Ещё ни один ведьмак не умер в своей постели...

В камере было совсем тихо. Тесная тюрьма напомнила Йеннифэр замок Стигга, одно из самых неприятных воспоминаний. В ней не осталось ни крохи магической силы. Окно, через которое просматривался шикарная оранжерея, было закрыто двимеритовой решеткой.Через него пробивался утренний солнечный свет. Присев на койку,единственный, кроме стола предмет мебели, чародейка задумалась. Что Дикой Охоте нужно от неё? Немного позже... Раздались мужские голоса. -Креван, ты не ошибся. Мы вышли на след Zireal, и уже не упустим шанс. Этот голос был довольно-таки грубым, явно не мальчишечьим. -Стоило послушаться этого d'hoine. Будем честны: глотку ему перерезать, пока он не договорил, не следовало. Следующий голос был уже не таким грубым. -Большего нам и не нужно было.Кроме того, мы потеряли одного Всадника.- вновь раздался грубый голос. -Пойду поговорю с ведьмой. Она как никто другой, знает где может скрываться наша цель. От этих слов Йеннифэр невольно присела. В голове от имени Zireal начали всплывать воспоминания из прошлого. Мятеж на острове Танедд. Башня Чайки. Лестница в замке Стигга. Ступени в крови. Резня в Ривии. Геральт,лежащий в луже собственной крови Остров Яблонь. Неужто... Додумать она не успела. Хитроумный эльфийский замок заскрипел, и из дверей показалась фигура эльфа. Чародейка для себя решила: Держаться прямо, не показывать своего страха, дерзить. Эльф молчал, пялясь на Йеннифэр. Взгляд его аквамариновых глаз был скорее мягким, как масло, нежели рассекающим. Вокруг него были еле видны очень слабые магические искажения. Было видно, что он был не обычным эльфом, а кем-то посерьёзнее. Вся камера была сделана с щедрым использованием двимерита. Если бы это был щит обычного мага, то щит бы распался, но он лишь немного, почти не реагируя,колебался. Теперь чародейка поняла: Эльф - очень сильный чародей. Его мягкий, мелодичный голос успокаивал Йеннифэр. -Кто ты? - его щит в очередной раз заколебался. -Я... Я. - занервничала чародейка. -Я знаю, кто ты. Но нам нужно кое-что от тебя. И ты не сможешь от этого отказаться. -Впрочем, ничего не изменилось. - фыркнула чародейка. Голос эльфа нравился ей всё меньше и меньше. - Твоя воспитанница. Zireal, Цирилла. Где она сейчас. После этих слов Йеннифэр захотелось провалиться сквозь землю.Все, кому нужна была власть и сила, преследовали её пепельноволосую воспитанницу. - Зачем она вам? - задала вопрос Йеннифэр - Белый хлад. Ты, я понимаю, знакома с пророчеством Итлины. Потомки Ласточки смогут спасти нас от медленного замерзания. И все остальные миры тоже. Эти слова немного успокоили чародейку. Но она чувствовала в словах эльфского чародея подвох. - Ты, эльф, явно что-то недоговариваешь. И кто ты такой? На эти слова чародею пришлось ответить. -Зови меня Аваллак'х. Я - Aen Saevherne. Знающий. Йеннифэр вновь почуяла подвох. А вместе с ним запах конской мочи и пота, доносившийся из-за дверей тесной камеры. - Теперь я понимаю, для чего она вам. И, сотрудничать с вами я не собираюсь. Йеннифэр поняла, в чём тут подвох. Он, как и она, занимался разведением гена Старшей Крови, и хочет заполучить материал для дальнейшего разведения. После столь резких слов, Знающий вышел из тесной камеры. *** Стоя на небольшом пригорке,каэдвенский генерал Митран Левис наблюдал за передвижениями войск Нильфгаарда. Вечерело, и чёрные знамена войск императора Юга не выделялись. В лучах заката виднелись только шитые золотой нитью солнца. Небольшая группа солдат, облачённая в лёгкие доспехи, сопровождали воина в тяжёлых доспехах,щедро украшенных серебром, ярко игравших в лучах уходящего солнца. Ощущая напряжённость воздуха, бывалый каэдвенец понимал, насколько тяжелой выдастся завтрашняя битва. *** Бравая пехота смирно стояла. Лошади кавалеристов и рыцарей лишь издавали лошадиное"Тпру". В почти звенящей тишине можно было услышать чьи-то далёкие разговоры. *** - Ну что, молокососы, готовы к битве?! - раздался обрадованный голос. Вейлон действительно был молодым. Это было его первое сражение. Новобранец даже не сумел запомнить имя человека, назвавшего всех таких же,как и он, молокососами. Летний дневной зной придавал и без того липкому, как смола, воздуху новые, не самые приятные запахи пота.