I Believe We're The Enemy

Если бы Фрэнк был кем-то еще — особенно тем, у кого есть хоть капля самоконтроля, — он бы отмахнулся от комментария Кобры, сделал бы медленный вдох, помня, что «эй, Кобра через многое прошел. Все катится к чертям, и это не кончится, и, может быть, у Кида есть причина вести себя как задница. И, может быть, Фрэнку не стоит давится на собственном поводке». Конечно (и к сожалению), Фрэнк вовсе не «кто-то еще», так что он успевает только перешагнуть за порог здания, прежде чем отрывается от Пати, разворачивается, выбрасывает вперед руку и хватает Кобру за воротник куртки. Глаза Кобры острые и горько холодные, но они распахиваются, когда Фрэнк подходит ближе. Как будто он вообще не ожидал, что Фрэнк отреагирует. — В чем, блять, твоя проблема? — выплевывает Фрэнк, обманчиво кислая ярость горчит у него на языке. Он почти не успевает заметить внезапную перемену в лице Кобры, когда ледяные пальцы обхватывают запястья Фрэнка, а за его щиколотку Кобра заводит свою ногу, сбивая с ног. Фрэнк падает, тяжело приземляясь, с резким треском стукаясь затылком о деревянные половицы. Раскаленный выстрел боли пронзает его голову, устремляется вниз по позвоночнику, и ему требуется еще мгновение, чтобы почувствовать вкус крови во рту. Он прокусил язык. Фрэнк все также держит Кобру, вцепившись в его куртку, поэтому тот падает вместе с ним; в его плечо уперся острый локоть, в живот — колено, выбивая воздух из легких. Фрэнк не помнит когда точно, но он ослабляет хватку на куртке, Кобра вскакивает на ноги, и у Фрэнка хватает ума только на то, чтобы подумать «не уйдешь, мудак». Он слепо бьет, и его наградой становятся хруст от ударов и болезненный, полузадушенный хрип, после чего Кобра снова падает на него. Что ж, блять, этот парень намного тяжелее, чем кажется. — Отвали! — резко рявкают над его ухом. Где-то далеко Фрэнк слышит, как кто-то выкрикивает его имя, прежде чем его бьют коленом в бок. Он хрипит. Затем за его спиной раздается еще один крик, его хватают за плечи и поднимают на ноги. Фрэнк моргает, фокусируясь на лице Кобры, переполненном гневом. — Какого хрена, Гоул? — Джет железной хваткой держит плечи Фрэнка, все также оттягивая его назад — подальше от Кобры, как будто бы это Фрэнк является проблемой. Эта мысль вырывает из его груди горький смех, и он пытается вырваться, но Джет не отпускает. — Что? — выплевывает он. — Что со мной такое? Почему бы тебе не спросить Кобру, учитывая, что это у него, кажется, есть какие-то большие, блять, проблемы! Кобра фыркает. — Говорит тот, кто ведет себя так, словно его эгоцентризм является достоинством, — он находится в таком же положении, что и Фрэнк, за исключением того, что сдерживает его Пати, схватив за руки и заведя их за спину. Взгляд Кобры такой испепеляющий, что Фрэнк чувствует себя, словно его облили бензином, а Кобра стоит рядом и держит в руках зажигалку. Пати отказывается смотреть на Фрэнка, и это больно, словно гравий, застрявший между ребер. — Ты, блять, такой смешной, — голос Фрэнка звучит резче, чем он думал. Его сердце так грохочет, словно пытается вырваться из груди, он оглушен шумом крови, ревущей в ушах. Джет не собирается ослаблять хватку в ближайшее время, но Фрэнк все равно упирается, как ищейка, натягивающая поводок. У Кобры блестят глаза. — Серьезно, — продолжает Фрэнк, слова на его языке удушающе сладкие. — Ты что-то имеешь против с тех пор, как мы с Джи вернулись сюда. В чем твоя проблема? Тебе было бы лучше, если бы меня там просто убили? Да? Это удар ниже пояса. Если бы Пати не стоял прямо сзади, то Кобра бы сделал шаг назад. Что-то тает в его выражении лица, и внезапно он выглядит так, словно не может посмотреть в глаза Фрэнку. Фрэнк чувствует, как пальцы Джета впиваются в его руки, и теперь его оттаскивают назад еще дальше, прежде чем резко развернуть, и, черт, Джет Стар выглядит разъяренным — он горит, едва сдерживая гнев, который опаляет кожу Фрэнка, испаряя всю его злость. Это хуже, чем в тот раз, когда Джет ударил Фрэнка после того, как поймал его при попытке ускользнуть в Бэттери-Сити