***
У административного кабинета было тихо. Этаж отводился нескольким кафедрам и студенческому совету, так что основная часть студентов здесь практически не бывала, отсюда и почти загробная тишина, витающая в воздухе. Руби могла слышать, как из кабинета заведующей кафедры доносилась ругань относительно какого-то межрегионального конкурса, а в административном кабинете девушка, которая вошла перед ней, просила заменить некоторые классы в новом году. Но больше всего Руби привлекало слушать не это. Если повернуть голову чуть правее, отклонившись назад, то она без труда могла видеть приоткрытую дверь в кабинет, где обычно собирался студенческий совет университета, решая важные задачи: какие мероприятия организовать в новом семестре, какой выделить бюджет на внеклассовые задачи и почему Эви Митчелл до сих пор не глава всего студсовета. Руби могла слышать ее мягкий голос, в котором можно было тонуть, как в плавленом зефире. Она сама не понимала, почему ее так занимало наблюдение за студентами, скопившимися вокруг огромного стола и делающими вид, будто от их деятельности зависит судьба всей вселенной. Лицо Эви было таким сосредоточенным и серьезным, что Руби едва сдерживала улыбку, вспоминая, каким смущенным оно может быть, если застать девушку врасплох. Она также видела, как другие упоительно слушали ее, когда Эви говорила об очередном выездном мероприятии, копаясь в своих бумажках, которые наверняка готовила всю ночь. «Выскочка», — крутится на языке Руби, что хочется выкрикнуть это слово на весь коридор, заставив Эви вздрогнуть и, подняв голову, заметить ее. Руби сама не понимала, почему ее едва ли не тошнило, когда она смотрела на всех этих зануд в костюмах и белоснежных блузках, почему злилась, когда Эви тихо смеялась над чьей-то шуткой и ее лицо становилось таким приторно-прекрасным, что Руби моментально оторвала свой взгляд от кабинета. Благо что из администрации вышла предыдущая студентка, и Руби услышала свое имя, спеша покинуть коридор. В последнее время она все чаще натыкалась взглядом на Эви, словно судьба решила поиздеваться над ней, сталкивая именно с той, с кем Руби хотела бы пересекаться как можно меньше. Странное чувство преследовало ее повсеместно, будто бы Эви могла с легкостью раздавить ее, если бы захотела — ее взгляд был подавляющим и властным. Но Руби не боялась ее, нет, это было что-то иное, похожее на то, как если бы она боялась показаться глупой рядом с тем, кем втайне восхищалась, боялась показаться недостаточно достойной, чтобы стоять рядом, и хотя все эти мысли были лишены смысла — Руби все равно старалась обходить Эви стороной. Раньше она даже не замечала, что они сидят в одном и том же классе, поскольку поток студентов был огромным, но с тех пор, когда Эви оказалась почти в одном ряду с Руби, та продолжала находить Митчелл взглядом каждый раз, когда они оставались в кабинете социологии. Иногда они пересекались взглядами, и тогда Руби тут же делала вид, будто бы это произошло случайно, не желая спровоцировать Эви на какую-то очередную колкость. И все это продолжалось достаточно долго, пока в один из дней, сидя на ланче и ожидая Джоди из библиотеки, Эви не услышала свое имя в монотонном шуме от студентов. Подняв голову, она почти тут же наткнулась взглядом на столик, за которым сидели некоторые ее одногруппники, а вместе с ними восседала и Руби. Она не влезала в разговор, но заинтересованно слушала его, пока девушки решали, как подойти к Эви и узнать у нее темы для курсовых по менеджменту, поскольку они пропустили последние два класса, а все темы выдали для выбора именно Митчелл. Эви была всегда самой ответственной, когда дело касалось учебы, так что она была единственным вариантом, чтобы подойти и узнать у нее задание. Однако девушки меньше всего хотели контактировать с той, поскольку Эви могла мало того, что одарить таким взглядом, после которого любой чувствовал бы себя недостойным ее внимания, но и выслушать лекцию о том, что прогулы классов — это не ее проблемы. Конечно, сама Эви не особо была в восторге от того, что люди считали ее высокомерной и зазнавшейся, зачастую она просто не любила неорганизованных и шумных подростков, которые только и делали, что ходили по всем вечеринкам. Эви была собрана и невозмутима, что создавало впечатление, будто она холодная стерва, и было удивительно то, что другие не замечали, как она преображалась, когда