Жертвенник

      Если быть предельно честным и откровенным, Инк — тот еще безумный отброс, которого еще и найти стоит попытаться. Он — бесчувственная, не знающая ни горечи, ни сострадания, личность. И как бы кто не пытался доказать обратное — правда всегда была, есть и будет правдой. Он — сошедший с ума монстр, поломанная игрушка, которой так все любят поиграть. То Эррор, то Найтмер, то этот... демон. И нет конца безумию и кругам ада и Преисподней. И ведь все это Художник прекрасно понимал. Однако вовсе не принимал: лишь только поэтому и продолжал сражаться. Жуть как руки чесались разорвать-таки этот порочный цикличный круг.        — Что за черт? — чернокостный скелет прислушался к навязчивому и эхом разносящемуся по телу неприятному чувству в своей душе. Грубо сплетенной, скорее схематично, чем правильно, но живой душе, которая каким-то волшебным образом продолжала функционировать. Вероятно, не будь бы Эррор глюком программы, такой хитрый трюк с его недо-душой и не прошел. Но вот он: цел, здоров и вполне себе полон сил. И душа не беспокоила. — Какого лешего там вообще творится?       В Эрроре глючило абсолютно все: начиная с голоса и костей, и заканчивая пресловутой душой. Однако же чувства и предчувствия глючить не должны, так ведь? — Антипустота как будто вот-вот разорвется надвое от переизбытка... энергии? — Глючный прикрыл глазницы рукой, взывая к душе. Да, именно так выглядел процесс, по которому и Создатель, и Разрушитель могли почувствовать неспокойность в различных альтернативах. Им всего-то нужно прислушаться — в случае Эррора — к душе, а в случае Инка — к энергии, которой он был полон до краев. — Неужели это из-за Инка?       Из-за Инка. Все происходящее и давно произошедшее — целиком и полностью его вина. Не нужно было поддаваться искушениям демона, не нужно было плясать под его дудку. Вполне возможно, что он бы даже и душу Художнику вернул сразу же, как только понял, что тот не намерен играть в ящик с отродьем Преисподней. И все бы тогда у Хранителя было хорошо... Но, увы, имеем только то, что имеем. Ни больше, ни меньше.       Да, Эррор волновался. Да, он волновался именно за Инка. Но стоит только понять, что творится в голове и душе Глюче в данную минуту, как все становится предельно понятным, как все становится на свои места. Последние несколько недель Разрушитель упорно строил свой рай на костях чужих монстров и людей, которых в свое время нещадно убил, покалечил и отправил в небытие. И немаловажное место в этом персональном раю занимал коротышка-художник: именно он показал, что для таких ублюдков мультивселенной, как сам Эррор, тоже существуют те места и мгновения, те секунды спокойствия и душевного умиротворения, в которых они счастливы. И теперь этот рай стремительно катится в тартарары. А все всего лишь из-за того, что Инк расхлебывает свои проблемы в одиночку. Попроси он помощи у своих друзей, ну или хотя бы, черт возьми, у Эррора, слабая душонка глючного так не сжималась бы от волнения и страха. Да и вообще, чего это Глючному так переживать?       На самом же деле ему просто было хорошо с Творцом, вот и весь секрет. И больше никаких тайн и загадок впереди.              Драться с противником, чьи силы сопоставимы с твоими, сложно. Драться же с демоном, чьи силы неизмеримо велики и не менее неизмеримо бесконечны — почти невозможно. Он знает все твои слабые места, все страхи, и так искусно все это обыгрывает. В то время как Инк знал, хотя скорее даже просто догадывался, всего об одном слабом месте демона. И план действий построил, основываясь только на одной слабости. Это же каким отчаянным нужно быть, чтобы самостоятельно сотворить с собой такое... Вероятно, чтобы совершить подобные действия, нужно быть целиком и полностью безумным. Коим Инк, как раз таки, был. И на данном отрезке времени его безумие было преимуществом — самым сильным и могущественным, что имел при себе Создатель.              Голова болела зверски сильно, отчего каждую мысль из себя едва ли выдавливала. Слова, что должны были соединяться в связанные между собой предложения, терялись еще где-то внутри черепной коробки, эхом отскакивая от стенок костей и причиняя раза в два больше боли, чем нужно. Однако же Инку было слишком просто пренебрегать всеми этими громкими позывами сесть и отдохнуть. Ведь, как известно, без души монстр просто не способен опустить руки. Вот еще одно преимущество Художника, которое вот-вот сойдет на нет. Ведь демону всего-то и нужно было, что вымотать Творца.       