***
Григорий, проводив Дорошенко, возвращался в свой кабинет, думая над словами Николая. Значит, его домыслы насчёт мэра Ольховска были верны. Хотя глупо было думать о том, что Суслов чист, словно ангел. Помня Косача, можно было ожидать все, что угодно, но Григорий надеялся на чудо, которое не произошло. Теперь вся надежда была на Николая и Загорского, от которого не было еще никаких известий. Григорий знал, что в этот раз Суслову точно не отвертеться. Нужно только созвониться с другом отца из прокуратуры, и дело, можно сказать, в шляпе. Да, умом Григорий понимал, что это не восстановит детский дом, но хоть как-то успокоить его, чья душа болела из-за всего происходящего. Выйдя из лифта, Григорий направился в сторону кабинета, с намерением позвонить и договориться о встрече с другом отца, когда его догнала секретарша. — Григорий Петрович, — девушка схватила Григория за руку, едва не упав на скользком полу. — Ты что с ума сошла? — поинтересовался Григорий, пытаясь удержать девушку, которая тут же отскочила от шефа. — Ты что, на пожар несешься? — Простите, — пробормотал она, поправляя волосы. — Григорий Петрович, там Петру Ивановичу плохо. Просили. Что его просили, Григорий уже не услышал, потому что поспешил в кабинет отца.***
— Так, Орыся, теперь нам нужно перетащить стол в тот угол, — скомандовала Лада, переведя дух. — Лада Григорьевна, может охранников позвать или шофера? — оценив размер стола, робко спросила Орыся. — Охранников? — переспросила девушка. — Хорошо, зови. — Я мигом, Лада Григорьевна, — улыбнулась Орыся. Лада отбросила волосы, которые падали на глаза, и обвела взглядом свою комнату, в которой сейчас царил беспорядок. Возле двери стояли чемоданы, шкаф был открыт и пуст. Содержимое стола было выброшено на кровать, а сам стол стоял посреди комнаты. — Ого, — воскликнул Пётр, остановившись на пороге комнаты. — Это что здесь происходит? — Ты что не видишь? Перестановка! — объяснила словно маленькому девушка. — Да я вижу, — пробормотал Петька. — Я только не понимаю, зачем? А, — воскликнул он. — Ты с Загорским поссорилась и решила вернуться домой, но перед этим мебель переставить? — склонив голову на бок, поинтересовался мужчина. — Очень смешно, — улыбнулась девушка. — Лада, а если без шуток, то зачем ты все это устроила? — А если без шуток, братик, то совсем скоро к нам приедет гость, и эту комнату я готовлю для него, — серьезно ответила Червинская. — А гостевая комната для твоего гостя не подходит? И вообще, что это за гость такой, что ты готова ему свою комнату отдать? — не понял Пётр. — Это, Петька, особенный гость, — загадочно промолвила брюнетка. — Об остальном узнаёшь в День рождения отца. — Злая ты, Ладка, — любя упрекнул брат сестру, принимая телефонный вызов.— Слушаю, пап. Что?! Сейчас мы едем! — Петька, что случилось? — испугалась Лада, увидев, как побледнел брат. — Пётр, — крикнула она. — Дед, — произнес Пётр, медленно опустив руку с телефоном. — Деду плохо. Сердце. — Что? Где они сейчас? Пётр, да не молчи ты! — снова крикнула Лада, пытаясь отыскать свой мобильный телефон в комнате. — В больнице. Отец звонил. — Поехали! — приказала Лада, схватив телефон, который лежал на тумбочке. Пётр мотнул головой и поспешил за сестрой, а в ушах эхом слышались слова отца.***