рядом с ней появлялась Джоди. Она слушала обрывки чужой речи, листая ленту фейсбука в своем телефоне, и невероятно злилась на то, что никто из них просто не мог подойти и спросить это чертово домашнее задание. И в тот момент, когда она уже хотела встать, чтобы подойти к ним самостоятельно, влезая в разговор, кто-то помахал рукой прямо перед ее лицом, пытаясь привлечь внимание. Ну, конечно же, Руби улыбалась ей. Маленькая улыбка растянулась по ее лицу и, на удивление, в ней не было ничего ехидного или раздражающего. Темные волосы Стенли были непривычно собраны в маленький хвостик, а на самой девушке было минимум макияжа — что невероятно шло ей, Эви не могла отрицать, что природная красота той была очевидна. Неловко засунув руки поглубже в карманы, словно пытаясь понять, куда деть свои ладони, Руби постаралась выглядеть как можно более дружелюбной: — Привет, мои подруги думают, что ты сожрешь их, если они подойдут спросить у тебя домашку по менеджменту, поэтому я выступила волонтером. Ни одна мышца не дрогнула на лице Эви, хотя она могла бы улыбнуться такой трогательной речи и смелости Руби, но этого не произошло, и она, нырнув свободной рукой в свою сумку, безразлично выпалила: — Как благородно. Надеюсь, они хотя бы угостят тебя выпивкой за твой подвиг. Какое-то внезапное раздражение тут же подкатило к горлу Стенли. Она никак не могла понять, с чего вдруг Эви вообще цеплялась к ней без малейшего на то повода, совершенно не зная девушку лично, но, видимо, ей хватило того самого первого раза — когда Руби была действительно пьяной — чтобы понять, что та ведет такой образ жизни постоянно. Сложив руки на груди, Руби нахмурилась, не желая молчать на этот выпад и позволять Эви думать, что она чертовски права. — Не знаю, с чего ты решила, что делаешь правильные выводы обо мне и о моей жизни, но ты могла бы хотя бы не комментировать это? — протянула Руби, наблюдая за тем, как Эви выписывает что-то на стикер. — Я не делаю никакие выводы, — безразлично пробормотала та, словно это совсем не волновало ее. — Просто говорю о том, что уже видела. — Ох, ну что ж, тогда я надеюсь, за твой благородный поступок у тебя появится больше друзей, — не осталась в долгу Руби, тут же заставляя Эви поднять свой взгляд. — Просто констатирую то, что вижу. Темные глаза Эви, казалось, и вовсе почернели, и Руби могла практически физически ощущать ее раздражение. «Главное, чтобы не передумала с домашкой», — подумала она и тут же улыбнулась, когда Митчелл все-таки протянула ей стикер с заданием. — Спасибо за это, — кивнула головой Стенли, чувствуя несказанное облегчение, что их разговор подошел к концу. Эви словно заставляла напрягаться ее всем телом и быть в состоянии кошки перед прыжком, будто бы в любую секунду ей придется атаковать в ответ. Она была уверена, что Эви не так плоха, как многие говорили о ней или как она хочет это показать, ведь, в конце концов, она дала задание без всяких вопросов, а все подколы касались исключительно самой Руби. Эви не понимала, почему не могла оторвать свой взгляд от девушки ровно до тех пор, пока та не протянула стикер с работой своим подругам, а затем, взглянув мельком на Митчелл, широко улыбнулась.***
— Поверить не могу, что ты написала этот тест так хорошо, учитывая, что не спала полночи и едва могла что-то запомнить, — остановившись пальчиком около фамилии Эви, Джоди была взволнована так, словно писала этот тест сама. — Твоя память феноменальна, поделишься секретом? Эви была счастлива, что написала тест почти с наивысшим баллом, с таким же результатом был лишь один парень из группы и еще пара человек, которые набрали на несколько баллов меньше. Конечно, она могла бы сделать это лучше, если бы позанималась чуть дольше, но объем работы на ее классах был колоссальный, а внеклассная деятельность в студсовете отнимала все свободное время. — Я всегда запоминаю кучу информации, — пожала плечами Эви, приобнимая подругу и понимая боль той, поскольку Джоди всегда приходилось учить все в два раза дольше, чтобы запомнить хотя бы все самое необходимое. — Да в твоей голове будто встроенный гугл, — взвыла та, проверяя свое расписание в телефоне. — Даже если я спрошу тебя о каких-нибудь моллюсках, ты вывалишь кучу информации, словно учишься не на менеджменте, а на факультете биологии. Эви засмеялась, пробегая взглядом по списку и замечая знакомое имя. Удивительно, но Руби