Тонкая грань добра и зла

      С громогласным «Бультых!» я рухнула в воду. Однако вместо того, чтобы почувствовать боль, увидеть свет в конце тоннеля или что-то вроде этого, я широко раскрыла глаза и едва не заорала от ужаса. Первое, что бросилось мне в глаза — вода. Очень много воды, гораздо больше, чем могло бы быть в бассейне Мари, в который я, по моим предположениям, упала. Второе — акула, плывущая прямо на меня!       Я так испугалась, что лишь инстинктивно смогла чуть отплыть в сторону. Умом, который на удивление четко стал работать, я понимала, что это меня не спасет. Однако, к моему удивлению, граничившему с изумлением, акула на полной скорости проплыла мимо, едва не задевая меня плавником, и выпрыгнула из воды, атакуя кого-то другого.       У меня не было времени радоваться тому, что я каким-то чудом избежала смерти второй раз за минуту, ведь воздух в легких уже заканчивался. Я поплыла вверх, молясь, чтобы глубина была небольшой. Вынырнув из воды, я огляделась: место, куда я попала, напоминало огромный аквариум, сооруженный из какого-то здания. В голове пронеслась шальная мысль о том, что это возможно тоже цирк. Однако не было привычного света софитов, гомона публики и артистов.       Так как в воде оставаться было глупо и опасно, я подплыла к ближайшему клочку «суши», что представлял собой пол какого-то этажа здания, и вылезла. Поежившись от холода, я спряталась среди развалин и попыталась понять, что вообще произошло. В голове была поразительная пустота. Нет, я прекрасно все помнила, даже момент, когда падала. Однако ответов на вопросы — почему я до сих пор жива, и как я тут — кстати, где? — очутилась — все еще не было.       — Здесь, — я напряглась, услышав чей-то писклявый голос, говорящий на итальянском. Вдруг меня затопил страх, ведь кто мог знать, кто сейчас появится передо мной. Я вжалась в кусок разрушенной стены и стала тихо пробираться к дыре, что, по моим наблюдениям, вела наружу. Я тихо вылезла из здания и замерла на небольшом пяточке, когда-то бывшим карнизом.       «Спокойно, Изуми. Спокойно…» — мысленно говорила я себе, пытаясь утихомирить сердце, заходящееся в бешеном ритме. Глубоко вздохнув, я затаилась, пытаясь слиться со стеной. Здесь была ночь, что играло мне на руку, однако одежда, в которой я была, не особо помогала скрыться.       Я была в своем костюме для представлений. Это был комбинезон, закрывающий все, кроме кистей, шеи и головы. Цвета он был ярко голубого с белыми вставками, да еще и с блестками, чтобы под куполом цирка, в свете софитов я сияла и не терялась в тенях. Я очень любила этот костюм, однако сегодня я жалела, что именно он был на мне.       — Странно, секунду назад здесь кто-то был, кора, — произнес кто-то совсем близко таким же писклявым, но уже другим голосом, и мое сердце пропустило удар. Я не смела пошевелиться, боясь, что меня заметят.       — Скорее всего, он выпрыгнул через ту дыру, — сказал первый голос.       — Это третий этаж, кора! — воскликнул второй и подошел к дыре в стене. Он был лишь в десятке сантиметров от меня, однако почему-то упорно не замечал меня. Зато я могла рассмотреть его. Это был ребенок лет пяти в военной одежде и с винтовкой за спиной. Над его головой летал ястреб и странно косился на меня. — К тому же мы бы увидели, как он убегает.       — Кто бы это ни был, он ушел, — сказал первый и тоже подошел к дыре. Это был такой же ребенок, но в черном деловом костюме и шляпе, на которой сидел хамелеон.       — Я проверю округу, кора, — сказал мальчик в военной форме. — Присмотри за наследником.       — И без тебя знаю, — фыркнул второй ребенок и скрылся в здании. Мальчик в военной форме, подхваченный ястребом, улетел, наплевав на все законы физики и здравого смысла.       