Изоляция

Саундтрек: Barcelona — Get Up Jay Brannan — Zombie Драко подумал: странно, как комната, полная кричащих людей, может казаться такой тихой и пустой. Казалось, весь этот шум скользил по нему приглушенными волнами подобно вибрации, а не гаму, покалывая уши, но так и не достигая их. Так и не проявляясь. Он лихорадочно оглядел комнату в поисках Грейнджер, остановившись на паре девушек с такими же растрепанными волосами, но не увидел ее. Пока его взгляд метался от одной к другой, он безмолвно впитывал все происходящее, вглядываясь в знакомые лица людей, толпившихся в Зале. Многие истекали кровью, прижимая ладони к ранам или накладывая целебные чары. Большинство стояли группами, что-то бормоча друг другу или пытаясь помочь товарищу, но несколько человек бродили в одиночестве, тупо глядя в никуда или плача. Некоторые стояли, некоторые сидели, а остальные лежали, разделенные на две линии по разные стороны помещения. Драко потребовалось несколько мгновений, но он понял, что одна линия была для сильно раненных, а другая — для погибших. Помфри бросилась мимо него, чтобы помочь кричащей жертве, но все, на чем он мог сосредоточиться, были ее красные руки — перчатки из крови, — которые возились с зельями. Она откинула волосы с глаз, размазывая красное пятно по лбу, и Драко отвел взгляд, когда она наклонилась, чтобы осмотреть большую рану, рассекавшую грудь Эрни Макмиллана. Тут до него донесся шум, и он стиснул зубы от пронзительного грохочущего рева. Снова обвел взглядом комнату; возможно, Грейнджер присела на корточки, и он пропустил ее, или, может быть, пот в глазах затмил зрение. Он задержался на гриве рыжих волос, думая, что это может оказаться Уизли, но это был один из близнецов, Джордж, окликающий братьев, которые вошли в Большой зал перед Драко, Блейзом и Луной. Осторожно уложив Бута в ряд с павшими, Фред и Перси вместе с Джорджем направились в дальний угол, присоединившись к остальным Уизли. Но там не было Рона. Драко никогда не думал, что будет разочарован, не увидев Рональда, мать его, Уизли и Грейнджер рядом с ним, но сегодня явно был именно такой день. По крайней мере, для некоторых. Он на мгновение завис при виде того, как профессор Спраут вправляла сломанную ключицу Стивена Корнфута, в то время как Блейз с Луной шагнули вперед, рука об руку входя в Большой зал. Оцепенело следуя за ними, он переводил взгляд с одной кровавой сцены на другую, уставившись на девушку с искалеченным, израненным лицом, чей хаффлпаффский галстук свободно болтался на шее. Он не узнал ее: лицо было повреждено настолько, что и на лицо не походило. Его внимание переключилось на близняшек Патил, у одной из которых была сломана рука, а из мышц торчал осколок кости. Сестра держала ее за руку, пока Трелони накладывала целебные чары. Он повернул голову к ряду мертвых, но громкий голос остановил его прежде, чем он успел взглянуть хоть на одно бледное тело. — Эй! Какого черта вы здесь делаете? Из пересохшего горла Драко вырвался стон. — Да блядь, что еще? Ему не нужно было смотреть, чтобы понять — кричали на них с Блейзом, но он все равно это сделал, встретив агрессивный взгляд Симуса Финнигана. Все в зале подняли головы, их лица напряглись от гнева при виде слизеринцев, и странное чувство стыда закралось внутрь, тяжело оседая на плечах Драко. Под горячей неприкрытой ненавистью в их глазах он чувствовал себя изгоем. Где была Тонкс, когда он в ней нуждался? — Я спросил, какого черта вы здесь делаете! — снова крикнул Финниган с резким акцентом. — Вам здесь не место! — Их место здесь, — сказала Лавгуд, как будто это было очевидно. — Они с нами. — Отойди от них, Луна. — Клянусь Салазаром, — пробормотал Блейз так, чтобы услышал только Драко, — если еще