I Believe We're The Enemy

У Фрэнка очень, очень тупой план. По шкале от нуля до прыжка без парашюта это равносильно решению отказать Гитлеру в поступлении в художественную академию. В общем, очень-очень-очень тупой план. И Фрэнк серьезно намерен воплотить его в жизнь. Совсем недавно на них напал еще один патруль — это какое-то сумасшествие, думает Фрэнк, потому что за прошедшую неделю они встретили вдвое больше драксов, чем в течение двух недель до потери Пати. Прошло только семь дней. Это пугает — кажется, что время остановилось, будто каждая секунда растягивается на десять, потом на шестьдесят, и каждый вздох занимает целый час. Всё болит, словно Пати, исчезнув, забрал с собой важную часть Фрэнка, и каждый раз, когда он думает о нем, в его не оправившейся грудной клетке что-то болезненно сжимается. Девочка. Они потеряли и её тоже. Для Фрэнка это другая боль — она, скорее, как пронзительное отвращение к самому себе, потому что, эй, какой от них вообще толк, если они даже не могут защитить ГРЕБАННОГО ВОСЬМИЛЕТНЕГО РЕБЕНКА, а?! Они всё равно не смогли бы их спасти. Это то, что Джет продолжает твердить — как какую-то дурацкую мантру, которую он не может выкинуть из головы, и вместо этого вдалбливает Кобре и Фрэнку. Конечно, Фрэнк всё понимает. Они боролись изо всех сил, как могли. Они проиграли. Они открыли глаза и, боже мой, двое из их группы бесследно исчезли. Они ничего не могли поделать. В том, что случилось, их вины нет. Разве что только Фрэнк открыл свои гребанные глаза и видел всё происходящее, но не сделал ничего, чтобы остановить Корса. И он ненавидит себя за это. Ведь теперь, если девочка мертва, если голова Пати насажена на какую-нибудь пику у стены Бэттери-Сити (он уверен, что на самом деле они этого не сделают, но вдруг), то это вина Фрэнка. Потому что он должен был спасти их. Но не смог. Ну ладно. Вернемся к тупому плану. Потому что Фрэнк не самый рассудительный парень в отличие от остальных. Они делают очередной привал в четверти часа езды от места, где наткнулись на группу С.Л.Е.П. Там было всего три байка, и два из них были разбиты — они столкнулись друг с другом в первые же секунды. Но третий был в довольно приличном состоянии, когда Фрэнк вытаскивал его из канавы, и теперь он не может перестать думать об этом. Пятнадцать минут, плюс-минус парочку. При скорости шестьдесят пять километров в час (около сорока миль в час, верно?), это будет… шестнадцать километров? Итак, он в шестнадцати километрах от мотоциклов С.Л.Е.П., которые валяются посреди пустой дороги, и их очень легко найти, а водители, которые всё еще лежат рядом с ними, возможно мертвы или в очень бессознательном состоянии. Средняя скорость ходьбы человека — пять километров в час. Так что ему понадобится три часа и еще чуть-чуть, чтобы вернуться к тем байкам. Да, ему это по силам. Фрэнк смотрит наверх. Джет и Кобра сидят у костра, безмолвные и застывшие, над ними багровеет кроваво-алое небо. Он может встать дежурить последним. Тогда у него будет достаточно сил, а также немного светлого предрассветного неба. Он сможет добраться до мотоциклов до того, как Кобра и Джет проснутся. Он знает, что сможет. Это реально глупая идея. Фрэнк точно собирается сделать это. Кобра будит его на третье дежурство, как он и предполагал. Небо пасмурно, звезды невозможно разглядеть сквозь густую завесу облаков, но лунного света все еще достаточно, чтобы различить окрестности — дорогу, мертвый пейзаж, гладкий силуэт их машины, стоящей в нескольких метрах от костра. Фрэнк стонет, садится и трет глаза, прогоняя остатки сна. Кобра даже не потрудился улыбнуться ему — он практически сразу падает на землю и вырубается. Фрэнк ждет долго, вытянув ноги перед собой и вглядываясь в ночную пустыню, пока не начинает чувствовать, что его снова клонит в сон. Кобра храпит, и Фрэнк думает, что они не проснутся, если он будет осторожен. Да, всё очень легко. Он просто должен найти мотоциклы Дракулоидов. Фрэнк садится, стряхивает пыль со штанов, потом поднимается на ноги, потягиваясь и потихоньку отходя от Джета и Кобры, спящих на земле. Он просто должен быть тихим. У него всё получится. Он самый тихий и самый незаметный. Фрэнк проходит мимо машины. Он такой бесшумный. Он сама тень. Существо ночи. Такой аккуратный, такой осторожный, такой… — Блин! — Фрэнк умудряется споткнуться об какую-то небольшую кочку, которой — он уверен — не было