Инк прямо сейчас рисковал всем, что только у него есть. Всей памятью, всеми пережитыми моментами его бренного бытия, всеми, пусть даже и поддельными, «эмоциями». Художник просто рискует все это забыть. Каким образом? Да ведь атаки его противника целиком и полностью состоят из синего пламени, который, стоит только немного его прикоснуться, мгновенно начинает поджаривать всю магию внутри тела. Была бы у Хранителя альтернатив душа, он давно был бы уже мертв. А так просто довольствуется ужасающей болью везде, где только можно, — особенно в голове и грудной клетке, где магии было больше всего — и все еще пытается устоять на ногах, которые так и норовили подкоситься, сломаться, разбиться, да вообще что угодно, лишь бы не стоять. Однако эта драка — всего ничего по сравнению со второй фазой битвы, ведь тогда Инку придется сражаться не с демоном, а с собой. И он так боялся проиграть... вернее, боялся бы, если б только мог.       Белое пространство антипустоты постепенно заполнялось все большим и большим количеством синего пламени и густой-густой черно-красной крови. Все внутри Инка изнемогало от усталости и перенапряжения, кости гудели и благим матом на хозяина орали об отдыхе, иначе они совсем скоро подведут его. Даже тому самому Эррору или, например, Найтмеру было бы невозможно устоять на подкашивающихся ногах. А Инк стоял, поблескивая бесчувствием в серых зрачках. Растирая по, уже, грязной одежде свою чернильную кровь, стоял. Не падал, не изнывал от боли и сожаления о всех своих грехах, а стоял, почти что гордо смотря вперед себя. Сознание нещадно и неотвратимо уплывало куда-то в пустоту или небытие, — называйте, как хотите — а как только ныли сломанные во всевозможных местах кости! И забавнее в этой ситуации было лишь то, что все это — самые настоящие цветочки. Ягодки, приправленными вечными муками и кровью, оставили на десерт. — Вот ведь упорный монстр, — голос демона сквозил издевкой, в то время как лицо с каждой секундой ухмылялось пуще прежнего. Судя по всему, весело ему было вот так просто издеваться над обычным парнишкой, что посмел себя назвать Хранителем мультивселенной. — Но ведь, в конце концов, и твои ноги сломаются.       Этот голос, как всегда, звучал так приторно и притворно, что, будь у Инка уши, те давно бы завяли. Речи демона уже много-много лет его не совращали, лишь только безумно раздражали. Ведь Творец сыт по горло всем этим, и потому просто хочет жить. Просто хочет выжить, а уже после и жить.       Тело Хранителя подвело немногим позже, как демон произнес те слова. А ведь действительно: в тот момент первыми окончательно вышли из строя именно ноги. Спустя пару секунд Инк обессиленный, почти что полностью потерявший сознание, рухнул на ало-черный, залитый собственной кровью, пол. Демон полностью укрыл тело Творца своей печатью и по-хозяйски уселся рядом. Настолько широкой улыбки-ухмылки на его лице еще никогда не было. — Птичка попалась в клетку, м? — ехидная морда этого демона всем своим видом излучала радость и безумный восторг. На грани с сумасшествием, пожалуй. — Признаюсь, с тобой было весело играть. Правда, я, все же, не впечатлен. Ожидал большего, знаешь ли.       Инк всем своим нутром чувствовал, что вот-вот наступит ад... нет, в аду он всю жизнь прожил, сейчас же начнется кое-что куда более ужасающее, страшное и просто изматывающее, чем какой-то там ад. Примерно, сопоставимо с тем, чтобы воочию увидеть все свои страхи и сыграть с ними в шарады. И проиграть. За что тебя будут наказывать всю бесконечную вечность. — А ведь я такие надежды на тебя возлагал, Инк, — отродье поднесло свою руку к скуле скелета и с садистским удовлетворением провело по большой ране на щеке, вблизи извечной кляксы Художника. Прикосновения демона опаляли в сотни раз больше кипятка и раскаленного металла. — А ты взял и так просто сдался. Теперь я считаю тебя скучным.       Творец привык никогда не говорить лишнего, ведь считал, что слишком много разговаривать — излишне. И лишь поэтому он сейчас смиренно молчал, в самом плохом смысле этого слова, предвкушая час своих пыток. Ведь никак иначе то, что его ждет, не назовешь. — Ты готов? — демон слегка шлепнул Художника по щеке и заливистым голоском пропел следующие слова. — Во всяком случае, мне плевать: готов ты или нет. Мы все равно приступим!       Всего один щелчок отделял относительный покой от самой страшной интерпретации ада. И этот щелчок незамедлительно состоялся.       