Право выбора

      Неоднозначное чувство. Крис выходил победителем всегда, а сейчас почему-то сидит в чуть ли не до рвоты противной полицейской машине, сидит смиренно, как пойманный бездомный щенок. Зрачки незаметно изучают сопровождающих, медленно переходя на такие обыденные серые пейзажи, давно застрявшие где-то посередине горла. Привычная для него дерзость откровенно бушевала, вырываясь изнутри каким-то полусекундным порывом, ясным только одному парню и так тяжело сдерживаемым, несмотря на период. Спокойствие. Нет, равнодушие. Равнодушие, только равнодушие. Почему привычное для него состояние сейчас так трудно поддерживать — неужели он волнуется? Органы чуть неприятно скрутило, а зубы сжались сильнее обычного. Взгляд его продолжал выражать ту же безэмоциональность и безучастность, какую Кристиан показывает абсолютно всегда.       Октавия. О нет, никаких мыслей об этой грязной похотливой шлюхе, только доля опасения за собственную шкуру. Не зная, как назвать этот синдром, он, кажется, саркастично усмехнулся собственной мысли, ведь правый уголок рта потянулся вверх. Ему постоянно удавалось обхитрить. Каждый раз одно и то же — стало скорее привычкой и начало сильно надоедать. Вот он уже под пристальным взором входит в полицейский участок, шагая в комнату для допроса. Как только его нога переступила порог этого псевдохрама псевдоправосудия, в нос сразу же ударил странный запах. Что это? Он почти удушающий, воздух настолько сухой, что в носу сразу же появляются неприятные ощущения, а горло начинает скрести. Кажется, он понял, что делает атмосферу здесь такой густой и трудной для дыхания. Необычный запах: сломанных судьб, пресечения свободы. Но были очень знакомые и отличимые от всех нотки — такая искренняя и чистая ненависть, остатки агрессии и, кажется, след боли. Всё это он уже улавливал рецепторами в том самом подполье, где были бои. Однако здесь всё иначе. Давит на мозг, будто намеренно ограничивая поступления хоть каких-то разумных мыслей.       Крис ничего не делал. Внутри него что-то подсказывало, почти вопило о том, что всё пойдёт не так. Приближение неизбежного лишь ещё больше накаляло атмосферу, заставляя парня раздражаться, что было совершенно не свойственно для воплощения хладнокровия. Выдох. Всего один порывистый выдох через нос отрезвил его, словно холодный душ после продолжительной гулянки. Проходя мимо кутузок, почти жаждет увидеть разжиревшие тела копов за ними, гниющие в таком же отчаянии, как и многие побывавшие здесь. Наконец, предложение присесть. Комната кишит датчиками, микрофонами и камерами. О чёрт, ему действительно сейчас придётся объясняться за то, чего он не совершал. «Ангел» — лишь глупое прозвище, настоящий Крис ему диаметральная противоположность. Но даже если он таковым не является, это не значит, что на шею молодого человека можно вот так тяжёлым камнем, чтоб наверняка передавило глотку, повесить убийство какой-то прошмандовки. Одарив следователя пронзительным гневным взглядом, усаживается в обычной позе, широко раскинув ноги. Эти крысы не должны увидеть ни толики сомнения в его глазах, ни капли волнения, что бы не шептало его обострённое чувство.       — Кристиан Ривера, — снова прочитал с досье один из полицейских, остальные наблюдали за ними через стекло, оставаясь невидимыми глазу подозреваемого. Мужчина в погонах поднял на него взгляд, наивно полагая, что тот сейчас же падёт на колени с чистосердечным.       — Вы привели меня в эту каморку, чтобы убедиться, знаю ли я своё имя? Работаете не покладая рук, — нахальная улыбка растянулась на лице, излишняя самоуверенность вернулась, но то ли это, что может спасти?       — Советую не дерзить, ведь Вас обвиняют в убийстве.       — Я невиновен, — резко перебивает копа, за что получает нескрытый оскал.       Игра в гляделки продолжается какое-то время, после чего страж порядка возвращается к изучению документа. Закатив глаза, Кристиан откинулся на стуле — ему буквально скучно. Даже наблюдение за вшивым служебным псом не доставляет абсолютно никакого удовлетворения. Следователь задал ещё несколько обычных вопросов, на которые парень отвечал максимально односложно. Самым длинным описанием была как раз-таки последняя встреча с Октавией, рассказ растянулся на целых два предложения, после чего подозреваемый снова упрямо замолк, выставляя свои правила в столь унылой игре. И вроде бы назревал конфликт с полицейским, вроде бы он выводится из себя, но затем на его лице появляется улыбка. Жуткая, самодовольная и уверенная. Бровь Криса чуть дёрнулась от удивления, но затем сразу же приняла спокойное положение. Мужчина сейчас похож на разбойника и убийцу много больше, чем сам боец.       — Невозможно. Когда я уходил, она была живее живых и выдержала бы ещё пару подходов. Это развлечение было обоюдным желанием, никто не заставлял её прыгать на меня, если уж дело желает таких подробностей.       — Что же Вы, мистер Ривера… — издевательски встаёт и обходит вокруг стула, — неужто Вы не знали, что женщины нынче хрупки, — какой напускной тон, аж тошнит, — предполагаю, Вы просто переусердствовали в своих порывах получения удовольствия. А может… Намеренно сделали это, уйдя сразу же после надругательства, — не выдержав, Крис прихлопнул по столу. Ярость начинает вырываться. Контроль, контроль, ему нужен контроль над собой. Не привыкший прогибаться под обстоятельства парень сейчас чувствует себя загнанным в угол. — Так что было, как только Вы ушли из мотеля?       — Забываешься… Я уже отвечал, что был в клубе. Если интересно, я навернул пару бокальчиков виски с колой, — рот саркастично растянулся в линию, возвращалась былая уверенность и непоколебимость.       — В клубе, значит? Ай-ай-ай, — поцокал он за этим с видом, будто отчитывает несмышленого ребёнка, — подача ложных показаний, вообще-то, тоже карается, коль Вы не в курсе, — почти дьявольски, но при этом приглушённо горлом засмеялся полицейский, отточенным профессиональным движением вытащив из папки несколько листов, кинув их Крису. — Твоё пристрастие к боям нам известно, ангелок, — этот резкий переход на «ты» обозначал, что следователь полностью захватил управление над ситуацией.       Лицо исказилось ужасом, харя второго застыла в открыто глумящейся гримасе. К таким всплывшим подробностям он не мог подготовиться даже в теории, ведь везли его совсем не за этим. И хотя Крис и сделал несколько попыток отрицания, всё равно сам понял, что ему совершенно не верят, потому прекратил унижаться. Былая напряжённость вернулась, наполняя каждую мышцу. Для пущей важности полицейский назвал ему даты, время и предположительный полученный гонорар. Сложно сказать, что расстраивало Криса больше: неспособность противостоять очевидному и упрямо отрицать факты или то, что среди всех людей, связанных с подпольными боями, завелась жирная крыса, разносящая информацию очередной заразой типа чумы за крупные стопки шуршащих бумажек. Безысходность быстро накрыла парня, сердце, кажется, предательски пропустило стук, а уверенность испарилась, ведь сейчас была угроза самому ценному, что он имеет — свободе. Следователь поступал хитро, давая убедительные аргументы, но не совсем подходящие под вопрос. В итоге всё это переплелось, завязавшись в тугой узел. Кристиан обвинялся в убийстве просто потому, что больше не было подозреваемых. Да и в любом случае после вскрытого факта регулярного заработка ему не грозит ничего хорошего.       — Ублюдок, ты губишь мою жизнь за существование никчёмной шлюшки? — металлическим голосом озвучил свои мысли долго молчавший юноша.       — В первую очередь, она жертва, а ты потенциальный преступник. А кто она и сколько кому оргазмов доставила, мне откровенно плевать, — такое халатное отношение к его судьбе взбесило Кристиана. Сколько бы плохого он не делал, как сильно порой не жаловался на жалкость своей жизни, он любил её, по крайней мере хотел продолжить видеть её в привычном, пускай и наскучившем ритме. Парень угрожающе встал, а затем направился на полицейского медленным шагом, отчего тот опешил.       — Повторяю в последний раз… — процедил сквозь зубы. — Я не убивал Октавию. Больше полезной информации у меня нет, — холодно прожигает глазами противника, параллельно давя на него своим физическим превосходством и грозным видом.       — В любом случае тебе грозит не меньше пожизненного, дворняжка.       Последняя капля. Это была она. Слившиеся в черепном котле эмоции поставили перед глазами Криса плотную пелену, и разум впервые за столь долгое время полностью отключился. Голова словно наполнилась чем-то. Возможно, это было негодование. А когда ситуация столь сложна и несправедлива, в ход идёт любимый метод решения проблем — кулаки. Едва он успел заломать этому напыщенному индюку руки, прижав его к стене, как открылась дверь, и он ощутил направленные на его затылок дула пистолетов — пришлось ослабить хватку, а затем и вовсе отпустить дохляка. Хотелось разорвать всех и каждого в клочья, но приходилось сдерживаться, преобразовывая всё в холодный гнев. Заламывающие собственные пальцы руки никак не хотели успокаиваться. Крис — бомба замедленного действия, которая вот-вот взорвётся, в тот самый момент, когда никто не ждёт.       