несколько месяцев назад. Фрэнк сегодня в ударе: он сумел разозлить двух человек из трех за сколько? За три минуты? Он просто фантастический. — Не говори так, черт возьми, — голос Джета напряжённый, он старается контролировать себя, и Фрэнк не может сказать, сердится ли он на его слова или на него самого. Или, может быть, Джет не столько разгневан, сколько разочарован от того, что Фрэнк упомянул об этом; от того, что для Джета подобный исход был более чем вероятен. Глаза Стара блестят. Вина поднимается, как желчь, и Фрэнк не может ее проглотить. — Конечно, я этого не хотел бы, — каменно говорит Кобра с другого конца комнаты. — Нет, ничего подобного. Но он мой брат, а ты просто… ты такой… — Ну? — рычит Фрэнк, поворачиваясь к нему лицом. Он чувствует, как Джет усиливает хватку на его руках. — Какой я? Ну, блять, просвети меня. Кобра вскидывает голову. — Хорошо, — резко говорит он кислотным голосом и пытается сделать шаг вперед. Пати тянет его назад, все еще смотря в пол. Похоже, он хочет быть где угодно, только не здесь. — Ты чертовски эгоистичный, и это меня бесит. Ты всегда зацикливаешь все на себе — ты не думаешь ни обо мне, ни о Джете, ни даже о Пати. Его схватили. Он пострадал. Вот что с ним сделали. Даже когда он напал на меня и Джета, а затем исчез — ты опять думал только о себе. Кровь Фрэнка кипит. Он чувствует себя как вулкан: магма пузырится на поверхности, кипит под его кожей, отчего голова кажется пустой. Вот как. Вот в чем все дело. — Ты что, издеваешься? — презрительно усмехается Фрэнк. — Это потому, что ты ревнуешь? Что, тебе досталось недостаточно внимания? — Отвали, — выплевывает Кобра. — Я, блять, не это имел в виду. Но ты забываешь, что это моего брата изрезали, раскурочили и заставили думать, что… Пати грубо отталкивает его, прежде чем он успевает закончить, и Кобра накреняется вперед, потеряв равновесие, и ему требуется слишком много времени, чтобы опомниться, удержаться и не упасть. Пати делает вдох, который звучит, словно рвущийся металл. Его руки мелко дрожат. Кобра приходит в себя, гнев уходит так же быстро, как кровь от его лица. — Джи? — спрашивает он тихим и дрожащим голосом. — Я не имел в виду… Фрэнк на мгновение встречается с Пати взглядом, у того широко распахнутые глаза, в которых виден панический страх, страх, который можно увидеть у животного, получившего удар ножом. Его ноздри раздуваются, сжатые кулаки дрожат. Его глаза лихорадочно шарят вокруг, словно ища выход, путь к отступлению. Он — напуганное животное. — Хэй, — тихо говорит Фрэнк, — ты в порядке? Пати не может смотреть ни на кого из них. Он делает еще один дрожащий шаг назад, мучительный звук вырывается из расселины его груди. Фрэнк чувствует, как Джет опускает руки. — Хэй, Пати? Можешь смотреть на меня? Посмотри на меня, — Джет медленно приближается к нему, но Пати резко вздрагивает, когда рука опускается ему на плечо, как будто он только что заметил, что Стар рядом. — Джерард? Ты в порядке? Внезапно кажется, что в комнате стало намного меньше воздуха, чем за несколько минут до этого — как будто то немногое количество кислорода разлетелось по всей комнате, отчего Фрэнку кажется, что он тонет. Гортанный, панический звук вырывается из горла Пати. — Я… мне нужно подышать, — кашляет он, — мне надо… да, — он трет руками лицо, делает вдох еще раз и обнимает себя — как будто чувствует, как трещит изнутри, и пытается остановить это, прежде чем сломается окончательно. Проходит момент, и время, кажется, остановилось, — повисло, как марионетка, запутавшаяся в нитях. Пати разворачивается и, шатаясь, выходит наружу. Они остаются в тишине, которая опускается, как крышка гроба. У Фрэнка болит в груди. Кобра прочищает горло. — Я схожу… — он указывает на ту же дверь, через которую вышел Пати, но Джет перебивает его. — Ни за что. Вы двое, — он показывает на Кобру, а затем появляется что-то липкое, вроде смолы или разочарования, пропитывающее воздух, когда он поворачивается к Фрэнку, — разберитесь со всей этой херней. Вы ведете себя как дети. Прекратите, черт возьми. Такое ощущение, что их отчитывает