***
Откуда-то послышались голоса, приглушенные закрытыми дверями и расстоянием. Знакомые голоса. Ресницы Гермионы слиплись от высохших слез, поэтому ей пришлось несколько раз моргнуть, избавившись от рези в глазах и нереальности сна. Она посмотрела на пустое место на кровати, провела рукой по холодным, нетронутым простыням. Возможно, аромат Драко, сохранившийся на футболке, запутал ее подсознание, потому что в глубине сердца таилась надежда увидеть его рядом, вот только реальность минувших дней нельзя было игнорировать. Драко здесь не было. Она не знала, где он. Не знала, увидится ли с ним вновь. Сегодня ноющая тоска в груди от осознания произошедшего стала только сильнее, и она сомневалась, что болезненные муки покинут ее в ближайшем времени. Тошнотворное чувство одиночества никуда не исчезло, разрушая изнутри, словно гнойные опухоли, защемленные между позвонками. Вот только… Она сжала кулаки и похоронила горечь утраты; заперла ее в дальнем углу разума рядом с мыслями о родителях, Гарри, Роне. Потому что должна была. Потому что поклялась себе. Страна была преисполнена волнением от обещания скорой войны, так что у нее не было права лелеять разбитое сердце, пока люди умирали и горевали от потери своих любимых. По крайней мере, Драко был жив. Пока существует вероятность того, что судьба позволит вновь ощутить тепло его дыхания. Когда ничего не остается, на помощь приходит надежда. Голоса продолжали раздаваться; собравшись с силами, она покинула кровать, порылась в зачарованной сумке в поисках свежей одежды. Гермиона натянула джинсы и мешковатый шерстяной свитер Драко, не желая расставаться с теплом мужского тела, жившем в мягком материале, что согревал ее кожу. Несколько раз пройдясь пальцами по растрепанным волосам, она взглянула на свое отражение в зеркале и нахмурилась, увидев припухшие и покрасневшие глаза, затуманенные поволокой слез. Она вытерла лицо рукавом и пару раз сглотнула, чтобы голос не выдал ее внутреннего раздрая, вскинула голову в подобии полного самообладания. Ей это почти удалось; возможно, немного выдавали неуверенность и беззащитность во взгляде, но плотно сжатой челюсти было достаточно, чтобы обмануть друзей из Ордена. Она выглядела способной на все. В полной боевой готовности, целеустремленной. Сияющей безошибочным гриффиндорским блеском оптимизма и храбрости. Так и должно быть. Уверенно кивнув своему отражению, она схватила палочку, вышла из спальни и направилась на шепот голосов. Она спустилась по лестнице, прошлась по коридорам, остановилась у входа на кухню и прижалась ухом к двери, чтобы расслышать приглушенные слова. — ...надо было предвидеть. Мы могли бы отправить людей на Кингс-Кросс, чтобы помочь ученикам. — Мы не в состоянии предсказать каждый их шаг, Аластор. — Но мы должны! — В любом случае, мы ничего не могли поделать. МакГонагалл с профессорами присмотрят за ними. — Ремус прав. По крайней мере, если они останутся в Хогвартсе, то в какой-то степени будут в безопас... — Ты считаешь, что застрять там со Снейпом и близнецами-психопатами Кэрроу — безопасно, Тонкс?! — Лучше уж так, чем попасть под перекрестный огонь в Косом переулке или быть пойманными егерями. — Кингсли, что насчет магглорожденных? — Большинство из них находятся в бегах. У нас есть информация, что Сами-знаете-кто окончательно утвердит свою «Комиссию по учету магглорожденных», как только Амбридж будет готова приступить к делу. Я пытался связаться с Крессвеллом и Алдертоном, но это не так-то просто. Гермиона нахмурилась... Комиссия по учету магглорожденных? — Нам нужно распространить информацию о запрете имени Сами-знаете-кого. — Я понимаю, но наши возможности коммуникации сокращаются с каждым часом. Тонкс, ты успела связаться с матерью? — Да, она уже в курсе. — Что насчет наших убежищ, Аластор? — Защита некоторых устоит, но не всех. Твой дом будет в безопасности, Ремус. Как и дом на Гриммо, а также еще пара. Но нам нужно начинать подыскивать другие варианты для собраний. Это лишь вопрос времени, когда