Изоляция

Саундтрек: Tom Odell — Heal Poets of the Fall — War При упоминании имени лучшего друга сердце Гермионы подскочило к горлу. Крики толпы становились громче, и все это время она слышала, как люди произносят имя Гарри, подтверждая, что он жив. Она вытянула шею и привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть толпу и проследить за их взглядами до суматохи в центре Большого зала, но это было бесполезно. Все что она видела — головы и плечи людей, загораживающие обзор, как живая баррикада. Она проклинала свой невысокий рост. — Я вижу его, — сказал Драко, стоя рядом. — Я вижу Поттера. Глаза Гермионы метнулись к нему. — Видишь? Он жив? — Да, — кивнул он и повернулся к Гермионе с легкой улыбкой. — Я же говорил, что он бессмертен. — О боже мой! Правда? Он действительно там? — Иди сюда, коротышка. — Притянув Гермиону ближе, он обхватил руками ее бедра и приподнял над землей. — А сейчас? — Да! — ахнула она. — Да, я вижу его! Драко не совсем понимал, почему вдруг почувствовал облегчение, почти радость, но решил, что причиной тому стал ее счастливый вид. Когда Грейнджер была счастлива, она сияла. Это сияние озаряло все, что находилось поблизости, как жар солнечных лучей, и Драко неизбежно чувствовал ее тепло. Посмотрев в сторону, он нахмурился, когда увидел, что мать отошла и пробирается сквозь толпу, словно выискивая кого-то. Он подумал, не ищет ли она Люциуса среди потрепанных битвами ведьм и волшебников, но тут Гермиона заговорила, и он снова посмотрел на нее. — Что? — Гарри противостоит Волдеморту, — сказала она, нетерпеливо ерзая в его объятиях. — Опусти меня, пожалуйста. Нужно подобраться поближе. Нужно посмотреть, что происходит. Драко поставил ее на пол, и в тот момент, когда ее ноги коснулись твердой поверхности, она потянула его за локоть, таща вперед, обходя остальных, пытаясь хоть что-нибудь увидеть. Хромая из-за непроходящей боли, все еще пульсирующей в лодыжке, он изо всех сил старался не отставать от Грейнджер, когда она тянула его из стороны в сторону, сталкиваясь по пути с людьми. Но это сработало: они пробрались ближе, и Драко услышал громкие голоса Поттера и Волдеморта, когда толпа притихла, прислушиваясь. — Гермиона, сюда! Рон подвел их к помосту из обломков в центре Большого зала, где они с Невиллом, Джинни, Луной и Блейзом сидели, наблюдая за происходящим. Взбираясь по упавшим кирпичам и осыпавшимся балюстрадам, она все еще сжимала руку Драко, практически таща его за собой, спотыкаясь от отчаяния, желая увидеть схватку Гарри и Волдеморта, а значит — исход войны. Она знала, что это конец. Кульминация. Последнее сражение. Все, за что они боролись, теперь в руках ее семнадцатилетнего лучшего друга; все решится в столкновении с одним из самых опасных и сильных волшебников всех времен. Никогда еще она не была так напугана и взволнована. Когда Гермиона и Драко устроились на вершине утрамбованной груды обломков рядом с Роном и остальными, Драко осмотрел Зал, а после пригляделся получше, примечая мать, удобно стоящую рядом с Молли Уизли и Макгонагалл. Он вспомнил свою встречу со Снейпом, вспомнил, как она помогала Ордену, и задумался, знала ли об этом Макгонагалл. Еще один вопрос, который он мог бы задать, выиграй они войну. Где же Снейп? Конечно, он будет здесь, как и все остальные. Окинув взглядом помещение, он увидел Майлза, Миллисенту и Трейси, столпившихся среди группы хаффлпаффцев. Казалось, все были в порядке, и это радовало. Майлз поймал его взгляд и кивнул в знак приветствия, но, несмотря на расстояние, Драко почувствовал его волнение. Девушки тоже нервничали. Он задумался, был ли кто-нибудь из Пожирателей смерти в масках, кружащих на другой стороне Зала, их родителями, возможно ли, что кто-то из его сокурсников пережил встречу с Люциусом подобную той, что случилась у него. Драко подумал о Тео, который, как он знал, действительно схватился не только с отцом, но и с Люциусом. Тео должен был находиться здесь. Тео должен был стоять на этой заваленной обломками трибуне вместе с ним и Блейзом. Ему следовало бы отпускать неуместные и несвоевременные шутки. Он должен был раздражать их ненужными комментариями. Он должен был находиться здесь в качестве третьего члена их противоречивого и сложного слизеринского трио. Он должен был быть здесь как их друг. Гермиона толкнула Драко локтем, и он посмотрел в ее широко раскрытые, встревоженные глаза. — Началось, — сказала она. — Да. Он не знал, что еще сказать. Все слова вдруг показались пустыми. Вместо этого он посмотрел туда, куда смотрели все остальные — в центр Большого зала, где Поттер и Волдеморт кружили, как нетерпеливые голодные волки. Они разговаривали друг с другом: Поттер усмехался сквозь стиснутые зубы, а