I Believe We're The Enemy

— Ладно, попробуй сейчас, — Черри Кола с грохотом опускает капот, отчего Фрэнк вздрагивает и поднимает на него взгляд; тени от сухого света фар байка дрожат, словно их ударили. Фрэнк смотрит сквозь лобовое стекло, затем показывает большие пальцы вверх и снова берётся беспокойными руками за руль. При повороте ключа зажигания слышится сначала грохот и хлопки, а потом машина оживает, включаются фары, и заводится мотор. Он с благодарностью похлопывает по панели и выключает машину. — Рад, что ты снова в игре, — говорит он транс-эму, прежде чем обернуться в сторону Черри Колы, который проскользнул на пассажирское сиденье. Фрэнк игнорирует вспышку настороженности, напоминая себе, что все нормально. Чёртовы нервы. Он триповал между апатией и тревогой с тех пор, как уехал от Доктора С. — Спасибо, чувак, — Фрэнк похлопал себя по карманам в поиске пачки сигарет, зажёг одну и предложил пачку Черри. — Правда, ты спас мою задницу. — А, неважно. Только не забудь добыть где-то другой провод в ближайшие пару дней. Тот, что я поставил, не очень подходит, и его хватит только на то, чтобы ты доехал туда, куда хочешь, — Черри мотает головой, отказываясь от сигарет, и достаёт старую, потертую фляжку из кармана, в царапинах и вмятинах. Он делает глоток. — Будешь? — Нет, чувак, я в порядке. Мне нужно ехать. Черри лишь пожимает плечами, делает ещё глоток и убирает флягу обратно. — Скажи мне, почему ты оставил своих друзей, — говорит он спустя минуту, когда слышно лишь шепот ветра над песком, звук гравия в сухой траве, и что-то скрытное повисает в воздухе, отринутое и брошенное в этой безжизненной пустоши. Фрэнк кривится. — Я никогда не говорил, что бросил их, — он поворачивается в сторону Черри, но тот не смотрит на него — он смотрит сквозь лобовое стекло в безлюдную пустыню, на те несколько метров, что видны при отключенных фарах. Только сейчас Фрэнк замечает его шрам, тянущийся вниз от верхней части челюсти до подбородка, он узкий, почти изящный, будто оставленный скальпелем. Он тоже старый, со временем поблекший. Фрэнк полагает, что именно так будут выглядеть шрамы Пати спустя год или около того: уродливые раны от пыток, длящихся бесчисленное количество часов, которые Фрэнк не хочет себе представлять (но все равно представляет, когда спит и слышит во сне крики Пати, от которых резко просыпается), превратятся в шрамы, покрывающие его грудь и спину, словно паутина на оконном стекле. Конечно, если он когда-нибудь увидит Пати снова, а Фрэнк сомневается в этом. Особенно если завтра все пойдёт так, как он ожидает. — Наверное, ты прав, — Черри приподнимает бровь и самоуверенно усмехается, словно он все знает, и у Фрэнка сжимаются кулаки. — Я имею в виду, в новостях всё говорили о том, что вас убили, но я думаю, что Кобра Кид и Джет Стар действительно были подстрелены Пойзоном, как сообщили С.Л.Е.П. Хотя, полагаю, вы бы не стали сеять панику, если бы это действительно было так, да? — Подожди, — Фрэнк разжимает пальцы, в которых стискивал штанины. Он не заметил, как его ладони сжались в кулаки, пока он теребил ткань джинсов. — Джета и Кобру убили? Почему вообще С.Л.Е.