Защитные чары падут. — Кингсли, тебе удалось создать достаточно портключей? — Я создал довольно много. — Но будет ли их достаточно. — Я не знаю. Повисло тяжелое молчание. — Входи уже, Грейнджер! — прозвучал громкий голос Грюма, заставив Гермиону отпрянуть от двери. Она нерешительно потянулась к ручке. — Не тяни, Грейнджер. Это касается тебя не меньше, чем всех остальных. Не обращая внимания на тугой комок нервов в желудке, она вошла на кухню и поприветствовала четверых собравшихся неловким извиняющимся кивком. Шеклболт, Грюм, Люпин и Тонкс — все сидели вокруг обеденного стола с напряженным выражением на лицах, на которых отражалась нехватка сна и неизбежная обеспокоенность. — Прошу прощения, — пробормотала она, — я не хотела мешать. — Как ты себя чувствуешь, Гермиона? — спросила Тонкс, ерзая на стуле. — Ты можешь вернуться в постель, если тебе нужно еще немного отдохнуть. — Я в порядке. — Ты немного не в том возрасте, чтобы подслушивать, Грейнджер, — заметил Грюм на удивление веселым тоном. — Что ты смогла услышать? — Немного, — она пожала плечами, — только насчет запрета... что такое «Комиссия по учету магглорожденных»? — Это чертова смертельная ловушка, вот что это, — гневно выплюнул Аластор. — Это способ Сама-знаешь-кого согнать всех магглорожденных на бойню, подобно скоту... — Спасибо, Аластор, — Ремус бросил на него хмурый взгляд. — Думаю, можно было объяснить все другими словами. — Ты можешь обсыпать все цветочками и блестками, Ремус, сути это не изменит. — Уставился на Гермиону. — Не волнуйся. Тебе не придется проходить регистрацию. Ты будешь в безопасности здесь, с Тонкс. Задумавшись, Гермиона сощурилась. — А что насчет остальных магглорожденных? — Мы делаем все, что в наших силах, — угрюмо произнес Кингсли. — Большинство ушли в подполье, но на данный момент мы не на многое способны, разве что постараться предупредить людей. — Что весьма трудно, когда все начинают аппарировать в панике и попадать прямо в лапы егерей, — проворчал Грюм. — Среди них могут оказаться и Поттер с Уизли, так что тебе стоит рассказать нам, где они, если ты в курсе. — Я понятия не имею, — выдохнула она и покачала головой. — Знаю только, что они ищут крестражи и смогли уничтожить медальон. — Да, они написали мне об этом в письме, — кивнул Ремус, — но, может быть, ты получала от них еще какие-нибудь известия? — Ничего, что могло бы помочь. Время от времени они присылают письма, чтобы дать знать, что они... живы, — она заправила за ухо выбившийся локон. — Но нет. Они никогда не писали о своем местонахождении. Они понимают, что это было бы опасным... — А шататься Мерлин знает где, когда в мире творится подобное, не опасно? — с насмешкой бросил Аластор. Гермиона перевела на него взгляд и сказала: — Они не глупы, Грюм... — Вот только их поведение противоречит твоему... — С ними все будет хорошо, — перебила она дрожащим голосом. — С ними все будет хорошо. — Они столько всего пережили, — сказала Тонкс, рассеянно поглаживая свой большой живот. — Верь в них хоть немного, Грозный Глаз. Уверена, они свяжутся с нами, если поймут, что сами не справятся. — У нас нет времени даже на нормальный план, не говоря уже о том, чтобы разыскивать этих двоих, — проворчал он, закатив здоровый глаз, — так что, Грейнджер, на данный момент это будет твоей задачей — выяснить, где они. Гермиона поморщила нос. — Разве не было бы более разумным поручить мне поиск крестражей? — Ну, если Гарри и Уизли занимаются тем, чем ты утверждаешь, тогда это одно и то же, — ответил Грюм, вставая со стула. — Я уверен в тебе, Грейнджер. Если кто-то и может их найти, так это ты. Она не знает, говорит он о парнях или крестражах, но все равно согласно кивает головой. — Спасибо. — И не забрасывай боевую подготовку, — посоветовал он, — мы ведь в состоянии войны.***