Волдеморт шипел в ответ, слегка плюясь на каждом слоге. Несмотря на всеобщее молчание и близость к месту действия, Драко прислушался, чтобы разобрать разговор. Некоторые слова и фразы затерялись среди обвалившихся колонн Хогвартса, но, по большей части, он слышал их горячий спор. — Ты больше никого не убьешь! — крикнул Поттер. — Все кончено, Реддл! Все твои крестражи уничтожены. — Считаешь себя сильнее меня? — издевался Волдеморт. — Думаешь, что один сможешь защитить этих глупцов? — Я уже сделал это! Моя любовь к ним защищает их от тебя, так же как любовь моей матери защищает меня! Волдеморт фыркнул и оскалился в мерзкой ухмылке. — Любовь? Любовь?! Неужели Дамблдор вместил эти нелепые идеи в твой примитивный мозг? — Как думаешь, почему ни одно из твоих проклятий не сработало? Моя любовь защищает их! Драко почувствовал, как рука Гермионы скользнула в его ладонь. — Думаешь, твоя жалкая идея любви сильнее меня? — усмехнулся Волдеморт. — Думаешь, ты сильнее меня? Я самый сильный волшебник всех времен. Гарри покачал головой. — Дамблдор был сильнее тебя. — Я принес ему смерть! — Нет, — спокойно ответил Гарри. — Ошибаешься. Ты думаешь, что Снейп работал на тебя, что он убил Дамблдора ради тебя, но ты ошибаешься. Снейп был на нашей стороне. Взрыв вздохов эхом прокатился по толпе. — Ты думаешь, что вы со Снейпом спланировали смерть Дамблдора, но они сговорились обо всем задолго до этого. В тот момент, когда ты угрожал моей матери, он стал шпионом Дамблдора, потому что любил ее. Волдеморт усмехнулся. — Снейп не испытывал ничего, кроме мимолетного влечения, к твоей грязнокровной матери. Драко нахмурился. Странно, как это слово взбесило его сейчас. — Снейп хотел, чтобы ты именно так и думал, — продолжал Гарри, — но он любил ее и встал на сторону Дамблдора. Поэтому, когда Снейп убил Дамблдора, это не было случайностью. Сила не была передана Снейпу. Дамблдор хотел, чтобы сила Бузинной палочки умерла вместе с ним... — Это не имеет значения, — возразил Волдеморт, с прищуром глядя на Гарри. — Потому что я украл Бузинную палочку из могилы старого глупца. Я выхватил ее из его холодных, мертвых пальцев. Я убил Снейпа, и так как смерть Дамблдора была от его руки, вся сила теперь принадлежит мне. Драко подавился резким вздохом и повернулся к Гермионе. — Снейп мертв? Она кивнула и пробормотала, заикаясь: — Мне жаль. У Драко не было времени отреагировать на эту новость, но он почувствовал, как сжались кулаки и сдавило грудь. Что он должен был чувствовать? Его отношения со Снейпом были, мягко говоря, сложными, но, тем не менее, этот человек в конечном счете не раз спасал ему жизнь. Это был долг, который он никогда не сможет вернуть. Но эти мысли, как и многие другие, придется отложить на потом. — Ты меня не слушаешь, да? — сказал Гарри, пристально глядя на Волдеморта. — Обладания палочкой недостаточно! Палочка выбирает волшебника, помнишь? Кое-кто другой победил Дамблдора. Кое-кто другой обезоружил его, он и стал хозяином Бузинной палочки. Драко в замешательстве нахмурился. Он не совсем понимал, о чем говорил Поттер, но знал, что это очень важно. Он почувствовал, как рядом напряглась Гермиона. — О боже, — прошептала она, резко повернув к нему голову. Ее глаза были широко раскрыты от осознания. — Твоя палочка. Драко, где твоя палочка? Он в недоумении уставился на Гермиону. — Что? Резкими движениями она потянулась к его карману и вытянула палочку Андромеды. Она изучала ее с минуту, а затем снова посмотрела на него еще бо́льшими глазами. — Это не твоя палочка. — Она Андромеды, — объяснил он. — Что, черт возьми, происходит, Грейнджер? — Где твоя палочка, Драко? — в отчаянии спросила она. — Где она? — Я не знаю! Я потерял ее, помнишь? Грейнджер, что... — Да-да, — рассеянно пробормотала она. — Гарри обезоружил тебя и оставил у себя… он использовал ее... Драко нахмурился. — Моя палочка у Поттера? — Да! И поскольку именно ты обезоружил Дамблдора... Они оба повернулись к Гарри и Волдеморту как раз в тот момент, когда последний поднял палочку дрожащей от напряжения рукой. Гарри даже не шевельнулся; Гермиона не могла припомнить, чтобы когда-либо видела у него такой свирепый взгляд, наполненный решимостью. Драко наблюдал, как Поттер медленно поднял палочку — его палочку, — и все понял. — Драко Малфой был истинным хозяином Бузинной палочки! — воскликнул Гарри, и Драко почувствовал, как сотни глаз на мгновение устремились на него. — Он обезоружил Дамблдора, и поэтому ты над ней не властен! Ты можешь физически обладать палочкой, но ее сила тебе не принадлежит! — Охренеть, — пробормотал Драко. Когда он поднял голову, пронзительные, потрясенные глаза Волдеморта устремились на него, а змеиное лицо было искажено злобой. Но