один человек намекнет, что я ее похититель, а не парень — начну бить морды. — Луна, — сказал Симус, шагнув к ней. — Отойди от них. Он потянулся, чтобы схватить ее за руку, но она отдернулась, крепче сжав ладонь Блейза, и печально нахмурилась, глядя на Симуса. Около тридцати человек, остановившихся понаблюдать за происходящим, — в основном гриффиндорцы и рейвенкловцы, — растерянно смотрели на Лавгуд, некоторые осторожно поднимали волшебные палочки. Драко оглядел комнату, ища кузину в надежде, что она вмешается, но, как и Грейнджер, ее нигде не было видно. Он полез в карман за палочкой. — Не надо, — остановил его Блейз. — Это не поможет. — Луна, — на этот раз позвала Чжоу Чанг, — они на стороне Волдеморта. Ты же знаешь. — Нет, они на нашей стороне. — Ну же, Луна, хватит дурить! — прорычал Симус, решительно прицеливаясь палочкой. — А вы двое, убирайтесь вон! — Послушай, она говорит правду, — сказал Блейз. — Мы остановились в явочном доме. Мы сражаемся за Орден. Губы Симуса дернулись. — Знаешь, если бы речь шла только о тебе, я бы поверил. — Прищурившись, он перевел взгляд на Драко. — Но только не о тебе. Мы все помним, что ты сделал в прошлом году. — Черт возьми, Финниган, — сказал Драко. —Ты думаешь, я был бы здесь, если бы сражался за Волдеморта? — Вы явно пытаетесь обмануть нас. Волдеморт, наверное, прислал вас сюда, чтобы добыть информацию... Драко усмехнулся. — О, умоляю. Неужели правда, что все гриффиндорцы собираются вместе по выходным и придумывают идиотский бред, который после всем разносят, или же у вас все получается само собой? Блейз покачал головой. — Ты не помогаешь, оскорбляя их. — Ну, честно говоря, эти кретины сами упрощают задачу... — Заткнись, придурок! — яростно рявкнул Симус. — Вы двое, уходите! Сейчас же! — Или что? — Или мы вас заставим! — Пошел на хер, Финниган! — выплюнул Драко. — Я никуда не уйду! Просто найди Тонкс, и она тебе все расскажет! Лицо Симуса слегка потемнело. — Ты больной, извращенный ублюдок. Драко нахмурился. Что-то в поведении Финнигана вдруг показалось ему странным, но он не знал его достаточно хорошо, чтобы понять что и почему. Он повернул голову, проверяя, заметил ли это Блейз, но прежде чем успел взглянуть в глаза друга, почувствовал обжигающий удар заклинания, поразившего раненую руку, и закричал от боли. — Придурок! — он зарычал на Симуса. — Я же сказал убираться! А теперь валите или мы поможем тебе, мерзкий кусок... — Довольно, мистер Финниган! Макгонагалл пробиралась сквозь толпу, попутно опуская несколько палочек, нацеленных на Драко и Блейза. Драко рассеянно подумал, что он никогда не видел директора такой растрепанной, но ее обычно аккуратные, уложенные волосы находились в беспорядке и свисали вокруг лица, а одежда была пыльной и рваной. Несмотря на помятую внешность, она все еще сохраняла грозный вид властной персоны, не обращая внимания на растерянные взгляды студентов, когда остановилась рядом с Финниганом. — Что здесь происходит? — спросила она. — Они что-то замышляют, — сказал Симус, обвиняюще указывая пальцем на Драко и Блейза. — Они говорят, что сражаются на нашей стороне. — Совершенно верно. Симус заартачился. — Ч-что? — Мистер Малфой и Мистер Забини уже несколько месяцев живут в убежище у Андромеды Тонкс, — объяснила она сухо и деловито. — Они на нашей стороне. Драко сумел скрыть удивление, решив вместо этого, что дерзкая ухмылка в сторону Финнигана будет более эффектной. Выражение его лица, как и лиц остальных, бросивших им вызов, было совершенно ошеломленным. — Н-но... — заикаясь, произнес Симус, — они слизеринцы. — Честность и храбрость не являются исключительными чертами характера гриффиндорцев, мистер Финниган, — пояснила Макгонагалл. — Здесь вы найдете членов каждого факультета Хогвартса, что должно бы вам об этом сказать. А теперь идите и помогите тем, кто нуждается в уходе. Бросив последний недоверчивый взгляд на Драко, Симус развернулся и исчез, растворившись в толпе, как капля дождя в кровавой реке. Блейз шагнул вперед, желая поблагодарить директора, и Драко улучил момент, чтобы снова осмотреть комнату, выискивая любые признаки Грейнджер, но так ничего и не обнаружил. — ...