Изоляция

Гермиона застонала в подушку, когда будильник прогнал прочь тихий шепот игривого сна. Прошлой ночью Драко был безупречен, как и в их первый раз: терпеливый и щедрый, но по-прежнему со сквозящей упрямой беспечностью, которая была полностью в стиле Малфоя, от чего он становился еще желаннее. Нервозность снова взяла над ней верх, но в этот раз Грейнджер определенно чувствовала себя комфортнее; вода, струящаяся между их телами, успокаивала ее разум и деликатно, восхитительно ласкала кожу. Обхвати ногами мою талию. Ее ноющие мышцы сжались от воспоминания о его губах, ласкающих ее шею, убеждая отправиться в безопасные места, окутанные грехом. В наполненной паром и ароматом розы ванной комнате, в которой эхом раздавался звук льющейся воды, Гермиона позволила прижать себя к кафелю и пробудить внутри пульсирующее тепло. Как и в пятницу, она дрожала и самозабвенно стонала; Малфой отнес ее в спальню, дал время прийти в себя, а затем они вновь слились воедино, доставляя друг другу сладкое наслаждение. Грейнджер… Уже пресыщенная, она околдованно наблюдала, как он достигает собственного оргазма. Его лицо смягчилось, и на какой-то краткий миг он стал выглядеть совершенно беззаботным; Гермиона принялась бездумно осыпать поцелуями его лицо и шею. Внимательно изучала Драко, а затем мысленно решила, что он никогда прежде не выглядел таким прекрасным и свободным. Она поцеловала его, сильно, когда последние спазмы покинули его тело. Простыни все еще были влажными от их пота и мокрых после душа тел, и хотя она знала, что рядом с ней уже никого нет, все равно из-под опущенных ресниц осмотрела постель. Просто чтобы убедиться. Она осталась одна, но это было… нормально. Малфой пришел к ней прошлой ночью, и на данный момент этого хватало. Его гордость сильно пострадала; Гермиона была достаточно мудра и понимала, что ему требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к их… странной ситуации, как это сделала она. По правде говоря, она не знала, чего хотела добиться, но была уверена, что он ей нравится; слова Луны соблазняли действовать импульсивно. Порой войны могут принести нечто хорошее. Они могут научить людей держаться того, что правильно, даже если ради этого придется рискнуть. У нее было предчувствие, что судьба будет не на ее стороне, но на этот единственный раз она решила, что станет плыть по течению — и будь что будет. Мерлин свидетель, ей было безумно тяжело не анализировать странные отношения, что сложились между ними; она изучала Драко и спешила принять решение или найти ответы; даже если знала, что они окажутся бесполезными. Грейнджер взглянула на часы и обнаружила, что слишком долго провалялась в кровати и теперь немного опаздывала; она быстро умылась, оделась и отправилась на встречу с МакГонагалл. Занятия уже закончились, поэтому директриса приступила к отправке учеников по домам на рождественские каникулы; Гермиона и остальные старосты помогали ей. К сожалению, среди них присутствовал Майкл, а это означало, что ей наконец-таки придется объяснить свой беспричинный побег с бала. Она уже скормила Джинни и другим приятелям причину своего отсутствия — внезапно заболевший желудок, — когда заглянула в гриффиндорскую гостиную субботним вечером; Гермиона надеялась, что ее невинная ложь станет веским оправданием и для Майкла. Шествуя по знакомым коридорам, она проверяла свое отражение в морозных окнах, чтобы убедиться, что наспех использованные гламурные чары смогли скрыть все отметины, оставленные