— Драко. Он перевернулся, зарываясь лицом глубже в подушку. Малфой балансировал на блаженной грани между сном и реальностью, и будь он проклят, если позволит вырвать себя из блаженной дремы ранее, чем будет готов. — Драко. — Да отвали, Грейнджер, — пробубнил он, как делал часто, когда Гермиона пыталась его разбудить, — я еще сплю. Последовала недолгая тишина, поэтому Драко подумал, что его упертая возлюбленная в качестве разнообразия действительно позволила ему немного понежиться в постели. — Драко, это Андромеда, — тихий вздох, полный сожаления. — Тебе пора встать. Он распахнул глаза, обрушивая на себя реальность подобно тысяче грозовых облаков. Он не в Хогвартсе. Он в доме своей тетки, с которой никогда не общался. Грейнджер здесь нет. Ее нет нигде, и ее отсутствие заставляет оцепенение поселиться в груди, пульсацией разливая заразу по телу. Он почувствовал тошноту. Грейнджер… Малфой бросил сердитый взгляд на Андромеду, склонившуюся над ним; на ее лице были написаны обеспокоенность и настороженность. На мгновение его поразило ее сходство с матерью, но он удержал строгую маску, готовый высказать все, что думает о нарушении утреннего одиночества. Он не желал, чтобы кто-либо видел, как на него повлияли сложившиеся обстоятельства. — Чего тебе? — тихо спросил он, словно защищаясь. — Неужели в твоем доме нельзя получить хоть немного уединения? — Драко, — осторожно начала она, — ты не вставал с кровати три дня. От удивления он поднял брови. Три дня? Кажется, что все произошло только вчера, словно дождь по-прежнему хлестал его по коже, а прощальные слова Гермионы звенели в ушах. Разве время не должно исцелять? Прошло три дня, и он был уверен, что все их проспал. Очевидно, подсознание решило, что сон будет предпочтительнее пробуждения без объятий Грейнджер. — И что? — сердито заявил он, принимая сидячее положение и кладя локти на колени. — Это что-то меняет? — Во-первых, я должна предупредить тебя о запрете на имя Сам-знаешь-кого, — начала перечислять она, — а во-вторых, тебе нужно поесть. — Я не голоден, — соврал он, не обращая внимания на болезненное урчание в желудке, что противоречило его словам. — Оставь меня одного... — Это нездорово,— настаивала она, — ты можешь заболеть. — Мне насрать, — холодно проворчал он. — Встану, когда буду готов. — Послушай, — Андромеда вздохнула и с нетерпением в голосе продолжила, — самоизоляция в этой комнате не принесет тебе ничего хорошего... — Что, думаешь, ломтик тоста и прогулка по саду смогут все исправить? — язвительно произнес Малфой. — Не веди себя, словно чертова... — После еды ты почувствуешь себя немного лучше, — сказала она, и его желудок согласно заурчал. — Как, возможно, и после разговора с остальными. — Кто, черт возьми, эти остальные, о которых ты постоянно говоришь? — Люди, оказавшиеся в подобной твоей ситуации, — ответила она, и Драко почувствовал, как разгорается в нем любопытство. — Спускайся на завтрак и все сам увидишь. — Пожалуй, я откажусь. — Ох, да повзрослей уже, Драко, — Андромеда нахмурилась и взмахнула рукой. — У меня совсем нет времени, чтобы нянчиться с тобой. — Тебя никто и не просит! — крикнул он в ответ. — По-моему, я ясно дал понять, что не желаю твоего присутствия. — Что ж, не повезло, — она вздохнула, массируя переносицу. — В ящиках ты найдешь чистую одежду. Если через пятнадцать минут ты не будешь одет, я пинками выгоню тебя из постели... — Я не готов! — выкрикнул он, ударяя кулаками по матрасу. Малфой почувствовал, как запал покинул его, плечи опустились, и тихая исповедь слетела с губ. — Я просто... хочу, чтобы меня оставили в покое. Я не... не готов с этим справиться. Выражение лица Андромеды немного смягчилось. — Я пытаюсь тебе помочь. — Хочешь помочь? Тогда оставь... — Нет, Драко, — сказала она твердым голосом. — Но я великодушно предложу тебе компромисс: если ты сегодня спустишься к завтраку, я больше не стану тебе докучать. Начну оставлять еду под дверью, а ты сможешь киснуть в этой комнате, сколько пожелаешь. — А если я откажусь? — спросил он. — Тогда я буду вытаскивать тебя из постели не только сегодня, но и каждый день, пока до тебя не дойдет, — предупредила она. — Не думай, что сможешь справиться со мной. На