через секунду шок прошел, и Волдеморт повернулся к Поттеру с тем же холодным выражением безумного самообладания. — Неважно, — уверенно произнес он. — После того, как я одолею тебя, я займусь Драко Малфоем. Гермиона потянула Драко за руку, пытаясь оттащить назад, но он сопротивлялся. — Но видишь ли, — продолжал Гарри, — ты опоздал. Я обезоружил Драко всего несколько дней назад. — Он замолчал и направил палочку Драко на Волдеморта. — Итак, единственный сто́ящий вопрос: знает ли палочка, что ее последний хозяин был обезоружен? Потому что будь это так, я — хозяин Бузинной палочки. До этого момента Гермиона не осознавала, как быстро билось ее сердце. Оно ревело в груди, как буря. Она не могла оторвать глаз от Гарри и Волдеморта, но поток пылающего красного света хлынул в Большой зал через разбитые окна и заставил ее прищуриться. Это был первый луч восходящего солнца, который окутал Гарри и Волдеморта почти адским, огненным сиянием. Ее глаза привыкли к яркому свечению как раз вовремя, чтобы увидеть, как Волдеморт выставил палочку и открыл рот; Гарри сделал то же самое. Момент настал. Разница между проклятием и спасением теперь зловеще балансировала на плечах семнадцатилетнего юноши и его робкой теории о волшебной палочке из сказки. Атмосфера в Большом зале сгустилась вокруг присутствующих. — Авада Кедавра! — Экспеллиармус! Зеленый и красный лучи столкнулись в центре Зала с ужасающим ревом, и порыв удара почти сбросил Гермиону, Драко и остальных с возвышения. Заслонив Гермиону от взрыва своим телом, Драко закрыл глаза, чувствуя, как жар сталкивающихся заклинаний покалывает затылок. Пыль и грязь от взрыва хлынули наружу, в толпу, накрыв всех обломками. Смахнув рукавом мусор с лица, Драко сморгнул туман перед глазами и посмотрел туда, где стояли Поттер и Волдеморт. Но теперь там остался лишь Поттер. В левой руке он крепко сжимал Бузинную палочку, а в правой — палочку Драко. Распростертый на земле Волдеморт был неподвижен и безмолвен. Мертв. Бесспорно мертв. Темного Лорда не стало. Единственным движением было легкое развевание его одежд дразнящим ветерком, врывающимся через отверстие в стене. Впитывая в себя всю сцену, Драко услышал резкий вдох Гермионы, но это был единственный звук, который пробил пустоту, внезапно окутавшую Большой зал. Все под зачарованным потолком просто стояли, уставившись на труп Волдеморта в молчаливом, неподвижном шоке. За пять тяжелых ударов сердца ничего не произошло. А потом толпа взорвалась. Драко понятия не имел как, но Гермиона спрыгнула с груды и первой добралась до Поттера, обхватила его руками за шею и обняла изо всех сил. Уизли оказался прямо за ней, а следом и остальные. Макгонагалл, Лавгуд, Финниган и рыжеволосое семейство Уизли. Все собрались вокруг него — одни кричали, другие плакали. Повернув голову в сторону, он обнаружил, что Блейз, как и он сам, не сдвинулся с места. Но на его лице появилась едва заметная усмешка, когда он медленно встретился взглядом с Малфоем. Губы Драко дернулись в едва уловимой улыбке. — Они победили, — сказал Драко. — Мы победили, — поправил Блейз. Восторг и облегчение, нахлынувшие на Драко, остались невысказанными в груди, неизбежно затуманенные смертью Тонкс, Снейпа и Тео. Тео. Что там с Люциусом? Как умер Снейп? Так много вопросов нужно задать. Но теперь для этого было время. Пора все узнать. Им больше ничего не угрожало. Больше не было никакого таймера, отсчитывающего время до их смерти. Волдеморт побежден, и с его поражением они все обрели свободу. Приблизившись к Драко, Блейз похлопал его по спине, и они вдвоем стали наблюдать за происходящим. Их внимание было отвлечено от веселья вокруг Поттера, переместившись в другую сторону Большого зала. Шеклболт и еще пятнадцать человек окружили примерно сорок оставшихся Пожирателей смерти, хотя большинство из них уже сложили палочки. Один за другим они сняли маски, и Драко узнал некоторые лица. Среди них были отцы Крэбба и Гойла, оба родителя Пэнси, и… еще одно знакомое лицо. Блейз вздохнул и покачал головой, наблюдая, как его мать подняла руки в знак покорности. — Тупая корова, — пробормотал он. — Я все гадал, появится ли она здесь. — Ты собираешься с ней поговорить? — спросил Драко. — Мне нечего ей сказать. Иногда прошлое лучше оставить без внимания. — Он сделал паузу. — А что с твоим прошлым? Я не вижу там Люциуса. Драко опустил глаза. — Я встретил его ранее. Мы поговорили. С тех пор я его не видел. — И что? — Ничего. Он отреагировал так, как я и ожидал. Блейз понимающе кивнул. — Мне очень жаль. — Не стоит, — ответил он, поднимая глаза, чтобы отыскать мать. Она была в другом конце Зала, разговаривала с Макгонагалл. — У меня оказалось больше поддержки, чем я мог предположить.