П. сказали так? Черри пожал плечами. — Вы все убиты. Пойзон вернулся и, вероятно, прикончил вас всех. Ранее в восточной части Бэт-Сити был большой переполох, там был Корс. А пару часов спустя объявили это. Но ты кажешься вполне живым, я бы сказал. Отстойно, что твой старый друг сделал это, но я прослежу за тем, чтобы не выводить его из себя. Фрэнк делает шаткий вздох. Он не… это не имеет никакого смысла. — Слушай, — медленно говорит он, и ему не нравится, как вдруг задрожал его голос. — Это неправда. Они в порядке. С ними все хорошо. Черри долго смотрит на него с нечитаемым выражением лица. — Понял. А ты? — Что ты имеешь ввиду? — Фрэнк издаёт неуверенный смешок, натягивая свою бандану. Прозвучало нервно и немного зло. Черри это не должно касаться. — Слушай, я следил за эфирами Доктора С. и слышал сплетни, и я знаю, что вся эта херня о том, что Пати предатель и работает на С.Л.Е.П., — полный бред. Что бы ни случилось с твоими друзьями, это тоже хреново. Ты не должен сбегать и… — Убирайся из моей машины, — Фрэнк не ожидает, что его голос прозвучит так резко, как лезвия ножей, колючей проволоки, осколки стекла и бомб. Черри вздрагивает, но через мгновенье он делает то, что ему сказали, останавливаясь в дверях. — Я не буду спрашивать, что случилось с твоей шеей, — наконец говорит он, и Фрэнк рефлекторно поправляет бандану. — Но если это привело к тому, что ты делаешь сейчас, то я надеюсь, ты вернешься назад, пока не стало слишком поздно. Твои друзья не хотели бы, чтобы ты натворил глупостей. Фрэнк скрипит зубами, приятное молчание исчезает, уступая место выросшим шипам и яду. Как если бы домашняя собака внезапно одичала. — Ты ничего не знаешь о моих друзьях, — рычит он. — И это, черт возьми, не твоё дело. Черри Кола вздыхает и отступает назад, чем Фрэнк пользуется, потянувшись к ручке двери и захлопнув её. Когда он заводит транс-эм, это происходит словно впервые. — Гоул… — Черри склоняется над приоткрытым окном, просовываясь в него наполовину и даже не подозревая, какой он счастливчик, так как Фрэнк не может вытолкнуть его из машины. — Слушай, приятель, — он снова вздыхает, и на этот раз он кажется уставшим, словно на его плечах лежит вся тяжесть мира, мешающая ему дышать. — Мне уже приходилось видеть смерть в этих местах и тебе, я думаю, тоже. У тебя самые печальные глаза, которые я когда-либо видел, и я не хочу встретиться с твоими друзьями у Доктора С., зная, что не попытался тебя отговорить и убедить вернуться назад. Фрэнк смеётся. Горько. Опустив взгляд, он видит только татуировки, ползущие по его костяшкам. — Ты даже не знаешь, что я делаю. — Ты занимаешься саморазрушением, словно это повод для гордости, Гоули, — говорит Черри Кола, и при слабом свете его выражение лица почти… жалостливое. От этого у Фрэнка сжимается горло. — У меня есть чертовски хорошая идея. — Не называй меня, блять, «Гоули», — рычит Фрэнк. — Спасибо, что починил мою гребанную тачку. Он вжимает в педаль газа и сваливает, даже не успев включить фары и вообще понять, что он делает, и через несколько секунд Черри Кола со своим байком исчезают в темноте позади него. Фрэнк едет и едет, не оборачиваясь назад.

