Гребанное клише

— Когда собиралась рассказать? — Крис посильнее втягивается и стряхивает пепел с крепких, как нервы у Эвы сигарет. — Когда это бы стало заметно. — Ева, это уже давно заметно. Парень злится, но виду не подает, он усмехается от внезапно возникшей мысли о том, что со стороны этот разговор может показаться выяснением отношений в связи с незапланированной беременностью. — Вильям знает? — у девушки глаза, как у лисы щурятся, и выглядит она какой-то уставшей и обиженной. — Вообще-то, он мне сказал. — Я не об этом. — Эва Мун даже не стала спрашивать у Шистада: почему он ее на порог не пускает, а заставляет мёрзнуть, на пропахшим норвежской сыростью крыльце. У нее на лице написано, что она все, блять, в этой жизни знает. — А о чем же тогда? — играет в дурака Крис и ему на секунду тошно становится, что все вокруг такие эгоисты. — Ну, например о том, что его бывшая…любимая золотая девочка Нура трахается с тобой? — у Эвы нет гнева в глазах, лишь какое-то призрение порочности Шистада. «Я мальчик на одну ночь, забыла? И нет никакого табу на твоих подруг.» — Это ревность, Мун? — парень пытливо смотрит ей в глаза, но не видит там того, о чем спрашивает. — Это…сожаление. — девушка на секунду становится серьезной и смотрит куда-то в сторону. — От того, что я не предупредила тебя о том, что Нура больна, и о том, что теперь она одна из твоих шлюх. Крису самому становится тошно от мысли: кто теперь Сатре в глазах общественности. Не то чтобы чужое мнение важно, просто…просто неприятно слышать имя Нура и слово шлюха в одном контексте. — Она не одна из моих шлюх. — Вот как? — Ты тоже такой не была. Бровь Эвы скептически поднимается практически до корней волос. На ее обветренных губах появляется фальшивая полуулыбка. — И почему же? Крис чувствует витающую в воздухе откровенность. У него чувство, будто он беседует со старым другом. — Ну скажем так, — парень тушит сигарету об перила лестницы и кидает ее вниз на покрытую инеем траву. — Мне было хорошо не только физически, но и эмоционально. Эва Мун смотрит на него внимательно и теперь на ее губах не фальшь, а абстракционизм в виде улыбки. — Мне тоже, Крис. Спокойствие и умиротворённость чувствуются плавно-ярко, но исчезают, заменяя себя на рой мыслей в голове. «Нура больна» — Я так и не понял, что это за болезнь, Эва. — спустя долгие минуты, разговор опять приобретает мрачные тона. — Биполярное расстройство личности… это эмоциональная мясорубка. — Мун тяжело вздыхает и шмыгает носом, стараясь не торопиться и как можно более точно описать состояние подруги. — В один момент она светится, как лампочка, в другой становится сама не своя и творит всякий бред от живописи на стенах до секса с тобой… — девушка замолкает на мгновение, поймав на себе неодобрительный взгляд. — Иногда чувствует себя неимоверно паршиво, только из-за болезни, но представь каково ей сейчас, когда человек, которого она любила бросил ее. — Вильям сказал, что она опасна. — Вильям трус. — решительная Ева слегка сжала свои кулачки и спрятала их в карманы своего бежевого пальто. — Да, это так. — Крис не знает какую роль он играет в жизни Нуры и играет ли вообще… Он понимает, что хочет заботиться о ней, потому, что она жалкая брошенка со смазливым лицом и биполярными расстройствами. — Крис, я не знаю, чего ты от нее хочешь, но… — Эва поправляет волосы и спускается вниз на одну ступеньку, оборачиваясь и смотря на парня с невероятно мудрым взглядом. — Не сделай так, что бы стало ещё хуже. Она уходит, и у Шистада плечи дрожат от свалившейся на них ответственности.