родитель. Фрэнк не отвечает, Кобра тоже. Джет идет за Пати, не говоря ни слова, захлопывая за собой дверь. В течение долгой минуты самое громкое, что Фрэнк слышит, — это его собственное дыхание. Затем раздается натужный скрип половиц, он смотрит вверх и видит, как Кобра поворачивается, чтобы последовать за Джетом. — Ты куда? — спрашивает Фрэнк, и Кобра вздрагивает, как будто не ожидал, что Фрэнк заговорит. — Увидеть своего брата. Какая тебе разница? — А мы сначала не разберемся со всем этим? — Фрэнк не особо удивлен. Кобра приподнимает бровь, и злобная боль возвращается в комнату. — Прошу прощения, разве это мы сейчас в саморазрушительных отношениях? Сядем и мило побеседуем о наших проблемах? Что-то в том, как он это говорит, заставляет Фрэнка чувствовать, что он упускает что-то очевидное — например, когда вы пытаетесь смотреть на что-то, что слишком близко к вашему лицу, отчего ваши глаза не могут сфокусироваться, и у вас остается нечеткое подобие чего-то, что может быть или не быть тем, о чем вы думаете. — Иди к Доктору С., — Кобра не дает Фрэнку вставить ни слова. — Мы сказали ему, что Пати — и ты — вернулись, но он еще не выходил. Глянь, не хочет ли он поговорить. Кобра ссутуливается, возводя стену между ними и отрезая любую возможность для продолжения разговора, а затем выходит из комнаты, прежде чем Фрэнк успевает открыть рот. Фрэнк больше даже не злится. Он растерян, устал и, Иисусе; если ссора с Коброй прошла так, то он бы совершенно не хотел поругаться с кем-то, с кем он находится в отношениях. Его затылок начинает пульсировать — тупая боль, которая прекращается и обещает превратиться в комок в течение следующего часа. Последнее, что ему нужно. Фрэнк вздыхает самому себе в пустой комнате. Сухое солнце пронзает его кожу, когда он выскальзывает из обветшалой комнаты, снова оказываясь в жарко-бездушном пространстве пустыни, но это ощущение знакомо, оно почти что успокаивающее. Весь остальной мир, кажется, вращается в сто раз быстрее, скапливая людей, места и события в неузнаваемую параллельную вселенную. Фрэнк держит руки в карманах и смотрит в землю, пока идет к радиорубке Доктора Анти-Смерть. Дверь приоткрыта, поэтому Фрэнк останавливается в дверном проеме, стуча костяшками пальцев по деревянной раме. Если честно, здесь гораздо чище, чем он ожидал. Водяной свет просачивается сквозь щели между заколоченными окнами, частицы пыли танцуют в тонких струях, как будто боятся коснуться земли. Лампочка болтается посреди комнаты, вися на одном проводе и слабо мерцая. Наблюдая за ней в течение несколько секунд, Фрэнк начинает думать, что предохранитель может перегореть в любой момент. Доктор Анти-Смерть, ссутулившись над микрофоном, сидит спиной к двери. Неизвестно даже, слышит ли он стук Фрэнка в первый раз, но на второй его усталые плечи, кажется, вздрагивают. — Кто там? Фрэнк высовывается из проема и машет рукой его спине. — Здаров, Доктор С. Я все еще жив. Доктор С. поворачивается в своём кресле настолько быстро, насколько это возможно, и его лицо светлеет, когда он видит Фрэнка. Фрэнк не мог не заметить тёмные круги под его глазами. — Фан Гоул! Ты все также катаешься! Рад тебя видеть! — он разворачивает свое кресло до того, как Фрэнк полностью заходит в комнату, и на большой скорости мчится к нему, неровно притормаживая в нескольких дюймах от ног Фрэнка. Прищуренные угольно-черные глаза изучают его, процарапывая слои кожи и заставляя Фрэнка чувствовать себя неловко оголенным, но затем плотно сжатый рот Доктора С. расплывается в теплой улыбке. — Стар приходил и сказал, что ты и Пати Пойзон вернулись, но я не хотел мешать, — он делает паузу. — Как он? Как ты? Фрэнк молчит какое-то время. Радиорубка по-прежнему выглядит так же, как и всегда, точно так же, как когда они были здесь в последний раз, и эта мысль почти сбивает с толку; никто из них уже не был прежним, но все остальное — да. Была пролита кровь, людей пытали, друзья дрались, но для остальных это все равно что никогда не случалось. Несмотря на произошедшее, мир двигался дальше. Странная мысль. — Пати неплох, — наконец удается выдавить Фрэнку, — я имею в виду, он не пытается нас убить? Он сказал, что что-то изменилось, так что, я думаю… ну, я думаю, с ним все в порядке. Не отлично, но хорошо. — А ты? — Доктор С. сверлит его взглядом. Фрэнк безразлично пожимает плечами. — Я не тот, кого С.