***
Другие полицейские сковали второго в наручники на тренажере и сидели рядом, ожидая от него раскаяния до тех пор, пока не зайдёт Иван, но Дёмин зашёл раньше, чем они смогли его допросить. — Один уже сознался. А ты? — А чё я? — он жуёт жвачку. — Сознаваться будешь? — В чём? — насмешливо спросил паренёк. — В изнасиловании, — Иван плавно поставил ногу ему на пах, не надавливая. — Слышь, капитан, я не по… ААААААА — Иван резко надавил на его яйца, и так же резко отстранился. Отдышавшись, парень спросил: — Зачем же так, капитан? — А как? — искренне спросил блондин. — Может договоримся? — Ха! Новые русские — без договора нет разговора. Всё покупается, всё продаётся, надежда новой России! — Почему бы и нет? — младший лейтенант зашёл в мини спортзал, вертя в зубах ручку, и всё по-прежнему держа в руках папку с бумагами. — Значит записывай, что этот у них главарь, вождь и главная сексуальная сила. — Я ни в чём сознаваться не буду! — коверкая слова. Иван медленно наклонился к нему, выдохнул и положил руки себе на колени, говоря: — Я тебе такое устрою, сучонок. Ты не то что в изнасиловании сознаешься, убийство принцессы Дианы на себя возьмёшь! — Я не буду подписывать. — Не будешь? — Неа! — И не надо. Степанов, ко мне! — из соседней комнаты прибежал пухленький милиционер, который всё это время стоял в коридоре и смотрел на улики. — Да? — Этого, — Иван указал пальцем на главного, — сразу в изолятор. — Есть! — ответил тот самый Степанов и стал расстёгивать наручники. — В камеру к уголовникам, и рассказать, что эта тварь сделала с ребенком! Знаешь, что они с такими как ты делают, когда ловят на изнасиловании? — отрицательно машет головой. — Сначала они придушивают тебя полотенцем, чтобы ты так не сопротивлялся, а тело приобрело необходимую мягкость и женственность. А с твоей задницей ты для уголовничка будешь просто подарком! Наутро они тебя в другую камеру передадут за бутылку водки и всё по новой! — Чё ты, серьезно? — Да, и самое главное по закону! — ему от мужчины прилетела звонкая пощечина, и парень осёкся и заткнулся. — Ладно, Степанов, Киселёв, за мной, третий остался… — Товарищ капитан, ну так же нельзя! — он встал. — Слушаю. — Ну так же нельзя! Надо разобраться! — А ты решил заговорить? — паренёк кивнул. — Хорошо, сейчас третьего члена банды опросим и дадим тебе право голоса. — Да какой банды? Собрались пацаны, выпили… — Дёмин схватил его за шею и посадил обратно на стульчак. — Девочку насиловали? — он его слегка придушивает. — Понимаете… — Я задал вопрос, а ты обязан на него отвечать! Было? — Было! — Все трое? — Да! — Кто первый? — Понимаете… — Я задал вопрос: кто первый?! — он сильнее сжал его шею. — Пацаны сказали идти мне. — И ты пошёл? — Да. — Ой, — капитан отпустил его. — Как же тебе было плохо… Как же ты страдал! Точно главарь, за паровоза пойдёт. Сколько ты весишь? — Сто один, — он до сих пор не может отдышаться. — Представь себе, что делал этот центнер с яйцами на ребёнке? — Иван задал вопрос младшему лейтенанту. — Она уже была того… — сказал задержанный и показал незамысловатую фигуру из тычинки и пестика. — Да что ты? Идём дальше, этот признался. Леви! — выкрикнул имя сводного брата Дёмин. — Чё разорался? — он выглянул из коридора. Вид какой-то излишне замученный, синяки под глазами, а глаза красные, как из-за слёз. — Пойдём к следующему. — Третий самый спокойный, мне уже доложили, — сказал Леви, открывая дверь в следующую комнату. Когда он вошёл, в шоке раскрыл рот. На кресле сидел Кирилл, тот самый бывший Насти, который рассёк Леви скулу… Васнецов закинул ноги на небольшой журнальный стол, где стояла выпивка, и была кровь, а руки у него были не в наручниках. На столе была разбита одна бутылка, а на осколках было немного крови. Заприметив Леви, Кирилл выпрямился. — Аккерман, вы знакомы? — спросил Дёмин, проходя вглубь комнаты к серванту с порнокассетами. — Мда… — Это Настин бывший. Это он мне скулу разбил, — Леви