Счастье любит смелых

Хмурый Арсений вышел из подъезда и направился в магазин неподалеку с намерением купить алкоголь. Ему требовалось выпить и все как следует обдумать. И не важно, что думать и выпить — это практически антонимы. Где-то в сознании робко прокралась мысль, что зря он так поступил с парнем, но ущемленное самолюбие убеждало, что ничего с ним за пятнадцать — двадцать минут не случится. Вернется — освободит его, и пусть тот сваливает домой. Так будет лучше. А сам он останется и крепко напьется. Съемки должны были состояться послезавтра, так что у него целый день будет, чтобы привести себя в порядок. Мужчина понимал, что ничего Антон не решит за это время, и не тешил себя иллюзией, что парень бросит Иру или хотя бы откажется лететь с ней на отдых. Вон он как переживал и трясся при любых намеках, что он гей. От бессилия Попов пнул камешек с асфальта, и тот отлетел куда-то в кусты. Дорога вела через парк, что раскинулся совсем рядом с домом буквально через несколько сотен метров. Парк был небольшой и очень уютный, тут всегда было людно, но в основном в той части, где находились игровые площадки. Полуденный зной спал, и сейчас здесь бегали дети, их мамы лазили за своими малышами по горкам или неустанно следили снизу, периодически покрикивая: «Петя, осторожней! Не бей мальчика», «Леша, сейчас же слез с этой верхотуры, а то упадешь!» Арс, проходя, всегда с интересом смотрел на эту кипучую маленькую братию. Вот и сейчас он, быстро шагая, повернул голову в сторону качелей, на которых катались мальчик и девочка. В голове в очередной раз прозвучал голос разума: «А из-за тебя Антон будет лишен радости отцовства. Куда ты лезешь? Он молодой, симпатичный парень, талантливый вон какой! Запихни свои чувства себе сам знаешь куда и любуйся им молча. Раскатал губу, идиот!» А ведь он пытался! Убеждал свое тело не реагировать на тонкие, но сильные руки, которые обвивали его, притягивая к своему любвеобильному владельцу. Давал строгий наказ своим глазам не пялиться так подобострастно на парня, пожирая взглядом каждый изгиб молодого тела и практически пуская слюни. Упрашивал свое сердце разлюбить, забыть Антона, выжечь чувства каленым железом, ведь понимал, что ничем хорошим это не закончится. И каждый раз сдавался, не мог устоять перед этими щенячьими глазами, перед заискивающим и протяжным «Ну, А-а-а-рс, ну прости. Я решу с Ирой чуть позже. Ты же понимаешь». И Арсений понимал и винил себя за то, что он такая безотказная тряпка, что не в силах твердо сказать «нет» и дать шанс Антону на нормальную семью. Почему-то ему казалось, что если он отпустит парня, то тот, позлившись какое-то время, все же смирится и забудет про Арса, а возможно, и женится на своей Ире со злости. А там семейная суета, дети, ипотека — и прощай, ненаглядный Арсений. Главное в этот раз — быть сильным и поставить наконец финальную точку. Да и повод весомый. «Все к одному, Арсений, только удержи себя в штанах», — подумал мужчина и нервно сглотнул. Быстро прошагав своими длинными ногами весь парк и словив по пути несколько заинтересованных взглядов молоденьких девушек, Попов очутился у магазина. Он отпустит Шастуна в этот гребаный отпуск. Да, он будет неимоверно скучать по этой двухметровой шпале, по его телу, горячим поцелуям, зеленым глазам, которые затягивали в пучину желания и страсти. Ну и пусть! Вот черт! Незамедлительная реакция организма наступила как всегда не вовремя. Арсений страдальчески вздохнул и, зайдя в магазин, сразу направился к полкам с алкоголем. Необъяснимая штука — душа. Никто не знает, где находится, но все знают, как