***

Когда вспыхивает рассвет, Фрэнк перестает давить на педаль так сильно и снижает скорость до уровня, который почти кажется управляемым, пустыня мелькает, словно движущаяся панорама, где он является актером, привязанным к сцене. Транс-эм теперь работает намного лучше, чем все прошлые месяцы, но Фрэнк даже не чувствует себя виноватым по отношению к Черри Коле, которого он там оставил. Парень был незнакомцем, которого Фрэнк больше никогда не увидит, он может только надеяться, что если Черри доберется до лачуги Доктора Анти-Смерть, то позаботится о Джете и Кобре, пока они не оправятся. Он, этот придурок, похож на тех порядочных людей, которые поступают подобным образом. Фрэнк проносится через Зону 2 с выключенным стерео, колеса пожирают километры и километры сухой земли, двигатель рычит, жаждая большего. Он чувствует себя спокойнее, чем в прошлые месяцы, — злость вытекает из его вен, как угасающая вспышка, и ее место занимает хладнокровие, словно холодная вода сменяет бурлящую в нем кровь. Его сердце обвязано веревкой, которая натягивается все сильнее с каждым часом, что он едет, другой ее конец находится в центре С.Л.Е.П. и неуклонно ведет Фрэнка в нужном направлении. Кажется, будто все это время, проведенное в зонах в борьбе с Пати и стычках, в которые Фрэнк ввязывался очертя голову при каждой возможности, он лишь отвлекался, отдалял себя от настоящей схватки. Наличие плана было облегчением, которое снимало с груди Фрэнка груз, о котором он даже не подозревал. Реальная граница есть только между Зоной 2 и Зоной 1: остальные, от Зоны 3 и дальше, разделены шаткими, заброшенными блокпостами с выцветшими номерами С.Л.Е.П. на покрытых облезшей, словно мертвая кожа, краской стенах, и барьерами, от которых остались лишь осколки и гниющие доски после Великого Пожара. Однако между Зонами 2 и 1 над траншеями тянется колючая проволока, а потом начинается ограда в два метра высотой со скудно разбросанными то тут, то там блокпостами, словно С.Л.Е.П. понятия не имели, где их разместить, и поэтому раскидали их по зоне, будто игральные кости. Фрэнк минует Зону 1, подъезжая достаточно близко к границе, где уже виднеются верхушки Бэттери-Сити, припадшие к горизонту, а затем замедляется и поворачивает, направляясь теперь вдоль заграждения. Проходит час, прежде чем он находит пост, где дежурит только одно Пугало, и убивает его издали прежде, чем оказывается замеченным. Фрэнк ненадолго задерживается, подъезжая к посту с другой стороны, чтобы стащить карту города и батарейки Пугала для бластера. Он быстро сверяется с картой — и, хотя он давно не был так близко от Бэт-Сити, его планировка, кажется, не изменилась с тех пор, как он покидал город. На севере зоны все также находится главный туннель, который ведет прямо в центр города, но Фрэнку не нравятся его шансы пробраться через него. Не в одиночку. Остаётся только туннель поменьше, что находится на востоке, и Фрэнк направляется к нему, нашаривая в бардачке свои авиаторы и водружая их на себя. Тёмные линзы заляпаны грязью, левое стекло треснуло, но ему все равно. Он стягивает с себя куртку Пати Пойзона, не отрываясь от дороги, и, не глядя, кидает её одной рукой на заднее сиденье. Стена, окружающая Бэттери-Сити, бесконечна — недвижимая, титаническая плита, возвышающаяся посреди пустыни, настолько высокая, что высотные здания еле достают до неё. Ослепительно белые, нетронутые, устоявшие против песка и пожаров бетонные плиты тянутся к редким облакам, словно пытаясь сорвать их с неба. Фрэнк настолько увлекается зрелищем, что едва не пропускает вход в туннель — его можно увидеть, только если хорошо поискать арку, выдолбленную из гладкой бетонной стены, над которой красуется символ С.Л.Е.П. Все то же улыбающееся лицо с большими глазами. Фрэнк вспоминает, как оно чернело на запястье Пати, и стискивает зубы, ускоряясь. Через открытые окна машины врывается воздух, царапающий глаза даже за очками, и Фрэнк чувствует сухие, жгучие слезы. Он продолжает ехать, направляясь прямо в арку, обнесенную фанерой, где есть вырезанный прямоугольник размером с дверь. В основном он предназначен для пешеходов, хотя, насколько Фрэнк знает, им редко пользуются, и то только караульщиками на постах. И никто больше не должен хотеть ни войти внутрь, ни выйти из Бэттери-Сити. Транс-эм пролетает через фанеру, словно сквозь бумагу, она разрывается на множество ошметков, которые градом бьют по крыше машины. Фрэнк вжимает педаль до упора, транс-эм с рычанием устремляется вперед, впервые за многие годы освещая туннель, словно луч дневного света. На долю секунды Фрэнк чувствует, что его уже не остановить. В тот же миг он осознает, что ему страшно.