвлёкся и перевёл своё внимание с карточек на грустное лицо Уэя. — А, он вышел минут десять назад или около того, — произнёс Рэй, разглядывая странную тоску во взгляде друга. — Ты в порядке? — М, ага, я сейчас вернусь, — бросил на ходу Джерард и вышел из трейлера, надеясь найти Фрэнка и поговорить с ним. Мужчина захлопнул дверь и поёжился от громкого удара двери о трейлер, после чего быстро обвёл парковку взглядом, пытаясь поймать взглядом маленького отвратительного человека, из-за которого он плакал всю ночь. Он прошёл чуть вперёд и услышал тот самый болезненный кашель где-то за трейлером, мгновенно отправляясь на шум. — Твою мать, ты охренел что-ли, Айеро?! — заорал Джерард, замечая в руках парня практически скуренную до фильтра сигарету. — Ты головой ударился или что? — Джи, блять, не кричи так, — хриплым от никотина голосом ответил Фрэнк, выкидывая бычок. — Голова и без того раскалывается. — У тебя ебаный рак легких, а ты куришь?! — ещё злее крикнул Джерард, оказываясь прямо напротив Фрэнка. — Да какая разница, это дерьмо всё равно уже не вылечить, — сказал Айеро, закатывая глаза и пристально смотря на Уэя. Он уже давно смирился с мыслью, что должен уйти и сделать до этого момента всё, о чём мечтает, а вот Джерард, видимо, не принял то, что рано или поздно Фрэнк станет просто его воспоминанием. — Это лечится! Ты мог не запускать всё! Ты мог сказать нам и мы бы заплатили за чертову операцию! Что угодно, блять, но ты решил молчать! — Уэй был чертовски зол и не мог прекратить кричать. — Не мог. Джи, ты не поймёшь, ладно? На то были причины, — тяжело произнёс Айеро и чуть мягче посмотрел на Джерарда. — Да, не пойму, потому что только ты мог повести себя как эгоистичный мудак и заставить нас всех узнать в последний момент, что тебя скоро не станет, — сказал Джерард и, стукнув кулаком по корпусу трейлера, удалился. Айеро запрокинул голову к небу и съехал вниз по стенке, чувствуя себя отвратительно. Он знал, что должен был сказать раньше, но… Он не мог. Он просто не мог подойти к своей «семье» и поставить их перед фактом, что в течение трёх лет его не станет и это может случиться в любой момент. Фрэнк просто не мог.***
Люди думают, что труднее всего выходить на сцену впервые, но, если бы вы могли обсудить это с Фрэнком Айеро пару минут назад, он бы опроверг ваши мысли, закидав миллионом аргументов «против». Мужчина находился на сцене с человеком, которого он любил всем сердцем даже после всего, через что они прошли, но именно этот человек являлся единственным, кто делал вид, что Фрэнка уже не существует. Уэй ни разу не пошёл в сторону Айеро, ни разу даже не повернулся, чтобы по привычке пересечься взглядом с родными глазами орехового цвета. Фрэнк чувствовал внутри себя страх. Страх того, что своей правдой он мог отпугнуть Джи. Отпугнуть и потерять его навсегда. Хотя, какое это имело значение, если уже скоро его попросту не станет и никого не будет волновать, в каких отношениях они расстались.***
[советую "до" либо посмотреть видео из комментария к части, либо включить кавер gerard way - superstar] Тёмно-синий свет заполняет сцену и отныне этот цвет ассоциируется у Фрэнка лишь с холодом. С тем самым холодом, что исходит от Джерарда на протяжении всего концерта. Возможно, мужчина мечтал, чтобы это шоу уже закончилось и он мог спокойно уйти в свою комнату, захлопнуть дверь и разреветься как подросток. Раньше он часто выпускал эмоции, чтобы становилось легче, но с каждым годом, взрослея, Фрэнк всё больше и больше закрывался внутри себя, позволяя себе быть настоящим лишь на сцене. А, ну и рядом с Джерардом, что почему-то сел напротив барабанов на корточки, отвернувшись от зала. Спокойная мелодия наполняет помещение и Фрэнк чувствует, как его сердце готово разорваться. Песня, под которую Джи впервые признался ему в чувствах. «Long ago and oh so far away I fell in love with you before the second show.» Смотря на сцену, можно увидеть интереснейшую картину: два участника группы стоят с непонимающими лицами, один сидит спиной к залу и поёт, а другой и вовсе выглядит как самый растерянный человек на свете. Он стоит и настраивает гитару, не подавая и вида, что его хоть как-то касается песня, но стоит второй строчке прозвучать, как мужчина неосознанно кивает головой. «Your guitar it’s such a sad, sad song…» Фрэнк продолжает настраивать гитару, параллельно задумываясь, для чего Уэй заменил оригинальное «it sounds so sweet and clear» на «it’s such a sad, sad song». Но сейчас совершенно не время думать об этом, потому что звучит