болит. Выбор мужчины упал на коньяк. То, что нужно. Он уверенно взял его с полки и направился к кассе. По дороге домой Арсений все пытался убедить себя, что так для всех будет лучше. Он сможет, он выдержит. Пока Антон будет отдыхать, он займет себя до предела работой, устроит несколько фотосессий, согласится провести все свадьбы и корпоративы, предложениями которых его уже давно заваливают, обрывая телефон. Он уже почти прошел весь парк, собираясь, быстро пробежать через дворы и уложиться в двадцать пять минут отсутствия, как вдруг перед собой он увидел малыша, на вид лет четырех-пяти, который один вышел из парка и направился в сторону домов. — Извините, это не ваш мальчик? — спросил Арс у девушки, которая одной рукой везла коляску, а другой — тащила за руку орущего пацана лет трех. — Нет, мой со мной, — девушка остановилась и оглянулась вокруг, пытаясь отыскать, от кого мог убежать карапуз. Но вокруг них никого из взрослых не наблюдалось. — Блять, — у Арса вырывалось матерное слово, и он тут же сконфуженно извинился перед девушкой. Он подошел к потерявшемуся малышу и присел на корточки перед ним. Как же не вовремя! Ему к Антону бежать надо. Тот уже, наверное, весь матерный запас израсходовал, и Арсу теперь точно не поздоровится. Да что там, пиздец ему походу! — Тебя как зовут, малыш? Где твоя мама? — мужчина безуспешно пытался хоть что-то узнать у мальчика, но тот лишь молча улыбался ему и показывал свой грузовичок, зажатый в маленькой ручке. Светлые волосы растрепались, а глаза у пацана были большие, доверчиво распахнутые и изумрудно-зеленого цвета. Вот таким бы мог быть сын Антона. Арсений потряс головой, прогоняя наваждение, и, уже обращаясь к девушке, умоляюще спросил: — Побудете с ним? Я по парку пробегусь, поищу его маму. Наверняка же она тут где-то на площадках его ищет. — Конечно, конечно, — девушка согласно кивнула головой. — Миша, успокойся! — обратилась она уже к своему упрямцу. — Видишь, малыш потерялся! Хватит уже ныть, будь мужиком! Арс мысленно горько ухмыльнулся уже доставшей его за всю жизнь последней фразе и стремглав бросился обратно в парк. Он как ошпаренный оббежал все площадки, спрашивая у всех подряд, не видел ли кто-нибудь женщину, которая потеряла ребенка. В конце концов мужчина нашел того, кто указал ему на другую сторону, куда убежала женщина, потерявшая малыша. Он побежал туда, судорожно поглядывая на часы. Уже час прошел с момента его выхода из дома, Арсений материл уже сам себя, жалея, что приковал Антона. Как он теперь загладит свою вину? Он напрочь забыл о том, сколько моральной боли причинил ему парень, и думал только о том, как он сам виноват перед ним. Наконец он нашел женщину, что металась по площадке и истошно вопила: «Мальчика не видели? Саша, не прячься! Где ты?» У нее на глазах блестели слезы, и Арсений помахал ей руками, подбегая и крича: «Нашелся, нашелся! Бежим быстрее! Он в том конце парка!» Они прибежали к выходу из парка, и женщина бросилась обнимать сыночка! Плача, она рассказала, что, когда буквально на минуту отвлеклась на телефон, сынуля убежал и затерялся. Она подумала, что он хотел еще покататься на любимых машинках, и побежала в противоположный конец парка, где располагался аттракцион, а пацан, оказывается, вообще решил из парка выйти. Женщина обнимала Арсения и девушку по очереди и бесконечно благодарила их. Вскоре Арс отлепил от себя мамашу и, вымученно улыбаясь ей, пожелал всего хорошего. Он помахал женщинам рукой и побежал к своему дому так быстро, как не бегал даже на уроках физкультуры. Хотя даже тогда физрук всегда ставил ему пятерки.