Л.Е.П. смешали с дерьмом, так что я не могу жаловаться, правда? — Не надо сравнивать проблемы, — отвечает Доктор Анти-Смерть, качая головой, и откатывается обратно к своему столу. Принимается настраивать микрофон. — Кому-то может быть посложнее, но это никогда не преуменьшает твои собственные проблемы. Они по-прежнему сильно мешают, иначе ты бы просто отмахнулся от них. Ты не должен пытаться спрятать их. — Ты оракул, — категорично заявляет Фрэнк, но Доктор С. остаётся сидеть к нему спиной. — Я бы сказал, что потерять своего друга, который чуть не убил тебя, а затем быть застреленым за пределами Бэт-Сити — не совсем весело, верно? — спрашивает он. Фрэнк фактически проглатывает свой язык. — Как… Кто тебе об этом рассказал? Больше там никого не было. Доктор С. поворачивается и с любопытством наклоняет голову. — Я знаю множество людей, которые много чего знают. Это не было сюрпризом, парень, учитывая, что ты оторвался, как будто у тебя на хвосте был Корс. Но приятелям не сказал. Так что же тебе сказала Ведьма-Феникс? Что-то насчет девочки? Что-нибудь полезное? Фрэнк делает вдох, делая паузу, чтобы все осмыслить. — Да? Я не… — Фрэнк никому не рассказывал о том, что произошло. В основном он убеждал себя, что это было что-то близкое к клинической смерти — возможно, это была галлюцинация или сон. Что угодно, что можно объяснить рационально, но при этом быть все еще немного не уверенным в том, что произошло на самом деле. Как вообще начать разговор о чем-то таком неправдоподобном? «Привет, Пати, когда меня застрелили в туннеле в Бэттери-Сити, у меня была галлюцинация, где я разговаривал с Ведьмой Феникс, которая сообщила мне, что девочка, о которой мы заботились, обладает какой-то нечеловеческой способностью влиять на электричество, или энергию, или что-то еще и либо спасет, либо разрушит Бэттери-Сити. Ах да, и у меня было что-то похожее на видение, в котором я видел, как тебя били, накачивали наркотиками и как ты был на грани смерти». — Наверное? — говорит Фрэнк. — Я не… я действительно не знаю? Может быть. Доктор Анти-Смерть мычит. — Ну, если ты что-нибудь надумаешь, дай мне знать, — он возвращается к своему столу, возится с некоторыми кнопками, и помехи хищно вырываются из динамиков, прежде чем в помещении воцаряется громкость. Фрэнк волочится по полу. — Так что, Доктор С.? — начинает он, — ты в порядке? — Конечно, — Доктор Анти-Смерть даже не оборачивается. — Всё также борешься со смертью? — Всегда. Внизу живота Фрэнк чувствует ноющее беспокойство, которое не утихает, как бы он ни пытался от него избавиться. Он тяжело сглатывает и складывает руки, пытаясь просверлить дыру в черепе Доктора С. и понять, что происходит у того в голове. Фрэнк глубоко вздыхает. У воздуха привкус засохшей, мертвой древесины и усталости. Слышен приглушенный звук мотора — вероятно, машины или мотоцикла (нет повода для беспокойства: С.Л.Е.П. никогда не находили хижину Доктора Анти-Смерть и никогда не найдут). — Джет Стар говорил, что ты чувствуешь себя виноватым, — наконец заставляет себя сказать Фрэнк, — и я просто хотел, чтобы ты знал, что это не твоя вина. Ты ничего не мог поделать с Пати, и, типа, блин, гоняться за… Его прерывает утомленный вздох Доктора С. Тот отталкивается от стола и разворачивает свое кресло лицом к Фрэнку. Слишком много усталых морщинок накапливается на его лице, бессонные синяки висят под глазами. — Я в порядке, Гоул, — ворчит он, проводя усталыми руками по лицу. — Нет ничего такого, с чем я не справлюсь. — Серьезно, — настаивает Фрэнк, — это не никак не относится к тебе. Нет повода для того, чтобы чувствовать себя плохо. Тот жуёт нижнюю губу. — О чем вы говорили с Пати? Когда ты сказал, что хочешь поговорить с ним наедине? Это то, что его взбесило? Рокот мотора внезапно исчезает, как будто его