I Believe We're The Enemy

Если бы Ведьма Феникс выпрямилась, она была бы выше Фрэнка, но вместо этого она горбится, скрючивается, как последние мертвые листья, цепляющиеся за искривленные, засохшие ветки деревьев. Словно она слишком долго была под палящим солнцем пустыни. Ее руки и ноги обмотаны старыми повязками, пожелтевшими и истрепанными от старости, но остальное ее тело покрыто перьями: чернильно-черными, настолько темными, что они, казалось, поглощают солнечный свет, а не отражают его. Мир вокруг точно такой же, как и был секунду до этого: Фрэнк все в том же туннеле, заканчивающемся выходом в Бэттери-Сити, который все так же слабо светится тонким потоком света, и транс-эм на том же самом месте, где он его оставил. Стоп. Он мгновенно вскакивает на ноги, отчаянно вертясь вокруг. Черт… нет. Не снова. — Где Пати Пойзон? — он поворачивается к Ведьме Феникс, но она встречается с ним взглядом, когда он кидается к ней. Внезапное чувство обрушивается на него, как волна, вырывая воздух из его легких и окатывая, словно ледяной водой. Чувство исчезает также внезапно, как и появляется, но он ясно и четко понимает — НЕ.ТРОГАЙ. Ведьма Феникс, в свою очередь, все так же молча наблюдает за ним, маска делает ее бесстрастной, но Фрэнк замечает что-то похожее на замешательство в ее голосе, когда она говорит: — Он жив, так что его тут, очевидно, нет, — в ее голосе — шум гравия с резкими краями и тающие закаты, противоречивость, которая соответствует ее внешности и репутации; Фрэнк много слышал о Ведьме Феникс и знал, что Джет Стар как минимум настороженно относился к слухам о гуманоидном существе, сопровождающем мертвых в загробный мир. Существо, или Ведьма Феникс — Смерть. Все зависит от того, кого вы спрашиваете. Фрэнк вздыхает. Его пальцы горят, кожу покалывает, словно иголками. Он подносит к лицу руки, которые внезапно, обескураживая его, становятся прозрачными. — Я не могу умереть, ладно? Мне нужно к Пати. Я должен помочь ему. Вокруг нет никаких звуков: тревожная сирена умолкла, транс-эм молчит. Фрэнк окружен тишиной, которая давит на него, как свинец, словно он находится на морском дне с толщей воды над ним. Он чувствует себя так, будто замер или попал в ловушку, остановленные звуковые волны дрожат, нетерпеливо выжидая, чтобы снова вернуться в движение. Ведьма Феникс смотрит на него пустыми глазницами маски, подняв голову. — Ты найдешь, что «мертвый» — понятие, прежде всего, растяжимое, но в данном случае, оно тебе не подходит. Фрэнк останавливается. — Но ты сказала, что дракс убил меня. — О да, — Ведьма Феникс не спеша разворачивается, перья шелестят, как тысячи шепчущих о хаосе и убийствах голосов, а потом она медленно направляется в сторону выхода из туннеля. — Но ты еще не мертв. Слишком много потрясений тебе еще уготовано пережить. — Это обнадеживает, — бормочет Фрэнк, но следует за ней, обогнув транс-эм и идя по тонкому лучу света, полоской растянувшемуся на асфальте. Только когда он подходит ближе, то осознает, что не столько дневной свет мешает увидеть то, что находится снаружи, сколько стена из электричества, стоящая перед входом в туннель. Он как будто перенесся на пару лет назад — в то время, когда он жил в Бэттери-Сити и работал на Бэттери-Сити, пил таблетки, бездумно предписанные ему С.Л.Е.П. Стимуляторы, депрессанты, серотониновые ускорители и нормадреналиновые регуляторы, супрессоры и усилители. Он не много помнит о том времени; в его квартире был старый квадратный телевизор, он смотрел новости, пока их не поглощали помехи, и продолжал пялиться в экран до тех пор, пока снова не появлялись новости. Он думает, что проснется, когда коснется электричества, или его просто вышвырнет обратно к жизни, если он правильно понял Ведьму, — но есть лишь кричащий белый цвет, ослепительный и внезапный, а затем он оказывается в штаб-квартире С.Л.Е.