***

Когда за Поповым закрылась входная дверь, Шастун только крепче стиснул зубы. За что Арс с ним так? Вернее, понятно, конечно, за что, но неужели он надеялся, что Антон сейчас реально придумает выход из этого положения? Говорят, конечно, что стрессовые ситуации помогают принимать быстрые решения, но парень был уверен, что нет ничего лучше тех решений, которые были спланированы заранее. «Вот это называется «связаны руки», Антоша. А в остальных случаях люди абсолютно свободны и вольны сами принимать решения. Может, такое положение поможет тебе это лучше понять?» — снова и снова звучал бархатный голос Арсения в голове. Как в таком положении можно что-то вообще понять?! — Ох, если бы это помогало, Арс, — сквозь зубы процедил Антон. Почему ему всегда так трудно давались принятия решений? Может, из-за того, что за него всегда все решали. В школе — учителя: вот такие мысли в сочинении верные, а такие — нет. Как вообще можно решать, что для кого будет правильным, что верно? Ведь все настолько разные! Родители решили за него, в какой институт ему лучше поступать, говоря: «Ну, Антоша, экономический — это надежно. Отучись, а дальше сам решай». Друзья говорили, что круто, а что — нет. И неважно, что ему не особо хотелось напиваться в стельку, это считалось показателем крутизны, и он делал это. И только один раз он сам выбрал свой путь — ему нравилось шутить, и выбор привел его в «Импровизацию». А ведь это тоже был риск. Риск остаться у разбитого корыта. Пока парень размышлял, он понял только одно: такое положение ни хрена не помогает в обдумывании, а лишь рождает гнев и агрессию, которые мощной волной захлестнули его. Тяжелое дыхание, раздувшиеся ноздри и напряженная вена на шее свидетельствовали о крайней степени его негодования. Нет, ну сколько можно? Прошло уже полчаса, а именно столько показывали настенные часы на кухне, а этот засранец так и не вернулся! Ноги гудели, руки уже начали затекать. И ведь положение, сука, даже не поменять! Так и приходилось стоять на коленях на кафельном полу. Встать парень пытался, но прикованные руки не дали ему выпрямиться. Пытался сесть, но он не дотягивал попой до пола, наручники лишь звенели на каждое его действие и больно давили на браслеты. Антон попытался выдернуть к чертям ящик с посудой, к ручке которого был прикован, но тот был заставлен кастрюлями и сковородками (вот ведь Арс — хозяюшка) и был такой тяжелый, что Антон испугался, что тот упадет на его ноги и отдавит их нахрен. Да и выдвижная система была какой-то навороченной. Не факт, что и получится выдернуть ящик с полозьев, даже если дернуть сильнее. Оставалось лишь ждать и надеяться, что Арс совсем скоро вернется. Как же больно, блять! Антон прикрыл глаза и попытался отрешиться от неприятных ощущений. Когда однажды он с завистью поинтересовался у Арсения, как он так легко, по сравнению с ним, выдерживает боль от шокеров и мышеловок, тот улыбался, обнажая ровный ряд белых зубов, и, склонив голову набок, произнес: — Нужно уметь абстрагироваться. — Легко сказать, — Антон с удивлением развел руками. — Как тут абстрагироваться, если тебя так хреначит? — Ты читал «Аквариум»? Там агент ГРУ говорит, чтобы выдержать боль, нужно желать еще большей боли. Тоже неплохой вариант. — Ну, отлично! Шизанутый он просто, — Антон покрутил пальцем у виска. — Может, и так, — засмеялся мужчина и виновато пожал плечами. Невозможно принять правильное решение, будучи под гнетом обстоятельств. Но человек всегда окружен какими-то непреодолимыми ситуациями и мелкими проблемами. Как же тогда быть? Как освободиться от них? Как одновременно быть стесненным внешне, но ощущать себя свободным внутренне? И как вообще понять, что для тебя правильно? Столько вопросов и все без ответа. И только тяжелое дыхание и периодически еле слышный стон раздавались в помещении. Прошло еще полчаса. Недаром говорят, что человек может привыкнуть ко всему. Нет, боль и онемение никуда не делись, но Антон свыкся с ними и даже находил в этом какое-то искупление за свои грехи. За то, что мучает Арса, не решаясь сделать выбор, за то, что его практически устраивала эта ситуация, когда есть девушка-прикрытие и жаркие ночи с обожаемым мужчиной. «Поделом тебе», — шептал голос в голове, и Антон лишь смиренно принимал ситуацию.