Руки снова в оковах, теперь уже несколько людей приводят ему как бы доказательства вины, причём делают это так избирательно и изощрённо, что пространство закипает от исходящей от Кристиана злости. И вроде понимает, что они связывают несвязуемое, что речь их не имеет никакого смысла, но даже если Крис противостоит вновь, то наберёт ещё парочку обвинений до кучи, ведь в этой ситуации он — лишь жертва вышестоящих, которым будет просто выгодно избавиться от этого дела как можно скорее. Мир рухнул единым кадром. Он так молод, так горяч и дерзок. И даже если планы не совсем сформированы, а цели жизни весьма и весьма расплывчаты, тюрьма — последнее, что он бы хотел опробовать на своей шкуре.       Оглушающая безысходность наполняет пространство, один из служащих выходит, чтобы сделать звонок. Вот так всё и кончится без суда и следствия? Неожиданно для Криса парочка тоже выходит, и хотя он не видит, догадывается, что они разговаривают о нём. Вернувшиеся с излишне серьёзными минами полицейские встали перед ним, сложив руки на груди, и неоднозначно ухмыльнулись. Переглянувшись с соратниками, один из них уверенно сказал, что есть альтернатива. Гнойная бурлящая ярость стихла, дав место проблеску желанной надежды.       — Ты паренёк крепкий, бойкий, просто так не сдаёшься. Да и судя по статистике подпольных боёв, в принципе блещешь талантом в этом плане… — он многозначительно остановился, будто проверяя, достаточно ли хорошо тот впитывает информацию, в то время, как парень следил абсолютно за каждым мелким движением его тела, даже за зрачками, которые, не отклоняясь, смотрели сквозь обвиняемого. — Предлагаем тебе поучаствовать в игре, — Кристиан чуть наклонил голову вправо, думая, что над ним издеваются. — Это игра на выживание. Задача пустяковая для тебя. Всего лишь нужно свергнуть правящую там элиту, ибо эти подонки в край зажрались, — он проговаривал это спокойно. Слишком спокойно.       У парня возникли неслабые подозрения, но пока что любой вариант звучал лучше участи пожизненного гниения за решёткой. Ещё несколько минут ему разъясняли все подробности и в конце оставили одного раздумывать. Итак, что имеет Крис, кроме перспективы вечного заточения. Его отвезут неведомо куда, неведомо насколько и неясно в какие условия в абсолютно прямом смысле выживать, борясь с каким-то размытым и абстрактным понятием местной элиты. Насколько было понятно из слов, вышестоящие — те ещё любители разной тяжести наркотиков. Вся «игра» проходит в отдельной, поистине огромной и ограниченной зоне, которая отдалённо даже напоминает целое государство. Казалось бы, там уже сформированные правила, местные законы, но почему это место называется именно игрой? Почему, если всё так плохо, они не могут просто оставить его или утихомирить. Уже эти вопросы слегка напрягали, но если сравнивать с его изначальной участью, то звучит относительно неплохо. И самое главное — в конце он снова сможет оказаться на свободе, но когда наступит этот конец?       В голове сумасшедшим потоком закрутились разные мысли, начиная с элементарных рассуждений о его грядущей жизни, заканчивая вспышками ненависти к той, смерть которой перерубила жизнь юноши на корню. Мысленно он надеялся, что где-то в кругах ада её отымеют ещё жёстче, чем это сделал он, а её грешная душа так и продолжит отсасывать на прощение. Эта ненависть могла бы убить её повторно. Помимо нескончаемых сомнений, смешавшихся с негодованием, душу охватило такое старое чувство. На самом деле известное, но просто давно забытое. Страх. Кажется, именно страх, но не совсем за свою шкуру. Это была эмоция перед величественным воплощением грядущей неизвестности.       Появилось столько очевидных вопросов, ответы на которые он мог узнать только после оглашённого решения. Взвешивая обе чаши весов, он рассуждал. Пожизненное заключение. Разве его отец или мать не смогут помочь ему в этом деле, сделав это так же, как многие пробиваются к власти — стопкой купюр? Однако после этого к боям ему уж точно не вернуться, ведь он будет на крючке у копов, очень податливым рычагом для манипуляции. Случай заключения рассматривать он даже не собирался. Смиренно сидеть за решёткой и ждать своей участи — не для Криса. Второе — это сама игра. Весьма сомнительное предложение с явно непростыми деталями, но таким манящим соблазнительным обещанием свободы. Одна мысль об этом слове заставляет невольно облизнуть в желании сухие губы.       