***
У Фрэнка раскалывается голова. Он чувствует слезы на щеках, различает расплывчатую белую фигуру, возвышающуюся над ним, и ощущает материал кожаной куртки, которую сжимает в кулаке. Фрэнк кашляет, моргает, смотря на белое пятно, а когда его зрение фокусируется, он видит, что это Корс, направивший бластер прямо ему в лицо. Фрэнк отказывается в это верить. У него кружится голова — мысли, эмоции звенят внутри черепной коробки, словно там сумасшедшие американские горки. Наконец, он всё-таки пытается пошевелиться и сесть. Он поднимается на колени, сжимая кулаки, смотрит на землю и тяжело дышит. Одна сторона лица болезненно пульсирует — один из Дракулоидов только что пнул его, и Фрэнк уже чувствует опухающую щеку и металлический вкус крови на языке. Он должен бежать. Это Корс — Корс убил Пати, Корс убьет и его. Но Корс замахивается ногой под ребра Фрэнка — наносит резкий удар в бок, отчего он сгибается, словно бумажный, его легкие дрожат от удара. Фрэнк падает на спину и хрипит. Звезды сверкают на ночном небе, будто смеясь. Черт возьми, Джет и Кобра всего в нескольких минутах ходьбы. Они со Старом минут пять шли до того места, где устроили кострище и сожгли голову Маускэт — они должны быть довольно близко. Они должны были заметить фары — ослепительно, пронзительно яркие — и фигуры Корса и двух Драксов, стоящих позади Фрэнка с кровоточащими ртами и ищущими взглядами. Он снова вбирает воздух в легкие и открывает глаза, чтобы обернуться и посмотреть на Корса со всей ненавистью, которая у него есть. В этот момент Корс выпрямляется, отводит бластер от лица Фрэнка, и на его тонких губах играет усмешка, острая и холодная, как лезвие ножа. — Глупенький киллджой, — медленно произносит Корс, выделяя окончания слов так, чтобы они обжигали и ранили, словно огонь. — Я сказал ему, чтобы он бежал. Ты должен был сделать то же самое. Фрэнк не сразу понимает, о чем говорит Корс. Он не понимает, что происходит; он никогда не слышал до этого, чтобы Корс говорил, но его голос такой же безжалостный, как и его улыбка. Фрэнк вдруг осознает, что Корс говорит о Пати, имея в виду тот момент, который Фрэнк помнит слишком отчетливо — момент, когда по темнеющему спокойному небу разливалось кроваво-красное зарево догоравшего заката и когда Корс собирался убить Пати, а потом что-то прошептал ему, слишком тихо, чтобы Фрэнк мог услышать. Он все еще держит в руке куртку Пойзона, но другой, свободной рукой он пытается достать свой бластер — пальцы нашаривают сквозь грязь и пыль кобуру на бедре. Рукоятка знакомо холодит ладонь. Фрэнк может отомстить за Пати, прямо здесь и сейчас, и не важно, если потом два Дракса тут же убьют его. Он сжимает в кулаке кожаную куртку и ловит на ней взгляд Корса, чья змеиная улыбка становится еще шире. — Кто-то, — мурлычет Корс, — пробрался на городскую свалку у стен. Его пальцы обхватывают рукоять бластера, и Фрэнк выдергивает его, ударяя с глухим стуком по челюсти Корса. Тот отшатывается назад, и на его лице отражается шок. Фрэнк вскакивает на ноги, и, понимая, что Корс еще не восстановил равновесие, целится в него из бластера, чтобы… Драксы слишком быстрые. Они работают, как хорошо слаженный механизм; один хватает его, полностью сбивая прицел, а другой отдергивает назад, заламывая руку за спину. Черт-черт-черт. Где Джет и Кобра, когда они так нужны? — Маленький киллджой, — мурлычет Корс, выпрямляясь и поворачиваясь к нему. Его глаза блеклые, но в то же время бесконечно темные, напоминающие колодцы с масляно-черной нефтью, в которых тонешь и из которых никогда не сможешь выбраться, потому что одежда тянет ко дну, а нефть заполняет рот и нос, просачиваясь через каждую пору. — Разве ты не знаешь, что ты не должен быть один? Фрэнк рычит на него сквозь оскаленные зубы и пытается вывернуться, но