еще минуту назад, теряет равновесие и падает на спину, чуть не ударяясь головой о багажник машины. Ему удается удержаться на ногах, но всё равно раздается проклятый громкий звук. Фрэнк замирает и задерживает дыхание. Он не решается повернуть голову, чтобы посмотреть, не проснулись ли остальные, — он не хочет видеть их сердитые взгляды, когда они осознают, что Фрэнк собирается сделать. Долгое время стоит мертвая тишина, свинцовой тяжестью лежащая на плечах, и Фрэнк выдыхает. Ничего не слышно. Они не проснулись. Фрэнк делает еще шаг, затем другой. Он идет как можно более тихо, постепенно удаляясь от умирающего пламени костра, следуя по разрушенной пыльной дороге. Верно. Три часа. Ему потребуется три часа, чтобы добраться туда. Три часа, чтобы потом он смог доехать до Бэттери-Сити и спасти задницу Пати. Он продолжает идти, устремив взгляд к горизонту, одна его рука все время лежит на бластере у бедра. Ночью в пустыне всегда холодно, хотя дни невероятно жаркие и обжигающе горячие. Фрэнк дрожит, сильнее кутаясь в куртку. Ему нужно покурить, хорошо, что он хотя бы не забыл прихватить с собой сигареты — он найдет байки и потом сделает перекур. Сигарет оставалось мало, поэтому их нужно растянуть на подольше. Фрэнк не знает, когда он найдет трейдеров, чтобы выменять у них что-нибудь на очередную пачку. Он надолго углубляется в свои размышления; проходит, наверное, минут пятнадцать, в течение которых он погружен в звук своих собственных шагов, в шепот ветра над песком, в наблюдение за постепенно просачивающейся над горизонтом полосой света, и только звук быстро приближающегося автомобиля возвращает его к реальности. Фрэнк вытаскивает свой бластер и целится ровно между передними фарами, чуть выше, где должно быть лобовое стекло. Автомобиль подъезжает ближе, и Фрэнк матерится. Черт побери. Черт-черт-черт. Машина проносится мимо Фрэнка и, развернувшись, останавливается в метре от него, обдавая облаком пыли. Едва она оседает, пассажирская дверь открывается, и оттуда выходит человек. Он зажигает сигнальницу и что-то быстро говорит водителю, а потом направляется к Фрэнку; красный свет освещает его хмурое лицо. Дерьмо. Это Джет. И он выглядит крайне недовольным. Фрэнк разворачивается, но Джет срывается с места и догоняет его, хватая за руку. Стар тянет его на себя, чуть не сбивая с ног. — Уйди! — кричит Фрэнк, пытаясь освободить руку, но Джет крепко сжимает его рукав. — Чувак, серьезно, отстань от меня, мудак! — Я мудак? — Джет рычит, и Фрэнк никогда ещё не видел его таким злым; расстроенным, раздраженным — да, но дрожащим от ярости, со сжатыми челюстями и злым лицом — никогда. Фрэнк немного боится, что Джет его ударит. — Ты издеваешься, что ли? Какого черта ты творишь? Фрэнк снова пытается вырваться, но хватка у Стара словно каменная. — Я спасаю Пати, окей? Я хочу попасть в Бэт-Сити и спасти его и девочку, потому что никто это не сделает, кроме меня! — И вот так ты собираешься им помочь? Сбежать посреди ночи в Бэттери-Сити и дать С.Л.Е.П убить себя? В этом состоит весь твой гениальный план? Шипение сигнальной ракеты и гул двигателя усиливают напряжение, которое лежит как тяжелый груз на плечах Фрэнка; мерцающий красный свет отбрасывает на лице Джета длинные тени, извивающиеся, словно змеи. Фрэнк заставляет себя успокоиться, глубоко вздыхает и прекращает попытки освободиться из хватки Джета. Может быть, ему удастся убедить его. Это хороший план. — Слушай, — осторожно говорит он. — Помнишь драксов, которых мы видели раньше? На байках? Это очень просто, чувак, я мог бы просто взять один из них и… — Что? Поехать прямо на нём в Бэттери-сити? И это действительно твой план? — Джет настроен настолько скептически, что, черт возьми, Фрэнк реально обижен. — Ну, да, — говорит он. — Я же не собирался бросать вас двоих на произвол судьбы посреди пустыни! Это был бы хреновый поступок… Джет снова его перебивает, и его злой взгляд возвращается: — А сбегать посреди ночи — это не хреновый поступок? Когда ты… — Я не сбегал, — угрюмо бормочет Фрэнк. — Я шел. Есть разница. — Когда ты знаешь, что Кобре сейчас тяжелее, чем нам обоим, — продолжает Джет, даже не замечая того, что сказал Фрэнк, и показывает свободной рукой в сторону машины. Становится понятно, что за рулем сидит Кобра. — Он едва держится. Ты понимаешь, что если Кид узнает, что ты собрался спасать его брата, он захочет присоединиться к тебе, и в конечном итоге его убьют? Он слишком предан Пати. Он скорее умрет сам, если это будет значить, что Пойзон будет в порядке. Фрэнк поступил бы точно так же ради Пати, но он знает, что не должен говорить это. Не сейчас, когда Джет вот такой. — Не важно, — огрызается Фрэнк. — Кобры здесь нет. Я возьму байк С.