была одной их тех немногих людей, которые набрали всего на несколько баллов меньше, чем Эви — ее результат был впечатляющим, что Эви даже засомневалась, насколько честно Руби написала этот тест. Не то чтобы Эви наверняка знала об умственных способностях девушки, но определенно имела предвзятое мнение о той, словно зависая на вечеринках и общаясь с сомнительными компаниями, она наверняка не могла быть прилежной ученицей с хорошими баллами. Возможно, она думала об этом слишком много, что Джоди, перестав бормотать что-то себе под нос, неожиданно ткнула Эви указательным пальцем в бок, заставив подскочить на месте. — У тебя есть еще классы или ты собираешься в студсовет? — Нет, я вернусь в общагу, чтобы позаниматься, прежде чем Роджер зайдет за мной вечером, — Эви неловко почесала щеку, чувствуя, что с удовольствием осталась бы дома, но Роджер настоял на каком-то потрясающем фильме, так что ей пришлось согласиться. — Не заставляй меня влипать в неловкие моменты, если я застукаю вас, — предупредила Джоди и, звонко чмокнув подругу в щеку, махнула рукой. — Тогда до вечера. Уже вернувшись в комнату, Эви облегченно выдохнула. В этот раз ей пришлось взять несколько дополнительных книг из библиотеки, тащить которые — сплошное мучение, а еще у нее дико болела голова, а преподаватель по менеджменту был не в настроении, из-за чего Эви чувствовала раздражение куда больше обычного. Собрав волосы в высокий хвост, она быстро разобрала все вещи и приняла душ, собираясь заняться домашней работой. Роджер время от времени отвлекал ее кучей сообщений, расписывая их план на вечер так, будто приглашал Эви на первое свидание, и в итоге, устав от всех этих отвлекающих моментов, Митчелл зашла в фейсбук, бездумно прокручивая ленту и желая отвлечься. Она сама не поняла, каким образом вновь оказалась на странице Руби, на которой, с момента ее последнего посещения, появилось еще несколько записей: несколько лекций по истории искусства, практические уроки по фотосъемке, фотографии с какой-то компанией людей и небольшой пост с прикрепленной песней Lauren Aquilina — Fool.[22 декабря, 21:54] Иногда мне просто удивительно, как люди могут делать какие-либо выводы о тебе, совершенно не зная тебя. Я имею в виду, вы можете встречаться раз или два, и если эта ситуация — ваша первая встреча — была идиотской, то он едва ли подумает о том, что вы можете быть гораздо лучше, чем он себе представляет. Поэтому я люблю и ненавижу это выражение: «У вас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление». Черт возьми, да! И иногда ты выставляешь себя идиотом неосознанно, а потом, когда исправить уже ничего нельзя, тебе просто не хочется казаться таким в глазах другого, но едва ли у тебя есть шанс что-то исправить, когда мнение о тебе уже укоренилось в его голове. Я чувствую себя глупо прямо как в этой песне.
Эви почувствовала, как ее щеки налились жаром и ей захотелось оглядеться по сторонам, чтобы быть уверенной, что никто не подсматривал за ней и не мог видеть ее в подобном состоянии. Конечно, она не могла знать наверняка, но этот пост Руби отчетливо напоминал ей их ситуацию, хотя вряд ли Руби боялась выглядеть глупо в глазах Эви. Едва ли Руби вообще думала об этом больше, чем полагалось. После этой мысли Митчелл даже рассердилась на себя — это ведь она вновь оказалась на странице девчонки, словно от нечего делать, а теперь читала ее посты и пыталась найти в них какой-то скрытый смысл, будто от этого зависела вся ее жизнь. В конечном итоге, закрыв страницу Руби, Эви вновь вернулась к учебе, стараясь сосредоточиться лишь на том, что необходимо. Она не могла себе объяснить, по какой из причин вспоминала о Стенли снова и снова, все чаще прокручивая в голове их последнюю встречу в столовой, с момента которой прошло уже больше недели. Вечером даже Роджер отметил тот факт, что Эви выглядела задумчивей, чем обычно — ведь все, о чем могла думать, было то, что они с Руби имели больше общих интересов, чем можно было представить. Музыка, которую они слушали, была похожа, как и тяга к искусству, хотя Эви увлекалась этим больше для себя, не вдаваясь в профессиональные подробности. На самом деле Эви даже нравился тот факт, что Руби оказывалась в ее глазах совсем не такой, как она себе представляла, но признаться об этом самой девушке — не было ни надобности, ни желания.***