П. Корс всего лишь в нескольких метрах от него. Фрэнк тянется к своему бластеру прежде, чем понимает, что Ведьма Феникс все еще неподвижно стоит рядом с ним, и ни одно из пугал здесь — а это центральный вход в Синдикат Лучшего Естественного Проживания, доходит до Фрэнка, и, боже, тут так много пугал, — даже не взглянуло на него. Их внимание приковано к грузовику, медленно заезжающему во двор, с обеих сторон на нем красуется эмблема с улыбающимся лицом, окна наглухо затонированы. Фрэнк смотрит на Корса, на узкую фигуру Директора позади него, затем снова переводит взгляд на грузовик, его сердце ухает вниз. — Не заставляй меня смотреть на это, — Ведьма Феникс бесстрастно смотрит на Фрэнка и ничего не отвечает. — Слушай, я не знаю, чего ты хочешь, но, пожалуйста, просто не… Грузовик останавливается перед стеклянными дверями. Слова стынут у Фрэнка в горле. — Наконец-то, — мурлычет Директор, ее голос острый, как скальпель, темные волосы обхватывают горло, будто нож. Дверцы грузовика распахиваются, и Фрэнк слышит крик, прежде чем видит девочку. Она извивается, дико вопя, борясь двумя пугалами, которые схватили ее и вытаскивают из фургона. Ее волосы спутаны, торчат во все возможные стороны, кожаная куртка порвана, обнажая худое плечо. У Фрэнка сжимается горло. Это он нашел ей эту куртку. Пугала тащат ее по лестнице и наконец добираются до здания. Сопротивление девочки ослабевает, но она смотрит на Директора с лицом чернее тучи, ее хрупкая грудная клетка тяжело вздымается. — Мои друзья до тебя доберутся, — свирепо рычит она. — Мои друзья сильнее твоих людей, и они придут и докажут это. «О, деточка, — хочет сказать ей Фрэнк, — мы пытались это сделать, правда». Директор смотрит на девочку какое-то время. В ее глазах, по сути, нет ничего: они не холодные, как у Корса, они более пустые, будто все эмоции из них давно были выкачаны. Она наклоняется, пока не оказывается взглядом на одном уровне с девочкой. — Сильно в этом сомневаюсь, — наконец говорит она мягким и острым, как лезвие бритвы, голосом. Она выпрямляется и поворачивается к Корсу. — Я хочу увидеть киллджоя. — Нет, — он вертится. — Пожалуйста, не показывай мне это. Просто остановись. Просто воскреси меня или отправь в загробный мир, — мне плевать, просто… почему ты мне вообще это показываешь? Ведьма смотрит на него сверху вниз, темные линии на ее маске растягиваются и скользят, словно тени, словно мертвые души, пытающиеся вылезти из ада. — Почему ты смотришь? Фрэнк поворачивается, когда Пати вытаскивают из дальней части фургона, волосы свисают ему на лицо, руки в наручниках, он борется с дракулоидами, удерживающими его. У Пати огненно-красные волосы, на щеках и шее заметны бледные потеки от краски для волос, похожие на старую кровь. Пальцы дракулоидов впиваются в синюю байкерскую куртку, сжимая его бицепс и таща вперед. У Директора ледяная улыбка, которой можно пускать кровь, когда она поворачивается к девочке. — Твои друзья слабаки. Твои друзья ничто. Пати втаскивают в здание и бросают на пол, он со стоном падает на бок. Фрэнк видит тонкую струйку засохшей крови от линии роста волос на виске. В отличие от девочки, Пати не перестает сопротивляться драксам. Он ударяет их, когда они пытаются поднять его, но они просто бьют его по ногам и заставляют встать, железной хваткой сжав его за плечи. Пати смахивает пряди с лица и смотрит. Глаза у него прищурены — Фрэнк узнает этот взгляд, точно так же Пати смотрел, когда часами рисовал, планировал, пялился на небо, словно то отказывалось давать ему ответы на вопросы. В его глазах абсолютная решимость, стальная собранность, которая серым цветом освещает его лицо. Он трясет головой и бросает Директору ухмылку, почти оскал. — Отпусти ее, — говорит он, и Фрэнку приходится сжать руки вместе, чтобы они перестали дрожать. Он не может заставить себя сделать шаг вперед. Директор даже не вздрагивает. — И почему я должна это сделать? — Вы схватили меня, окей? Это не… она ребенок. Она не сделала ничего плохого. — Напротив, — с кивком Директора пугало делает шаг вперед, торопливо глянув в планшет в ее руках и затем повернувшись к Пати, его голос приглушен маской. — В соответствии с уставом Бэттери-Сити и следующими положениями Синдиката Лучшего Естественного Проживания, девочка обвиняется в незаконной эмиграции без сопровождения из Бэттери-Сити… — Нет, — шипит Пати. — …в незаконном побеге в террористическую группировку под названием «Невероятные Киллджои», а также в незаконной помощи и содействии пиратскому радио-диджею Доктору Анти-Смерть… Сердце Фрэнка колотится, голова кружится. Нет-нет-нет. Лицо девочки бледнеет с каждым словом пугала, она безвольно повисает в хватке стражи, как тряпичная кукла. Она такая маленькая. — …обвиняется в содействии в убийствах примерно дюжины работников С.