Л.Е.П. и доберусь до Бэттери-Сити, я спасу Пати, потому что никто другой, похоже, даже не пытается это сделать. — Как? — резко спрашивает Джет. — Каким образом ты хочешь спасти его? Ты думаешь, что вот так просто заявишься в город, и Пугала легко пропустят тебя и не возьмут под контроль? Фрэнк пожимает плечами. — Маска дракулоида. Если я оденусь как дракс — сниму униформу С.Л.Е.П. со вчерашнего трупа — то смогу попасть прямо в Бэт-сити и пробраться в С.Л.Е.П. прежде, чем они поймут, кто я. Джет молча смотрит на него, и в его руке трещит вспышка, опадая алыми искрами и постепенно затухая. Небо медленно озаряется кровавым светом восходящего солнца, и Фрэнк видит, как Джет, разочарованный в нем, огорченно качает головой. — Чувак, — медленно говорит Джет. — Не будь таким идиотом. Когда кто-то надевает маску дракулоида, он ломается. Перестает быть собой. Каждый беглец для них — монстр, а каждый неугодный Городу — угроза, которую нужно уничтожить. И что? Ты думаешь, что сможешь победить технологию С.Л.Е.П. лишь одной своей силой воли? Лицо Фрэнка принимает угрюмое выражение, и он сжимает кулаки так сильно, что чувствует, как обкусанные ногти впиваются в ладони. Ему не нужно это. Он не нуждается в критике Джета и его сомнениях, и он уж точно не виноват в том, что Кобра так безрассудно предан своему старшему брату. Всё, что Фрэнк хочет… всё, что ему нужно… это вернуть обратно Пати, живым и здоровым. Ему просто нужен Пати. И он ненавидит себя за это. — Отвали! — собственный крик пугает его и застает Джета врасплох. Фрэнк использует этот момент, чтобы оттолкнуть его от себя на пару шагов. Ему плевать, если придется вырубить Стара, стоящего у него на пути, он сделает это, лишь бы добраться до мотоциклов. Может быть, он сможет убедить Кобру угнать их и поехать с ним в Бэт-Сити. Кобра хотел бы помочь. Фрэнк это знает. Он смотрит на Джета. — Я ухожу, придурок, просто стой и наблюдай. Фрэнк разворачивается на пятках, готовый, в случае чего, драться с Джетом, если тот не отстанет, но затем внезапно чувствует сильный удар по лицу, который оглушает его, заставляя мир вокруг кружиться. Фрэнк отшатывается назад, спотыкается о свои ноги и грациозно приземляется на задницу. Его лицо горит. Его горло сдавленно. Фрэнк смотрит на Стара широко раскрытыми глазами, и не может поверить в это — он не может поверить, что Джет, тот, кто всегда о них заботится, кто… — Ты ударил меня, — задыхается Фрэнк, прижимая руку к своей щеке. Его лицо пылает. — Ты… ты, блять, ударил меня! Джет стоит над ним со сжатыми кулаками, и он выглядит еще более разозленным, чем до этого, и в то же время еще более грустным, словно он готов был заплакать. — Я не заставляю тебя жертвовать собой, Гоул, — говорит он надтреснутым голосом, и тут его гнев исчезает, уступая место печали. — Мы потеряли девочку. Мы потеряли Пойзона. Мы теряем Кобру. Я не могу потерять тебя тоже, ладно? У Фрэнка был очень, очень тупой план. Это было безрассудное и стопроцентное самоубийство, и только теперь он осознает это. Боже, он иногда ненавидит себя.

***

Они возвращаются к машине, Фрэнк все еще прижимает ладонь к щеке (он никогда не думал, насколько сильно Джет может ударить, черт побери), и Кобра смотрит на них, когда они подходят ближе. — Вы закончили? — спрашивает он со скучающим видом. Джет кивает, открывает заднюю дверь и подталкивает к ней Фрэнка. Тот залезает без слов, и, пока он устраивается, Кобра оборачивается, чтобы посмотреть на него. — Чувак, — говорит Кобра. — Если ты собираешься сбежать на самоубийственную миссию посреди ночи, то постарайся не быть таким шумным, хорошо? Фрэнк качает головой. — Мой план был хорош, благодарю. — Но супер предсказуем,  — добавляет Джет, и Фрэнк почти хочет улыбнуться. Он вырубается на пару часов на заднем сидении машины. Когда Фрэнк просыпается, солнце ослепительно яркое, а красная отметина на его щеке превратилась во внушительный синяк. И хотя он потерял одного из самых важных людей в своей жизни, он думает, что сможет пройти через это всё с двумя самыми лучшими друзьями, которые у него когда-либо были.