говорил это тихо, кулаки сжались. Глаза горели его опасно. Он не стал ждать, пока Иван начнет опрос и накинулся на насильника его девушки с кулаками. Он бил по лицу, но после первого удара, его сразу оттащили другие коллеги Ивана, что находились в этой комнате. — Леви, одного раза достаточно, — сказал капитан и посадил его на диван возле стола. — Недостаточно! Ты представляешь, что этот придурок на Насте делал? — он плачет? — Да он меня изнасиловал вместе с ней! Какой из меня мужчина, если я не смогу девушку уберечь, и её средь бела дня изнасиловали? — Успокойся, они сядут далеко и надолго. Я тебе обещаю. — Это он её в квартиру затащил. — Кого, господа полицейские? Кого мы затащили в квартиру? — Мы? Значит вас было двое, — подметил Иван и кивнул младшему лейтенанту, чтоб записывал. — Двое твоих друзей уже сознались, поэтому просто дай показания, и вас отвезут в изолятор, и уже там вы будете ждать решения суда. Как думаешь, на сколько вас посадят? На восемь лет или на шестнадцать? — Да, мы её изнасиловали. Это месть. — Все слышали? — спросил Дёмин у всех присутствующих коллег, осмотрев комнату. — Месть за то, что ты её избивал, когда пьяный приходил? Я на диктофон записал, — сказал Леви, вертя в руках телефон, смотря куда-то в пол. — Подождите-ка… — под диваном, на котором он сидел, виднелся Настин телефон. Он достал его и увидел, что идёт запись видео… Леви выключил запись и зашёл в галерею. Самое последнее видео. На обложке голая плачущая Настя, прикрывающая себя руками… видео длится два с половиной часа… Они намеренно включили запись и поставили телефон куда-то на штатив, но только не в этой комнате! На записи комната, где проводился первый допрос, на той самой кровати всё происходило! Видимо, они хотели выключить запись, уже сидя здесь, выпивая, но когда ворвался наряд, они выронили телефон и ничего не сделали. — Ты нашёл телефон? — Это Настин телефон. Тут видео самого процесса. Они сами себя посадили. Всё хватит. Тут на записи все трое. Везите их в изолятор, куда хотите!***
Задержанные уже сидят в полицейской машине, а Леви вышел на крыльцо, вертя в руках сигарету, думая, курить или нет. Нет, не закурил и просто выбросил её в урну. — Ты как? — спросил Иван, выходя из подъезда. — Ей нужен врач-гинеколог. Где я его в такой поздний час найду? — Мама Лены — гинеколог, и тебе повезло, что она сейчас у нас гостит. Приехала внучку проведать. Могу попросить, чтобы она сейчас к вам зашла. — Спасибо большое, Вань, — он уткнулся носом в его плечо и засопел. — Успокойся. Беги к Насте. Ей сейчас плохо там одной. — Хорошо, ещё раз спасибо. — Это наша работа.***
Леви по дороге домой зашёл в магазин и купил Насте сладостей. Вдруг она захочет их, а не обычную еду? И быстро понёсся домой, чтобы проверить, не натворила ли она там глупостей. Когда зашёл в квартиру, брюнет сразу же пробежался по всем комнатам, в поисках Ромашковой, но не обнаружив её там нигде, в шоке замер. Осталась только ванная комната… — Насть, ты тут? — он едва постучался в дверь. Ответа не последовало. — Зайчик, открой, — впервые с его губ сорвалось столь нежное для него слово. — Да тут я… Открыто, заходи, — как только она произнесла это, Леви тут же проник в комнату. Настя сидела на бортике ванной, а в самой ванной была вода бледно-красного цвета, но она не резала вены. — Ты ничего с собой не делала? — он обеспокоенно стал на колени и принялся целовать ее руки и костяшки на ладонях. — И не собиралась, — она плачет. — Тише-тише… Всё хорошо. Они уже в тюрьме… — он обнял ее за плечи. — От тебя кровью пахнет, — сказала Настя, и Аккерман на секунду отстранился от неё. На его футболке виднелось красноватое пятнышко, наверное, он получил его когда бил Кирилла или держал в руках простынь. — К тебе сейчас придёт гинеколог. Она осмотрит тебя, хорошо? — Угу. — Пойдём, я тебе раны обработаю на лице? — Понеси меня, пожалуйста. — Ладно, — он аккуратно взял её на руки, подхватив