я видела мистера Блетчли, мисс Дэвис и мисс Булстроуд с профессором Слизнортом в дальнем конце Зала, — сказала Макгонагалл Блейзу и Лавгуд. — С ними все было в полном порядке. — А Грейнджер? — вклинился Драко. — Она здесь? Она нахмурилась, и морщины на лице стали еще глубже. – Я… я ее не видела, но уверена, что она скоро вернется с мистером Поттером и мистером Уизли. — А что насчет Тео? — спросил Блейз. — Теодор Нотт. Его вы видели? — К сожалению, нет. Несколько групп ищут раненых, и я уверена, что многие все еще пробираются сюда. Постарайтесь не волноваться, пока ничего не узнаете. Беспокойство мало помогает, но обременяет уже занятые умы. — Мы можем что-нибудь сделать, чем-то помочь? — спросила Лавгуд. — Я с удовольствием проверю комнату на наличие нарглов. Макгонагалл медленно моргнула. — Я уверена, что в этом нет необходимости, мисс Лавгуд, но спасибо за предложение. Я вижу, что все вы нуждаетесь в лечении. Придется немного подождать, но мадам Помфри, я и большинство других профессоров занимаются травмами. Если вы найдете меня через пятнадцать минут, я закончу помогать тем, у кого более серьезные раны. Здесь у нас есть еда, вода и одеяла. Держите себя в тепле и не забывайте пить. Похоже, скоро снова состоится сражение. — Благодарю вас, профессор, — сказала Лавгуд. Макгонагалл не решалась уйти, ее задумчивый взгляд метался между Блейзом и Драко. — Я благодарна вам обоим за то, что вы здесь, — мягко сказала она. — Я понимаю, что обстоятельства не облегчили вам выбор. Правильные решения часто труднее всего принять. Драко неловко откашлялся, когда директор вернулась в бедлам, присоединившись к Помфри возле очереди из раненых. Не обращая внимания на недружелюбные взгляды гриффиндорцев, Драко крепче сжал подбитую руку, вздрагивая каждый раз, когда боль усиливалась при любом движении. Боль была из тех, что пульсируют через равные промежутки времени, проходя от плеча до кончиков пальцев, но все же была терпимой. Простой. — Надо найти Слизнорта и остальных, — предложил Блейз. — Они могли видеть Тео. Сомневаюсь, что кто-то еще обратил бы внимание на его присутствие. — Я хотела бы поговорить с профессором Флитвиком, — сказала Лавгуд. — Ты сможешь справиться без поддержки, Блейз? — Да, конечно. Найди нас, когда закончишь. И продолжай выглядывать Тео. Поцеловав его в щеку, Луна оставила их одних и через несколько секунд исчезла в море студентов. Блейз и Драко двинулись дальше, углубляясь в гущу пострадавших. Воздух был настолько насыщен запахом крови и пота, что Драко пришлось справляться со рвотными позывами. Он замедлил шаг, чтобы приспособиться к темпу хромающего Блейза, и то ли случайно, то ли из нездорового любопытства его взгляд скользнул к шеренге мертвых. Они лежали достаточно близко, чтобы Драко узнал и различил черты неподвижных серых лиц, он молча впитывал их в себя. Эта сторона Большого зала была пугающе тихой, словно отделенная невидимой глухой стеной, чтобы защитить уже неслышащие уши и даровать покой. Одно за другим он называл знакомых ему людей: Терри Бут, Лаванда Браун, Лайза Турпин, Габриэль Тейт, Ник Алас и многие другие, которых, как ему казалось, он мог бы узнать, но никогда не тратил время на запоминание их имен. Как бы жестоко и бесчувственно это ни звучало, он не испытывал к ним сочувствия. Он