отрезали, перерезали словно горло, и вместо него слышится голос, по-видимому, женский, слов не разобрать. Что-то не так, Фрэнк это чувствует, такое же ощущение, как когда волосы на руках встают дыбом за долю секунды до вспышки молнии. — Ты слышишь… — Я должен был предупредить вас об этих таблетках, о которых рассказывал Шоу Пони, — грубо прерывает его Доктор Анти-Смерть. — Когда наша девочка была еще с нами, когда мы знали, что они разрабатывают новый препарат, я должен был предупредить вас, чтобы вы берегли себя. Я должен был сказать вам быть осторожными. Фрэнк пожимает плечами и криво улыбается, немного отвлекаясь на напряжение, скрученное в животе. — Доктор С., ты действительно думаешь, что мы могли бы держаться подальше от С.Л.Е.П.? Серьезно, это было невозможно. Снаружи слышен еще крик. На этот раз, несомненно, это Джет Стар. Доктор Смерть открывает рот, и Фрэнк вскакивает. — Я должен посмотреть, что происходит. Можешь… оставайся здесь, — он выбегает из радиорубки, минуя небольшую кухню, где Пати украл нож и напал с ним на Джета, закусочную, и оказывается снаружи, где резко останавливается. Это какое-то дежавю. Фрэнк думает о том, что это уже случалось раньше, когда он лежал на земле и смотрел, как уводят Пати и девочку. Закат, и небо настолько красное, что почти кровавое. В воздухе висит шипящий дым, серый и едкий, царапающий кожу. Фрэнку требуется еще мгновение, чтобы разглядеть две незнакомые фигуры рядом с мотоциклом: взбешенного дроида и высокого, менее решительного парня. Их бластеры нацелены на Пати, который смотрит на них, безоружный. Он выглядит таким пустым, что это наводит ужас. Кобра и Джет находятся всего в нескольких метрах позади Пати, и их бластеры направлены в сторону пары. — Вам придётся отвалить нахрен от моего брата, — предупреждает Кобра, но его голос дрожит. Он звучит неуверенно. Он залит красным солнечным светом, и Фрэнк дрожит. Он тянется к своему бластеру на поясе. — Ты издеваешься надо мной? — выплевывает девушка-дроид, и Фрэнк представляет, как ее щеки вспыхнули бы красным, если бы она не была сделана из металла. Ее голос — это визг шлифовальных шестерен и сухого моторного масла, но ярость рвётся из нее потоком. — После того, что он наделал? Вы знаете, сколько людей он сдал? Его не должно здесь быть. Он не должен быть в живых! Пати ничего не говорит. Он даже не вздрагивает. — Это был не он! — рявкает Кобра, сгибая палец на спусковом крючке. Ни у кого не остается возможности что-либо сказать. — Ты действительно думаешь, что ты могла бы справиться со С.Л.Е.П.? Парень рядом с дроидом делает шаг вперед и поднимает обе руки вверх. — Переговоры, — его голос жесткий, как наждачная бумага. — Типа, когда хочешь поболтать? Я не убийца, так что… переговоры? Знаете, ну, «переговоры», типа когда хочешь поговорить о проблеме вместо того, чтобы драться, — Фрэнк не может разглядеть его лицо, но крадется к Кобре и Джету, пытаясь привлечь к себе как можно меньше внимания. Девушка усмехается. Левая сторона ее лица исцарапана, она белая, как лед, словно её долго тащили по земле, по песку и гравию. — Я не собираюсь об этом говорить… — Это не поможет делу, — осторожно говорит парень, оглядываясь на дроида. У него старый шрам вдоль подбородка и челюсть достаточно острая, чтобы расколоть бриллиант, и Фрэнк узнает его. — Хочешь выслушать их? Я не хочу драться, если в этом нет нужды. Дроид возмущенно смотрит на него. — Я не собираюсь садиться и мило болтать с человеком, который убил моего лучшего друга, — говорит она ему, и о, Фрэнк встречал ее раньше: она и еще одна девушка сбежали из Бэттери-Сити. Когда-то они обменивали украденное оружие на еду. — Я ценю твою помощь, дружище, но это ничего не изменит. Парень вздыхает и снова поворачивается к Пати, затем к Джету и Кобре. Наконец он замечает Фрэнка, и на мгновение на его лице мелькает замешательство, а затем его рот расплывается в широкой, острой, как нож, ухмылке. Он машет свободной рукой. — Фан Гоул! Мой чувак! — кричит ему Черри Кола. — Рад видеть, что ты жив! Не хочешь помочь мне понять, что здесь происходит?