Драко. Смущение окрасило скулы румянцем, как только она услышала знакомые голоса: МакГонагалл, Майкл, Невилл, Джинни и остальные старосты. Если после поцелуев Малфоя ее накрывало чувство вины, то теперь паранойя доводила ее до безумия. Они ведь не заметили припухлость ее губ? Или проблеск плохо скрытых синяков от грубых ласк? Не могли же они уловить нотку мужского аромата, исходящего от нее? Глубоко вдохнув, она распахнула дверь и вздрогнула, когда на нее уставились двенадцать пар глаз. — Простите за опоздание, — промямлила она и случайно перехватила взгляд Майкла, — я проспала. — Все в порядке, Гермиона, — заверила ее МакГонагалл и жестом пригласила присесть. — Вам известно большинство из уже сказанного. Я объясняла, что первая группа учеников отправится домой сегодня около трех пополудни. Мадам Максим согласилась предоставить нам своих пегасов, они прибудут около двух. Возможно, Хагриду понадобится ваша помощь. — Сколько будет учеников? — спросил Невилл, делая пометки на пергаменте. — Не хочу никого потерять на пути домой. — Двадцать два, включая вас, мистер Лонгботтом, — ответила она. — После того, как все дети будут развезены, кони отвезут вас домой, а затем сами вернутся в Шармбатон. Каждый из вас должен убедиться, что не потерялся ни один ученик из списка. — Кто сопровождает группу в среду? — спросила Джинни. — Я, — Ли поднял руку. — Мы ведь едем на Ночном Рыцаре? — Полагаю, что так, — МакГонагалл кивнула, — все детали указаны в расписании, которое я вам разослала. — Профессор, а сколько учеников остается? — спросила Гермиона, стараясь не смотреть в сторону Майкла. — Совсем немного, — пояснила Минерва, — всего шестеро. Ребята продолжили свои расспросы, а Гермиона, осознав, насколько одиноким окажется для нее это Рождество, тихо загрустила. Винить в этом она могла лишь саму себя; Джинни предлагала ей поехать с ней на каникулы, но, к большому раздражению Уизли, Гермиона отказалась, потому что находила неправильным проводить праздники в Норе без Гарри и Рона. К тому же, Драко оставался в дортуаре, и она чувствовала ответственность за его безопасность; плюс ей нужно было помогать МакГонагалл справляться с делами в Хогвартсе. Горькая правда заключалась в том, что Гермиона хотела, чтобы в этом году Рождество не отличалось от любого другого дня. Слишком много всего происходило за пределами замковых стен, и это портило ощущение праздника, подобно густому ядовитому туману. Отсутствие близких друзей и родных порождало пустоту в груди; компанию ей составлял лишь угрюмый слизеринский любовник, которого Грейнджер изо всех сил пыталась понять. Она не сомневалась, что ее ждет мрачный день. — Итак, — голос МакГонагалл вырвал ее из тоскливых раздумий, — если вы готовы проследить, чтобы нужные ученики были собраны к двум, тогда на этом все. Или же у кого-нибудь есть вопросы? — Ответом ей стал лишь звук собираемых вещей. — Хорошо, увидимся позже. И, если встретите кого-нибудь на улице, напомните им о выпавшем снеге. Гермиона, вы не могли бы задержаться на пару минут? — Конечно, — она нервно кивнула и неуверенно улыбнулась ребятам, когда те покидали кабинет. — Что-то случилось? — Все в порядке, — заверила Минерва и наложила на дверь Силенцио. — Я хотела узнать, как обстоят дела с мистером Малфоем? Только бы не покраснеть. — Нормально, — ей удалось взять себя в руки. — Думаю… он немного свыкся. — Значит, он успокоился? — не унималась МакГонагал. — Перестал вести себя враждебно? — Да… успокоился, — отрешенно произнесла