под спиной и под коленками, неся в спальню, где она спала, когда на неё напал пьянчуга, а Леви спас её. — Прости за вопрос, но как ты себя чувствуешь? — он посадил её на край кровати, а сам достал из тумбочки всё ту же коробку с красным крестом. — Уже лучше, но сильно тошнит. — У меня не осталось ничего кроме зелёнки. Как бы ты не хотела, но обрабатывать я буду ей, — он взял стик и, немного выкрутив его, стал наносить ей на нижнюю губу. Она немного скривилась, ведь зелёнка щиплет кожу, но Леви закрыл стик и показал, что на упаковке нарисованы динозаврики, типо хватит ныть, глянь, что нашёл. Ромашкова робко улыбнулась ему и прикрыла глаза, мол делай что хочешь. Парень подул на губу, держа Настю за руки, крепко сжимая костяшки, после сцеловывая холодные слезы с щёк, целовал припухшие глаза, ледяной нос, до тех пор, пока в дверь не позвонили. Оставив Настю одну, парень открыл дверь и увидел Лену с какой-то худой женщиной. Он сразу понял, что Дёмина пришла с матерью-гинекологом. У женщины очень сильно выделялись скулы, лицо, несмотря на морщины, выглядело молодо и свежо. Она держала в руках какую-то квадратную сумку, видимо, со своими лекарствами, или что они там с собой носят? — Где она? — как-то обеспокоенно спросила женщина, пройдя в коридор. — Вон та дверь, — Леви показал пальцем на дверь спальни, где лежала Настя. Врач, разувшись, прошла глубже в квартиру, без стука заходя в спальню. От Ромашковой послышалось лишь тихое «здрасьте». — Ты как? — спросила Лена, заходя в квартиру более вальяжно, чем своя мать. — Уже лучше, — с какой-то грустью в голосе, признался Аккерман и уставился на стену, не желая начинать разговор первым, и он вообще хотел молчать. — Настя голодная? — спустя какое-то время спросила Лена. — Скорее всего да. А вообще не знаю, надо спросить, — на автомате выдал брюнет и зашёл в спальню, ничего перед этим не сказав тем, кто находился в комнате. Перед ним предстала такая картина: Настя лежит на кровати, кривясь и стараясь не сдвигать ноги вместе, а мать Лены зачем-то светит фонариком туда и тыкает там какой-то железякой, прося поднять ягодицы ещё выше. Девочка беззвучно ревела, смотря куда-то в потолок, а увидев Леви, испугалась и закрыла лицо руками. — Молодой человек, выйдите! — прикрикнула женщина на Аккермана, и тот послушно вышел, будто боясь разгневать её. Он сел на диван, не обращая внимание на непонимающий взгляд подруги. — Будет? — спросила Лена. — Я не спросил… — он как-то побледнел, потом покраснел, а потом и вовсе позеленел. — Ты чего? — Она плачет. Вам сильно больно, когда вас смотрят там? — Обычно нет. Может у нее после насилия там болит? Леви задумался, смотря на спящего на полу кота. Надо её срочно реабилитировать. Она говорила, что хочет в Англию, а точнее в Лондон. Может устроить ей небольшой отпуск длиной в несколько деньков? Не может, а надо! А может… — А, как ты думаешь… Если я сделаю ей предложение… — Так, стоп! — Дёмина села перед ним на корточки, — Ты хорошо подумал? — он кивнул. — Точно? — опять кивнул. — Она согласится? Ну, если я сделаю его через две недели? — Не знаю, но скорее всего… Кстати, у вас что-то было? — Лен! Опять ты за своё! — прошипел Аккерман, вставая с дивана. — Иван дома? — Не знаю. Ещё нет вроде, — и замолчали на бесконечно долгие три минуты, пока из спальни не вышла женщина, мотая головой из стороны в сторону. Она посмотрела на Леви и спросила: — Когда был последний половой акт? — Сегодня утром… — он с трудом переборол себя и сказал столь интимные для него вещи, про которые не принято спрашивать. — Значит у вас довольно быстрые сперматозоиды. Поздравляю, она беременна, — врач пожала руку стоящему в шоке парню, который кажется забыл как дышать. — А вы уверенны, что это от меня? Её же всё-таки… — Молодой человек, девушка сообщила, что утром вы по несдержанности сделали это внутрь неё. Скажите ей сделать тест на беременность. Может я просто ошиблась, но это навряд ли.