Эзреаль!
POV Каин.
Я никогда не чувствовал столько боли, страдания… А чувствовал я что-то еще, помимо этого? Тишина, а в голове возникали крики, стоны, треск костей, пламени, дерева, камня… Тьма, а в глаза возникали образы разорванных тел, море крови и трупов, черный дым, разрушенные здания, горящие дома, деревья. Вроде в пустоте, а тело что-то сдавливало, обжигало, резало, щипало. Я слышу его смех и радостный вопль: «Убить всех!» Все ощущалось будто внутри меня, но при этом и снаружи. Я ничего не помнил: ни имени, ни что было, ни что произошло. Я знаю только одно, я мертв. Возможно, я тогда в аду? Мой рот открывается не по моей воле, я говорю не свои мысли, не своим голосом. Я это знаю, но не слышу. Я держу что-то в руках, махаю, бегу, прыгаю. Это делает мое тело, но я им не управлял. Я моргал, щурился, закрывал или широко открывал глаза, сурово смотрел на живых и с удовлетворением на трупы. Я знал это, но ничего не видел. Сколько времени прошло? Мне казалось миллионы лет тянулись так долго, как только могли. Я не видел света, я не вдыхал воздуха, я не слышал звуков, я не ощущал голод, я не двигал руками, я не сгибал колени, я не видел снов, я не вспоминал прекрасные моменты, я не понимал, я не реагировал, я повиновался. Кому? Не помню, не знаю, не… «КА-АИ-ИН!» Сердце дрогнуло. Кого звал этот голос?! Кому он принадлежал?! Зачем он так громко звал его?! Почему я его услышал?! Почему я ощутил непонятное чувство, мягко сдавливающее грудь?! Я улыбаюсь? По своей воле?! Нет, снова оскал. Показалось? КА-АИ-И-ИН!!! Опять?! Он мне так знаком! До боли знакомый и приятный голос! Хочу еще раз его услышать! Где он? Почему его нет? Почему я его не слышу?! Обман? Мне показалось? Тишина. Опять она. Опять жжение, к которому невозможно привыкнуть… — Каин, очнись! — раздался голос сзади. Я обернулся. Точнее, мое тело, но я и сам хотел обернуться. Каин… Каин… Каин?!.. Каин!.. Каин?.. Каин!!! Кто он? Почему голос рвется до меня?! Почему мне хочется повернуться на голос? Почему меня тянет к этому голосу? «Каин, не делай так больше.», «За тебя, ублюдок!», «Бью в цель не глядя!», «Я знаю, как сократить путь!», «Почему не спишь?», «Люкс, не делай вид, будто меня не знаешь. Со мной это не прокатит.», «Пей!», «Ноксианцы… Ненавижу ноксианцев!», «Каин!..», -словно наваждение! Я вспоминаю его! Этот голос! Манящий, дурманящий, опьяняющий, завораживающий! Волосы… Золотые! Мягкие! Воздушные! Я хочу чахнуть над ними, как алчный человек чахнет над золотыми монетами. Нежная, бледноватая кожа. Тепло… Такое тепло! И свет! Слабенький, хрупкий, не слепящий, нежный, теплый такой… Ох… Как хочу я прижать это солнышко!.. Почему я не могу вспомнить?! Почему?! Ты обещал, что я не умру! Вспышка. Все тело встрепенулось. Глаза. Я не мог вспомнить эти голубые глаза, что будто светились в этой тьме, были завораживающе красивы. Внимательный, сосредоточенный, злой, но спокойный и уравновешенный взгляд, словно кошачий, казавшийся магическим и загадочным. Они будто видели твою душу, тебя насквозь. Они всегда были обычными, веселыми, со своими искорками, но при этом настолько необычные. Эзреаль! Я вспомнил золотистое пшеничное поле и прекрасное голубое небо, что было украшено большими, мягкими, пушистыми, белыми облаками. Это был последним прекрасным моментом в моей жизни, пока меня не пустили на пушечное мясо. Я потерял это поле. Его затоптали, на нем много крови и прогнивших тел, синее небо больше никогда не выглядывало из-за черных туч. Я навсегда потерял место, где мне было хорошо, и теперь могу потерять человека, с кем мне хорошо. Я этого не допущу! Я видел сквозь тьму его глаза. Взгляд смотревший мне в глаза без сомнений, страха, терпеливо. Его