***

Когда толпа, окружавшая Поттера, начала расходиться, двигаясь дальше, Драко обнаружил, что сидит на скамейке один. Он не знал, какому факультету она принадлежала, да его это и не особенно волновало. Профессора вынесли скамьи и столы, чтобы дать место усталым бойцам, и он просто устроился на ближайшей. Слегка прикрыв глаза, он наблюдал, как все разговаривают, празднуют, скорбят... Ему казалось уместным сидеть здесь, не отделенным и все же не совсем присоединившимся. На окраине, но тем не менее рядом. Заметив, что рядом с ним присели, он сосредоточился на Шеклболте и Слизнорте, которые подняли труп Волдеморта и поместили его в небольшой альков, намеренно держа подальше от павших. — Как думаешь, что они с ним сделают? — спросил Драко. — Не знаю, — вздохнула Нарцисса. — Полагаю, закопают. — Они должны его сжечь. — Вероятно. Драко склонил голову, чтобы посмотреть на мать, и столкнулся с весьма противоречивым и усталым выражением лица. С покрасневшими запавшими глазами, искусанными губами и растрепанными волосами она выглядела совсем другой женщиной. Он не мог припомнить ни одного случая, чтобы его мать выглядела менее чем безупречно, даже когда Люциуса отправили в Азкабан. Но изменения в ее внешности были не просто побочным эффектом событий последних часов. Ее глаза выглядели так, будто бы она проплакала многие месяцы, щеки были впалыми, в прическе появилась седина. Драко со вздохом переместился поближе к матери, и она обняла его прежде, чем он осознал это. Уткнувшись лицом в изгиб ее плеча, он почувствовал, как она шеей прижалась к его виску и тяжело сглотнула, пытаясь подавить всхлип. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, ищущим утешение в объятиях мамы — это была отрадная ностальгия, это было именно то, чего он давно жаждал. На самом деле больше года. Он не сказал ей, что скучал, и она не сказала ему, что скучала. Он не сказал ей, что был напуган, или что волновался, или даже что ощущал полную и совершенную радость от того, что она была на его стороне. Отсутствие слов казалось более проникновенным. Он чувствовал это в ее объятиях и надеялся, что она почувствует то же в его. Спустя слишком короткое время он отстранился, чтобы посмотреть на Нарциссу, и заметил, как слеза скатилась по ее впалой щеке. Чувство вины охватило Драко из-за того, что он собирался сказать, но это было неизбежно: — Я видел его. — Не было необходимости уточнять, о ком речь. — Как раз перед тем, как все вошли сюда, мы разговаривали снаружи. Нарцисса склонила голову. — И что же было сказано? — Ничего хорошего. Я не знаю, где Люциус сейчас, но он ясно дал понять... ну, знаешь. — А потом еще тише: — Прости меня, мам. — Ох, — прошептала она, прикрывая рот руками. Она заплакала еще сильнее, выплевывая слова: — О нет, Драко. Это я прошу прощения. Мне очень, очень жаль. Я никогда не думала... Мне так жаль. Он потянулся и сжал ее дрожащие пальцы. — Я не сержусь на тебя. — А должен бы. Я сама на себя сердита. Драко терпеливо ждал, пока ее слезы утихнут, держал за руку. — А как же Люциус? — Не знаю, — она пожала плечами, качая головой. — Он... нездоров. Он давно уже сам не свой, и я… не знаю. Но я хочу, чтобы ты знал, что ты мой сын, ты мой главный приоритет. Все будет так, как ты того хочешь. Кивнув, он решил не торопить события. Часть его хотела проклинать и возмущаться перед ней из-за Люциуса, но он сомневался, что это принесет пользу кому-то из них. Он понятия не имел, через что прошли его родители, пока он был в изоляции, и, если честно, он правда больше не хотел обсуждать отца. У него было предчувствие, что в ближайшие дни эта тема будет часто обсуждаться, и уже ощущал бремя этой мысли. Кроме того, всегда будет существовать некая граница того, как много он сможет рассказать матери о жестокости Люциуса. Он отказывался ранить ее и без того разбитое сердце. — Я оставался с Андромедой, — выпалил он, чувствуя необходимость прервать молчание. Глаза Нарциссы расширились. — Понятно. — Она взяла меня к себе, оберегала. — Это очень... мило с ее стороны. — Она мне нравится, мама, — сказал Драко. — На самом деле, она мне очень нравится. Нарцисса с сожалением поджала губы. — Мне она тоже нравилась. Драко подумал, не сказать ли еще что-нибудь, а потом почему-то решил спросить, как она относится к смерти Беллатрисы, но быстро передумал. Разбитое сердце. Разбитое все. Заметив боковым зрением размытое пятно знакомых густых волос, Драко вернул внимание к толпе, в которой увидел Грейнджер. Она разговаривала с Лонгботтомом, но, наверное, почувствовала его пристальный взгляд, потому что встретилась с ним глазами и мягко улыбнулась. Нарцисса проследила за его взглядом до Гермионы, а затем снова посмотрела на него с нежным и задумчивым выражением лица. — Ты ведь очень ее любишь? — спросила она. Он кивнул. — Она... моя