первом этаже есть несколько человек, которые в состоянии мне помочь. Уверена, ты не хочешь лишиться своей палочки, ведь ты только что вернул ее. — Черт, уже тошнит от людей, которые указывают мне, что делать, — прорычал он, пряча лицо в ладонях. — Держу пари, тебе доставляет удовольствие наблюдать за сыном сестры, что предала тебя, в таком жалком состоянии. Андромеда тяжело вздохнула. — Это не правда, но у меня нет времени, чтобы переубеждать тебя, — сказала она, разворачиваясь и направляясь к выходу. — Я подожду тебя за дверью, и если ты не выйдешь через десять минут, тогда будем действовать по-плохому. Драко услышал, как закрылась дверь, и снова зарычал в ладони, чувствуя горячий гнев, обжигающий глаза, когда мысли вернули его к Гермионе. Он никогда и представить не мог, что будет тосковать по пронзительному взволнованному голосу Грейнджер, но это было так. Он вспоминал свои первые недели в изоляции дортуара: безумие все ближе и ближе подкрадывалось к нему с каждым произнесенным ей словом, с каждым брошенным на нее взглядом; кислый привкус иронии его нынешнего положения почти заставил невесело рассмеяться. Забавно, то, что однажды заставило его сомневаться в здравости собственного рассудка, теперь оказалось единственным, что ощущалось разумным и неподдельным. Судьба та еще сука, притом со склонностью пудрить мозги. По-видимому, так и должна ощущаться разлука с любимым человеком — словно кто-то запустил безжалостной Импедиментой в грудь, а после без каких-либо сожалений растоптал сердце. Он хотел кричать, уткнувшись в подушку, до боли в горле, или бить кулаками о стену, пока не раздерет костяшки; возможно, после этого он бы почувствовал себя немного лучше. Он должен восстановить контроль. В мыслях Драко видел Гермиону, говорящую ему принять предложение и прекратить всяческие нападки; она стояла, уперев руки в бедра, и закатывала глаза. Он готов был поспорить на свое сомнительное наследство, что она бы вспомнила день после того, как была вынуждена наложить Обливиэйт на родителей, и повторила бы ему его же слова, произнесенные в душе. Поверь, бездействие сделает все только хуже. И что? Будешь весь день сидеть в комнате и хандрить? Возьми себя в руки! Ты сильнее обстоятельств. — Драко, — позвала Андромеда из-за двери, выводя его из задумчивости, — у тебя осталось пять минут. Он съежился от очередного болезненного спазма в желудке, обреченно выдохнул, понимая, что тело ослаблено отсутствием пищи. Малфой встал с кровати, подошел к комоду и рассеянно выбрал пару простых черных брюк и водолазку, оделся. Направляясь к выходу из комнаты, он уловил свое размытое отражение в оконном стекле и замер. Воспаленными глазами он изучал полное муки лицо; его обычно ухоженные волосы были всклокочены. Он выглядел слабым и неустойчивым, словно застрявший в лимбе призрак. И ему было на это плевать. — Ты ошибаешься, если думаешь, что я блефую, — предупредила Андромеда, — у тебя осталась одна минута. Драко схватил палочку, бормоча под нос ругательства, выпрямил спину и, покинув спальню, одарил тетку негодующим взглядом. — Счастлива? — Я это не ради себя делаю, — спокойно произнесла она, шагая к лестнице. — Но да, я рада, что ты решил выбраться из кровати, показав хоть немного твердости характера. — Я делаю это лишь для того, чтобы отвязаться от тебя, — обратил он внимание. — Не забудь, что ты обещала оставить меня в покое, если я спущусь к завтраку. — Я помню свои слова. — Тогда давай скорее покончим с этим, — пробормотал он, обгоняя ее и направляясь в предполагаемом направлении к кухне. — Драко, — сказала Андромеда, нагнав его, — думаю, должна предупредить, что все в курсе твоего присутствия в доме, но я не говорила им ни где ты был все это время, ни с кем. Я решила, что ты сам должен принять решение, как много ты захочешь им рассказать. Он нахмурился в замешательстве. — Эти люди меня знают? — О, да, — кивнула она, — и ты знаешь их. — Тогда почему бы просто не назвать их имена? — Отчасти потому, что будет легче