Стефан сидел в саду и листал книгу, которую привез с собой из дома несколько лет назад. Эта книга, крестик и несколько фотографий матери — все, что осталось у него из прошлой забытой жизни. Эти сокровища он хранил как зеницу ока, боясь, что даже это он может потерять, как потерял своё истинное лицо, свою настоящую жизнь, как потерял Веру. Ночами возвращаясь в тот злополучный день, он думал о том, как могла бы сложиться их жизнь. Если бы он ничего ей не рассказал, то она была бы жива, они бы растили ребенка, но теперь это лишь несбыточные мечты. Мечты. Стефан уже и не знал, как это мечтать. Разучился это делать. Единственная, даже не мечта, а цель была — забрать жизнь того, кто забрал жизнь его возлюбленной. — Читаешь? — вывел Стефана из раздумий голос Адама. — Пытаюсь, — ответил Стефан, закрывая книгу, не заметив, как из неё выпала фотография Веры. Адам поднял фото, вглядываясь в черты лица невестки. — Я помню это фото. Они со Стефаном его сделали в тот день, когда узнали о том, что Вера беременна. — Я тоже помню этот день, — промолвил Стефан, забрав из рук Адама фотографию. — Она тогда такая счастливая была. Её улыбка дарила всем радость, но как же мало было таких мгновений. — Но именно ради памяти Веры ты должен жить дальше. Я знаю, что ты любил её. Стефан удивлённо посмотрел на Адама, который лишь печально улыбнулся. — Сынок, как не старайся, но любовь невозможно скрыть. Я видел, как ты на неё смотрел, когда она думала, что ты — это он. И я не осуждал тебя за это чувство. Любовь невозможно осудить. Я просто хотел, чтобы Вера была счастлива, хотел, чтобы она жила, а без Стефана она не смогла бы жить. Я сам создал ложь во благо. — Только я принес ей смерть, — с болью в голосе произнес Стефан, сжимая руку в кулак. Яблоневский старший удивленно посмотрел на сидящего напротив мужчину, а тот поднялся и начать мерить шагами сад. — Незадолго до того, как Веру убили, я ей все рассказал. Она все знала! — сознался Стефан, наблюдая, как опадают листья с деревьев. — Но зачем? — воскликнул Адам, сорвавшись с кресла. — Потому что искренне любил. Потому что не хотел жить с ней во лжи. Потому что у меня не было сил её обманывать! Она тогда ушла, а спустя некоторое время позвонила и сказала, что нашла очень интересные документы, а что случилось дальше, Вам известно. Только те документы пропали. Теперь Вы можете меня ненавидеть, но сильнее, чем я сам себя ненавижу, уже невозможно, — тише добавил он, оставляя Адама одного.***
Лада и Пётр бежали по больничному коридору, заставив старую санитарку даже накричать на них, мол что это такое, здесь ведь больница, а они устроили догонялки, словно малые дети. Увидев отца, Лару и Леву, они бросились к ним. — Пап, что случилось? Что с дедом? Папа! — истерично воскликнула девушка, испугавшись молчания отца. — Я не знаю, — севшим голосом ответил Григорий, подняв глаза на дочь. — Мы с ним поссорились. — Поссорились? — Лара, которая нервно расхаживала туда-сюда, уставилась на пасынка красными от слез глазами. — То есть, это из-за этого мой муж находится между жизнью и смертью? — Он не только твой муж, но и мой отец! — в ответ воскликнул Григорий. — И позволь, я сам буду разбираться, как мне вести себя с собственным отцом. Лёва исподлобья посмотрел на старшего брата. Лара открыла рот, чтобы отбить эту словесную атаку, но вышедший из палаты врач не позволил это сделать. — Доктор, что с отцом? — Что с моим мужем? — наперебой начали Лара и Лёва. — У Вашего мужчины предынфарктное состояние. Некоторое время ему придется провести у нас. Мы подлечим его немного. Нервничать ему ни в коем случае нельзя. — Конечно, — кивнула Лариса. — Доктор, мы все сделаем, как Вы скажете. Скажите, а сейчас его можно увидеть? Доктор окинул взглядом собравшихся и промолвил: — Только не все сразу. — Мам, иди ты. Ты сейчас ему нужнее, — коснувшись плеча матери, произнес Лёва. Поблагодарив сына улыбкой, Лариса поправила на плечах белый халат и переступила порог палаты. Пётр ободряюще похлопал дядю по плечу, присаживаясь рядом с ним. — Пап, — осторожно позвала Лада отца, который спрятав руки в карманы пальто смотрел в окно. — Папа. Но Григорий ничего не ответил, чеканя шаг, направился в сторону выхода. Лада посмотрела на брата, но тот только покачал головой.