причина. Причина всему. Не могу этого объяснить. — Она... несомненно очень особенная девушка. — Она спасла мне жизнь. Нарцисса наблюдала за тем, как ее сын смотрит на магглорожденную гриффиндорку, и чувствовала ком в горле. Крепко сжав руки на коленях, она глубоко вздохнула. — Драко, — медленно произнесла она, возвращая себе его внимание. — Я не собираюсь притворяться, что полностью понимаю или же смотрю на нее и не вижу... то, что видела всегда. Но я обещаю — я научусь. Я научусь, как научился ты. Обещаю, обязательно. — Я уверен, так и будет, — ответил он. — И я хочу, чтобы ты знал — я никогда, никогда не была так горда тобой, как сегодня. Еще раз отчаянно обняв Драко, Нарцисса улыбнулась, а затем поцеловала в щеку так же крепко, как это делают матери. Освободив его из объятий, она подняла руку и погладила его по щеке. Ее глаза сияли от радости, которую лишь слегка подавляли блестящие слезы, а в уголках рта играла слабая улыбка, но все же она была. — Мы можем поговорить обо всем позже, когда пыль осядет — как в прямом, так и в переносном смысле. Я обязана принести некоторым слова благодарности, и многим — извинения. — Она оглянулась на Гермиону, которая нерешительно приближалась к ним. — Это позволит вам какое-то время побыть вдвоем. — Спасибо тебе. — Я очень тебя люблю. — И я люблю тебя. С последней неуверенной улыбкой Нарцисса встала, и Драко с интересом наблюдал, как она направилась в сторону Гермионы. Грейнджер нервно переступила с ноги на ногу, когда Нарцисса остановилась прямо перед ней, и Драко напряг слух, чтобы расслышать разговор, но они стояли слишком далеко, и рев комнаты заглушал все, что он мог бы уловить. Он приподнял бровь, увидев, как после сказанных слов его мать притянула Гермиону для короткого, но, несомненно, неловкого объятия, которое выглядело совсем неудобным для них обеих. Несмотря на то, насколько неестественно это смотрелось, Драко почувствовал, как на губах появляется полуулыбка. Это длилось всего несколько секунд, а потом Нарцисса ушла, оставив явно сбитую с толку Гермиону. Заметив удивленный взгляд Драко, она улыбнулась в ответ и подошла к нему, усаживаясь рядом. Она медленно дернула за рукав и закатала его до локтя, демонстрируя чистую кожу предплечья. — Шрам исчез, — удовлетворенно сказала она. — Вырезанная проклятьем Беллатрисы «грязнокровка». Я почувствовала, как он исчез, когда та умерла. Блейз был прав. С полной надежды настойчивостью Драко повторил ее действия и задрал рукав, также обнажая чистую кожу, незапятнанную Темной меткой, которая когда-то так беспардонно там находилась. — Слава Мерлину, — пробормотал он. — А я и не... я не знал, исчезнет ли она. — Все исчезло, — сказала Гермиона, потянувшись к его руке и поднеся ее к губам, чтобы целомудренно поцеловать место, где еще недавно виднелась Метка. — Как ты себя чувствуешь без нее? Задумчиво склонив голову набок, он сказал: — Знаю, это странное слово, но я чувствую себя... чистым. — Я тебя понимаю, — кивнула она, а затем смущенно изогнула бровь. — Но вот что странно — ты сидишь на гриффиндорской скамье. — Сегодня произошли куда более странные вещи. — Например, когда твоя мама обняла меня? — Это определенно в первой десятке, — сказал он, откидываясь назад и опираясь спиной на стол. — Что она тебе сказала? Гермиона придвинулась чуть ближе, положив руку ему на колено и не обращая внимания на неприятную текстуру его грязных брюк. — Она поблагодарила меня за спасение твоей жизни. — И что же ты ответила? — Я ответила, что не спасала тебя. Ведь ты все сделал сам. Драко нахмурился, наморщив лоб. Он не согласился с ней, но тон ее голоса подсказал, что лучше воздержаться от возражений. — Она ведь не совсем согласна с этим? — пробормотала Гермиона. — Я имею в виду нас. Вздохнув, он пальцами помассировал ей шею. — Пока. Но она изменится. — Как ты? — Как я. Опустив руку на ее плечи, он рассеянно играл пальцами с прядями волос, венчавшими ее затылок. Он устал. Так невероятно устал. Он был бы счастлив положить голову на плечо Гермионы и позволить глазам закрыться. — Устал? — спросила Гермиона. — Угу, — буркнул он. Отяжелевшие веки болели, и, несмотря на все усилия, они закрылись. — Вымотан. Он услышал, как скрипнула под Гермионой скамейка, и почувствовал, как ее волосы щекочут щеки, прежде чем она поцеловала его. Их первый поцелуй после поражения Волдеморта был нежным и тихим. Хриплый гул вибрировал в груди, пока дарящее онемение чувство спокойствия распространялось по всему телу, поощряемое настойчивым толчком усталости. Когда глубокая тьма надвигающегося сна начала затуманивать разум, он понял, что впервые за год закрыл глаза и почувствовал себя в полной безопасности. — Поспи немного, — услышал он голос Гермионы, и она откинула волосы с его лица. — Я разбужу тебя через некоторое время.

