***
Свет в палате полностью выключен, лишь одни фонари на улице освещают комнату тусклым, едва уловимым светом. Ребята спят, крепко прижавшись друг к другу: Настя закинула на мужа свою ногу, а он положил руку на её талию, прижимая чуть ближе к себе. Вдруг девушка почувствовала, что Леви стал сильно наглаживать её живот. — Оттого что ты его наглаживаешь, ребёнок быстрее не вылезет! — устало прошипела Аккерман, закидывая на мужа вторую ногу. — А ну цыц! Я не могу Сонечку погладить? — Кого-кого? Сонечку? — девушка опешила. — Ну да, что-то не нравится? — Я тоже хотела девочку Соней назвать, а если мальчик будет то Ильёй… — убрав ноги в пижамных штанах от Леви, Настя посмотрела на него счастливыми-счастливыми глазами. — Дурочка, — язык знакомыми, заученными движениями загладил небо, и только потом сплёлся в жарком танце с девушкиным. Со стоном сглотнув язык, Аккерман улыбнулась и смущённо покраснела, будто они первый раз поцеловались. — Спи, уже поздно. — Да…***
— Ты дома завтра? — прошла уже неделя с Настиного возвращения из больницы. Август и Ержан были заласканы и довольны, в прочем, как и Леви. — Нет, из Англии приехали людишки, и они хотят сделку провести, — объяснил как маленькой Леви. — И я должен быть на работе. Хоть и суббота… — грустно выдохнув, он натянул пиджак и, поправив волосы, подошёл к Насте и поцеловал её в лоб. — Тебе что-то купить? — Водички минеральной, — Аккерман встала, взяла галстук и стала завязывать его на шее у Леви, потому что у него это получалось криво. — А поесть чего-нибудь? — Давай пиццу сделаем? Вечером. — Я буду подготавливать доки, не получится. Давай лучше закажем её? — один конец галстука выпал из рук девушки, и вся конструкция развязалась. — Ладно… — пытаясь скрыть свою внутреннюю обиду, произнесла она, поджав в губы в тонкую бледную полоску. — Ну не обижайся. На следующей неделе я точно буду свободен, — зажав её подбородок указательным и большим пальцем, произнёс парень. — Иди, на работу опоздаешь, — поправив лацканы его пиджака, Настя легонько надавила на его правое плечо, чтобы он развернулся и ушёл, наконец. — Я пошёл.***
— Ёбаные документы, — потеряв какую-то очень важную доверенность, матерился Аккерман. На дворе уже была поздняя ночь, весь город спал и видел тридесятый сон. Весь диван и журнальный стол были в важных бумагах, которые были неаккуратно разбросаны даже по полу. — Наасть! — окликнул он жену из спальни. Через несколько мгновений в коридоре показалась рыжая копна волос. — Чё ты матюкаешься? Что? — поправив ночную сорочку, спросила. — Прости, что разбудил. Не видела такую синенькую бумажечку? Она где-то здесь должна лежать… — опять переворошив все документы, но так ничего и не нашёл, сказал Леви. — Доверенность? — Да. Она одна такая, остальные все белые. — Вот это что? — подойдя к микроволновке, спросила девушка, аккуратно, двумя пальчиками поднимая документ. — Точно, спасибо… — взяв нужный ему док, Леви ласково посмотрел на Настю, улыбаясь ей так, как никому другому. А девушка лишь грустно выдохнула, почесав свой огромный из-за беременности живот. И пошла обратно в спальню, придерживая пузо одной рукой. Не улыбаясь. — Ты обиделась? — уже зная все её эмоции, спросил Аккерман. В ответ девушка лишь посмотрела на него взглядом полным обиды, губы она же надула, всем своим видом показывая, что он её обидел. Обидел тем, что не уделил ей внимания. — Да. Я спать, готовь документы и ешь свою пиццу с тараканами, — выделив то, что мужчина пиццу всё-таки заказал, пробурчала Настя. — Она вовсе не с тараканами, — дойдя до жены, произнёс он. Одной рукой он придержал ее за талию, а другой взял её за руку, переплетая их пальцы вместе. — Ты их уже съел. Я хочу спать, пусти. — Почему ты на меня обиделась? — решив её допрашивать, начал Леви. — Потому что ты ведёшь себя как козёл, — прошипела Аккерман, готовая вот-вот заплакать. — А как ведёт себя козёл? — обняв её сзади, мужчина поцеловал девушку в щёку, размазывая только скатившуюся слезу губами по всей её нежной коже. — Так как ты… — слезы градом отаковали её щеки так быстро, что мужчина не успевал их сцеловывать. — Дурочка, зачем ты ревёшь? — шептал между поцелуями Леви, стараясь подовить её истерику. — Я не знаю. Я не нервничаю, мне хорошо, — зачастила Настя, мотыля головой в разные стороны. — Иди спать, я сейчас документы сложу и приду. — Ыхых, хорошо… — поцеловав его в подбородок, всхлипнула Настя, уходя в другую комнату, чтобы лечь спать. Он вернулся к ней, как только закончил складывать бумаги и обязательно накрыл её одеялом, ведь она имеет дурную привычку раскрываться.