растрепанные волосы, падающие ему на лицо, делали его лицо серьезным, воинствующим, пусть и измученным. Я Каин! И тут главный я, Рааст! Я сжал в руке клинок. Я чувствовал это. Я это делал по своему желанию. Я вернул контроль над телом. Я оторву голову каждому, кто сделает ему больно, кто заставит, его стонать, страдать от боли, ведь только от меня ему будет больно, только я решаю, что с ним делать! Я отдернул руку в сторону. Коса развеяла тьму. Я вернул контроль над телом и разумом, и взял вверх над Даркином. Я думал, ты меня понял, Рааст. От меня все ещё исходила аура даркина, но она медленно растворилась с ветром. Спокойный, серьезный, загадочный взгляд не сводил от меня Эзреаль. Он не закрыл глаза даже перед смертью? В его глазах не было и тени сомнения. Он не боялся смерти. Что это, смелость или безрассудство? — Получилось… — прошептал тихо он. Голос, что звал меня на свет сквозь непроглядную тьму… Не забуду этого никогда. Я оглядел его. Исследователь, стоя на коленях, робко улыбался, почти не шевелясь. Я смотрел на разрубленные цепи на его руках и ошейник. Я приподнял цепь косой, чтоб спросить, кто осмелился посадить на цепь вольного исследователя?! Но Эз устало взглянул на сползающую цепь, и начал «клевать» носом, пока не уперся лицом в клинок. Он не уснул, его глаза были открыты, что медленно бегали по остаткам стен. От здания остались только обломки… Вдруг тело парня выгнулось и стало натянутым, как струна. Он стиснул зубы, но вскоре упал в судорогах, которые быстро прекратились, но к тому моменту блондин потерял сознание, выкашлянув кровь. Я взял его на руки и почувствовал то тепло, что так давно жаждил. Но тело остывало, дыхание стало слабее, одно сердце боролось за жизнь. Я посадил Эзреаля на трон и стал искать этого паршивца Дарвина. Некоторое я рыскал по обломкам, пока не услышал кашель из-под груды камней. Быстро шагнув в тень, я заглянул под переломанные статуи, разрушенные стены и потолок. Там лежал в бессознательном состоянии Дарвин Кимберли. Как его ещё не растоптал Рааст? Я стал лазить по карманам в поисках противоядия, но даже понятия не имел, как оно выглядит. Это меня волновало. В кармане у него я нашел золото-превращающее зелье — одной капли хватило бы, чтобы превратить человека в золото, — и лекарства. Много одних и тех же лекарств. И еще монеты. Ничего, что нужно мне. Вдруг что-то брякнуло. На его шее, на цепочке, болтался небольшой круглый бутылек с прозрачным содержимым. От этой жидкости исходила волшебная аура. Тронув этот бутылек, я ощутил приятный холодок. Я снял его с шеи этого существа и ринулся к блондину. — Эзреаль, очнись! — трес я его за плечо, пытаясь привести в чувства. Но он был холодным, его дыхание было настолько слабым, что лезвие клинка еле-еле запотевало, камень в перчатке слабо, но нервно пульсировал в такт сердцебиения. — Проснись. — шептал я, смотря на грязное личико, с размазанным тональным кремом, вперемешку с засохшей кровью. Он умирал. Остались считанные минуты, если не секунды. Я опрокинул его голову и стал осторожно наливать прозрачную жидкость ему в рот. Я вылил почти все, но меня остановила мысль, что это окажется не противоядие, и оно убьет Эзреаля еще быстрее. Голубое сияние гасло, Эз не открывал глаз, дыхание стало совсем незаметным. Камень потемнел, и сердце замерло. Он не мог умереть! Не мог! Но он не шевелился. Камень тух. Исследователь больше не дышал. Я не слышал ни стука сердца, ни дыхания. Опоздал… От этой мысли сжалось сердце. Я пошатнулся. Я не верил. Кто угодно, но только не он! Он не мог умереть! Пожалуйста… Но он не подавал признаков жизни. Я не мог в это поверить. Мне стало страшно. Я не мог представить мир без его острых шуток, без