***

Драко не успел заснуть. Не совсем. Он пребывал в блаженном, но мучительном состоянии между бодрствованием и сном, осознавая происходящее, но не обращая внимания на время и окружение. Низкий гул голосов вернул его в сознание, несмотря на все попытки избежать этого. Гермиона по-прежнему лениво рисовала рукой узоры на его макушке, и он почувствовал облегчение оттого, что она все еще рядом. Держа глаза закрытыми и внимательно прислушиваясь, он узнал голоса Блейза, Лавгуд, Уизли и Лонгботтома — все они вели беседу с Гермионой; послышалось еще несколько голосов, которые он не мог определить. Конечно же, они обсуждали сражение. Победу. Он медленно приоткрыл один глаз и посмотрел на небольшую компанию собравшихся вокруг них с Грейнджер, пока он пытался заснуть. Как и предполагал, здесь были Блейз, Лавгуд, Уизли и Лонгботтом, а также Джинни Уизли, Кэти Белл и Дин Томас. Лавгуд и младшая Уизли болтали о чем-то, связанном с фестралами, в то время как Блейз и Томас обсуждали теории о том, как Поттер победил Волдеморта. Гермиона разговаривала с Лонгботтомом, выясняя, как он обезглавил Нагайну, а Уизли осторожно перевязывал опухшую руку Кэти Белл. Когда он осмотрел всех, то подумал, что они в какой-то степени выглядели одинаково — каждый был полон противоречий. Все казались измученными, но бодрыми. Все казались спокойными, но встревоженными. Все казались счастливыми, но печальными. Должно быть, он слегка пошевелился, потому что скамейка скрипнула, и Гермиона повернула голову, улыбаясь ему. — Доброе утро, — сказала она. Драко сел и вытер лицо пыльной ладонью. — Все еще утро? — Да. Ты уснул всего минут на двадцать. — Трудно спать, когда все так чертовски громко разговаривают, — проворчал он, вздрогнув, когда Гермиона нерешительно хлопнула его по колену. — Я ничего не пропустил? — Шеклболт, Грюм и еще несколько человек увели Пожирателей в подземелья, — сказал Блейз. — Вот и все. Драко кивнул. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы всех Пожирателей, включая Люциуса, отправили в Азкабан? Если их вообще туда отправят — в тюрьме явно были проблемы с безопасностью. И сначала им придется предстать перед судом. Даже при всем упорстве Ордена и совершенно мертвом Волдеморте, Министерству неизбежно потребуется время, чтобы снова утвердиться как действующей власти. Пока эти мысли не давали ему покоя, Драко заметил, что Лонгботтом смотрит на него растерянно, прищурившись и слегка склонив голову набок. Драко поймал его взгляд, и тот моргнул, отвел глаза и неловко откашлялся. — Извини, — громко выпалил Невилл, привлекая внимание всех остальных. — Но... я, в общем... должен спросить. Драко обменялся быстрым понимающим взглядом с Блейзом. — Тогда спрашивай, Лонгботтом. — Значит, теперь у вас все хорошо? Блейз ухмыльнулся. — Определенно хорошо. — Ну... — неуверенно начал Невилл. — Ты же знаешь. Как будто ты не... ну, знаешь. — Мы не Пожиратели смерти, — сказал Драко. — Не только это. В школе вы оба были... хм... вы были... — Сволочами? — предложил Рон. — Да! — воскликнул Лонгботтом и растерянно раскрыл рот. — Нет! Нет, подожди, я не это... — Мы все еще сволочи, — сказал Блейз, пожимая плечами. — Но я думаю, что теперь мы... приличные сволочи. — Приличные сволочи — подходящее описание, — согласился Драко. Гермиона нахмурилась и наклонилась, чтобы чмокнуть его в щеку. — Мне так не кажется. Я бы сказала, что вы оба хорошие, порядочные люди. — Извините, могу я еще кое-что уточнить? — спросил Невилл. — Вы двое, — Он указал на Гермиону и Драко. — и вы двое, — Переместил палец на Луну и Блейза, — ...