***

Арсений дрожащей рукой повернул ключ в замке и быстро устремился на кухню. Взору предстал Антон, стоящий в той же позе на коленях на кафельной плитке, но смотрящий будто сквозь него с нечитаемым выражением лица. Как будто что-то сломалось в нем. Ни мата, ни криков о том, какая Попов сволочь. Арсений подбежал к юноше, захлебываясь потоком извинений. — Тоша, Тоша, прости! Прости, пожалуйста! Я не хотел так долго, так вышло. Прости меня, прости! Мужчина отстегнул наручники и поймал заваливающегося на него со стоном парня. Такое апатичное состояние пугало. Арс был готов на все, что угодно, лишь бы с Тошей все было в порядке. Уж лучше бы орал и матерился. — Скажи что-нибудь! — Арсений, сидя на полу, обнимал Шастуна, крепко прижимая к груди, параллельно растирая его затекшие руки. Все нежность и ласка, которые он почти успел закопать в себе где-то глубоко и поставить каменную плиту с датой, просочились наружу и обволокли его горе-парня. — Это я виноват перед тобой, — прозвучал тихо голос Антона. — Так мне и надо, — конечности будто пронзали мелкие иголочки — кровообращение восстанавливалось в затекших ногах и онемевших руках. Взгляд парня был потухшим, он позволял обнимать себя и проводить нужные манипуляции, но мыслями он как будто находился не здесь. — Что за глупости ты говоришь? Мне пришлось задержаться. Ребенок в парке потерялся, пришлось помочь. Я в магазин бегал за бухлом, — Арс кивнул головой на пакет, брошенный в углу, из которого торчала бутылка коньяка. — Я уже было подумал, что ты меня на всю ночь здесь бросишь, — голос Антона предательски дрожал. — Глупый, я через минут пятнадцать отпустить тебя планировал и домой отправить, — Арсений все еще прижимал Антона к себе и был так рад, что все с ним хорошо. Он за него готов хоть сам ночь в наручниках провести, лишь бы Тоша его простил. Да все, что угодно, сделать готов! А вот Антону было не легче. Он почти доказал себе, что заслужил такое отношение Арсения, и даже почти впал в какое-то состояние апатии. А теперь, сука, оказывается, он зря себя накрутил! Попов и не планировал так долго его мучить. Просто обстоятельства так «удачно» сложились. Антон чувствовал подступающую обиду. Зря он мученика из себя делал, что-то понять пытался. От него и не ждали этого! Вот что обиднее всего. Арс и не думал, что Антон в состоянии что-то решить! «Конечно, ты же только трахаться можешь!» — саркастически звучал в голове голос. Антон резко встал, отпихивая Арса. — Я, кстати, не помыл посуду. Уж извини, — съязвил он. Настроение поменялось, злость прорвалась откуда-то, отравляя все пространство вокруг. — Антон, это ты меня извини, правда. Как я могу загладить вину? — спросил Арс, доверительно заглядывая в глаза. Такая скорая смена настроения его удивила, но он и сам не был особо стабильным в эмоциональном плане. Попов думал, что, возможно, вскоре все прояснится, и продолжал преданно смотреть в глаза. Антон молча показал на наручники и получил легкий нерешительный кивок в ответ. «Я не хотел так, Арс, не хотел делать это с тобой перед отъездом, но ты не оставил мне выбора!» — билась мысль внутри черепной коробки Антона. Арсений даже не вырывался, когда его грубо схватили за скованные впереди кисти и повели в спальню, резко толкая лицом в кровать. Мужчина упал грудью, вытянув руки вперед, и замер в ожидании, не смея даже повернуть головы. Вот и расстался с парнем, Арсений Сергеевич. Да вы просто стратег! Шастун низким голосом произнес: — Я буду «извинять» тебя очень долго. Ты это заслужил. Он стянул с Арса брюки вместе с бельем и откинул их в сторону. Беззащитность, которую сейчас, как никогда раньше, чувствовал Арсений, вызывала у него заинтересованный трепет. Взору парня предстал шикарный вид на оголенные ягодицы с бархатной кожей и длинные вытянутые ноги. Такой красивый и готовый на все Арсений его неимоверно заводил. Скинув всю свою одежду, Антон навис сверху и, слегка придавливая телом мужчину, прошептал ему на ухо: — Ты такой сногсшибательный! Я бы не простил себя, если бы упустил такую возможность. Горячий язык пробежался по ушной впадине и перешел на шею, посасывая кожу. Арсений уже поплыл от действий и голоса Антона. Ему было уже так хорошо, что вставший член упирался в кровать, а сам он только и