— Майя и Юнас присоединятся к нам, — подкрашивая ресницы, Джоди посмотрела в отражение зеркала, улыбаясь тому, как Эви возилась с нарядом для вечеринки уже больше получаса. Конечно, Джоди не раз пыталась убедить Эви одеться чуть проще, чем искать какое-то идеальное платье, но Эви не была бы Эви, если бы не пыталась сделать все по-своему. Конечно, в конечном итоге она сдастся, решив надеть обычные джинсы и свободную кофту, но прежде перероет весь свой гардероб. — Кто такой Юнас? — кое-как влезая в тесный свитер, поинтересовалась Митчелл. — Он веселый? — Даже слишком, — засмеялась Джоди, едва не промахиваясь кисточкой мимо ресниц. — Он тебе понравится, потому что он такой же задрот, как и ты, обожает классическую литературу. — Я не задрот! — возмущенно зашипела Эви, отбрасывая очередную вещь в сторону. — Я просто серьезно отношусь к учебе и своему будущему. Он учится на факультете гуманитарных наук или просто интересуется литературой? — Учится на факультете. Закончив краситься, Джоди обернулась к Эви, которая разочарованно оглядывала кучу своих вещей, сваленных на кровать, и так и не решившей, что надеть на вечеринку. Эви не была из разряда тех девушек, для которых вещи в гардеробе были всем, но Эви была очень категорична к себе и к тому, что о ней подумают другие, поэтому не хотела выглядеть так, словно ей было все равно в чем идти. Подцепив в шкафу подруги горчичный кардиган и обычную темную майку, Джоди протянула одежду Эви, умоляюще глядя на нее. — Это будет лучшим решением, поверь мне. Слабо улыбнувшись, Эви сдалась, понимая, что в противном случае она проведет еще целый час у гардероба, пытаясь определиться с нарядом для вечеринки. Иногда Джоди действительно принимала быстрые и правильные решения, и тогда Эви не решалась спорить с ней в очередной раз. Даже не верится, что когда-то они могли не общаться, ведь теперь Эви просто не могла представить своей жизни без подруги — настолько Джоди была ей дорога. Она всегда могла утешить и подбодрить ее, или рассказать какую-нибудь глупость, чтобы поднять ей настроение, а иногда могла быть строга, заменяя мать. Переодевшись, Эви крутилась около зеркала, в очередной раз соглашаясь, что решение Джоди было лучшим. Они прибыли уже в разгар вечеринки, когда основная часть студентов была в сборе, а алкоголь моментально исчезал со столов. По доброй традиции принеся ящик пива и вручив его при входе, компания направилась сразу к импровизированному бару, чтобы получить себе по стаканчику. В этот раз их даже подписывали, чтобы не перепутать выпивку с чьей-то чужой, как зачастую случалось на вечеринках, когда ты оставлял стакан на столе. Стояла ночь перед Рождеством, и весь дом был украшен яркими рождественскими флажками и гирляндами, что создавало особую атмосферу. Эви нравилось, когда для студентов вечеринки были не только поводом напиться до беспамятства, но и создать нечто уютное, где можно петь вместе песни под гитару на заднем дворе и жарить маршмеллоу. Впрочем, она могла ожидать подобного еще с тех пор, как они вышли из машины, а перед входом в дом висела огромная лента с подписью: «Хоть у нас и нет снега, но мы все еще празднуем Рождество», это было мило, и она не могла не улыбаться. Юнас и правда оказался весельчаком, и Эви не удивилась тому, что он друг Джоди — та всегда могла растормошить даже самую скучную вечеринку. Благо что скучать в этот раз не приходилось, и Роджер был прав — Рождественская вечеринка была действительно самой большой и самой потрясающей за прошедший год, хотя Эви так рассчитывала повеселиться в Хэллоуин. Она слышала, как в соседней комнате компания людей пела песню 'Imagine', и ей впервые хотелось разорваться — оказаться там, чтобы петь вместе с ними, и остаться с друзьями, чтобы продолжить играть в твистер. Джоди вовсю визжала и едва не плакала, жалуясь, что она не настолько гибкая для игры, пока Юнас и Майя подтрунивали над ней, а Роджер, напротив, настолько с энтузиазмом играл в игру, что Эви была удивлена его способностям. Так продолжалось до тех пор, пока желающих поиграть в твистер не оказалось слишком много, так что ребята, потные и счастливые, отправились на задний двор, чтобы немного охладиться и выпить в относительной тишине. Захватив свои стаканчики, они вышли на улицу, радуясь вечерней прохладе, и усевшись на подготовленные подушки, Джоди вдруг предложила: — А давайте поиграем во что-нибудь? Типа «Правда или выпивка»? — Или в «Я никогда