bite me

Чанёль говорит слова как из какой-то мелодрамы, но это сейчас последнее, что беспокоит Бёна. Он просто смотрит прямо в глаза альфе и успевает прочувствовать так много эмоций, что им не найти места внутри. Пак подходит совсем близко, и Бэкхён продолжает смотреть на него широко раскрытыми глазами, будто боясь потерять из виду. Старший в пижаме, кончики волос мокрые, от него отдаёт сигаретами, и он стоит, не шевелясь. Чан внимательно изучает его лицо и чувственно проводит ладонью по щеке. Улыбается. — Ты всё такой же красивый, — выдаёт он своими обворожительными губами, и старший плавится в шоколаде его глаз и его запаха. — От тебя так чудесно пахнет. Бэкхён потерял связь с реальностью, а очнулся уже когда его шею покрывали требовательными поцелуями. Сил хватало на неслышные выдохи и распаляющееся возбуждение. Он чувствовал младшего всем телом, чувствовал его руки, блуждающие под пижамой по спине, бокам, груди — всё размеренно и горячо. Бэку медленно сносило крышу. Хотя бы раз он хотел побывать в объятиях любимого человека, раствориться в нём, отдаться до конца. Разве он многого просил? Бён сделал всё от себя зависящее, и, кажется, пришло время сдаться. Чанёль положил любимого хёна на кровать, изнемогая от жгучего желания, и, не в состоянии отвести взгляд от мягко вздымающейся груди Бэкхёна, стянул свою рубашку через голову, являя своё рельефное тело. — Что это, Бэкки, — елейно протянул Пак, — у тебя встал? Бёну было всё равно на ехидства младшего, но вот взгляда он отвести не смог, неосознанно прикусывая губу и чуть заметно ворочаясь бёдрами из-за переполняющего возбуждения. — Ещё одна блядская минута, и ты труп, — Бэкхён смотрит сверху вниз, хотя лежит значительно ниже, и Чанёль заводится от этого взгляда ещё сильнее. В воздухе стоит запах шоколада, смешанный с запахом омеги, и это нравится обоим слишком сильно. Чанёль представляет, как от их совместного амбре мокнет между ног у его хёна, и от этой мысли тело прошибает дрожь предвкушения. Пак оттягивает резинку трусов Бэка, когда они оба уже обнажены, а последний предмет гардероба оставлен на десерт. И понятно, почему. Весь насквозь промокший от смазки омеги, так и манит альфу прислониться, что Чанёль и делает. Язык проходится по ткани, а нос не может надышаться, продолжая вдыхать божественный аромат. — Извращенец, — стонет омега уже в голос, прислоняя тёмную голову ещё ближе, сходя с ума от такой гремучей смеси ощущений. Трусы наконец были рывком стянуты, и пытка старшего кончилась. Или он так думал. Пак слишком сильно хотел попробовать своего хёна на вкус. Пак слишком сильно хотел своего хёна. Он приподнял изящные ноги омеги за бёдра, ощущая мягкость кожи подушечками пальцев, и приставил член к горячему мокрому входу, начиная тереться о него. Бэкхён смотрел на этого альфу, на его вожделенный взгляд из-под упавших на лоб волос, на крепкое тело и твёрдый член, что изводил его снизу. Не прерывая зрительного контакта, Чанёль нагнулся к хёну и его губы мазнули прямо по щеке старшего: — Мой член полностью в твоей смазке, и ты называешь меня извращенцем? — желаемый эффект произведён, и Бэкки отчаянно скулит, припадая к губам напротив и жадно целуя. Пак отстраняется только чтобы положить ладонь на лицо своего обожаемого хёна, несильно сжимая: — Сегодня я кончу в тебя, и кончу сколько раз, сколько захочу. Считай это расплатой за все годы. Бэкхён уже был готов кончить. Младший приставляет головку ко входу и резко заполняет собой нутро омеги. В комнате практически нет воздуха, чувствуется только секс и вездесущий шоколад. Бён не может дышать несколько секунд, а затем выдыхает с протяжным стоном. Пак всё ещё удерживает его за бёдра, устанавливая темп и насаживая на себя. Бэкхён чувствует, как член его истинного входит на полную длину, а он не имеет путей отступления. Хватка на ногах слишком сильна, да и нужно ли оно? Бэкки беспорядочно комкает руками простынь, ноет, шумно выдыхает, призывая продолжать и выгибается, демонстративно сжимает внутри член Чанёля, чтобы усмехнуться, когда тот издаёт особо громкие стоны. У Пака фетиш на засосы, поэтому на Бэкхёне в этом плане нет живого места. Чанёль любуется багровыми следами своих собственнических ласк, и это реально лишает всех тормозов. Бён на вдохе кончает на собственный живот, и это зрелище заставляет Чана сделать два затяжных толчка и один слишком глубокий — заставивший Бэкхёна выгнуться. — Идиот, ты реально кончил в меня, — вскрикивает старший, кое-как собирая последние крупицы здравого смысла. Телу слишком хорошо, а внутри слишком горячо. Да и вообще всего «слишком». Пак улыбается добродушно, но Бён не чувствует в этой улыбке ничего для себя хорошего. Старшего подхватывают с постели и несут куда-то. «Куда-то» становится вполне конкретным через пару секунд, когда он видит в отражении зеркала себя, всего в засосах и поцелуях, всё ещё насаженного на член Чанёля. — Нравится вид? — интересуется младший, выдыхая на ушко омеге и довольствуясь тихим выдохом и пристальным взглядом полуприкрытых глаз. Альфа медленно целует любимую шею, вынимая член изнутри. Сперма медленно вытекает и капает на пол, а Бэкхён чуть ли не хнычет при виде вытекающего из него семени. — Как неудачно вышло, — говорит Чанёль игривым тоном. — Придётся нам это исправить.