мечтал о том, чтобы Антон быстрее вошел туда, куда требовалось им обоим. И вот тогда рай для Арса наступит здесь и сейчас. Все остальные мысли потом, потом… — Да, да, — шептали красиво очерченные губы, а сам обладатель мял и сжимал простынь пальцами. Сегодня большего ему не позволено. Но Антон не спешил, ему хватало выдержки, и он просто обожал, когда разгоряченный партнер начинал елозить под ним и оттопыривать свою попку в попытке скорее заполучить желаемое. — Не спеши, любимый, — Антон сам не понял, как это слово сорвалось с его губ. Это получилось спонтанно, он не планировал. Он же был еще зол на Арса. Вот как, блять? Как этот невероятный мужчина раз за разом заставлял его терять голову и поддаваться соблазну?! Соблазну по имени Арсений. С его невероятно пластичным телом, жаждущим ласки, с его потрясающе глубокими синими глазами-океанами, которые манили окунуться в его душу. Арсений тут же выхватил это слово и ухватился за него, как утопающий за спасательный круг. Надежда, что Антон будет принадлежать только ему, тут же вспыхнула в груди, сердце радостно замерло, и он тут же забыл, что планировал оставить Антона. А вдруг они могут быть счастливы? Арсению срывало башню. «Любимый». Дождался. В голове неоновыми буквами вспыхивало долгожданное слово, но Арс ничем не выдавал своего состояния. Ну, он так думал. Антон почувствовал, как мужчина лишь на мгновение замер под ним, но ему этого хватило, чтобы понять — Попов не пропустил это слово мимо ушей. Он впитал его каждой клеточкой. Стараясь сделать вид, как будто ничего особенного не произошло, Антон стащил футболку с Арса, которая повисла на его скованных руках, закрывая голову, так что мужчина теперь вдобавок ничего не видел, и начал оглаживать спину и бока, нежно и чувственно скользя ниже, и постепенно переместил свои длинные пальцы к манящему входу. Сразу два пальца погрузились внутрь. — А-а-ах, — Арс резко вздрогнул и застонал, зажмуривая глаза. Ему не было больно, Антон уже давно изучил, как сделать приятно мужчине, и, тщательно отслеживая реакцию тела, он понимал, когда нужно аккуратно подвести партнера к проникновению, а когда можно вести себя напористо. И сейчас был именно второй случай. Пальцы двигались поступательно, оглаживая нежные стенки, то ныряя на максимум, то полностью выныривая на поверхность. Арсений никогда не попросит его словами, никогда не скажет: «Трахни уже меня» или что-то подобное. Он был эстетом от макушки до отшибленных пальчиков на ногах и интеллигентом даже в постели. Сначала им это очень мешало. Антону пришлось самому догадываться, чего на самом деле хочет от него мужчина, как ему нравится заниматься сексом. Они пробовали и простую взаимную ласку, и оральный секс. Как-то однажды Антон решился и даже предложил себя, но все было не то. Он это чувствовал. И когда Шастун уже не знал, что делать, он прижал Арса к стенке и, глядя тому в глаза, вынудил ответить, как он, блять, хочет. Арсений, краснея аки девица и потупив глазки в пол, тихо прошептал: «Снизу». Больше Антон ничего не спрашивал. Теперь весь процесс контролировал он. Опытным путем он узнавал от каких поз у Арса срывается голос и трясутся коленки в преддверии оргазма, какие предварительные ласки требуются, а когда можно и нагло взять свое, не спрашивая разрешения. Он изучал любимое тело, и ему даже льстило, что он такой хороший любовник, что может понять и самое главное принять всех «тараканов» Попова. Когда мужчина уже весь раскраснелся и дыхание стало прерывистым, Антон вытащил пальцы и заменил их своим изнывающим членом. Пришлось слегка приподнять Арса за таз и подтянуть к себе, чтобы облегчить вхождение. Аккуратно толкнувшись внутрь, Антон от удовольствия зарычал, а Арсений еще больше выгнулся и протяжно застонал где-то под футболкой. Чувства обострились, так они еще не пробовали. Мышцы его спины перекатывались, руки по-прежнему были вытянуты перед собой, наручники препятствовали какому-либо ответному поползновению в сторону парня, и жаркие, разгоряченные тела начали любить друг друга со всей страстью. — Только посмей кончить раньше меня, — Антон крепче сжал бока и втрахивал мужчину в кровать. — Это твое наказание за то, что оставил меня одного. И еще, я в состоянии сам принимать решения, и только мне