Гермиона, — он просто стал… лучше. Думаю, мы притерлись друг к другу. — Хорошо, — согласилась она. — Я хотела еще раз поблагодарить вас за то, что не покидаете школу на Рождество. Мисс Лавгуд до сих пор не уверена, останется ли она. Я знаю, что теперь здесь у вас не так уж много друзей, а дома сейчас… — Все в порядке, — Грейнджер пожала плечами. — Ведь это будет просто еще один день. Иногда Хогвартс кажется мне домом, хотя без Гарри и Рона все иначе. — Знаю, что в ваших комнатах сейчас не совсем уютно, — понимающе продолжила МакГонагалл. — Хочу, чтобы вы знали, что не только я, но и остальные преподаватели будут рады, если вы присоединитесь к нам… — Спасибо за приглашение, профессор, — робко перебила ее Гермиона, — но, пожалуй, я останусь у себя, притворившись, что ничего не происходит. — Вы не против провести праздники в компании мистера Малфоя? — спросила Минерва, выгибая бровь. — Мне просто хочется, чтобы этот день ничем не отличался от всех остальных, — ответила она, стараясь сохранить невозмутимое выражение. — К тому же будет неправильно… оставить Драко в одиночестве на Рождество. Он и так чувствует себя всеми покинутым. Минерва задумчиво хмыкнула. — Вы… смягчились по отношению к нему? — Я просто… — Гермиона замерла, осознав, что сболтнула лишнего. — Я стала лучше его понимать. Сомневаюсь, что решение бросить его одного принесет ему какую-либо пользу. — Полагаю, вы правы, — скептически согласилась МакГонагалл. — Что ж, если ваше мнение изменится, обязательно приходите. — Спасибо, — сказала она, поднимаясь с места. — До встречи, профессор. Минерва напутственно улыбнулась, и Гермиона выскользнула из кабинета, мысленно напоминая себе следить за тем, как она отзывается о Драко в присутствии МакГонагалл. Повернув в соседний коридор, Грейнджер выдохнула, но воздух застрял в горле, потому что она почувствовала, как сильная рука ухватила ее за локоть. — Майкл, — порывисто выдохнула Гермиона, когда узнала тревожно наблюдающие за ней карие глаза. — Ты меня напугал. — Прости, — неловко пробормотал он. — Я надеялся, мы поговорим о произошедшем на балу. — Конечно, — она отрешенно кивнула. — Да, конечно, я… — Может, давай у тебя? — Я бы лучше прошлась, — быстро сказала Гермиона. — Давай где-нибудь прогуляемся и поговорим. Сегодня мне не очень-то хочется сидеть в комнате. — Ладно, — согласился он и медленно направился по коридору. — Слушай… — Мне очень жаль, — пробормотала она, заправляя за ухо непослушные пряди, — что бросила тебя вот так. Я не совсем хорошо себя чувствовала. — Все в порядке, Гермиона, — он насупился, — тебе не нужно ничего придумывать. Я знаю, что ты думала о нем, и это… — О нем? — быстро повторила Грейнджер. — Я… — О Роне, — пояснил Майкл со знающим видом. — Прости, я не понимал, насколько у вас серьезно, но Джинни мне все объяснила. — Ясно, — произнесла Гермиона, ощутив неудобство, но отбросила в сторону совесть, что клокотала внутри. — Да… ну, я… — Не хочу между нами никакой неловкости, — перебил Корнер, сворачивая за угол к библиотеке. — Я считаю тебя другом и не хотел бы, чтобы все… — Я не против быть твоим другом, — честно ответила она. — И мне жаль, что я сразу не дала знать, какие отношения между нами с… Роном. Сейчас, когда он далеко, все сложнее, да и война не помогает. — Все в порядке, — Майкл кивнул. — Хочешь, чтобы я проводил тебя до комнаты? — Наверное, я немного позанимаюсь в библиотеке, — сказала она. — Мне нужно кое-что закончить, но все равно спасибо. Увидимся позже.