не»? — поддержал идею Юнас, моментально включаясь в идею. Эви не то чтобы ненавидела эти игры, но не находила их достаточно занятными. Конечно, они были довольно хороши для новых знакомств и для того, чтобы узнать друг друга получше, но с тем же успехом она могла напиться до такого состояния, в котором ей совершенно не хотелось бы находиться. Роджер всегда был только «за» любые авантюры, а Майя лишь пожала плечами, не возражая присоединиться. Сдавшись под настойчивым взглядом Джоди, Эви слабо кивнула, мысленно радуясь тому, что развела ром достаточно сильно, чтобы еще долго пить и не пьянеть. — Отлично, тогда играем в «Я никогда не», я начну, — вновь подала голос Джоди, довольно улыбаясь. Эви даже потеряла счет времени, сколько они уже играли в эту игру, и по какому кругу она тщетно пыталась придумать интересные вопросы. Некоторые студенты присоединялись к ним, создавая все более широкий круг, а кто-то время от времени уходил, переключаясь на другие развлечения. Единственное, что радовало Эви — что никто не был ужасно пьян, и даже она сама, несмотря на то, что выпила уже достаточно. В какой-то момент, окончательно расслабившись, она нагнулась к Роджеру, благодаря его за то, что он уговорил ее пойти на вечеринку и что вечер действительно потрясающий. Из дома доносилась музыка и пение ребят, а на улице был слышен треск углей, на которых время от времени готовили мясо и овощи. Одним словом — все было идеально. Ровно до того момента, как в общий круг подсела Руби и еще двое девушек, с которыми она пришла. У Эви моментально испортилось настроение, а во рту пересохло — Руби уселась прямо напротив нее, и если сначала Митчелл подумала, что та и вовсе не замечает ее, то когда темные глаза устремились прямо в ее — Эви буквально могла почувствовать, как все в ее животе сжалось. Она не могла понять, почему испытывала такую реакцию на совершенно незнакомую девушку, почему ей хотелось сбежать и остаться наедине с собой, но Руби даже не думала отводить взгляд, она продолжала смотреть на Эви так бессовестно откровенно, что будь они в более освещенном месте, все могли бы видеть, как румянец выступил на щеках Митчелл. В любом случае, игра продолжалась, а Руби в какой-то момент перестала следить за девушкой, делая вид, будто ее и вовсе не существует. Эви чувствовала себя как на иголках, и вся игра происходила словно где-то под водой, откуда звук едва доносился, так что единственное, о чем она могла думать, было: «Не облажайся, не облажайся, не облажайся», и как только выпала ее очередь задавать вопрос — Эви вдруг замолчала, тщетно пытаясь придумать вопрос для игры. Она видела, как выжидающе смотрят на нее другие, слышала, как Роджер нашептывает идеи для вопроса, но этот взгляд напротив — будто бы лишал ее всякого мыслительного процесса. «Как же глупо», — подумала про себя Эви, почти выходя из себя от злости. — Я никогда не изменяла в отношениях, — сорвалось с ее языка, но голос вдруг показался таким хриплым и тихим, что Эви показалось, будто бы никто ее не услышал, однако, секундами позже кто-то припал к стаканчику с выпивкой, озираясь по сторонам на других участников. Руби не пила, но веселилась над подругой, которая рассказывала историю о подобном в общем кругу, и Эви правда не могла понять, почему не могла оторвать взгляд от рта Стенли, от этой бесстыдной улыбки и ряда ровных зубов. Кто-то задавал вполне нейтральные вопросы, а кто-то, напротив, ударялся в провокационные, заставляя Эви чувствовать себя практически святой. Конечно, Эви и сама знала, что была не так развратна и испорчена, как большинство студентов, особенно на вечеринках, но что было определенно странным для нее — то, что Руби была гораздо порядочней, чем ей изначально показалось. Она практически не делала ничего такого, из-за чего Эви бы в очередной раз сказала себе, что им никогда не стать подругами. — Я никогда не сталкерила страницы тех, кого ненавижу, — низкий голос исходил прямо напротив Эви, и та могла поклясться, будто ее сердце рухнуло в желудок, а затем истерически забилось. Туго сглотнув, она едва нашла в себе силы поднять взгляд на Руби, которая вовсю улыбалась ей — и хотя этот взгляд задержался на ней лишь долю секунды, Эви была уверена, что этот вопрос предназначался ей. Впрочем, пить Эви не стала. В конце концов, она не ненавидела Руби, а всего лишь питала к ней недоверие и раздражение. Ничего больше. Она