Гребанное клише

У Нуры голова болит безумно. Ее тошнит и ноги подкашиваются, пока она идёт по мокрому, от недавнего дождя, асфальту улиц Осло. Черный топ с открытыми плечами, шорты в клетку и неизменная красная помада, которая уже начинала растворяться смородиновым вкусом у Сатре во рту, настолько часто девушка кусала губы. Это город грехов и ночь полная демонов — Нура собиралась стать одним из них. «Если сходить с ума, то окончательно?» Двери незнакомой съемной квартиры открыты настежь. Оттуда пахнет сигаретным дымом и дешёвыми женщинами. Музыка выбивает барабанные перепонки и заглушает орущие мысли в голове Сатре. — Как тебя зовут? — спрашивает парень, весь оббитый татуировками. Его волосы в абсолютном беспорядке, и у девушки чешутся руки, ей хочется пригладить каждый волосок к черепу. — Амалия. — называет свое второе имя Нура, заставляя себя широко улыбнуться. — Недавно закончила школу Хартвиг-Ниссен. — Тебе уже есть восемнадцать? — парень потирает ладонями брюки джинс, он выглядит озабоченным извращенцем. Это то, что нужно. — Конечно, — лжет девушка, продолжая кусать свои губы и выглядывать в глазах парня отражение самой себя. Нура сейчас была хороша. Белая кожа в сочетании с черным атласом выглядит пошло или аристократично? — Не хочешь пойти наверх? — татуировки на руках парня в виде змей, шепчут Нуре продолжать или остановиться. — Хочу. — соглашается девушка, даже не узнав имени своей будущей секс-игрушки. *Ты где? — сообщение от Криса высветилось на экране. Нура не хочет его видеть, но зачем-то пишет адрес. *Киркегата 15, не приезжай. Нура по середине веревки, у которой как несложно догадаться, два конца — один спасительный, другой отнесёт ее в небеса. — Ты такая сладкая, — шепчет татуированный парень и стягивает топ с плеч Сатре, обнажая ее хрупкие белые плечи. Он целует ее как-то слишком безэмоционально, его губы напоминают девушке червей, но она старается получать от этого удовольствие. И через полторы минуты у нее это получается. Если разфокусироваться, то можно вообще не думать, кого целуешь — это парень или девушка, ребенок или ангел. Нет, эти губы пахли подземельями ада, Нура почувствовала, как погружается туда. Щелчок молнии и вот, теперь ад внутри нее. Вколачивается в нее, погружается. Девушка уже безсознательно начинает получать от этого удовольствие и выгибается навстречу. Нура не знает, сколько времени прошло, но вот она уже лежит на кровати, и татуированный парень предлагает ей таблетку, которая доставит ее в космос. А в космосе что находится? Небесная галактика? Пристанище для безумных душ? Сатре глотает волшебную пилюлю, и Вильям уже не кажется чем-то таким далёким. Вот же он — стоит напротив нее и просит встать перед ним на колени. — Нет. — смеется Нура и пытается скинуть руки, которые хватают ее, заставляя опуститься с шелковых простыней на пол. — Ни за что. — она падает с постели прямиком на ковер с жёсткой щетиной, царапающей нежные щеки. — Как хочешь. — это голос Вильяма или того татуированного парня, с которым Сатре только что переспала? Во всяком случае девушку прижимают лицом в ковер и грубо стаскивают с нее шорты. Тонкие белые руки заламывают за спиной до хруста и наваливаются всем своим весом. Демоны. Это они наказывают Нуру за всю херню, что она в своей жизни творила. За бедняжку Вильде, за неудовлетворённого Вильяма, за анорексию в прошлом и недалёком будущем, за собственное уничтоженное достоинство и болезнь, которая уже выкраивала из Сатре черт пойми что. — Кричи пожалуйста громче, Амалия. И она кричит. Подчиняется. Только музыку Нуре все равно не переорать, она заполнила собою каждый миллиметр этих стен, и это, наверное, хорошо, ведь голос у Сатре похож на сип умирающей чайки, когда он на таких высоких тонах. Когда боль утихает, Нура видит космос в потолке этой темной комнаты. Девушка еле как натягивает шорты и переворачивается с бока на спину. Звёзды ей машут руками и зовут к себе. На полу лежит одна нечаянно кем-то уроненная таблетка, и Сатре без промедления кидает ее себе в рот, почти не морщась, когда там оказываются так же и волоски от ворса ковра. — Нура, Господи! — знакомый, однако, голос. — Что с тобой? Что ты приняла? — Всего понемногу. — усмехается девушка, пытаясь нащупать руками в темноте свое собственное лицо. Кристофер Шистад поднимает ее с пола и усаживает на кровать. Он ласково держит ладонями ее голову, которая периодически запрокидывается. Он садится перед Нурой на корточки и легонько бьёт ее по щекам, пытаясь привести в чувство. — Нура, что ты с собой делаешь? — это беспокойство или хорошая актерская игра? — Что за парень отсюда вышел? Шистад такой хороший, кажется Нуре. Он типо о ней заботится или у него тоже ебанный комплекс власти над девочками, которых он трахает. — Он показал мне космос, Кристофер! — Сатре заливисто смеётся. Она не чувствует боли под принятой наркотой, она чувствует революцию внутри своего организма. — Нура ты ведёшь себя, как шлюха. Девушка реагирует мгновенно и лезет к красивому мальчику за отчаянным поцелуем, на который ответа не получает. Крис отводит ее от себя и морщится, словно никогда и ни к кому такого отвращения не испытывал, как к этой блондинке, пахнущей наигранным развратом. — Если я шлюха, то позволь мне ей быть. — серьезно говорит Сатре, и по ее щекам текут слезы. — Давай не со мной. — грубо говорит Шистад. — Не хочу от тебя что-нибудь подцепить. Он не пытается ее обидеть — лишь отрезвить. Выходит хуево, потому что девушка отключается, зарывшись носом в шею парня, щекотя своим пьяным дыханием пульсирующие венки. Шистад кидает Нуру на заднее сиденье своего автомобиля, а сам садится за руль. Крис вообще-то думал, что находясь рядом с Нурой, Вильям ее испортит, а получилось так, что его отсутствие действовало хуже.