Не факт, что он останется жив там более, чем на пару дней, зато уж точно получит новую дозу адреналина, более нового, желанного и, возможно, отчасти даже полезного его эмоционально истощённому организму. Однако доля адекватности в нём заставляла смотреть на игру не как на развлечение, а как на наказание, и сей факт ещё больше усложнял задачу. А как же его друг? Бедняга Тим, такой добрый и безобидный. Их дружба состояла из дополнения недостатков друг друга. Сейчас Кристиану стало откровенно грустно, ведь это, пожалуй, самый близкий человек из всех, что были вокруг него. Единственный, кому бы хотелось действительно помогать и быть рядом в трудною минуту. Тот и так заметно нервничал, когда на пороге предупреждал шёпотом о появлении полиции, а что будет, когда узнает заготовленную лучшему другу участь?       Не самое лучшее время думать о других, но пространство разума затрагивало абсолютно каждую деталь. Пришлось остановиться на мысли, что Тим, зная характер Криса местами лучше него самого, никогда бы не пожелал ему сидеть в нескольких квадратных метрах, мечтая о дне, когда тот откинется. Да и вдобавок. Если полицейские предложили это, значит, это может быть им выгодно. Ух, всё так противоречиво, голова кипит! Но всё же спустя час мучительного анализирования ситуаций с разных сторон, он подозвал к себе одного из служащих, чтобы огласить своё решение.       — Хорошо, — начал парень, даже не смотря на мужчину. — Я согласен на участие в игре, но у меня есть одно условие.       — Другого от тебя и не ждали, Ангелок, — с насмешкой в голосе начал отвечающий. — Ты не в тех обстоятельствах, чтобы ставить условия, но из любопытства я послушаю, — он вздёрнул бровь, ожидая нечто экстраординарное.       — Я должен попрощаться с сожителем и родителями, а также взять несколько вещей, — собеседник сомнительно хмыкнул.       — Думаю, это приемлемо, — заключил он с толикой удивления от простоты просьбы. Криса привезли назад, но не позволили даже поговорить без присутствия минимум двух посторонних лиц, причём оповестили, что хоть одно слово про игру, и он сразу же отправится за решётку. Перепуганный друг вышел к нему с улыбкой, сошедшей почти за долю секунды после взгляда хмурого лица на него. Почти сразу же посыпались вопросы: что случилось, что будет дальше, на что получил лишь короткое «Мне надо уехать». Кристиан попутно думал, как всё же объясниться, и судьба дала ему эту возможность, когда полицейские вышли для выяснения организационных вопросов. Не медля, Тим схватил его за руку, смотря почти умоляющим взглядом. Времени не было, это понимали оба, но как всё уместить лаконично, чтобы успеть? Шёпотом, к которому вдобавок надо было прислушиваться, парень начал скоро объяснять ситуацию. Что его обвиняют в убийстве, что поставили перед выбором, да ещё и перед каким. Удивившись, Тим пару секунд молчал, но потом ответил, ибо слышал, что такое место есть, но всегда считал его глупыми слухами. Широко открытые глаза и дрожащие губы свидетельствовали о страхе за друга. И хотя на этом информативность их разговора закончилась, кажется, он прекрасно понял, почему боец остановился именно на этом выборе.       Один из копов бесцеремонно прервал их, спросив, сколько можно копаться, тогда уже даже в глазах несломимого и равнодушного Криса промелькнула неподдельная горечь, словно он только что утратил что-то важное, почти бесценное, подписывая самому себе приговор. Наплевав на ждущего мужчину, он сделал кое-что весьма неожиданное для всех — крепко обнял старого закадычного друга, ведь это единственное, что сейчас могло спасти его рвущееся на части от избытка эмоций сердце. Тим подбадривающе похлопал его по спине и многозначительно качнул головой. Напоследок Кристиан лишь попросил взять деньги с последнего боя, ведь теперь они ему точно не пригодятся. В любой другой ситуации второй бы отпирался, но снова же просто кивнул, не находя ни единого слова, чтобы передать степень его опустошённости.       