никогда не знал этих людей и не общался с ними, разве что обменивался взглядами в коридорах, но это не значит, что они его не трогали. Смерть оставляет отпечатки в вашем сознании — незнакомец или друг, наблюдение за смертью оставляет шрамы воспоминаний, и хотя некоторые шрамы меньше других, ни один из них не исцеляется. Он почувствовал себя обеспокоенным больше всего, особенно когда увидел девушку с Хаффлпаффа с широко раскрытыми сухими глазами, со ртом, все еще разинутом в последнем крике. Все остальные казались несколько безмятежными и спокойными, но эта девушка выглядела так, словно застряла во времени, переживая ужас, пойманная в ловушку чистилища. Он хотел переключить внимание на что-нибудь другое, но решил бросить взгляд на оставшиеся тела, просто чтобы убедиться, что среди них не было Грейнджер. Он знал, Макгонагалл сообщила бы ему, но необходимость проверить была слишком мучительной, чтобы игнорировать ее. Грейнджер определенно не была среди павших, но... — Нет, — пробормотал Драко, остановившись как вкопанный. — Нет, не может быть. — Что? — спросил Блейз, проследив за взглядом Драко. Он печально вздохнул и покачал головой. — Дерьмо. Как... Дерьмо… Ближе к концу ряда показалась копна медных волос, и Драко сразу же узнал ее. Сам того не сознавая, он придвинулся ближе, вглядываясь в мертвые черты Тонкс. Ее кожа была лунно-белой, губы синими и слегка приоткрытыми, но блестящий, яркий оттенок волос был таким живым, что от этого становилось только хуже. Лишь когда Драко почти добрался до нее, понял, что Ремус лежит рядом с ней; его лицо тоже было поразительно бледным, а рубашка испещрена пятнами запекшейся крови. Драко нахмурился, когда понял, что их руки соединялись: пальцы Тонкс мягко касались Ремуса, как будто нарочно, и он рассеянно подумал, положил ли кто-то их таким образом, или же гравитация и судьба мягко притянули ладонь Тонкс, чтобы она столь идеально — столь трагично! — легла в ладонь Ремуса. В паре шагов позади него Блейз разговаривал с Трелони, но Драко был слишком рассеян, чтобы уловить, о чем идет речь. Эмоции, застрявшие где-то между горлом и грудью, были ему непонятны и совершенно чужды. Не гневом, не горем, а скорее осознанием того, что чего-то не хватает и этого уже никогда не вернуть. Как будто в нем образовалась дыра, для которой он всегда хранил место. Но тогда это и есть смерть — пробоина в устоявшемся положении вещей. Его отношения с единственной кузиной были далеки от дружеских, но она вошла в его жизнь в то время, когда все для него изменилось, и он уже немного привык к возможности ее присутствия в будущем. Пусть и не особо близкого, но определенно... присутствия. А теперь ее не будет, и самым похожим чувством, с которым он мог сравнить испытываемое сейчас, было разочарование. Блейз подошел к Драко, чьи костяшки пальцев побелели так же, как кожа Тонкс. — Она была аврором, — пробормотал он. — Как можно... — Беллатриса, — перебил его Блейз. — Трелони сказала, что Беллатриса убила ее. Драко крепко зажмурился и втянул воздух сквозь сжатые зубы. Теперь он почувствовал злость. Даже ярость. — Я правда ненавижу эту женщину. — Андромеда будет опустошена. — Блядь. Блядь. Андромеда едва успела оплакать мужа, а теперь дочь была убита ее сестрой. Сколько должен был вынести один человек, прежде чем пасть? Сломаться? Черт, как быть с Грейнджер? Она обожала Тонкс как родную сестру. Он вдруг почувствовал себя беспомощным, зная, что не сможет защитить Андромеду и Грейнджер от реальности смерти Тонкс, и хотя он понятия не имел почему, чувствовал, что это его обязанность. Зажав пальцами переносицу, он тяжело выдохнул, пытаясь успокоить лихорадочные мысли. Но попытки были бессмысленными. Он был окружен смертью и