следующая строчка и по спине Айеро проходит волна мурашек. Как удар шокером, но слабее. «But you're not really here It's just the radio.» «Посмотрим, кто из нас не действительно здесь…» — мысль поражает Фрэнка так быстро, что он не успевает сообразить, как уже решительно подходит и Джерарду и, обнимая гитару, становится рядом. «Don't you remember you told me you loved me baby?» Стоит Уэю исполнить эту строчку, как он резко поднимается и смотрит прямо в глаза Фрэнку, передавая тому всю свою боль и разочарование. Айеро не может дышать потому, что знает теперь наверняка, что чувства Джерарда по-прежнему живут в нём и единственная причина их одинокого статуса — это чёртов Фрэнк. Он может лишь нервно улыбнуться и, вытерев нос рукавом кардигана, начать играть следующую песню. Потому, что Famous Last Words — это прекрасная песня, чтобы закончить концерт. Играет последний аккорд и свет во всём зале потухает, а музыка сменяется громкими криками и визгами, что оглушали абсолютно каждого. Фрэнк отходит к колонке и облокачивается на неё, всматриваясь в каждого фаната в зале. Он никогда не узнает, какой концерт может стать последним, а потому всё, что он может — это ценить каждый. Мужчина замечает, что Рэй с Бобом и Майки удаляются со сцены, а Уэй до сих пор стоит в центре сцены с микрофоном. — Кхм, Оклахома-Сити? — начинает Джерард, получая в ответ дикий отклик толпы. Он улыбается реакции зрителей и оглядывается на Айеро, убеждаясь, что он остался на сцене. — Сегодня вечером вы станете свидетелями удивительной премьеры. The Black Parade пополняется ещё одной песней и вы — первые, кто её услышит! Айеро не может поверить в то, что слышит и его челюсть готова уже помыть полы вместо уборщицы, но музыка начинает играть, а Уэй — петь. Каждое слово произносится с трепетом и болью, ей буквально пропитан голос солиста. «Turn away, If you could get me a drink Of water 'cause my lips are chapped and faded Call my aunt Marie Help her gather all my things And bury me in all my favorite colors, My sisters and my brothers, still, I will not kiss you, 'Cause the hardest part of this is leaving you» Фрэнк уже давно не контролирует себя, потому что его глаза стали красными от слёз, губы искусаны от волнения, а руками мужчина обнял себя за плечи, стараясь скрыть собственные рыдания, что получалось у него из рук вон плохо. Но Джерард выглядел не лучше — подводка стекала по щекам черными влажными дорожками от слёз, а голос так предательски дрожал, что мужчина боялся, как бы сейчас просто не испортить песню своими эмоциями. А зал молчал. Никто не мог позволить себе произнести хоть что-то и в какой-то момент по всей толпе начали разноситься всхлипы и слова поддержки. Все знали, что эти двое сейчас взяли и разбили их сердца без разрешения. Последняя нота и Уэй даже не смотрит на толпу, он сразу оборачивается к Фрэнку, слегка приподнимая руки. Айеро понимает знак с первых секунд и ему достаточно мгновения, чтобы он оказался в крепких объятиях Джерарда. Они плачут и не боятся такого проявления чувств. Потому, что этот момент важнее всего, что может им сказать общество. — Фрэнки? — робко спрашивает Джи, смотря на парня, что вжимается в его грудь и прерывисто дышит от слёз. Он даже не замечает, что не убрал микрофон и каждое его слово эхом разносится по залу. — М? — промычал Айеро в его грудь, не желая отстраняться. Его руки покоились на бёдрах парня, притягивая того ближе к себе. И плевать ему было на всех, кто может сказать хоть что-то. — Почему мы это делаем? — шепотом спросил Уэй, зарываясь носом в макушку друга. — Потому что я люблю тебя, — впервые говорит Фрэнк, не занижая голос и не стараясь скрыть это. Это было самое уверенное предложение, что было сказано сегодня вечером. Толпа взрывается и кто-то начинает вновь кричать, но мужчины не обращают внимания. — Мы не вместе, Фрэнки… — Мне нет дела до этого. Джи, ты знаешь, мы не можем, — говорит Айеро чуть тише, осознавая, что каждый человек в этом чёртовом зале слышит всё, что он говорит. — Мы с тобой — не те, у кого есть счастливый конец вместе… И Джерард понимает, что Фрэнк имеет в виду. Слёзы вновь заполняют его глаза и Уэй понимает, что сейчас — это всё, что у них есть. Какая разница, что скажут в прессе и что подумают фанаты? Какая к чёрту разница, если всё, что они имеют — это момент. Мужчина приподнимает лицо Фрэнка за подбородок и, посмотрев прямо ему в глаза, нежно целует. Больше нет ни кричащей от восторга толпы, ни фотографов, ни рака лёгких. Есть только Фрэнк и Джерард. То, что было всегда.