хватка Драксов слишком сильная. Жестокая улыбка Корса становится еще шире, а его глаза почти что мертвые и настолько пустые, что Фрэнк чувствует, как по его спине пробегает дрожь. — Или, может быть, ты не один… Взгляд Корса останавливается на тусклом свечении прощального огня, который они устроили всего пару минут назад. Затем улыбка растягивается, и Корс снова смотрит на Фрэнка. — Удачно, что мы нашли тебя здесь, не правда ли? Хотя неудивительно, что такой грязный, маленький киллджой, как ты, копается в мусоре. Фрэнк замирает. За все те годы, что они были в дороге, они никогда не сталкивались с Дракулоидами в этих местах. Тут нет дорог, и они никогда не оставляют следов, так что трудно даже предположить, что они здесь были. Конечно, когда-нибудь их везение бы закончилось, но С.Л.Е.П. никогда не должны были узнать… Пати. Корс, кажется, замечает широко раскрытые глаза Фрэнка и кивает, и лишь это простое движение головой, легкое, самодовольное, подтверждает все страхи Фрэнка. — Твой друг действительно ценный источник информации, — говорит Корс, и Фрэнку кажется, что его сейчас вырвет. — Что ты с ним сделал?! — он не ожидал, что его голос будет звучать так грубо, словно его крик — это звериный рык, стремительно разрастающийся в горле и взрывающийся на открытом воздухе. — ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! Фрэнк пытается освободиться, борясь с двумя Драксами, и ему удается вывернуться и ударить затылком одного из Дракулоидов. Их хватка ослабевает, и этого хватает, чтобы Фрэнк вырвался из рук другого Дракса и ударил его прямо в лицо. У него есть бластер, но он не хочет использовать его. Он хочет разорвать Корса на куски голыми руками. Он направляется к Корсу и наносит удар ему прямо в грудь, заставляя отшатнуться назад. Тот сопротивляется, поскальзывается и падает на одно колено. Теперь он сидит спиной к Фрэнку. — Что ты с ним сделал? — рычит Фрэнк и бросается на Корса, собираясь втоптать его в грязь, но тот резко поворачивается к нему лицом. Фрэнк не сразу видит нож в руке Корса, не замечает его тусклый, словно лунный свет, проблеск в темноте, не чувствует боль, пока лезвие не вонзается в основание его челюсти. Фрэнк кричит, плачет, новые слезы текут по старым засохшим дорожкам на щеках, смешиваясь с кровью на его губах, которая наполняет рот. Повсюду кровь — он чувствует, как она стекает по подбородку, и он тонет в ней. Фрэнк отшатывается, падает, но тут же приходит в себя, увидев сквозь слезящиеся глаза кровь — свою кровь — на лице Корса. Он вскакивает на ноги, поворачивается и бежит, прижимая руку к лицу и ощущая, как кровь стекает по пальцам. Он чувствует рваную кожу и глубокую рану — настолько глубокую, что кажется, будто она достает до угла его рта. Перед глазами все плывет, небо тает на горизонте, прежде чем звезды вскоре исчезают из виду. Он ощущает слезы на щеках и вкус крови во рту, как будто у него медный пенни на языке. В его сжатом кулаке всё еще куртка Пойзона, а другой рукой он зажимает кровоточащую рану, рассекшую его плоть. Мысли путаются в голове, превращая всё в цветную какофонию, и Фрэнк не может справиться с этим, не со всем сразу, не тогда, когда он бежит изо всех сил обратно к привалу — к Кобре и Джету. Слабо, как будто под водой, он слышит за собой погоню, но шаги прекращаются после крика Корса. Он приказывает им остановиться. У Фрэнка в голове все слишком спутанно, чтобы задуматься, почему. Наконец, спустя вечность он добирается до них, хотя на самом деле прошло всего лишь пару минут, в течение которых он, задыхаясь и сдерживая рвотные позывы, с полным ртом крови бежал сквозь пыль и песок. Он чувствует, как кровь бежит по шее, по запястью, он чувствует горячую жгучую боль, которая пронизывает его челюсть и спину и опаляет каждый нерв в его теле. Он видит Кобру, который бросается ему навстречу, и Фрэнку удается, захлебываясь кровью, выдохнуть «Корс» , пока тот поднимает его на ноги. Несколько минут назад Фрэнк плакал, потому что думал, что Пати был убит, когда его схватили С.