Л.Е.П., и, кроме того, в покушении на убийство Корса, Главного Истребителя… Пати скалит зубы и извивается, красные пряди волос свисают на зубы и выглядят почти как кровь. — Оставьте ее в покое! Она не сделала ничего плохого! Директор делает плавный шаг вперед, маленькие губы искривляются в жестокой улыбке. Ее каблуки издают резкий цокот по полу, заставляя Пати вздрогнуть. Звук ударяется о белые стены и устремляется к потолку, словно хочет сбежать. — Я думаю, ты знаешь, что она виновна, Пати Пойзон, и она испытает на себе все последствия, как и ты. Девочка издает слабый писк, ее шоколадные глаза наполняются слезами, когда она беспомощно трепыхается, как рыба на крючке, слишком юная, слишком наивная. Пати бросает на нее отчаянный взгляд широко распахнутых глаз, безнадежно дергая руками в наручниках. Фрэнк клянется, что видит слабые мерцающие огни, но это могли быть просто помехи, скрывающееся в уголках его видения. — Нет, — голос Пати надрывается, дрожит, крошится на кусочки, как старая бумага, которую слишком близко поднесли к открытому огню. — Она просто ребенок… у вас есть я, нет ничего… Корс набрасывается прежде, чем Фрэнк успевает моргнуть, он словно змея, размытое белое пятно, а после слышится звук удара. Он ударяет Пати в живот, сильно, и тот подкашивается, сгибаясь пополам и задыхаясь. На мгновение всё, что Фрэнк слышит, — это эхо от удара, которое цепляется за воздух, как яд, и лишает кислорода его легкие. Затем девочка снова издает пронзительный крик, и на этот раз огни действительно мигают. Пати медленно выпрямляется, осторожно, но прежде, чем он успевает встать, Корс снова ударяет его, сильнее, и Пати валится на холодный мраморный пол. Девочка снова кричит. Она напугана. Фрэнк не может пошевелиться. Корс бьет Пати опять, и на этот раз слышится хруст, резкий и внезапный, звук ломающейся кости. Что-то похожее на стон вырывается из груди Пати, прежде чем он обрывает сам себя, харкая кровью на полированный пол. Девочка визжит, а огни взрываются. Падают искры, и Фрэнка вырывает обратно, перед ним вспыхивает черное, затем белое, черное, а затем он вдруг оказывается окружен белизной, утопая в ней. Это пустая белая комната — бесконечная, вызывающая приступ клаустрофобии, удушающая и подавляющая. Белый пол, белые стены, белый потолок. Единственное цветное пятно здесь — это темная фигура Ведьмы Феникс, стоящей перед ним, перья на ее плечах беспорядочно торчат, словно у вороны, попавшей в ураган. — Мне не нужно было этого видеть, — шипит Фрэнк. Он чувствует злость, и пускай она лишь тихо тлеет где-то внизу живота, но она есть. — Зачем ты это показала? Ведьма отвечает, не колеблясь. — Потому что это нужно было увидеть. — В самом деле? — Фрэнк издает смешок, который отскакивает от стен и возвращается к нему, как промахнувшаяся пуля. — Мне нужно было увидеть, как избивают моего лучшего друга? Мне нужно было увидеть, как вытаскивают его и ребенка? Разве я уже не чувствую себя достаточно виноватым? Ведьма смотрит на него безэмоционально, и вдруг к Фрэнку приходит леденящее душу осознание, что она не на его стороне. И не на стороне С.Л.Е.П.: она нечто бессмертное, нечто неоспоримое и несокрушимое. Она видела, как горели города, как расцветали и рушились империи, видела людей, которые говорили, что они Станут Кем-то, которые увядали и умирали, оставленные и забытые, как Ничто, в шести футах под землёй. По сравнению с ней Фрэнк ничто. Он слабый и хрупкий, муха среди стаи ястребов. Он думает, что, возможно, если он заглянет достаточно глубоко в пустые глазницы маски Ведьмы, он сможет увидеть рождение вселенной. И её конец. — Есть многие вещи, которые нужно было увидеть. Я не могу изменить твою точку зрения, — Ведьма замолкает и смотрит в потолок, словно может видеть сквозь него. Фрэнк не удивился бы, если бы так оно и было. — Доктор Анти-Смерть никогда не рассказывал тебе, почему девочку нужно защищать, потому что он никогда не