***

Драко наблюдал за пушистым снегом, кружившимся за окном. Он никогда его особо не любил, но после недель наблюдения за неизменным видом из окна этой комнаты он был вынужден признать, что искрящийся белый пейзаж выглядел, словно ожившая картина. После стольких недель, что Малфой провел в этом гадюшнике, он стал забывать, каково было снаружи, и, честно говоря, скучал по свежему воздуху. Он слышал, как Гермиона ушла более часа назад, но она по-прежнему оставалась здесь. Ее запах витал в воздухе, он мог ощутить его у себя на языке; Драко пытался вспомнить момент, когда именно ее аромат перестал раздражать и превратился в нечто, приносящее успокоение. Несмотря на данное самому себе обещание, что перепих с Грейнджер будет разовым, он уже смирился с тем, что сделает это снова, пока не исчезнет пожирающая изнутри потребность в ней. Если исчезнет. По крайней мере, ему удалось проснуться первым. Каждый уважающий себя мужчина знал, что лишние минуты в кровати, в которой ранее у вас был секс, означает нечто большее, нежели просто получение физического удовольствия среди смятых простыней; он бы скорее заклял себя Круциатусом, чем позволил подобному случиться. Это было лишь на одну ночь… Если судить по их шалостям в душе, этой маленькой теории суждено было ссохнуться и умереть. Он винил во всем угрозу смены своей тюрьмы. Драко мог бы поставить под сомнение причины, побудившие преследовать Грейнджер, и, возможно, надорвался бы в процессе; ведь в обдумывании ситуации, не имеющей выхода, не было никакого смысла. Даже зная, что пожалеет, он решил воспользоваться ранним советом Гермионы и просто делать то, что, как он чувствовал, было правильным. Рядом не было никого, кто мог бы осудить его или обругать за неприличное и опасное поведение; поскольку она была единственным элементом его изоляции, который заставлял инстинкты звенеть, а кровь быстрее бежать по венам, вариант отказать себе в желании прикоснуться к ней он даже не рассматривал. Если это было безумием, получается, все разговоры о счастье в безумии наконец-таки обрели смысл.

***

Проведя несколько часов за изучением книг о крестражах, Гермиона попрощалась с Невиллом и другими учениками, когда те покидали Хогвартс, отправляясь к своим семьям. Они немного выбились из графика, потому что пятикурсники решили вздремнуть и опоздали, поэтому, когда карета, запряженная пегасами, пошла на взлет, темное зимнее небо уже начало тонуть за белыми холмами. Грейнджер обнаружила, что пару последних часов блуждала по заснеженным холмам, вслушиваясь в приятные скрипучие звуки собственных шагов. Она присела и запустила пальцы в сахарную пудру снега, не заботясь о морозе, заставляющем руки гореть. Затем все-таки наложила согревающие чары и, присев на поваленное дерево, запрокинула голову и посмотрела в чистое небо. Она обожала такие ночи; не было видно ни одного облака и звезды, подобно ледяным веснушкам, сияли на фоне темно-синей вселенной. Гермиона нашла созвездие Лира по его самой яркой звезде, Веге, и мысленно соединила линиями сияющие огоньки. Ее изучающий взор неосознанно переключился на Дракона, и она проследовала взглядом по извивающейся линии длинного звездного шлейфа. Небо подмигивало ей; какое-то время она продолжала смотреть на него, оценивая красоту и совершенство, а затем решила, что уже слишком поздно и темно, чтобы сидеть здесь одной. Вернувшись в стены Хогвартса, она сразу направилась в дортуар; всю дорогу Грейнджер беспокойно размышляла о том, как вести себя в присутствии Драко после двух ночей, проведенных под его чарами. Погруженная в свои мысли, она прошла на кухню, когда почувствовала, как кто-то дернул ее за мантию, вернув в реальность. — Черт возьми! — выдохнула она, схватившись за сердце, резко развернулась и смущенно посмотрела на скукожившегося домового эльфа. — Извини, Добби. Ты меня до смерти напугал. — Добби просит прощения, мисс, — искренне извинился он. — Добби искал вас! У Добби есть подарок для вас! — Подарок? — повторила