видела, как многие ребята в кругу пили, как и сама Стенли, однако, Эви оставалась непреклонна. Прошло еще совсем немного времени, когда Эви окончательно убедилась, что ей стоит сделать перерыв от игры. Ее голова чуть кружилась, а все тело стало мягким и податливым, и даже Роджер заметил, как стали блестеть ее глаза. Оставив поцелуй на губах парня, Эви засобиралась в дом, желая просто посидеть на диване и отдохнуть от игр. Время перевалило уже за полночь, а вечеринка даже не думала утихать: все веселились и по-прежнему пели песни, явно не опасаясь за то, что кто-то вызовет полицию. Устало облокотившись о стену и ожидая своей очереди в уборную, Эви прикрыла глаза, пытаясь припомнить, когда она в последний раз так отдыхала — и это при том, что она почти не танцевала. Ее тело напоминало пластилин, а мысли из всякой неразберихи превратились в сахарную вату, позволяя Эви, наконец, расслабиться. — Думала, ты честный игрок, — раздался смешок из-за спины Эви, и она, лениво распахнув глаза, обернулась на Руби, делая то-самое-непонимающее-лицо. — Прости? — Ты не пила на моем вопросе о сталкерстве страничек, — игриво склонив голову набок, Руби обезоруживающе улыбнулась. — А ты что, преследуешь меня? — только поняв, что девушка буквально нагнала ее у уборной, Эви сложила руки на груди, принимая оборонительную позицию. — И к твоему сведению, я не пила потому что не ненавижу тебя. — О, — Стенли засмеялась еще громче, неосознанно касаясь плеча Эви и продолжая испытывающе смотреть на нее. — Новая информация. Митчелл смотрела на нее настолько бесстыдно, насколько могла смотреть на кого-то, будучи не самой трезвой: на то, как изгибаются в усмешке полные губы, как щурятся лукаво глаза и насколько непозволительно близко стоит к ней Руби, что хочется толкнуть ее в грудь и указать на личное пространство. Но Эви все же промолчала, а затем, облизывая пересохшие губы, пожала плечами. — Честно говоря, ты не такая, как я ожидала. И черт ее дернул за язык, чтобы произнести это, но на Руби, казалось, это произвело такой эффект, что она вмиг превратилась из самоуверенной девицы в совершенно обычную девчонку — ту самую, с которой бы всем хотелось дружить. — Ну, как бы ты могла знать меня, если мы даже не общались, — опустив взгляд, Руби будто бы пыталась проковырять дырку в полу. — Я тоже была приятно удивлена новым сведениям о тебе. Все-таки эти идиотские игры бывают занимательны и полезны. — Ну да. Эви молча молилась про себя, чтобы очередь в уборную двигалась быстрее, поскольку этот короткий, ничего не значащий разговор с Руби изрядно нервировал ее, и пока она думала о том, стоит ли ей сказать что-то еще или просто ожидать своей очереди, Стенли вновь окликнула ее: — Кстати говоря, хотела сказать, что ты здорово написала тест по социологии, это была сложная работа. Едва не поперхнувшись воздухом от осознания того, что Руби тоже смотрела ее баллы, Эви пыталась выглядеть как можно невозмутимей, несмотря на то, что ее желудок буквально скручивало от паники. — Да… я, эм, готовилась всю ночь, — Эви слышала, как глупо она звучит, но Руби, казалось, не обращала на это никакого внимания. — У тебя тоже отличные баллы, немногие могут похвастаться таким результатом. — Могла бы написать и лучше, но перед тестом я так напилась, что не могла различать и буквы, — отмахнулась Руби, и явно довольствуясь выражением лица девушки, заливисто засмеялась. — Я знала, что ты так отреагируешь, поэтому не могла отказать себе в том, чтобы сказать это. Но я шучу, просто у меня сейчас некоторые проблемы с другими классами и мне не хватило времени, чтобы подготовиться лучше. Легкая улыбка скользнула по губам Эви, и, быть может, этот разговор продолжился бы в более продуктивном русле, если бы не закончившаяся очередь в уборную. Быстро закрыв за собой дверь, Митчелл взглянула на себя в зеркало, замечая этот блестящий взгляд и глупую улыбку, как если бы Джоди продолжала смешить ее своими историями. Не понимая, какие именно чувства она испытывает, когда Руби пытается заговорить с ней, Эви вновь вернулась к своим друзьям и Роджеру, пытаясь переключить свои мысли на что-то другое, кроме того момента, когда Руби была так дружелюбна с ней.***