его заносчивости, без этой дерзости, и наглой ухмылки на лице. Сколько помню, он всегда улыбался, назло всем. А теперь что? Пустота… Я не смог… Я не сдержал обещания… Вдруг камень вспыхнул ярким светом. Залп, и каменный столб упал на пол. Быстрый сильный поток воздуха вырвался из его рта. Парня всего передернуло. Мы встретились взглядом. Он прижал руку груди, и удивительно прошептал: «Нет… нет боли в груди и кашля?» — Что? — возмутился я, — Ты просыпался от боли в груди, и я об этом не знал? — Он улыбнулся, но вскоре напугано спросил: «Ты нашел Слезу смертных?» — Противоядие? Это оно? — показал я бутыль. — Оно. — я вздохнул с облегчением, — Все что осталось? — я кивнул, — ПЕЙ! — вскрикнул он. Я удивленно вылупил на него глаза. Зачем мне пить? Я не отравлен! — Ты тоже отравлен! Ты выпил мою отравленную кровь, поэтому в тебе тоже есть яд. — Я недоверчиво посмотрел на него, но выпил остатки. Тот глубоко вздохнул. — Здесь мы больше не останемся. — сказал я, начав насаживать раздражающий кожаный ремень на шее парня на клинок. Парень, устало смотря в ноги, с робкой улыбкой наклонил голову, чтоб мне было удобнее. Ошейник упал на пол. Наконец. С кандалами Эзреаль разобрался сам. Сняв с себя перчатку, наручник (я хз как он называется) упал с нее, а другую он разломал магией. — Пошли? — отступил я, чтоб дать светловолосому проход, но тот не пошевелился и, поджав голову к плечам, с усмешкой сказал: «Кажется, я повредил ногу. Какая ирония!» Не успел он и договорить, как послышались крики ноксианских стражников. Я схватил парня на руки и помчался в угол, в тень. Там меня будет невидно, а я смогу и скрыть Эзреаля от ненужных нам глаз. Тот, конечно, возмущался, даже угрожал, что хоть и будет хромать, через силу, через боль, но будет идти сам, но не сопротивлялся, понимая, в каком он невыгодном положении. Вбежало десять солдат, и еще столько же, судя по крикам, остались снаружи. Исследователя клонило в сон. Неудивительно. Спать он почти не мог, отдыхал только тогда, когда он падал в обморок и то, за сон это нельзя считать. Боюсь немало сил он потратил, пытаясь докричаться до меня, попутно сражаясь с Раастом. Не знаю, что еще происходило с ним… Вскоре его голова упала мне на грудь. Он погрузился сладко в сон. Бедняга. Такой красивый, беззащитный, беззаботный юноша. Интересно, что им правит? Что заставляет его искать приключения, ловить момент получить кусочек славы? Я, снова завороженный, смотрел на его лицо. На его черные, длинные ресницы. На белые треугольные символы на его щеках. На ласковую, еле заметную улыбку. Это вошло у меня в привычку. Вдруг кто-то коснулся моего локтя. Я вздрогнул. Девочка, лет пятнадцати, с темно-лиловыми глазами, в лохмотьях, босиком, в темно-красном бархатном платке, тянула меня за локоть. « — Я вас выведу. — шептала она, трепетно поглядывая на Эзреаля, — Иди за мной. — » Она не вызывала у меня доверия, но и повода не верить ей у меня не было. Я пошел следом за ней. Она повела меня в небольшой проход, оставшиеся целым. Он был полностью в тени. То, что надо для меня. Вскоре проход вывел нас в лес. -Он жив ведь, да? — спросила напугано девочка. Я кивнул. Она с облегчением вздохнула. — Там, — указала она пальцем на тропинку, виляющую меж деревьев, — есть дорога, оттуда можно дойти до Пилтовера. — — Спасибо. — фыркнул я. Моя гордость не признавала ее помощи. Вдруг та радостно поцеловала в щеку Эзреалю. Я не слабо удивился. Это я еще промолчал про ревность… — Передай ему «Спасибо» от всех нас, если б не он, то даркин разрушил весь наш город и убил бы всех нас. — и поцеловав меня в щеку, сказала: «А тебе, за то что спас его.» Я кивнул и бросился наутек, пока стражники нас не заметили нас.