разрушением, и это было все, что он видел, слышал, обонял и ощущал. Это было всепоглощающе, непреодолимо, и он попросту не знал, что делать. *** Несмотря на царапающий дым, Гермиона не закрывала глаза, взглядом блуждая по разрушенному двору, задерживаясь на огромном, неподвижном трупе великана. По земле были разбросаны бесчисленные тела, одни в мантиях Пожирателей смерти, другие в школьной форме, и ей потребовались все имеющиеся силы, чтобы продолжать путь. Колени подгибались, ноги подкашивались, но Гарри решительно шагал к замку, и ей нужно было не отставать. Она никак не могла поверить, что они были на этом самом месте минут двадцать назад. Тогда все было таким громким и ярким — непрерывный взрыв шума, света и жара. Теперь окружение казалось холодным и безмолвным, только ветер завывал, как умирающий, и она вздрогнула от этой мрачной мысли. — Здесь так тихо, — сказала Гермиона. — Где же все? — Они должны быть внутри, — ответил Рон напряженным голосом. — Пойдем, Гермиона. Она могла сказать, что он изучал каждое тело, выискивая рыжие волосы. Гарри, с другой стороны зациклился на своих шагах и пути к замку и едва поднимал голову; Гермиона практически чувствовала исходящую от него вину. Она подумала, не сказать ли что-нибудь утешительное, но какие слова она могла предложить, чтобы облегчить его совесть? Когда они вошли в Хогвартс, отдаленные звуки голосов пронеслись по коридору, и Гермиона вздохнула с облегчением. Да, логика уверяла ее, что выжившие будут, но слышать их было так обнадеживающе, что сердце забилось чуть спокойнее. — Наверное, все в Большом зале, — предположил Рон. Троица последовала за голосами, шаги становились все быстрее, пока они не перешли на бег. Двери были распахнуты настежь, но они затормозили, не успев переступить порог. Гермиона не знала, куда смотреть, но поймала себя на том, что наблюдает за Помфри, у которой на боку и бедре виднелись отвратительные ожоги. Рон бросился вперед, и она проследила за ним, увидев, как он присоединился к семье в дальнем конце помещения. Она быстро пересчитала головы, вздохнув, когда поняла, что все Уизли были на месте, кроме Чарли, который, как она знала, все еще находился в Румынии. Слава Мерлину. Присмотревшись получше к наполненному хаосом Залу, она медленно перевела взгляд справа-налево и почувствовала, как упало сердце при виде ряда неподвижных тел, аккуратно разложенных, подобно упавшим костяшкам домино. Но потом мелькнуло что-то знакомое, какое-то размытое пятно — белокурые волосы. Она сосредоточилась на них, на нем, зная, но не до конца веря, потому что он не мог быть здесь. Но он был. Даже осматривая со спины, она знала, что это Драко. — О боже, — прошептала она, чувствуя, как сердце подступает к горлу. — О боже мой! Она узнала его рост, телосложение, покатость плеч — всего его. Она замерла — даже не осмеливаясь дышать — ровно на пять секунд, а затем рванула вперед подобно молнии. *** — ...единственная семья, которая у нее осталась, — говорил Блейз. — Сказать ей должен ты... — Меня вряд ли можно назвать членом семьи, Блейз, — вздохнул Драко, не в силах отвести взгляд от Тонкс и Ремуса. — Я знаю Андромеду лишь несколько месяцев, вот и все. — Ты все еще ее племянник. — Ты же в курсе, все гораздо сложнее. — Да, но... — Блейз замолчал, уголок рта дернулся в намеке на улыбку, когда он заметил что-то за плечом Драко. — Может, тебе стоит оглянуться, приятель. — Что? — Просто оглянись. Растерянно прищурившись, Драко последовал совету Блейза, но еще не успел полностью обернуться, как кто-то налетел на него и выбил весь воздух из легких. Маленькое тело врезалось в него с такой силой, что он едва не потерял равновесие. Едва. Пара рук обвилась вокруг шеи подобно удавке, так