знал этого сам. Никто не знает. Она не знает, что является бомбой. Она может одним касанием заряжать батареи, сжигать сервера одной силой мысли. Девочка, которую вы нашли, одновременно и мессия, и антихрист. Она будет той, кто спасёт Бэттери-Сити. Или уничтожит его. — Звучит, как полная пророческая хрень, — говорит Фрэнк, и Ведьма пожимает своими перистыми плечами. — Скажи мне, Фан Гоул, почему ты носишь маску? Фрэнк хмурится. — Я… чтобы сохранить свою личность в секрете, наверное. — А псевдоним тоже по этой причине? — Да… А это как-то связано? Ведьма замолкает, издавая звук, похожий на гул, будто она размышляет над его ответом. — Это странно, что те, кто скрывает свою личину, больше всего рассказывает о себе. — И что это вообще значит? — Фрэнк понимает, что его, возможно, оскорбили, хотя он не совсем уверен, каким образом. Он все равно хмурится. Помехи, ставшие похожими больше на фоновую музыку, внезапно усиливаются, наполняя его уши, словно он очутился на дне бассейна, уши горят от давления. Ведьма снова обращается к потолку. — Сними маску. Посмотри, осуществятся ли страхи, или это просто тени, которые требуют тщательного изучения. Помехи становятся громче, взрываясь в реве, и Фрэнк зажимает уши руками, зажмуриваясь. И когда шум стихает, он открывает глаза и видит, что Ведьма ушла. На её месте стоит холодный металлический стул, на котором находится маленькая фигура — в синяках, окровавленная, сломленная. Вокруг его шеи, груди, запястий и ног металлические полосы, обездвиживающие его. Фрэнк смотрит на недавно окрашенные в чёрный волосы и свежую татуировку на запястье Пати. В воздухе висит липкий запах крови. Пати явно смотрит на него. — Привет, — заставляет сказать себя Фрэнк. Он смотрит на то, во что превратили Пати длящиеся часами пытки и насильно даваемые таблетки, это видно по его коже. — Ты тут и правда в полном дерьме, а? — Я сплю? — спрашивает Пати. У него измотанный голос. — Ты не мог попасть сюда. Но у меня не бывает снов, поэтому я не знаю, что происходит. «Я бы хотел, чтобы это было так», хочет сказать Фрэнк, но эта мысль заставляет его посмеяться над собой. Да, все это, вся эта трагедия, лишь плохой сон. Он скоро проснётся. — Неа, ты вроде… ну, ты, вроде как, почти умер. Сердце остановилось, и всё, — он не уверен, откуда знает об этом, но это правда. Пати мертв… по крайней мере, временно. Пати умер в лабораториях С.Л.Е.П. Потом проснулся и захотел убить их всех. Он задаётся вопросом, оказала ли Ведьма Феникс ему услугу, предоставив этот призрачный шанс поговорить с Пати. По-настоящему. По сути, это своего рода одолжение. Похоже, что так. — Помнишь, как всё было до того, как ты перестал принимать таблетки? Когда ты сгреб их все в кучу и избавился от них? Фрэнк помнит, как Пати рассказывал ему об этом, как он отключился, когда сделал это. Фрэнк помнит собственную ломку; Пати сидел с ним, пока она не прошла спустя две недели. — Послушай, — мягко говорит он, делая ещё один шаг вперёд. Это Пати, настоящий, Киллджой Пати Пойзон. Это не тот, кто завладеет им впоследствии. — Я знаю, что всё хреново, и это реально так. Но ты должен жить. И ты должен бороться. Ты не понимаешь, почему Ведьма Феникс не пришла за тобой, но у тебя ещё есть шанс, ладно? Ты должен сражаться. Я знаю, что ты уже пытаешься, но ты должен сражаться яростнее. Ты должен бороться ради нас, ладно? — Фрэнк выдыхает. — Ради меня. Пати отчаянно кашляет. — Я не могу. Я слишком устал. Фрэнк чувствует, как у него разбивается сердце. Но потом он вспоминает про туннель, про Пати Пойзона, которого он знал, который снял шлем и прокричал его имя. — Но ты должен. Ты можешь, — Фрэнк выдавливает из себя улыбку. — Ты никогда не был плаксивым засранцем — не начинай теперь, ладно? Пати смотрит на него, и вот почти что… Фрэнк клянется, что видит это — проблеск узнавания в его глазах. Он открывает рот. А потом Фрэнк падает. Он падает: все быстрее и быстрее, ветер рвет его одежду и волосы, разрывает его кожу когтями. Он падает; падает сквозь огонь и пепел, облака и воду, падает до тех пор, пока не возникает земля, приветствуя его с ужасающей скоростью, и, как только он встречается с ней, он с хрипом возвращается к жизни.