их показать, — она пожала плечами, и он заметил, как дернулся уголок ее губ. — А отчасти для моего удовольствия. Язвительный ответ вертелся на языке, но он промолчал, поскольку они остановились перед дверью, за которой, как предполагалось, находилась кухня. Аппетитные ароматы каши и кофе наполняли коридор и вызывали много воспоминаний о неспешной воскресной рутине в дортуаре с Грейнджер, хрусте подгоревших тостов и ухмылке, вызванной ее по-утреннему спутанными волосами. Он прекрасно понимал, что Гермиона не будет той, кто окажется за дверью, Гермиона, утопающая в одной из его безразмерных футболок, с чашкой чая в руке и раскрытой на коленях книгой. Он понятия не имел, кто ожидает его на кухне Андромеды, но это точно не будет Грейнджер с ленивой, всепрощающей улыбкой, и неожиданная волна тревоги затопила его изнутри. — Погоди, — сказал он, прежде чем Андромеда успела взяться за дверную ручку. — Эти люди, они знают, что я сделал? Она недоуменно нахмурилась. — Да, они в курсе того, что случилось с Дамблдором. — Точно, — пробормотал он, испытывая отвращение к неловкости в голосе. — Тогда они ненавидят меня. — Нет, — быстро возразила она, словно предугадала его реакцию, — они как я, Драко — запутаны и насторожены, но готовы дать тебе шанс доказать, что ты не тот злобный отпрыск, которым тебя все считают. Она едва дала ему время, чтобы обдумать свои слова, открыла дверь и подтолкнула его вперед. Драко мгновенно потерял дар речи, как только увидел людей в кухне и попытался осмыслить происходящее. Пять пар глаз, полных сомнения и опаски, смотрели на него, и он даже не пытался скрыть свою озадаченность, беспорядочно переводя внимание от одного знакомого лица к другому. Андромеда была права — он их знал. Знал хорошо. Его мозг взрывался от вопросов, когда он посмотрел на Трейси Девис, сидящую на обеденном столе и нервно постукивающую пальцами по коленям. С одной стороны от нее с хмурым выражением на лице стояла Милисента Булстроуд, с другой — Майлз Блетчли, который был полон напряжения, словно готовился к нападению. Драко перевел озадаченный взгляд на две фигуры, сидевшие за столом: Теодор Нотт, который с показной беспечностью развалился на стуле и скрестил руки на груди, все же не мог скрыть удивления; и наконец, Малфой перевел глаза на Блейза Забини и ощетинился под тяжелым изучающим взглядом бывшего одноклассника. Блейз сидел, упершись подбородком о руку, на лице — выученная маска безразличия. Только годы опыта позволили Драко заметить печать недоверия и печали на его лице. И вдруг его осенило. Когда-то он считал этих людей приятелями, некоторых даже друзьями, но больше они не были похожи на тех, кого он помнил. Это было настолько очевидно, поскольку на лице каждого читались сомнение и настороженность, которыми одаривают незнакомца, что ворвался в твое прибежище. Больше не было места уважению и духу товарищества, которые они делили в Хогвартсе. Они не те, кем были прежде, и он — не один из них. — Отшлепайте меня и назовите Морганой, — голос Тео, наполненный весельем, разрезал воздух. — Дромеда, мы думали, ты стебешься. — Годрика ради, Тео, — пробормотала она, проходя в кухню и оставляя Драко стоять в дверном проеме, — сколько раз мне еще нужно предупреждать, чтобы ты выбирал выражения? — Прости, что попытался скрасить неловкое молчание, — он пожал плечами, — Пожалуй, ожидается интересное утро. Драко почувствовал, что снова может говорить. — Какого черта здесь происходит? — выпалил он. — Какого черта вы все здесь делаете? — Думаю, уместнее будет спросить, что ты здесь делаешь? — выпалил в ответ Тео, вытягивая руки над головой. — Все считали тебя мертвым. Он вздрогнул и рассеянно посмотрел на Блейза, который до сих пор даже не моргнул. — Все? — Многие, — заговорила Трейси, и Драко заметил, что Блетчли занял рядом с ней оборонительную позу. — Говорили, что ты попал под перекрестный огонь, когда пытался бежать из Хогвартса. — Но тогда как... — Погоди, — быстро прервал Тео, облокотившись на