крепко, что он задохнулся и почувствовал, как мокрые волосы прижались к его щеке. Скосив глаза, он пытался разглядеть спрятанное на его невредимом плече лицо, но мокрые, кофейного цвета кудри и так все выдали. Грейнджер. Она слегка дрожала, быстрое дыхание щекотало шею, и он чувствовал, как бьется ее сердце напротив его груди. Драко долго стоял неподвижно, не веря своим глазам, но в конце концов медленно обнял Гермиону за талию здоровой рукой и притянул ближе. Она ногтями впилась в его спину, но боль от этого была странно успокаивающей, как будто каким-то образом подтверждала ее присутствие. С облегчением опустив голову, он получил ровно одну секунду — одну секунду! — чтобы вдохнуть ее знакомый аромат и поблагодарить Мерлина за то, что он наконец-то даровал ему удачу. Но затем она отстранилась и ударила его по груди. — Ай! — выплюнул он. — Какого хрена... — Какого черта ты здесь делаешь? Драко уставился на ее лицо, заметив разбитую губу и темно-фиолетовый синяк на виске, и проигнорировал желание протянуть руку и стереть запекшуюся кровь с ее подбородка. Едва ли это был первый раз, когда он видел ее в ушибах и истекающей кровью, но это все равно бесило; и все же именно выражение ее лица привлекло его внимание. Глаза были широко распахнуты и блестели, блестели от непролитых слез, приоткрытые губы обнажали стиснутые зубы — это было самое близкое к рычанию, что она могла бы изобразить. Он мысленно перечислил эмоции, которые увидел в ее глазах: гнев, печаль, трепет, возбуждение, и в глубине души — едва заметный намек на счастье. Со сжатыми дрожащими кулаками и грудью, вздымающейся от тяжелого дыхания, она выглядела совершенно противоречивой, как будто разрывалась между желанием ударить кулаком и поцеловать. Очевидно, она приняла решение. И снова ударила его по груди. — Черт, — прошипел он. — Прекрати! — Я спросила, какого черта ты здесь делаешь! — яростно потребовала она. — Тебя здесь не должно быть! — Да что с тобой такое, черт возьми? Успокойся! — Ты должен быть в безопасности! — И тут она заплакала. — Я хотела, чтобы ты был в безопасности! Здесь слишком опасно! Люди получают ранения и… и умирают... — Я знаю! — закричал он. — Ты что, думала, я просто буду ждать дома и гадать, жива ли ты? Думала, мне будет насрать? Черт возьми, Грейнджер, конечно же я пришел! — Я не уйду отсюда с тобой! Я здесь, чтобы сражаться! — Знаю! Я здесь не для того, чтобы просить тебя об этом! — Тогда какого черта ты здесь делаешь? — снова спросила она, грубо вытирая слезы. — Потому что я… ты не можешь быть здесь только ради меня! Ты не можешь просто... — Я здесь не только ради тебя! — выпалил он, делая глубокий успокоительный вдох. — Послушай, я бы солгал, если бы сказал, что не ты главная причина, но я… — Он зарычал от досады. — Помнишь, ты говорила, что мне нужно выбрать сторону? Она тяжело сглотнула и кивнула. — Да, помню. — Ну, очевидно, это и есть мой чертов выбор. Безусловно, все твои придирки сработали, ведь я здесь! — Он укоризненно нахмурился, но продолжил тираду: — И перед приходом сюда я был чертовски уверен, что не смогу убедить тебя уйти, потому что ты ужасно упряма, но я все равно пришел! Гермиона почувствовала, как гнев покидает тело, оставляя после себя только удивление. — Так ты... ты здесь, чтобы сражаться за Орден? — Не ищи в моих словах то, чего нет, потому что... Грейнджер, не смотри на меня так, — предупредил он. — Это не какое-то героическое заявление. Если бы тебя здесь не было, и меня бы здесь не было. И поверь, прямо сейчас я безумно хочу оглушить тебя и аппарировать вместе отсюда... — Даже не думай... — Но я желаю смерти Волдеморту, и хочу, чтобы это произошло, — продолжал он, понизив голос и глядя ей прямо в глаза. — Так что