Жертвенник

      Тонкие костяные пальцы аккуратно взялись за листок бумаги и пушистую кисть. Первый мазок по чистому полотну — первая волна расслабления и успокоения расшатанных нервов. Сколько лет прошло с начала очередной попытки? Инк уже и забыть успел. Но зато предельно знал и, что гораздо важнее, вспомнил: подготовка так и не началась, а враг уже стоит на пороге. Никакая спешка в мире не сможет нагнать темпов демона. Конечно, ведь как успеть за тем, кто постоянно жульничает и использует все твои слабости себе на руку? Вот и Творец не знал. — И за что мне все эти мучения? — Художник недовольно вздохнул, когда на только что появившиеся мазки вылились краски из тюбика, а, вполне возможно, этот удрученный вздох описывал грусть и уныние всей ситуации в целом. — Вон, даже моя стихия не слушает меня, своего непосредственного хозяина.       Однажды Дрим как-то случайно ляпнул, что краски и кисти с чернилами — стихия Инка, самого великого творца и художника в истории всей мультивселенной, это если цитировать самого Принца эмоций. И с тех самых пор эта мимолетная шутка засела в голове у этого самого мастера кисти, красок и чернил. Теперь все это действительно являлось его стихией. Единственная и неповторимая в своем роде — стихия созидания и создания. И теперь, как ни крути, но Инк всегда был, есть и будет простым создателем и защитником миров. Неким мечом и щитом целого ряда вселенных. И пускай вместо меча у него была кисть, да и щита в своем арсенале он никогда не имел. На его месте вполне спокойно расположился неподдельный альтруизм и жажда к справедливости. И несколько кощунственных и эгоистичных целей. Но ведь кому до этого было дело? Если Хранитель вселенных исправно выполняет свои обязанности — сохранение мира в мирах — кому будет важно состояние самого местного оберега, его несуществующих чувствах и мыслях? Да всем будет плевать на это с высокой колокольни. Аж трясет. Не Инка, Дрима. — Чем же я эдаким провинился? — очередной взмах кисточкой понес за собой новый витиеватый узор, что плавно разрастался по белоснежному холсту. — Сделал что-то не так? Встретился с кем-то не тем?       На самом деле, все было куда проще. Он просто появился не в том месте не в то время. Ему просто и откровенно не повезло. И, дабы вернуть удачу на свою сторону, придется прожечь не один десяток лет под ярлыком «бездушный». Придется принести жертву. Придется самому стать жертвой, отдать всего себя, свое естество в руки фортуне и ждать. Вот только непонятно, чего именно.       Рассказ даже и до середины не успел дойти, как Дрим отказался слушать дальше. Услышанного вполне хватило, чтобы надолго и во всех красках и деталях запомнить на всю оставшуюся жизнь, а слушать дальше уже и не было сил. Уж слишком он сожалел участи своего дорогого товарища, а тот факт, что помочь ему было попросту нечем, окончательно отбил желание продолжать диалог. Если бы все произошедшее предстало перед двумя скелетами в другом месте, возможно и времени, он бы смог дослушать до конца, но не сейчас. Не в это время и не в этом месте. Не после всего того, что они оба пережили.       Возможно, слова Инка Принцу положительных эмоций стоило бы принять за бред сумасшедшего. Но отчего-то Творцу так хотелось верить. Все его слова звучали до одури убедительно и правдоподобно, что от сомнений об их лживости не оставалось и следа. В кои-то веки все кусочки пазла слились в единую картинку, наконец объясняя все тонкости мироздания. Ну, почти. — Сложно наверно запоминать столько всего, — слезы на глаза Хранителя эмоций уже и не лезли, времени, проведенного в практически истерики, хватило с лихвой. — Так я и не запоминаю, — Художник повел затекшими плечами, продолжая вдумчиво писать, отвечая на короткие вопросы Дрима. — Только недавно все вспомнил, и сразу же пришел сюда.       Забавно, Инк всегда, когда ему нужно побыть в одиночестве, приходит сюда. На эту самую поляну, в мире нахождения которой царит вечная ночь. Бесконечный геноцид — удел данного мира. Да пушистое темное одеяло звезд и тягучего нескончаемого космоса. Все эти необъятные просторы — творение одного весьма одаренного Автора, что додумался совершить вечный геноцид в этих просторах. И с тех самых мор здесь не раздаются голоса, гулко стуча эхом по равнинам и плоскогорьям. Все это равноценно обменялось на тишину и поблескивающую звездную пыль. — Ну да, — Дрим тихо посмеялся; в его голосе явно слышалась полупрозрачная тень иронии — вечной спутницы разговоров Хранителя вселенных и эмоций. — Так… зачем ты рассказал мне все это? — На мою дрянную память доверием не напасешься, — Творец ненадолго, по сути впервые, отвлекся от письма и взглянул на Дрима. — А ты должен будешь дать мне отрезвляющих лещей, чуть что произойдет.       