стол, — по-моему, сейчас наша очередь задавать вопросы. — Это не чертовы игры, Нотт, — отрезал Драко, слишком взволнованный, чтобы сдерживаться. — Я хочу знать, какого черта происходит... — Как и мы... — Ну ты и засранец... — Еще раз назовешь меня засранцем, Малфой, и получишь в морду. — Довольно, — Андромеда прекратила их перепалку. — Послушайте, вам нужно найти способ цивилизованно обо всем поговорить. Мне пора возвращаться в другой дом, и я хотела бы верить, что вы все достаточно взрослые, чтобы зрело во всем разобраться. — Ага, это случится, когда рак на горе... — Заткнись, Тео, — наконец, заговорил Блейз, бросая на Нотта предупреждающий взгляд. — Как долго тебя не будет, Дромеда? — Лишь пару часов, — сказала она, и Драко понял, насколько комфортно его тетка чувствовала себя с его бывшими одноклассниками. — Милисента, я хотела попросить тебя пойти со мной. Мне может понадобиться помощь в сортировке припасов. Булстроуд кивнула, и Андромеда вернула свое внимание Блейзу. — Ты за главного, пока меня нет. — Я в шоке, — Тео закатил глаза. — Ты и здесь в любимчиках. — Не веди себя, словно ребенок, — она нахмурилась, жестом позвала Милисенту следовать за ней. — Не поубивайте друг друга. Когда они покинули кухню, в помещение вернулась напряженная тишина, занимая свое место между оставшимися в доме, вгрызаясь в барабанные перепонки Драко. Блейз едва шелохнулся за время разговора, его голову все еще подпирала рука, он до сих пор изучал Малфоя с напряженной сосредоточенностью. — Блетчли, Девис, — произнес он со вздохом, медленно поворачиваясь в их сторону, — вы не против оставить нас ненадолго? Казалось, Майлз колебался. — Как так? — Думаю, сейчас Малфою будет проще поговорить со мной и Тео, — объяснил он, переводя взгляд на Драко. — Не переживай, у тебя будет шанс задать свои вопросы. Майлз открыл рот, чтобы возразить, но Трейси положила свою руку на его и спрыгнула со стола, прошептала ему что-то на ухо. — Хорошо, — сказала она, — зовите, если что-нибудь понадобится. Когда пара обошла Драко и вышла из кухни, Блейз подтолкнул один стул и, кивнув на него головой, спокойно приказал: — Садись, Малфой. — Он подождал, пока Драко послушается, а после продолжил: — Расскажи, где ты был. — Нет, — он упрямо покачал головой, — сначала расскажите, какого черта здесь творится... — Да, блять! — снова встрял Тео. — У тебя нет права... — Передохни и успокойся, — сказал Блейз низким тоном. — И вспомни, что не так давно ты был в таком же положении. — Да, но это не я впустил чертовых Пожирателей в Хогвартс. — Но ты мог быть на его месте, — уверенно ответил Забини. — Это мог быть любой из нас. Тео немного поколебался, а после цокнул языком и, сдаваясь, поднял руки. — Ладно, — неохотно выдохнул он, — продолжай. Блейз посмотрел на Драко. — Пожиратели называют нас «отступниками» [1], а Орден — «просвещенными» [2], — сказал он. — Я предпочитаю думать о нас, как о тех, кому посчастливилось сбежать. — Вы отступники? — повторил Драко. — Почему вы... Его прервал звук распахивающейся задней двери, и на кухне появилась Луна Лавгуд со своим обычным видом блаженного неведения на лице. Удивление от ее внезапного появления выбило весь воздух из легких Драко. Она мельком взглянула на него и еле заметно улыбнулась, никак не показывая того, что могла быть возмущена или ошарашена его присутствием. — Доброе, Лавгуд, — поприветствовал Тео обыденным тоном. — Доброе утро, Тео, Блейз, — она повернулась, и Драко не смог упустить, как смягчилось стоическое выражение лица Забини, когда она произнесла его имя; так же он заметил, как Лавгуд провела ладонью по его плечу, когда проходила мимо. — И доброе утро, Драко. — Какого черта... — Вот видишь, — пробормотала она своим отсутствующим голосом, глядя прямо на Блейза, — я же говорила, что видела его в Хогвартсе на Рождество.***
[1] Отступники (англ. defected) — дезертиры, переметнувшиеся в лагерь противника. [2] Просвещенные (англ. enlightened) — вооруженные знаниями, свободные от предрассудков и суеверий.