Л.Е.П. Теперь он хочет, чтобы это было правдой. — В машину. Сейчас же, — Кобра подталкивает его вперед, и Фрэнк слегка шатается, но добирается до пассажирской двери и падает на мягкое кожаное сиденье. Джет садится на место водителя, прежде чем Фрэнк успевает моргнуть, а затем Кид проскальзывает на заднее сиденье, и они исчезают в облаке пыли и выхлопных газов. Голова Фрэнка кружится, когда он запоздало понимает, что Джет смотрит на него, а не на дорогу — на его лице застыла смесь страха и беспокойства. — Гоул, — спрашивает он дрожащим голосом, — что случилось? Фрэнк едва может говорить. Он высовывается из открытого окна и сплевывает кровь, а затем снова садится на свое место, где Кобра, наклонившись над сиденьями, прижимает ворох старых футболок к его лицу. Им уже несколько недель, и от них пахнет потом и грязью, но Фрэнку сейчас не до этого. Грубый материал царапает его кожу, но самое главное — это замедляет кровотечение. Фрэнк заставляет себя расслабиться и откидывается на спинку сиденья, прогоняя разгоряченную боль из своей головы. Она мучительна, но он может ее стерпеть. Он не может говорить — любое движение челюстью пронзает всё его тело, и Кобра, похоже, понимает это и роется в своих карманах, передавая ему клочок бумаги и карандаш. Фрэнк старается не думать о том, что эти старые карандаши и рисунок на другой стороне листа принадлежали Пати. Одной рукой он сильнее прижимает футболку к лицу, а другой крепко сжимает карандаш. Ему удается спешно нацарапать лишь несколько слов: КОРС. ПЫТАЛ ПАТИ. ТЕПЕРЬ ОН ЗНАЕТ О НАС ВСЁ. Фрэнк не хочет думать о том, что это значит. Не хочет признавать, что Пойзон предал их и выдал С.Л.Е.П, и представлять, что они должны были сотворить с Пати, чтобы он поступил так. Джет почти что останавливает машину, пытаясь разобрать каракули Фрэнка, но потом Кобра издает слабое шипение — ему удается. Стоит тишина — слышно лишь гул двигателя где-то под ними и стук в ушах Фрэнка. Он не хочет смотреть на Кобру. Наконец, после долгого молчания Кид нарушает тишину. — Гоул, — тихо говорит он, — можешь отдать мне куртку моего брата? Кобра осторожно берет ее у Фрэнка и проскальзывает обратно на заднее сидение, сворачиваясь и прижимая ее к себе, словно потертая кожа сможет защитить его от С.Л.Е.П. и от всех монстров на свете.***
Его голова пуста. В ней нет ничего, кроме белого. Это всё туман. Туман переплетается с его мыслями и поглощает их, душит на корню, и он едва может вспомнить, каково это — думать. У белизны есть щупальца: она словно змея, мягкая и смертоносная, как цианид, такая же нежная и чарующая, как белладонна. Она завораживающая, потому что ему хочется… ничего. Она вызывает привыкание к тем эмоциям, что дарит ему. Черный. Черный перед его лицом. Черные волосы, которые висят мертвой завесой у него перед глазами. Они перекрасили его волосы в черный цвет. Сначала он не понимает, что эти волосы принадлежат ему. Они лоснящиеся и черные, словно чернила, и его голова опущена от изнеможения, так что они закрывают всё его лицо. Его волосы были красными. Во всяком случае, возможно, они были. Он не может вспомнить. Это не важно. Теперь они черные. Его одежда была цветной. Ему так кажется. Пелена в голове мешает вспомнить. Они одевают его в белое. Он смотрит на черную метку у себя на запястье. Она резко контрастирует с белым цветом его одежды и кожи. Черная метка смутно знакома, но он не может понять, откуда знает её. Через некоторое время он больше не пытается вспомнить что-либо. Он сдается и продолжает тонуть в белом тумане в своей голове.