да, я пришел сражаться, ясно? И я пришел сюда, чтобы сражаться с тобой, потому что ты... — Он поколебался и вздохнул, продолжил: — Ты для меня все. У меня есть и другие причины быть здесь, но ты — та самая причина. Ты причина всего, черт возьми! Понимаешь? Видишь в моих словах хоть какой-то смысл? Она прикусила распухшую губу. — Да, но я… хотела, чтобы ты был в безопасности... — Если ты скажешь это еще раз, клянусь, влеплю в тебя Ступефаем. А как же твоя безопасность? Что, черт возьми, ты думала, происходит в моей голове? — Но я… — Грейнджер, просто иди сюда, — раздраженно вздохнул он. — Я пришел в Хогвартс и обыскал весь чертов замок не для того, чтобы найти тебя и спорить. Я пришел сюда, чтобы... Просто иди сюда. Драко показалось, что он увидел, как ее губы изогнулись в печальной, несчастной улыбке, но она снова бросилась к нему в объятия, прежде чем он успел все как следует рассмотреть. Она врезалась в него, обвила руками шею и отчаянно прижалась губами к его губам. Это был один из тех импульсивных поцелуев, когда ваши зубы ударяются, но это нормально, потому что поцелуй грубый и напряженный, самый настоящий. Драко обхватил ее рукой, как и прежде, крепко прижал к себе, стремясь притянуть как можно ближе, чтобы она не решилась ударить его снова, чему он бы не удивился. — Прости... — Поцелуй. — ...меня. — пробормотала она. — Я рада, что ты здесь, но... — Еще один поцелуй. — ...в то же время я беспокоюсь, что... — Я знаю. Поцелуй. — Я люблю... — Я знаю. Он смягчил поцелуй, когда порез на его нижней губе начал жечь, и почувствовал, что она немного расслабилась, удовлетворенно выдохнув, поглаживая его лицо и лаская синяки, раскрашивавшие скулы. Его губы потрескались, рот был шершавым, как наждачная бумага, но он продолжал ее целовать. Ему было это необходимо, и когда они прервались, услышав несколько охов откуда-то сбоку и нахмурившись, она сделала это так же неохотно, как и он. Момент был упущен. Он отстранился от Гермионы с разочарованным рычанием, рокотавшим глубоко в горле, презирая чужое вмешательство, но не в силах игнорировать его. Скосив глаза в сторону, он сердито посмотрел на любопытную группу гриффиндорцев и рейвенкловцев, включая Финнигана и Лонгботтома, наблюдавших и нескромно тычущих пальцами в их сторону. Он, конечно, не забыл, что находился в помещении, полном людей, которые могли бы посчитать их с Грейнджер отношения невозможными и достойными сплетен, но, очевидно, забыл озаботиться этим обстоятельством. — У нас зрители, — сказал Драко, закатывая глаза. — Твои идиотские друзья пялятся на нас, Грейнджер. — Мне все равно. — Их уродливые лица отвлекают. Она тихо рассмеялась, но не от удовольствия, а от облегчения. Она сомневалась, что он мог понять, как сильно ее тронуло то, что он был здесь, с ней. Для нее. Было что-то неописуемо блаженное и пугающее в том, что кто-то добровольно встал на путь опасности только для того, чтобы оказаться рядом с тобой, ведь именно это сделал Драко. Сейчас, когда она смотрела на него, отмечая все перемены, произошедшие с ним с того первого дня в ее дортуаре, гордость и любовь, которые она испытывала к нему, расцветали теплым и чудесным ощущением в груди. Да, она хотела бы, чтобы он был далеко от этой войны, потому что это и есть любовь. Любовь — это изменение чьей-то жизни, которая имеет приоритет над твоей собственной. Но дремлющая, эгоистичная часть Гермионы желала его присутствия. Просто видеть его, правда. Просто ощущать на расстоянии вытянутой руки. — Эй! — рявкнул Драко на зевак, прервав размышления Гермионы. — Вам чем-то помочь? Вы в курсе, что это не бесплатное шоу! — Драко, — простонала она. — Просто игнорируй. Очевидно, у них много вопросов. Я поговорю с ними позже. — Ты