Инк вмиг переменился в лице и до неимоверно болючего хруста прогнулся в позвоночнике. Теперь он не мог игнорировать, не обращать внимания, пренебрегать и просто не замечать боли во всем теле. Потому что сейчас ему вернули свою душу. Вернули, чтобы сломать, раздробить полностью, раскрошить и разложить на атомы, или куда более мелкие частички. Теперь в его груди пульсировало в агонии маленькое белое сердечко. Теперь у него было то, из-за чего можно подчистую загнуться.       Слезы небольшими ручейками вытекали из глазниц, смешиваясь с кровью. Боль теперь яростно звучала не только в теле, но и в сознании, ведь эмоции и чувства просто вынуждали Художника кричать, так громко и истошно, как никогда ранее. Было больно. Слишком больно, чтобы думать о чем-то другом. Но вот в чем дилемма: думать было нужно и жизненно необходимо. Иначе Творец рискует просто не успеть сделать это до того, как демон сломает его волю к жизни.       К слову о демоне. Его речь почти незаметно фонила на заднем плане, пока Инк корчился от невыносимой боли. Художник просто не мог разобрать, — хотя даже и не пытался — что говорит это отродье. Ясно же, что измывается над его страданиями, как-то пытается его поддеть или задеть за живое. Вот такая она, природа демонов — ненасытно жрать чужие души и строить их владельцам вечные-привечные козни.       И пока оппонент Создателя и художника всея мультивселенная помогал крыше этого самого художника быстрее съехать, Творец судорожно пытался думать. Вернее, пытался заставить себя пойти на кое-какой шаг, который, по предположениям, должен был освободить его от демона навечно. И ладно бы, без души Хранитель альтернатив легко бы пошел на этот шаг, но с душой... сейчас он просто не мог этого сделать. Все же, какими бы ни были ужасными отрицательные чувства и эмоции — испытывать их сущее удовольствие и неземное наслаждение. Особенно для того, кто всю жизнь, нет, все жизни так яро желал почувствовать, хоть что-нибудь. И теперь ему дали такую возможность. И навеки веков отречься от подобного казалось до одури сложным, если не невозможным.       Инк действительно пытался заставить себя совершить последний шаг своего плана, а вместе с тем и неосознанно насладиться столь долго желанными чувствами внутри, ведь на свое притупленное удивление, ему хотелось не просто выжить и жить спокойно, в мире, лишенными воин, куда больше ему просто хотелось к одному монстру. К Эррору, с которым ему посчастливилось стать почти что друзьями.       Сделать это было действительно чертовски сложно. Возможно даже сложнее всего во всех жизнях Творца вместе взятых. Но он сделал. Рыдая взахлеб, горюя, чувствуя всем телом, до самых кончиков пальцев, но сделал. — Эй, что ты... Ублюдок, ты что посмел натворить?!       Инк просто взял и своими собственными подрагивающими от боли руками разорвал свою душу в клочья. Отныне и навечно он больше не сможет самостоятельно чувствовать, не сможет искренне улыбнуться новому дню, искренне разрыдаться или полюбить хотя бы кого-нибудь. Отныне и снова он будет клеймен бездушным существом без, что очевидно, души и собственного мира, собственного дома. Отныне все для него не имеет значения. И так будет всегда. Всю бесконечную и бренную вечность. Больно ли? Ничуть. Обидно ли? Да бросьте! Как бездушному может быть обидно?       А демон... демон просто исчез. Вернулся туда, откуда здесь появился, ведь теперь не было в том мире с весьма хитрым скелетиком души, которая отдала бы ему свою энергию. Возможно, он когда-то вернется, дабы отомстить за позорный проигрыш. Но уж точно не в скором времени. Но что гораздо более важно: у Творца наконец-то вышло прервать свой цикличный греховный и грешный круг ошибок, совершенных по молодости. Отныне ад для Художника закончился.              Инк своим типичным серым монотонным взглядом пялил в потолок. Раны и все многочисленные переломы даже не начинали заживать, именно поэтому Творец и не спешил вставать. Все смотрел и смотрел в бесконечность антипустоты, словно ища в ней ответы на все свои вопросы. Но, не получив их, таки пришел к выводу, что придется ответить на все самому, даже время для этого перенес на сейчас. Скоро он вернется домой, к Эррору, начнет выяснять с ним отношения, ведь чувствовал, что это именно то, что нужно сделать. И еще расскажет всем своим друзьям настоящую правду. Да, точно расскажет. А пока просто наслаждался тишиной, умиротворением, осознанием всего произошедшего и нахождением ответов на почти бесчисленное количество вопросов.