Принц понимающе кивнул, окидывая взглядом уставшего друга. Откровенно говоря, он имел ужасный вид. На уголках рта виднелись подтеки разноцветных красок, зрачки серые, опустевшие, взгляд, некогда столь проникновенный, так поверхностно изучал пространство рядом с собой в виде скелета с желтой диадемой. — Говоришь так, словно я не делаю этого практически каждый день, — и снова заметная тень иронии, что четко виднелась в его словах, во взгляде. — Чем еще я могу тебе помочь?       Тик-так. Тик-так. Секундная стрелка обгоняет своих старших сестер, оставляя их далеко позади. И им двоим уже никогда и не угнаться за младшей, такой быстрой и тонкой, гулко отстукивая в каждом закоулке домишки. Вокруг настолько тихо, что лишь часы медленно отсчитывают время. Спокойная, почти замогильная тишина. Но только тихое сопение — тормошение ветра туда-сюда по носовому отверстию — оповещает эту тишину о том, что в пространстве есть тот, кто наслаждается ею. Воистину упивается. Ведь никогда, еще никогда ранее одному несчастному глюку не удавалось думать так ясно, как сейчас. Голова буквально была пуста, но не от отсутствия знаний или мыслей, там не было этих ужасных голосов. Именно сейчас Эррор, с радостью отмечая для себя, осознавал и понимал, что его голова принадлежит только ему одному. — Ну и куда же ты делся? — голос с непривычки резанул по несуществующим ушам, такой громкий, глючный, как и его владелец. — Я ведь могу втихую и расторгнуть наш мирный договор.       Может, но не станет. Уж себе-то врать, оно того точно не стоит. Велика плата за предстоящие последствия. И зная все это, порой так сложно остановиться на луче событий, ленте времени, и спокойно подумать. Подумать о прошедшем, будущем, настоящем. Успокоиться и просто подумать. Вот и Эррор не смог. Дурак, сделал очередной, уже четвертый, шаг, сам того не заметив. Аукнется ведь потом.       Глубокий вздох и последовавший за ним скрип пружин в диване давали знать только одно: Глюче намерен продолжить поиски. Только, разве что, при помощи немного видоизмененной тактики. — О, Эррор, привет, — Дрим вежливо улыбнулся только что появившемуся собеседнику, даже не дрогнув от испуга при его виде, как то было ранее. — Что ты делаешь здесь?       А ведь раньше, стоило Хранителю эмоций только завидеть в углу комнаты этот устрашающий силуэт, он тут же жался в углу напротив, всем своим видом показывая степень испуга. И, Художник мог поспорить, что слышал доносящийся из того самого угла тихое, подобно котячему, шипение. А Эррор лишь неистово усмехался в сторонке, наблюдая за копошением двух закодычных друзей. А сейчас вон, совсем уж Принц положительных эмоций от рук отбился, не дрожит в страхе, а спокойно приветствует. Глюче тихо усмехнулся. — Я не просто на погулять пришел, — кивнул, здороваться в ответ не стал, будто бы он опусился бы до подобного. — Где Инк?       Дрим уже успел оставить Творца в суете своих собственных дел. Пусть спокойно продолжит себе писать в отдаленной вселенной, лишь бы никто помешать не смел. Именно этим сейчас Принц-диадемка и занимался, оставив Художника одного, отвлекал внимание всех от его персоны. И, как он надеялся, удачно. До поры до времени, пока Глючный скелетик не начал подозревать что-то неладное. — Инк? — уж что Дрим умел мастерски делать, так это притворяться непонимающим и невинным, не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся. — Он вроде как убежал по делам. — Да неужели? — как жаль, что Эррору солгать он не сможет, уж слишком настойчивый и грозный вид он имел. — Сумасшедший и по делам? Один?       Вывести добрейшего из яблочных братьев на чистую воду, на самом деле, проще простого. Он только на вид весь такой белый и пушистый, а внутри он, пожалуй, не лучше брата своего. Защищает то же самое, что и он, лишь улыбается не так мерзко, как Найтмер. Вот и весь секрет. — Ну да, он, кажется, прогуляться захотел, — Дрим отвел свою приторно-сладкую улыбку в сторону, решил не мозолить ею глаза Разрушителя. И правильно сделал. — А что такое? — Да так, ничего, — Эррор не по-доброму сверкнул глазницами, оповещая скелетика, что ничуть не поверил его словам. — Просто интересно стало.       И, не удосужившись даже попрощаться, ушел куда подальше от этого врунишки. Надо же, вот гады, что-то там себе придумали и скрывают от посторонних глаз. Паршиво как-то от понимания того, что твои глаза еще и посторонними считают. А ведь кажется, что правда так близко, где бы она ни была, словно под носом. Лишь руку протяни.