вы... ну, знаете... вместе? — Все вчетвером? — ухмыльнулся Драко. — Не совсем в моем вкусе, Лонгботтом, но не могу говорить за других. — Я не это имел в виду... Ты просто издеваешься надо мной, да? Гермиона прикрыла улыбку тыльной стороной ладони. — Мы с Драко пара, Луна и Блейз тоже, Невилл, — объяснила она, нежно улыбаясь. — Есть еще вопросы? — Только один. Как, черт возьми, это случилось? Гермиона и Драко обменялись короткими, но многозначительными взглядами. Они и сами не знали, как это случилось. Чувства подкрались к ним обоим, как порыв ветра, сотрясающий деревья, прежде чем добраться до тебя. — Прости, Невилл, — сказала Гермиона, — но это долгая история, и я слишком устала, чтобы ее рассказывать. — Логично, — вздохнул он, поднимаясь на ноги. — Тогда расскажешь в другой раз. Уверен, это... будет интересно. Пойду посмотрю, не нужна ли профессорам помощь. — Я с тобой, — сказал Дин. — Я тоже, — добавила Кэти и, прежде чем встать, повернулась к Рону с почти застенчивой улыбкой. — Спасибо, что перевязал руку. — Без проблем, — просиял он в ответ. — Увидимся. Все трое помахали на прощание и ушли; Драко заметил адресованный ему сердечный кивок Лонгботтома. И кивнул в ответ. Вообще-то, парень обезглавил огромную змею, любимицу самого злого волшебника, известного в магическом мире. Уже одно это вызывало к Лонгботтому некоторое уважение, пусть и неохотное. — Кэти — милая девушка, — небрежно бросила Луна. — Разве не так, Рон? Он недоуменно заморгал, глядя на нее. — Э-э, да, наверное. — А разве вы не играли вместе в Квиддич? — ...Да? Она довольно усмехнулась. — Ну, это ведь хорошо? — Эм-м, конечно, Луна, — ответил он, неловко откашлявшись. — А вы с Драко теперь друзья, — заметила она, — это тоже хорошо. Драко медленно повернулся к ней, сверкнув глазами. — Лавгуд, в тебе деликатности, как в горном тролле. — Значит, вы не друзья? Кажется, вы неплохо ладите. — Вполне неплохо, — сухо повторил Драко. — Настолько неплохо, как, наверное, никогда уже не будем, — сказал Рон. — Думаю, «друзья» — это уже перебор, Луна. — Я предпочитаю думать об этом как о… взаимной терпимости. — Понимаешь, ты весьма неохотно признаешь, что у тебя есть друзья, — задумчиво пробормотала Луна. — И все еще не считаешь меня одним из них. Драко сердито посмотрел на нее. — Потому что это не так. — О, это определенно так, — уверенно заявила она. — Согласна, — согласилась Гермиона, самодовольно улыбаясь Драко. — Кстати, о друзьях. Я давно не видела Гарри. — Когда я видел его в последний раз, он разговаривал с Аберфортом, — сказал Рон. — Может быть, он выскользнул ненадолго, чтобы проветриться. Не думаю, что у него была хотя бы секунда, чтобы кто-нибудь не поздравлял его. — Как себя чувствовал Гарри, когда вы с ним разговаривали? — спросила Луна. — Почти так же, как и все остальные, — ответила Гермиона. — Окрыленный и опустошенный одновременно. Мне кажется, он до сих пор не верит, что сделал это, правда. — Должен сказать, — пробормотал Блейз, — я не думал, что Поттер действительно способен победить Волдеморта. — Хм-м, — протянул Драко в знак согласия. — Несмотря на то, что Грейнджер настаивала на обратном, я тоже не думал, что он его убьет. — Честно говоря, я тоже не был уверен, что смогу это сделать. Тесная маленькая компания из пяти человек одновременно повернулась, с ошеломленными вздохами выискивая источник нового голоса. Прямо за плечом Гермионы парило бестелесное лицо Гарри, подпрыгивающее, как жуткий воздушный шар, и смущенно улыбающееся. — Мерлиновы яйца, Поттер! — воскликнул Драко, переводя дыхание после шока. — Какого хера ты подкрадываешься к людям? Тебе не кажется, что в последнее время наши сердца достаточно пострадали?.. — Ш-ш-ш, Малфой, — прошипел Гарри, оглядываясь по сторонам. — Я не хочу привлекать к себе излишнее внимание. — Ну, может, тебе стоило подумать об этом, прежде чем решил напугать меня до... — Поздравляю, Поттер, — перебил его Блейз, сжав губы в искренней неловкости. — В смысле... молодец, да. Когда Гарри дружески кивнул Блейзу, Драко попытался не обращать внимания на Гермиону, осторожно тыкающую его локтем в ребра; ее удары были настойчивыми и с каждой секундой становились все более болезненными. Кашлянув, чтобы прочистить горло, он скрестил руки на груди и принялся разглядывать свои ботинки, делая вид, что не замечает, как все медленно поворачиваются в его сторону. — То же, что сказал Блейз, — пробормотал