можешь сказать им, что пялиться невежливо, и что они... Финниган, я сломаю тебе палец, если еще раз им в меня ткнешь! Раздраженно поджав губы, не глядя на его рану, Гермиона легонько толкнула Драко в плечо, привлекая внимание. Он издал громкий вскрик, сопровождаемый списком шипящих ругательств, сжал раненую руку, зажмурился и втянул воздух сквозь зубы. О Салазар, как больно. Весь левый бок пульсировал. — Что случилось? — спросила Гермиона несомненно озабоченным тоном. — Я едва прикоснулась к тебе. — Плечо... вывихнуто, — прохрипел он. — Ты позволял мне бить тебя, пока был ранен? — Я не позволял, — ответил он шутливо. — Очевидно, у тебя такая привычка, и не важно, состоим мы в отношениях или нет. Кстати, очаровательно. — Как ты его вывихнул? — Отплясывал народные танцы. — Драко. — Сражаясь с чертовыми Пожирателями смерти. Очевидно же. Гермиона пытливо прищурилась. — Подожди, ты что, сражался? Как давно ты здесь? И как ты попал в Хогвартс? — Уже около двух часов, — объяснил он, — пришел с Блейзом и остальными. Нас привела Тонкс... Его голос затих, боль была позабыта. Вдруг он почувствовал, что совсем онемел. Дерьмо. Как он мог забыть, что холодное, безжизненное тело Тонкс лежит всего в нескольких футах от них? От Грейнджер. Ему нужно было пробраться от нее подальше. Он не хотел, чтобы Гермиона увидела. — О, это логично. Джинни сказала, что видела Тонкс, но потом я… — Грейнджер, — прервал он, схватив за ее локоть и пытаясь встать между ней и телом Тонкс. — Пойдем со мной на секунду. — Где же она? Ты ее не видел? — Грейнджер... — Может, хватит меня дергать? — она нахмурилась, осматриваясь вокруг. — Я пытаюсь найти ее. — Гермиона, не надо. — Драко, прекрати! — Она вырвала руку из его хватки, все еще осматривая Большой зал с тревогой и раздражением. — Где она? Где Тонкс? Драко поморщился, когда взгляд Гермионы скользнул в опасной близости от того места, где лежало ее тело, похожее на истерзанную тряпичную куклу, и он смог точно определить момент, когда она нашла Тонкс. Карие глаза потемнели от ужаса и узнавания, рот приоткрылся, готовясь к словам или крикам, которые она еще не могла произнести. Щурясь и моргая несколько раз, словно пытаясь стереть образ Тонкс усилием воли, она отчаянно затрясла головой, и слезы потекли по щекам. Драко протянул руку, обхватил ее лицо и большим пальцем стер одну из влажных дорожек. Он ненавидел, когда она плакала. Не мог терпеть. Это творило необъяснимо ужасные вещи с его внутренностями, как будто каждая слеза превращалась в удар в живот. Пристально изучая ее, он видел, как внутри нее нарастает вспышка гнева, постепенно соединяясь воедино, и не знал, как утешить ее. Он чувствовал себя беспомощным. — Грейнджер, — прошептал он так тихо, как, наверное, никогда в жизни не шептал. — Не смотри на нее... — Этого не может быть, — пробормотала она. — Она только что родила ребенка... — Грейнджер, посмотри на меня, не смотри на нее. Гермиона не обращала на Драко внимания. — Нет-нет-нет-нет-нет. — Она задрожала. Это невозможно... — Грейнджер... — Нет! Она попыталась пройти мимо, но споткнулась и рухнула в сильные руки Драко. Сжимая ткань его рубашки в кулаках, она сдалась и осталась на месте, уткнувшись лицом в его грудь, и разрыдалась. Ее крик был приглушен его телом, но дрожь охватила его подобно корке льда; он рассеянно поглаживал Гермиону по спине, думая лишь об одном — как покрепче обнять ее. Она подавила все: каждый всхлип, каждый стон, каждый вскрик, который он ощутил. Который он поглотил. — Прости, — пробормотал он. Это было все, что он мог сказать. Вряд ли что-либо могло ее утешить. Поэтому он остался в бездействии. Когда дело доходит до смерти, иногда бездействие является всем, на что способен человек.