Из-за Рождества общежитие всегда пустовало, потому что основная часть студентов разъезжалась по домам. Даже Джоди оставила Эви в пустующей комнате, пообещав привезти какой-нибудь подарок из своего штата и взяв обещание с подруги, что она ни при каких условиях не будет заниматься любовью на ее кровати. Роджер не любил семейные посиделки слишком сильно, чтобы возвращаться домой даже в Рождество, поэтому составил компанию Эви в ее одиноком пребывании. Давид, брат Эви, конечно, был разочарован решением той остаться в студенческом городке и ясно понимал, что отговорки Эви об учебе и работе в студсовете звучат настолько же нелепо, как если бы он сказал, что направится в Иерусалим, чтобы посвятить каникулы изучению Торы. На Хануку — традиционный еврейский праздник — в дом отца всегда съезжалась куча родственников, от которых Эви просто впадала в невероятное раздражение — она любила и уважала религию, которой придерживалась ее мать, но сама не желала относить себя к иудейке, что безумно задевало чувства остальных членов семьи. Отец сначала пытался изменить отношение Эви к религии, даже как-то отправил ее в летнюю иудейскую школу, но затем смирился с тем, что Эви такая и ничего уже с этим не поделать. «Ты знаешь, что отец расстроится, ты и так пропустила Хануку», — писал Давид в канун Рождества, и Эви буквально могла предвидеть, как братец будет защищать ее перед отцом, у которого — непременно — будет много вопросов. «Я знаю, но сейчас мне нужно плотнее взяться за учебу, последние тесты были чуть хуже, чем я планировала, а еще мы в студенческом совете планируем нашу поездку в Лос-Анджелес, поэтому сейчас свалилась куча забот, Давид. Прости, я постараюсь приехать к концу зимы!» «Я соскучился по тебе, Эвели-и-ина!» «Ты невыносим. Я приеду к концу зимы или ты можешь навестить меня в январе, я отведу тебя в пиццерию!», — Эви улыбалась в телефон, моментально вспоминая, как в детстве Давид обожал звать ее полным именем, протягивая его так мерзко и одновременно волнующе, что Эви, в конечном итоге, привыкла. Роджер, конечно, был рад такому раскладу, что Эви осталась в Сан-Диего и не оставила его одного, к тому же теперь у них появилось больше свободного времени на всякие глупости. Например, в один из дней Роджер заманил Эви в комнату его друга, чтобы поиграть на приставке, а в другой день поделился открытием маленького бара у пляжа. Эви нравилось проводить время с Роджером, хотя и отношения с ним походили скорее на лучших друзей, нежели на пару. Губы Роджера были сухими и узкими, а щетина всегда неприятно царапала кожу, и сколько бы Эви ни пыталась повлиять на это — парень отказывался ходить начисто выбритым. «Мне же не пятнадцать лет», — возмущался он. — «Ты бы знала, как долго я ждал, когда у меня начнет расти щетина!» «Тогда обойдемся без поцелуев?» — улыбалась Эви, лениво уворачиваясь. Конечно, Роджера не устраивал такой расклад, но он всегда старался бережно относиться к любимой и не делать ничего того, чем она будет недовольна, так что в случае с поцелуями не был настойчив. Не сказать, что Эви была недотрогой, но инициативу в свои руки не брала, а в моменты близости всегда старалась прислушаться к себе и собственным ощущениям, ведь «это должно быть приятно» и «этим занимаются все пары». Сначала Эви думала, что дело в Роджере — может, она недостаточно любила его, чтобы в ее животе порхали бабочки, но затем поняла, что не испытывала ни к кому большей симпатии, чем к нему, а значит, ее состояние — это высшая форма наслаждения, которое может предложить ее тело. Но Эви не была разочарована. Эви в принципе жила без каких-либо ожиданий на отношения или секс, а Роджер был просто хорошим парнем, и этого было достаточно. Достаточно до того момента, прежде чем ее сердце забилось, когда тихий голос окликнул ее из коридора. — Эй, Эви! Кафедра была почти пустой, даже основная часть студенческого совета отложила все заботы на январь, чтобы насладиться каникулами, так что услышать свое имя в умиротворенной тишине было, как минимум, неожиданно. Руби как раз проходила в очередной раз мимо кабинета и случайно заметив, Эви, сидящую за ноутбуком, почему-то решила поздороваться. Последняя их встреча на вечеринке была довольно дружелюбной, поэтому Руби в некотором роде хотела убедиться в том, что Эви больше не станет закатывать глаза при виде нее и излучать все эти волны раздражения. Эви выглядела чуть уставшей и явно загруженной, ее волосы были собраны в небрежный пучок, из-за чего несколько прядей каждый раз спадали на лицо, и Митчелл приходилось заправлять волосы за уши. Руби не была