решать — когда и какое! Запомни это, — рычал Антон, совсем теряя голову. Он примет решение, просто время еще не пришло. Эта мысль его успокаивала. Чувствуя, что его финал близко, Шаст рукой обхватил член мужчины у основания, сдерживая того, а сам в то же время произвел пару глубоких и размашистых толчков. Арс его и только его. Он излился, напрягаясь всем телом и закатывая глаза от удовольствия, после чего остался внутри. — Разрешаю, — шепнул парень на ухо Попову и лишь раз провел указательным и большим пальцами, образующими круг, по всей длине его члена от головки до основания. Это предел. Арс тут же выстрелил и протяжно застонал. Какое-то время они лежали в постели, нежась в отголосках оргазма. Антон снял наручники и озабоченно поджал губы — на красивых кистях были натерты красноватые следы. — Передавил? Прости. Что ж ты молчал? — парень нежно, с заботой поцеловал пораненную кожу, поочередно наклоняясь к левой и правой рукам Арсения. — Пустяки, — мужчина, забрал свою руку от губ и запустил пальцы в светлые волосы Антона, перебирая пряди. — Ты меня… — он хотел произнести «любишь», но не решился и тихо прошептал: — простил? — глаза-океаны смотрели нежно, с любовью. Арсу сейчас хотелось нести какой-нибудь романтический бред, хотелось помечтать об их будущем с Шастуном, хотелось лежать так и кайфовать от поцелуев в запястья, хотелось просто касаться Тоши и быть счастливым даже от этого. Он еле сдерживался, чтобы не ляпнуть какую-нибудь легкомысленную глупость. Антон приподнял руку, запястье которой он целовал, и, прижимая ее к лицу ладонью, чмокнул в самую серединку. Такой простой и одновременно интимный в своем роде поцелуй пробрал Арса до мурашек. — Ты точно именно это хочешь узнать? — Антон хитро прищурил глаза, и его губы тронула улыбка. — Я тебя… — Антон сделал паузу, сердце Попова, кажется, пропустило удар, и в этот момент из кухни раздалась трель телефонного звонка. Сотовый все еще валялся на столе, где оставил его парень. — Я сейчас, — Антон нахмурился, быстро поднял с пола трусы, натянул их и поспешил на кухню. Арсений тоскливо смотрел вслед. Неужели Антон все-таки решился произнести «люблю»? Или он бы сказал «прощаю»? Черт, как не вовремя этот звонок! Арс недовольно посмотрел на прикрытую дверь. А вдруг звонит Ира? Что ей скажет теперь Шаст? Ведь все изменилось? Он же не станет подслушивать, да? Арсений пытался совладать с любопытством, пытаясь убедить себя, что звонит Поз или вообще кто-то по работе. Он сел на кровать с мыслями, что из-за ебучего Шаста забил почти на все свои принципы. Разбил пару — раз. С Ирой Антон был знаком еще до Арса, и вроде как все неплохо у них складывалось, пока парень не встретил его. Врал друзьям — два. Вешал Сереге и Димке такую дичь, когда можно было бы просто сказать, что они с Антоном вместе, а все потому, что Шастун был против. Читал чужую переписку — три. Однажды Арс не сдержался и заглянул в телефон Антона, когда тот с девушкой своей переписывался. Ничего эдакого там не было, все банально и приторно. Это и разозлило Попова тогда. Он нагло поиздевался над Шастом, грубо и неуместно пошутив. Парень тогда в замешательстве поднял от удивления брови и пошел курить. Воровал для своего парня конфеты — четыре. Знаете, такие большие вазы, что стоят на ресепшене в отелях, а в них — мелкие кисленькие конфетки, и всегда неудобно много взять. А Шаст их просто обожал! И Попов, когда никто не видел, прихватывал оттуда несколько горстей в карманы, а потом Антону скармливал при каждом удобном случае. Тот все удивлялся, откуда у Попова такие же вкусные берутся. Ну, а теперь и до подслушивания докатился. Арсений неспешно натянул трусы и штаны, словно давая время Антону вернуться, но того не было уже больше минуты. Дольше мужчина ждать был не в силах и со словами «опускаться, так на самое дно», крадучись, выскользнул из спальни. В коридоре он услышал тихое бормотание, доносящееся из кухни, но слов было не разобрать. Дверь на кухню оказалась открытой, и, подойдя ближе, Арсений увидел Антона, который стоял спиной к двери, одной рукой опираясь на стол, а в другой — держа телефон, прислоненный к уху. Его плечи были сгорблены, а сам он смотрел в пол. — Ну не смотрел я еще, Ир, — негромко оправдывался парень. — Какая