он, но, судя по взгляду Грейнджер, этого было недостаточно. — Молодец... все это героическое дерьмо... и так далее. Помимо воли, Гарри ухмыльнулся. — Это ведь лучшее, что я могу от тебя ожидать? — Да. Хочешь верь, хочешь нет, Поттер, — сказал он, а потом, словно спохватившись, добавил: — Я получу свою палочку? — Мне нужно кое о чем позаботиться, а потом она полностью твоя. Очевидно ведь, что я не про Бузинную. — Гарри, — вмешалась Гермиона, — с какой стати ты надел мантию невидимку? — У него есть мантия невидимка? — спросил Драко, а потом проворчал: — Конечно, черт побери, есть. — Я хотел немного тишины и покоя, — сказал он, игнорируя комментарии Драко и переводя взгляд с Гермионы на Рона. — Мне нужно кое-что сделать. Вы двое со мной? Без малейшего колебания Гермиона и Рон вскочили с мест и приблизились к парящей голове Гарри. Со звуком, похожим на шелест ткани, они исчезли вместе с его головой. Несколько мгновений раздавались шаркающие шаги, а потом не осталось ничего, кроме легкого следа от касания, где волшебная мантия Поттера тревожила пыль и мусор на полу. Блейз перевел весьма веселый взгляд на Драко. — Тебя не смущает, что твоя девушка только что исчезла с двумя парнями, используя магический артефакт, преследующий единственную цель — обеспечить конфиденциальность? — Нет, — честно ответил он, — и это, в некотором смысле, само по себе тревожно. Хотя я слегка зол. У меня осталось довольно много вопросов, которые я хотел задать. Например, что Поттер говорил о Снейпе и как тот умер. — Он вздохнул и пожал плечами. — Думаю, их придется отложить на потом. Блейз потер подбородок. — У всех нас много вопросов, Драко. Ответы придут, когда все успокоится. — Можно тебя спросить, Драко? — Луна наклонилась вперед с заинтригованным видом. Он осторожно посмотрел на нее. — Я уверен, что ты это сделаешь, несмотря на мой ответ, Лавгуд. — Ты... был хозяином Бузинной палочки, но понятия об этом не имел? — Ни малейшего. — Но если бы ты знал, разве поступил бы иначе? — Хороший вопрос, — заметил Блейз, его тон был немного мягче от любви. — Никогда не был большим поклонником вопросов типа «а что если», — сказал Драко. Его собственная реальность была достаточно сложной, так зачем принимать во внимание еще другие возможные ее варианты? — Никогда не видел в них смысла. — Да ладно тебе, приятель. Луна задала хороший вопрос. Развлеки нас. Склонив голову набок в раздумье, Драко мысленно вернулся к тому времени, когда несколько месяцев провел со Снейпом в Шотландии, опасаясь за свою жизнь и постоянно оглядываясь через плечо, практически ожидая, что Волдеморт найдет его и убьет. Если бы он знал тогда, что сила Бузинной палочки была в его дрожащих руках, конечно, он бы использовал ее, но Луна с Блейзом спрашивали не об этом. Они спрашивали его, не променяет ли он реальность, наполненную силой, на реальность, в которой живет сейчас — с Грейнджер. Он попытался представить себе такую жизнь. Он попытался представить, что его никогда не заставляли остаться в ее дортуаре. Он попытался представить, что все их споры никогда не происходили. Он попытался представить, что она не разрезала его ладонь, а потом и свою, и не смешивала их кровь. Он попытался представить, что никогда не целовал ее после укуса пчелы. Он попытался представить, что они никогда не катались на коньках, не смотрели фейерверки, не занимались сексом, не читали Шекспира, не разговаривали, не плакали, не целовались, не кричали — ничего. Он попытался представить отсутствие всего произошедшего, и от одной мысли об этом у него что-то заныло в самой глубине души. Реальность без них обоих в изоляции от остального мира и всех событий, которые были этим вызваны — о таком он даже не мог помыслить. — Вы и так знаете мой ответ, — тихо сказал он. — Я бы не стал ничего менять. Луна улыбнулась ему с почти гордым выражением лица. — Я знала, что ты это скажешь. — Склонив голову на плечо Блейза, она удовлетворенно вздохнула. — Все изменится и станет намного лучше.