уверена, хорошее ли это время для разговоров, но ее язык произнес чужое имя быстрее, чем она смогла осознать это. — Руби? Что ты тут делаешь? — голова Эви моментально оторвалась от ноутбука и повернулась в сторону девушки, а по ее взгляду было понятно, насколько та удивлена, увидев Руби в коридорах кафедры. — Я вторую неделю пытаюсь добиться смены некоторых классов на следующий семестр, — призналась та, неловко опираясь на косяк двери и не решаясь войти внутрь кабинета. — Говорят, что классы фотографии переполнены, поэтому мне каждый раз приходится приходить снова, чтобы узнать, не освободилось ли место. Эви пришлось прикусить язык, чтобы в очередной раз не выдать себя — ведь она прекрасно помнила эти посты на странице Руби. Чувствуя себя максимально странно из-за того, что они могут вот так спокойно разговаривать без всяких саркастичных выпадов в сторону друг друга, Эви чуть улыбнулась. — На каком факультете ты учишься? — Гуманитарные науки, — протянула Руби с такой интонацией, словно это самая скучная вещь на свете. — Но мне очень нравится фотография и современный дизайн, поэтому я бы хотела взять несколько дополнительных классов. А ты занимаешься менеджментом? — Факультет бизнеса и менеджмента, — коротко кивнула Эви. — Удивительно, что мы вместе ходим на класс социологии. Недолго потоптавшись у входа, Руби все же прошла в кабинет, останавливаясь рядом с девушкой и опираясь бедрами на стол. Казалось, будто бы Эви была совсем не против ее компании, а общаться с ней было на удивление легко и приятно. — Мне нравится социология, к тому же, она только раз в неделю, так что не очень обременяет мое расписание. Эви понимающе усмехнулась, не зная, должна ли как-то продолжить этот разговор. С одной стороны — у нее было достаточно работы для студсовета, с другой — Руби казалась ей полной сюрпризов, будто бы поговорив с ней еще час, Эви могла бы согласиться стать ее новой подружкой. Прочистив горло, она мельком взглянула на время, делая вид, что ей пора собираться. Это не было бы странным или навязчивым поводом, чтобы уйти вместе с Руби, и это было лишь на руку. — Ты живешь в студенческом городке или в апартаментах в городе? Я собираюсь вернуться в свою комнату, моя соседка уехала на Рождество, так что сейчас там спокойней, чем обычно. — Боюсь, что на апартаменты мне бы не хватило денег даже на месяц, — усмехнулась Руби, почему-то думая про себя о том, что финансовое положение Эви наверняка позволяет ей делать все, что заблагорассудится, однако, та жила в общежитии. — Моя соседка очень тихая и невероятно скучная, так что мы практически не общаемся. Наблюдая за тем, как Эви собирает вещи, Руби продолжала рассказывать про свою жизнь в общежитии и парня, у которого она предпочитает зависать, чтобы не скучать вместе со своей соседкой. Она видела, как уголки губ Митчелл были приподняты, а та не выражала никакого протеста на то, что Руби задержалась в кабинете без всякого на то приглашения. Словно так было и нужно, они вместе направились в общежитие, обсуждая всякие бытовые мелочи и их соседей. Удивительно, но Эви чувствовала себя настолько комфортно, словно была знакома с Руби всю жизнь, а той первой встречи на вечеринке и вовсе никогда не было. Ей нравилось, как эмоционально рассказывала Стенли о своей жизни, какой беззаботной и открытой была рядом с ней — и все это не укладывалось в голове. Неужели это та самая пьяная девушка, которая подкатила к ней на вечеринке и лишила всего настроения? Оказавшись уже в общежитии, Руби дружелюбно улыбнулась Эви, искренне радуясь тому, что они смогли так просто поговорить, и это было невероятно легко. — Ладно, Уолтер меня уже, наверное, заждался, — небрежно бросила она, проверяя телефон. — Было здорово поболтать с тобой. — Взаимно, — усмехнулась Эви и не сдержалась, чтобы добавить: — Трезвой ты нравишься мне гораздо больше. Впрочем, Руби не гордилась их первой встречей и не могла понять, почему до сих пор не сказала Эви о том, что сожалеет о случившемся. Она почувствовала себя несколько неловко из-за этого, но смеющийся взгляд Митчелл не обижал и не нервировал, и Руби лишь неоднозначно дернула плечом, словно не зная, что сказать. — Мы просто можем забыть о случившемся? Я была идиоткой, когда согласилась на этот спор, чтобы подойти к тебе… — Я подумаю об этом, — расплылась в загадочной улыбке Эви и, развернувшись, направилась к своей комнате.