Гермиона, нахмурившись. — Тебе не нужно мне ничего дарить, Добби. — Это рождественская ель, — объяснил эльф, засовывая руку в потертый карман и доставая небольшое деревце. — Я решил приберечь одну для вас, мисс! Она красивая! Мисс нужно использовать заклинание Фините, и она снова станет елью, которую я выбрал для вас! Гермиона вяло улыбнулась: — Это очень мило, Добби. Но не думаю, что в этом году буду украшать ель. Возможно, кто-то из профессоров захочет… — У мисс должна быть ель! — воодушевленно возразил он, впихивая небольшое деревце ей в руку. — Мисс нужна ель на Рождество! Гермиона приняла продуманный подарок, решив, что с ее стороны спорить по этому поводу было бы бесполезным и неблагодарным. — Спасибо, Добби, — она кивнула и дружелюбно похлопала его по спине. — Это очень мило. — Всегда пожалуйста, мисс! — домовик лучезарно улыбнулся. — Добби нужно идти, Добби должен помочь Винки с уборкой! Он исчез со щелчком пальцев; Гермиона взглянула на небольшое деревце на ладони, а затем продолжила путь в свою спальню. Сначала она не собиралась ничего делать с елью, но затем это показалось чем-то жестоким, ведь Добби потратил время, чтобы выбрать для нее дерево. Она распахнула дверь своей комнаты и обернулась на спальню Драко; ощутила, как маленькие пиксии заплясали где-то в животе — теперь всегда так происходило. Стряхивая с себя нервозность, она поставила деревце в самый темный из углов гостиной, отступила назад и произнесла заклинание. Как только она прошептала необходимые слова, ствол начал увеличиваться, являя взору длинные ветви с тяжелым зеленым массивом иголок. Прекратив свой рост, ель превратилась в прекрасное дерево высотой около двух метров и, как и обещал Добби, оказалась прекрасным образцом совершенных пропорций. Гермиона убрала палочку и почувствовала непреодолимое желание украсить дерево, но она медлила. Грейнджер опустила руки и направилась в свою комнату, встала на колени перед зачарованным сундуком, стоящим возле кровати, и достала красно-золотые украшения, которые перед возвращением в Хогвартс дала ей мама. Гермиона грустно улыбнулась, подумав, как же сильно она соскучилась по родителям; взяла с собой небольшую сумку, к которой были применены расширяющие чары, вернулась в гостиную и начала бессистемно развешивать шары и мишуру на крепких ветвях. За этим занятием и застал ее Драко; взгляд Грейнджер был далеким и несчастным, когда она перебирала пальцами орнамент из снежинок. Малфой с любопытством выгнул бровь и сделал несколько шагов в ее сторону, остановился у нее за спиной и кашлянул, когда она так и не подала признаков того, что обнаружила его присутствие. — Почему ты не используешь магию, чтобы украсить ее? — резко спросил он. — Ты попусту тратишь свои силы и время. Он услышал грустный вздох Гермионы; та повесила на ветвь блестящую мишуру. — Мне так нравится, — ответила она. — Это напоминает мне о доме. — Красный и золотой? — ехидно заметил Малфой. — Как предсказуемо, Грейнджер. — Это никак не связано с Гриффиндором, — произнесла она пустым голосом. — Моя семья каждый год украшает ель этими цветами. Я всегда считала, что зеленый, красный и золотой очень подходят друг другу. Он собирался поспорить с ней, но побежденная сутулость ее плеч заставила его остановиться. От одной мысли о том, что он слишком много думает о чувствах Грейнджер, Драко закатил глаза; упал на диван и окинул ее внимательным взглядом. Малфой почувствовал, как внутри все начало зудеть от зарождающегося желания почувствовать ее в своих руках. — Сколько дней до Рождества? — спросил он. — Сегодня четырнадцатое, — пробормотала Гермиона. — Одиннадцать дней. Драко прочистил горло. — Ты остаешься в школе? — Да, — кивнула она, продолжая развешивать украшения. — Это было самым безопасным вариантом. — Я относил тебя к ярым поклонникам Рождества, Грейнджер, — отметил он ровным голосом, — но ты кажешься… безразличной. — В этом году едва ли есть что праздновать, — она вздохнула и, наконец, развернулась к нему лицом. — Ты хочешь что-нибудь