разница почему? Занят я, а от почты пароль не помню, чтоб с телефона посмотреть. Вернусь домой, гляну, — Шаст помолчал в трубку, очевидно выслушивая что-то в ответ. — Если горит, покупай. Мне все равно четыре там звезды или пять, давай закроем вопрос. Некогда мне, — он нервно провел рукой по волосам, слушая радостное щебетание на том конце провода, и сухо добавил: — Да, пока. Телефон был кинут обратно на стол. Этот звонок вырвал Шастуна из мира грез, неги и такого простого, но казавшегося вдруг возможным, счастья и швырнул как щенка в суровую реальность. А ведь он почти признался Арсу в любви или все-таки струсил бы? Этим вопросом задавался Антон, но ответа на него не знал. Прислонившийся к стене Попов медленно съехал по ней спиной, усаживаясь прямо на пол. Он откинул голову назад и ударился затылком. Глупый, глупый Арсений. Посмел мечтать и подумать, будто что-то изменилось. Тупо секс и вранье, ничего нового, а он повелся. Опять повелся. Мысли, словно стрелы, причиняли боль, а душу просто рвало на куски. Хотелось остаться одному и напиться. Вот и коньяк пригодится. Мужчина прикрыл глаза, чтобы не видеть больше Шаста. Он не хотел смотреть ему в глаза, не мог. Сейчас тот будет выкручиваться, от этого уже тошнило. Выйдя из кухни в коридор и собираясь вернуться в спальню, Антон наткнулся на Арсения, который сидел на полу, но не успел ничего сказать, так как тот опередил его и стальным голосом спокойно, не открывая глаз, произнес: — Уходи. Иди домой, Шастун. — Но я, — открыл было рот парень, собираясь что-то сказать. — Проваливай! — зарычал Попов, вставая и надвигаясь на парня. — Я не ясно выразился? — даже уйти по-человечески не может! Ну что за экземпляр! Вывел, сука, из себя. Втащить бы ему, да рука не поднимется. Вот член — легко, но в данной ситуации это уже ни к чему. Антон смотрел пристально и лихорадочно прикидывал варианты. — А вот не уйду! Я посуду не помыл! — сверкнул он своими глазищами и картинно развел руками. Пока Попов задыхался от такой наглости, Антон развернулся и прошествовал на кухню. Подойдя к столу, он взял грязную тарелку и отнес ее в раковину, где лежала еще одна. Так качественно и медленно Антон не мыл посуду никогда! Он тер и тер тарелки губкой с моющим средством, и они уже скрипели от чистоты. Арсений скрипел зубами от такой упертости. Учитывая, что мыл Шастун, стоя в одних трусах, это действовало на Попова магнетически. — Все помыл? Проваливай, — процедил сквозь зубы хозяин квартиры, даже не пытаясь отвести взгляд от красивого тела рядом. — Не все, еще приборы, — неспешно ответил парень, доставая из мойки одну вилку и скрупулезно рассматривая ее на предмет загрязнения. — Ты издеваешься? — Попов схватил парня за плечи и развернул к себе. — Ушел, я сказал, — приказал он, кивая на дверь. Антон все еще держал вилку, по рукам стекала вода, и он, осознав, что игры пора заканчивать, слезно попросил: — Арсений, я что-нибудь придумаю. Обещаю. Не прогоняй меня сейчас. Я не смогу без тебя, поверь, — слезы, конечно, не текли, но голос дрожал, и Арс понимал, что это ему придется свалить из квартиры, потому как этого долбоеба не выгнать. Тому хватит ума под дверью квартиры всю ночь просидеть, жалобно скуля, с просьбой понять, простить, принять. Знаем, плавали! — Тогда я ухожу! — Арсений был как никогда тверд в своем намерении остаться одному. — Куда? — Антон готов был пойти с Арсом куда угодно, он не бросит его в таком состоянии. Попов неожиданно улыбнулся своей фирменной улыбочкой и резко отрезал: — В гей-клуб! — выпалил Арсений. Бинго! Туда Антоша сунуться не посмеет! Пусть теперь локти кусает от ревности. На самом деле он дойдет до ближайшего бара и там напьется, раз уж придется из квартиры выходить, но Шастуну это знать не обязательно. Приоткрывшийся рот парня привел Попова к самодовольной ухмылке. — А зачем? — зачем-то спросил Антон, хотя все казалось очевидным. — Найду себе парня там! Ты-то улетишь, расслабляться на море будешь, вот и я расслаблюсь, — поигрывая двусмысленно бровями, произнес мужчина. «Что, Шастун, сдулся?» — так и норовило слететь с языка. — Я иду в гей-клуб с тобой, — твердо произнес Антон, сдвинув брови, сжав в одну линию губы и устремив на Арсения прямой взгляд. Теперь рот от удивления приоткрылся у Попова.