Оба родителя обошлись лишь смс-ской, содержание которой проверили раз на пять, хотя там всего лишь писалась просьба не беспокоить его, пока он сам не появится, ведь: «Влип не по-детски, хочу разобраться сам». Снова эта дрянная машина, уже блевать тянет от этого антуража. Для пущей безопасности на руках снова оказались наручники, да и пусть, привычное равнодушие наконец-то вернулось, вытеснив все остальные эмоции, коих за один день был широкий спектр. Радоваться безразличию — по-своему новая ступень отчаяния. Предупредили сразу: дорога будет долгая. Пустой взгляд гулял по уплывающим вследствие движения пейзажам, сменяли друг друга знакомые районы с неизвестными, потом мимо окон проносилось что-то больше похожее на трущобы: непонятные дороги в симбиозе с бесконечными лесами. Уже темнело, отчего рассмотреть окружение становилось сложнее, но всё ещё можно понять, насколько место отдалено от города. Внезапно пришло осознание, что его не посвятили в подробности его главной цели, и тогда Крис, неловко прочистив кашлем горло, ведь совершенно не имел желания разговаривать с сопровождающими, решил всё же поинтересоваться.       — Эй, комиссар, — окликнул он как можно более небрежно упитанного мужчину, сидевшего впереди справа от водителя, — вы мне тут всем коллективом глаголили про какую-то страшную местную элиту, которую надо устранить. Так, может, пока мы едем, ты вместо того, чтобы набивать своё пузо выпечкой, запивая дешёвым разведённым кофе, расскажешь мне хоть что-то? — парень слегка подался вперёд, чтобы его голос было лучше слышно среди гула машины в движении. Отвечающий коротко прыснул со смеху напару с водителем. — Чего смешного? Досье, документы, может, хотя бы имена?       — Смешной какой. В этом и заключается суть игры. Мы не знаем ни единой подробности. Если бы знали, давно без таких нахальных умников, как ты, разобрались. А теперь сиди и помалкивай, боец, — последнее обращение было произнесено полусерьезным тоном, и это не вызвало агрессии. Однако Криса напрягла скудность информации, а также факт, что мужчина для разговора даже немного не повернулся, не то таким образом высказывая степень своего презрения, не то стараясь скрыть что-то, ограничивая доступ к воззрению мимики.       — Вы отправляете меня в неизвестную территорию разбираться без каких-либо изначальных данных? Это фактически верная смерть, — скомкано вырвалось из его уст украшенное злостью непонимание, но на это ответом уже было простое игнорирование. Неслышно осыпав каждого парой десятков нецензурных комплиментов, парень вернулся в исходное положение, прислонившись спиной к сидению.       Возможно, судьба специально дала ему так много времени, ведь во время поездки мысленно Крис снова прокручивал прожитый им сумасшедший день, ибо он ещё даже представить не может, как сильно изменится его жизнь после принятого решения. Постепенно принимался факт, что теперь противостоять миру ему придётся ради сохранения собственной жизни, а не получения пары лишних десятков наличными, чтобы нескучно было. Принять и понять эмоции внутри себя было трудно, и Кристиан так и не смог сделать этого до конца. Ведь испытывать большее, чем властность над ситуацией, было чем-то абсолютно новым. Равнодушие сменилось смирением, а уже оно просто ожиданием.       Через несколько часов его заперли в какой-то каморке, приказав ждать. Смена машины на обстановку голых четырёх стен слегка угнетала, однако ему было просто необходимо это кратковременное одиночество. На секунду даже захотелось пожалеть себя, но нет, этого ни в коем случае нельзя позволить. Уже с другими сопровождающими он сел на скорый поезд, а как только голова облокотилась на твёрдое основание, царство Морфея фантомным ключом открыло врата мученику, и тот, как ни странно, был счастлив наконец-то отключиться от реальности и перестать видеть этих цепных псов, что таскаются с ним. Какие-то несколько сладких часов принесли уйму удовлетворения. Грубый толчок в плечо разбудил парня, он с трудом раскрыл глаза и повернул затёкшую в шее голову, чтобы услышать констатацию прибытия. Полицейский поместил на руке проснувшегося аксессуар в виде толстого металлического браслета с датчиком и строго шикнул не снимать ни при каких обстоятельствах. Пошатнувшись, он последовал за мужчинами. Позади были массивные железные ворота в несколько этажей, колючая проволока покрывает сверху почти до середины. Они что, уже внутри? Крису отдают его вещи, а затем полицейские с проклятиями покидают эти территории, дав размытые намётки на последующие действия. Также они почти доброжелательно отметили, что добавили к его запасам стартовый набор жетонов, что являются игровой валютой, и немного пропитания на первое время. Кристиан, посверлив глазами неизвестность ещё какое-то время, неуверенно двинулся вперёд, всё ещё не понимая до конца, как и что ему надо делать.