Я выждала несколько минут и выдохнула. Все время диалога я дышала через раз и не шевелилась вовсе. Эти странные дети, мягко говоря, напугали меня, причем не только оружием, но и взглядами, своим разговором. Глаза у них были умудренными опытом, как у стариков. Такие я видела очень редко, когда кто-то из военных в отставке хотел развеяться и приходил в наш цирк.       Я передернула плечами и глубоко вздохнула. В какое же странное место я попала! Я обняла себя за плечи и замерла, сидя на том же карнизе. Чуть ниже него была пробита стена, и выступ, образованный этим, я использовала как подставку для ног. Ветер пронизывал до костей, а учитывая мою мокрую одежду — мне было вдвойне холодно.       Я провела дрожащими пальцами по щеке и обнаружила, что блестки, которые я клеила на лицо, все еще держались там. Косметика тоже не смылась. Конечно, я обычно использовала водостойкий макияж, ведь во время выступления пот градом стекал по лицу, особенно летом, когда жарко. Однако я не думала, что после купания в воде, он будет все еще цел.       «Куда же я попала? И как вернуться домой?» — спрашивала я себя, бездумно глядя перед собой. Я обвела взглядом улицы и вдруг увидела то, на что и не надеялась уже. Белоснежные волосы! Я встрепенулась и в мгновение ока нашла путь, по которому могла спуститься. Перепрыгивая с одного выступа полуразрушенного здания на другой, а затем, ухватившись за ветку дерева, растущего здесь, я спустилась на землю и побежала.       Передо мной мелькали дома, деревья и фонарные столбы, но я не обращала внимания на все это. Лишь краем глаза я отметила, что таблички на калитках были написаны иероглифами, а это значило, что я в одной из восточных стран. Я свернула на очередном перекрестке и увидела человека, за которым гналась.       Да! Это точно был он! Те же белые волосы, та же сильная спина и та же походка. Именно из-за его волос, данных ему природой, мне и пошили костюм с белыми вставками. У него же, напротив, был голубой костюм с черными вставками, подходящими к моему цвету волос. Мы были, словно близнецы, летая под куполом цирка.       — Шарль! — прокричала я и схватила его за руку. Слезы встали в моих глазах, я резко обняла его, лишь мазнув взглядом по его лицу. — Что происходит? Где я? Я думала, что умру!       От волнения я перешла на итальянский, хотя основным языком в труппе был английский. Иногда у меня такое случалось. Так как я свободно говорила на трех языках, в минуты волнения я могла начать перескакивать с одного на другой. Это было моей личной проблемой, и никто из труппы больше не испытывал таких трудностей.       — Девочка, — я вздрогнула. Шарль никогда не называл меня так, мог сказать только «миледи», но и то, только тогда, когда ему что-то было нужно. — Ты меня с кем-то перепутала.       Я отскочила от говорившего. Когда я рассмотрела его внимательно, то поняла, что ошиблась. Это был не Шарль! Парень, что стоял передо мной, был очень похож на него. Неудивительно, что я перепутала их. Незнакомец смотрел на меня со смесью интереса и жалости. Я почувствовала, что готова вот-вот разрыдаться от безысходности и отчаяния.       Только я подумала, что встретила кого-то знакомого в этом странном месте, так нет же! Я ошиблась! Слезы встали перед глазами, и я до боли сжала кулаки и опустила голову. Волосы скрыли мои глаза от незнакомца. В голове пронеслась мысль о том, что я потеряла где-то все шпильки и резинки, которыми стягивала волосы перед концертом.       — Ты потерялась? — незнакомец сделал шаг ко мне и погладил по голове, словно маленькую девочку. Из моей груди вырвался судорожный вздох, и я, не в силах ответить словами, только кивнула. — Меня зовут Бьякуран. А тебя как?       — Изуми, — выдавила я из себя. — Изуми из бродячего цирка месье Раве.       — Ты вся промокла, — сказал он, а я уловила в его голосе беспокойство. — Пойдем, мой дом недалеко.       Бьякуран взял меня за руку и повел дальше по улице. Я все еще боролась со слезами, не позволяя им сорваться с ресниц. От пережитого шока я не сопротивлялась и позволяла вести себя в неизвестном направлении. Меня немного отвлекало от грустных мыслей то, что рука у моего неожиданного знакомого была очень теплая. Да и после того, как он взял мою ладонь в свою, на душе стало чуточку спокойнее, страха не было вовсе, только пустота и ошеломление.       — Мы пришли, — Бьякуран остановился, и я подняла взгляд от земли. Мы стояли около большого дома, построенного в старом японском стиле. Здесь было очень красиво. Настолько, что на миг отчаяние и боль отступили.       — С возвращением, Бьякуран-сама, — как только мы переступили порог дома, нам поклонилось несколько девушек в традиционных японских кимоно. Говорили они тоже на японском, и, хотя я не слишком хорошо владела этим языком, все равно поняла фразу.       — Принесите сухую одежду, приготовьте теплую ванную и подайте ужин через сорок минут, — раздал указания парень, так же переходя на японский, и повел меня по коридору. Девушки тут же поспешили исполнить приказы.       Через пару минут Бьякуран привел меня в одну из комнат и, покопавшись в шкафу, подал мне большое полотенце. Тут же в комнату вошла одна из девушек, что встречала нас. Парень улыбнулся мне и вышел. А я так и замерла с полотенцем в руках. Рядом с Бьякураном я чувствовала себя удивительно спокойно, будто он одним своим видом дарил гармонию моей метущейся душе.       Девушка помогла мне снять костюм и стереть макияж. Она объяснила, что мы находимся в Японии, в городе Намимори, и что хозяином этого дома является Бьякуран. Она помогла мне вытереться, накинула мне халат на плечи и повела в другую комнату. Я попала в ванную, где меня хорошенько согрели и отмыли. Искупавшись в грязной воде и протерев собой стены полуразрушенного здания, я представляла собой жалкое зрелище. Девушки помогли мне вымыть волосы и переодеться в сухое кимоно.       Через полчаса я уже входила в просторную комнату, которая разительно отличалась от остальных. Здесь все было выполнено в европейском стиле и светлых тонах: нежно голубые стены с абстрактным золотистым рисунком, белый диван и пара кресел, на полу лежало множество подушек. У большого окна стоял стол и несколько стульев с мягкой обивкой. Там сидел Бьякуран и читал какую-то книгу.       — Изуми-тян, присаживайся, — сказал он и улыбнулся мне. — Нам накрыли стол.       — Спасибо за еду, — вспомнила я подходящую фразу на японском, когда села за стол и уже хотела приступить к первому блюду. Бьякуран улыбнулся и тоже начал есть. Несколько минут мы провели в тишине.       Несмотря на то, что практически все в этом доме было сделано в японском стиле, нам подали итальянскую кухню и в качестве столовых приборов мы использовали привычные мне вилки и ложки. Первое блюдо было супом с кусочками говядины, второе — паста, а после этого принесли чай. Я ела молча и почти не чувствовала вкуса блюд. Было больно. Очень больно. Мое сердце разрывалось на части от осознания того, что я оставила родных людей. В то же время мне было страшно, ведь я абсолютно не понимала, где я и как здесь оказалась. У меня не было здесь друзей, знакомых или родственников. Мне некуда было идти, и негде искать помощи. Я была совершенно одна.       — Изуми-тян, расскажешь, что с тобой случилось? — когда с едой было покончено, спросил Бьякуран. Он наблюдал за мной все время приема пищи, а после предложил сесть на диван, пока сам устроился на полу среди подушек около меня.       — Нет, — тихо сказала я и опустила взгляд на свои руки, понимая, что моя история прозвучит слишком нелепо, странно и неправдоподобно. Бьякуран просто сочтет меня за сумасшедшую.       — Хм, — он чуть нахмурился и взял меня за руку. В груди снова стало поселяться тепло, стало чуть-чуть легче. — Я понимаю, что ты попала сюда странным образом. Весь твой вид говорит об этом. И чтобы тебе легче было рассказать, что случилось, я открою тебе мой маленький секрет. Я владею силой приносить гармонию в души тех, кто переживает страшное потрясение и боль.       — Поэтому ты держишь меня за руку? — спросила я, все еще не смотря ему в глаза и воспринимая разговор, как попытку отвлечься.       — Да, так мне легче успокаивать тебя, — я взглянула на Бьякурана и увидела добрую и понимающую улыбку. Так похожую на улыбку Шарля. Внезапно во мне будто что-то сломалось. Слезы потекли по щекам, и я никак не могла остановить их.       — Я… — голос подвел меня, я могла только всхлипывать и пытаться что-то сказать.       — Плачь, — сказал Бьякуран и погладил меня по волосам. — Плачь, и тогда тебе станет легче.       Его слова окончательно сломали внутри меня барьер, который запечатывал чувства. Я со всхлипом бросилась к нему и обняла за шею. Слезы скатывались по щекам, боль разрывала сердце, душа рвалась на части. Я чувствовала, что Бьякуран обнимает меня. Слышала его успокаивающий шепот.       — Я… я должна была умереть, — едва справляясь с голосом, сказала я, уткнувшись лицом ему в грудь и чувствуя нестерпимое желание рассказать, что со мной произошло. — Я была гимнасткой в цирке месье Раве… но перекладина сломалась, а я выступала без страховки… Я падала… Я не могла выжить…       Мое тело стала бить дрожь, когда я вспомнила о том, как летела с огромной высоты. Я будто снова почувствовала, как Смерть своими холодными руками сдавливает мою шею. Я сильнее сжала руки, пытаясь почувствовать тепло тела Бьякурана и доказать себе, что все еще жива. Он верно понял мой страх и зашептал мне о том, что я в безопасности теперь. Его сила волнами проникала в мое тело, пытаясь успокоить, но даже она не справлялась с той истерикой, что накрыла меня. Я чувствовала ту гармонию, что он пытался внести в меня, хотя мало понимала, что происходит. Просто становилось чуть теплее в груди, и где-то в подсознании я понимала, что это делает Бьякуран.       — Я… падала, — снова начала я говорить, когда смогла немного совладать с голосом. — Но вместо того, чтобы разбиться… я упала в воду… там, в том здании, — сейчас мне было уже все равно, поверит мне Бьякуран или сочтет сумасшедшей. Слова лились из меня сплошным потоком. Эмоции давили и мешали думать. — Там была акула… а потом те дети… я увидела тебя, думала, ты Шарль… мой напарник… но я ошиблась…       Я плакала и плакала, выплескивая чувства. Всю ту боль от осознания того, что оставила родных. Умом я понимала, что раз не умерла, то исчезла из того мира. В моем мире нельзя было обладать сверхъестественной силой, какой обладал Бьякуран. И я не могла из Москвы, где остановилась наша труппа, оказаться в Японии. Так не бывает!       — Я так хочу, чтобы все это оказалось ужасным сном! — прокричала я, чувствуя, как внутрь меня волной проникает какая-то сила, буквально сметая все мысли. Спустя миг я уже обессилено затихла в руках Бьякурана. Истерика вымотала меня, я не заметила, как погрузилась в тревожный сон, навеянный моим новым знакомым. Единственное, что я помнила, — чьи-то заботливые руки, укрывающие меня теплым пледом и тихий шепот:       — Теперь ты будешь в безопасности.