на Рождество? Он сощурился и бросил на нее холодный взгляд. — Освободиться из этой чертовой дыры? — Ты знаешь, что это невозможно… — Значит, нет, — буркнул он и уперся локтями в колени. — Если тебе плевать на праздник, тогда зачем нужна ель? — Это подарок, — Гермиона пожала плечами. — Если вдруг передумаешь, я собираюсь сходить в субботу в Хогсмид… — Мне ничего не нужно, — грубо повторил он. — Раз уж мне суждено провести праздники в этом месте, тогда я лучше вовсе их проигнорирую. Она кивнула, соглашаясь: — Поддерживаю. Гермиона словно через силу повесила на ветвь последний шар, и между ними проскользнуло печальное молчание; Грейнджер потянулась к сумке, чтобы достать последнюю, самую важную деталь — звезду, венчающую рождественское дерево. Она принялась изучать замысловатое украшение: провела пальцами по лучам, пересчитала красивые блестки, исследовала их сложный узор. — Обычно звезду на ель надевал мой отец, — прошептала Гермиона, не уверенная, слушал ли он ее вообще. — Дома это всегда было мужской обязанностью. Традиция, что ли. Она подняла взгляд и увидела, что Драко смотрит на нее затуманенными глазами; его губы сжались в тонкую линию. Спустя несколько мгновений он выдохнул и тряхнул головой, словно злился на самого себя, а затем посмотрел на нее печальным понимающим взглядом. — У нас была такая же традиция, — нехотя признался он. Гермиона проглотила нервный комок, стоявший поперек горла, и потянулась к нему, предлагая звезду. — Думаю, здесь это будет твоим делом, — сказала она. — Окажешь честь? Драко оттолкнул ее руку. — Здесь не дом, Грейнджер. — Это все, что у нас есть, — грустно предложила она. — К тому же мне не дотянуться… — Я не собираюсь надевать ее, — подытожил он. — Брось, Грейнджер. Она насупилась и положила звезду на журнальный столик, постаралась собрать всю храбрость в кулак и, переступая с ноги на ногу, пробормотала: — Драко, я тут подумала… — Я в шоке… — Может… мы поговорим о нашей… ситуации? — Нет, — ответ был быстрым. — Разговоры ничего не изменят… — Но я… — Оставь все как есть, Грейнджер, — проскрипел он через сжатые зубы. — Разве это не ты говорила, что стоит плыть по течению? От этого замечания ее глаза немного расширились. — Точно, я. — Тогда, полагаю, ты не следуешь собственным советам, — прошептал он, глядя в пол. — Прошлой ночью я ясно дал знать о своем решении, и я не хочу что-то снова обсуждать. Осознав, что хочет быть с ним этой ночью, Гермиона закусила губу. Причиной тому было лишь то, что сегодняшний день стал горьким напоминанием о том, какими одинокими окажутся ближайшие две недели. Она глубоко вдохнула и постаралась собрать воедино ту толику гриффиндорской храбрости, которая всегда увядала в присутствии Драко. — Наверное, я пойду спать, — сказала она дрожащим голосом, — ты… придешь? От изумления он слегка изогнул бровь, а затем покачал головой и ответил: — Нет. Гермиона изо всех сил постаралась скрыть боль и обиду. — Ладно, — безжизненно пробормотала она и направилась в спальню, чувствуя себя крайне униженно, — тогда спокойной ночи. — Грейнджер, — окликнул Драко до того, как она дотянулась до дверной ручки. Он закрыл глаза и помассировал переносицу, принимая тот факт, что его разодранное в лохмотья здравомыслие с данной минуты находилось под большим вопросом. — Не запирай дверь. Я могу передумать. Гермиона улыбнулась самой себе и зашла в комнату, оставляя Драко наедине с так и не украшенной до конца елью. Долгое время он сидел неподвижно; в его мыслях шла борьба, взгляд то и дело возвращался к лежащей на столике звезде. Он с рыком схватил украшение и прошагал к дереву, поднял руку и без труда надел его на макушку, завершая начатое Грейнджер дело. Он отступил на пару шагов, чтобы критически оценить вид, и втайне решил, что зеленый, красный и золотой действительно очень хорошо дополняют друг друга. С последним ворчанием, сообщающим о его полной капитуляции, он развернулся и направился прочь из гостиной; у него и в мыслях не было возвращаться в свою спальню.