En som meg

Хирото обладал одним качеством — в его присутствие все становилось легче, а сам он неплохо умел доносить простые истины до глупого меня. Недавно он вызвался помочь с уборкой, и я весь вечер вылизывал пол до блеска, пока пригнанный на помощь Мидорикава погряз в сортировке. Сам же Хирото, ясен красен, занимался мыслительными процессами о том, как бы все так расставить по местам, чтобы выглядело как произведение искусства, а не катастрофой перфекциониста. Ближе к ночи мы со всем закончили. Я валился от усталости с ног, поэтому почти никак не отреагировал на быстро ретирующегося Хирото, который из внятного сказал только: «Я пошел, мне еще нужно сделать много дел». Сил на возражения и хоть какую-то более-менее внятную реакцию у меня не было, да и не особо хотелось, поэтому я оставил все как есть. Рюдзи тоже не успел среагировать и поэтому мы вдвоем сейчас лежим на полу в главной комнате, которую теперь с гордостью именовали гостиной, и ничего не понимаем. Правда, я так подозреваю, не понимаю ничего здесь только я. Да и-то, не очень убедительно делаю вид, что не догадываюсь. Еще минуть десять я молча перевариваю информацию, так и не сдвигаясь с места, в отличие от Мидорикавы, который уже успевает встать, лихорадочно измерить комнату шагами на несколько кругов и убежать включить чайник. — Он ведет себя так из-за тебя? — внезапно понимаю я и озвучиваю это вслух. — Да, — Рюдзи дергается, как от удара, но затем слегка улыбается и разливает воду в кружки, — Он запутался в себе, своей боли и поэтому «тактично» убегает, полагая, будто никто не замечает. Он считает себя виноватым. — Виноватым в чем? — В том, что не начал поиски раньше, — он вздыхает, — Хотя, если быть честным, то он единственный, кто хотя бы попытался сделать какие-то телодвижения в этом вопросе. — Это все из-за того случая, — даже не спрашиваю, а утверждаю. Мидорикава лишь кивает, — Расскажешь? — Теперь хочешь выслушать? — он меняется в лице. — Теперь в этом появилась необходимость, — неловко провожу рукой по своим волосам, чувствуя себя виноваты за этот вопрос.  — Я просто хотел <…>* Сделав глубокий вдох, по всему моему телу прошла волна мурашек. Сконцентрироваться на чем-то одной не получалось, руки слегка подрагивали, и я запивал все это дело чаем. Я слушал его и не понимал, как Мидорикава остался живым. — Как ты выжил? — единственный вопрос, который крутится сейчас в голове. — Мои попытки суицида не являлись успешными, так что как-то вот так и получилось. Тогда это казалось единственным приемлемым способом вырваться из этого филиала Ада на Земле. Чтобы… ну знаешь, чтобы больше не чувствовать… — А потом все закончилось… — Потом пришел Хирото. Такой непозволительно настоящий… Как глоток свежего воздуха в этом совершенно невозможном мире. Он зашел в палату, его лицо было растерянным и вместе с этим в глазах читалась боль. Когда началась облава — последнее, что я запомнил — это то, как мне резали руки, а потом был удар в шею. Думаю, чтобы наверняка, — Мидорикава замолчал на какое-то время. По его глаза мне стало понятно, что он погрузился в воспоминания, — Но не получилось. Я не умер, хотя, как видишь, очень старался. А потом больница. Все это казалось таким диким и ненастоящим. Я бы даже плакал, если бы к тому времени не разучился. Хирото извинялся, хотя я не понимал за что. Мне и сейчас не дано этого понять, потому что заглянуть к нему в голову практически невозможно. Он, словно, думает обо всем сразу и просчитывает много разных вариантов. Я смотрел на него и не знал, что ответить. При этом мне была прекрасно ясна одна истина — слова сейчас все только испортят. Рюдзи не ждал от меня ответа. Ему нужно было выговориться и сказать вслух то, о чем давно хотелось. А самое главное — тому, кто смог бы по-настоящему оценить. Иллюзий на свой счет я, конечно, не питал, но сейчас стало очевидно, что он открывает мне свои чувства не просто из-за того, что я его попросил. А потому что ему кажется, что я пойму. А и я правда пойму. Мне не трудно. Да и я не слепой.

… И дождь мне опять намекает о чем-то ненужном и личном.