Проклятье

1899       Конец июня выдался на редкость прохладным даже для Англии. Однако в тот день солнце решило резко выглянуть, и воздух моментально прогрелся почти до восьмидесяти шести градусов по Фаренгейту.       По большому счёту это и было причиной, по которой Альбус в то утро простоял перед своей гардеробной столько времени, пытаясь выбрать себе приличный костюм по погоде. Это и, может быть, ещё тот факт, что сегодня его пригласила на чай Батильда Бэгшот, к которой только вчера приехал племянник примерно одного с Альбусом возраста. Прошло всего-то два месяца, а Альбус уже истосковался по обычному общению со сверстниками. Брат был не в счёт. Будет неловко, если первое впечатление испортится… летними шортами. Дамблдор критически осмотрел себя в зеркале. Нет, шорты точно перебор.       Через четверть часа он, одетый в типично английский костюм, разве что без трости, всё-таки вышел из дома. В саду издалека можно было разглядеть стадо пасущихся коз, и Альбус решительно направился туда.       В кустах под яблоней ожидаемо нашёлся Аберфорт, вполглаза присматривавший за стадом.       — Итак, козы здесь, ты тоже на месте. А где Ариана?       Брат лениво повернул голову и крикнул куда-то в сад.       — Ариана!       Через несколько секунд из цветника выпорхнула Ариана, в летнем жёлтом платьице и с охапкой ромашек. Радостно улыбаясь, она подбежала и вручила их Альбусу.       — Спасибо, — Альбус вежливо кивнул. — Проследи, чтобы твой брат прочёл за сегодня хотя бы несколько глав трансфигурации. Приду — проверю.       Аберфорт хмыкнул.       — Хватит строить из себя строгого родителя. До сентября ещё два месяца, чего ты прицепился с этой трансфигурацией?       — Я прицепился, потому что мы читаем трансфигурацию за прошлый год, по которой ты, позволь напомнить, получил тролля.       Ариана по-детски рассмеялась и принялась носиться вокруг Альбуса.       — Я за всем прослежу! Эйби будет читать!       Это могло бы вызвать умиление, но отчего-то Альбусу стало не по себе. Ариане было четырнадцать — четырнадцать! А она вела себя так, словно ей всё ещё было шесть. Альбус ни в коем случае не мог назвать её отсталой, он сам с ней занимался, и Ариана училась не в пример лучше того же Аберфорта. Но полное отсутствие общения с другими детьми и вечное положение самой младшей сделали своё печальное дело. Ариана не выходила из роли маленькой девочки, и Альбус затруднялся сказать, насколько это было плохо. Вряд ли ей придётся когда-нибудь столкнуться с окружающим миром, так что проблемы и не было, наверное.       — Так куда ты вырядился?       — Я иду на чаепитие к Батильде Бэгшот. Думаю, вернусь раньше ужина.       — Ага.       — К ней приехал племянник.       — Безумно интересно…       — Так что я должен идти. И, Аберфорт, не забудь про трансфигурацию. И присматривай за Арианой.       Аберфорт неопределённо мотнул головой. Пришлось счесть это за знак понимания. Альбус и сам догадывался, что не очень-то хорошо справлялся со своей новой ролью главы семьи. Как бы много он отдал, чтобы и вовсе никогда не брать её на себя.       А день, между тем, грозился стать замечательным. Альбус мог бы трансгрессировать до дома Бэгшот, но погода прямо-таки располагала к прогулкам. Он решил срезать дорогу через поле.       Даже спустя двадцать два года Альбус будет помнить дорогу до дома Батильды Бэгшот. Пятьдесят метров пути через поле с высокой травой, за которую тянуло хвататься пальцами, пусть зелёные острые края и резали мягкую кожу. Солнце стояло в зените, и запах испарявшейся влаги был удушающим. Альбус уже тысячу раз пожалел о том, что решил срезать: шею пекло, и всё тело под рубашкой и суконными штанами чесалось от пота и колющейся травы.       Через пятнадцать минут такой «прогулки» Альбус выбрался к дороге и, обернувшись… конечно же, увидел протоптанную тропу всего несколькими метрами левее его безумного маршрута.       Добравшись до дома старушки Бэгшот, Альбус ощущал себя совершенно непрезентабельно. Рубашка липла к телу, а ядрёный аромат травы можно было почувствовать за милю. Тем не менее разворачиваться смысла не было, так что Альбус всё-таки постучал в деревянную дверь.       Ему открыли не сразу. За дверью ясно раздавался методично-медленный скрип лестницы и шаркающие по бревенчатому полу мягкие домашние туфли.       — Альбус! А вот и ты, дорогой! — широкая гостеприимная улыбка с лихвой компенсировала ожидание, и Альбус вполне искренне ответил тем же.       — Добрый день, мисс Бэгшот! Сегодня необычно хорошая погода, вы не находите?       Батильда посторонилась, пропуская гостя, наглухо закрыла дверь на тяжёлый брусчатый засов и одним еле уловимым движением палочки зачаровала её.       — Ох, милый, эти перепады атмосферного давления сбивают с толку. Никакой стабильности в этой стране.       Альбус сочувственно пожал плечами, уже через секунду позабыв, о чём шла речь. Он с любопытством оглядывал гостиную, отчего-то пребывая в уверенности, что где-то здесь и притаился недавно прибывший внучатый племянник. Догадка тем не менее оказалась неверна. Гостиная Бэгшот выглядела привычнее некуда: всё та же уютная маленькая комнатка, которая из-за неровного расположения мебели казалась круглой. В комнате не было типичных старушечьих атрибутов вроде кружевных салфеток и вязаных покрывал, но количество старинных книг, статуэток, шкатулок, артефактов было столь велико, что, пожалуй, казавшаяся первое время параноидальной привычка Батильды к хорошей охранной системе дома уже вовсе не казалась странной. Хотя кого здесь, в Годриковой впадине, волновали такие ценности?       Увлёкшись, Альбус и не заметил, как оказался у длинной череды полок, уставленных диковинами, от вида которых лавочники Косого переулка, несомненно, удавились бы от зависти. Однако увидев в прихожей длинный мужской серый плащ, Дамблдор всё же вспомнил, зачем сюда пришёл.       — А… Мисс Бэгшот, где же ваш племянник?       Батильда, которая как раз невозмутимо присела в кресло с каким-то огромным фолиантом, неопределённо махнула рукой.       — Посмотри на втором этаже. Третья комната от лестницы направо. Ох точно! Ты ведь, наверное, голоден.       — Да вовсе нет, — Альбус, улыбаясь, уже незаметно пятился в сторону лестницы.       — Вот и замечательно. Когда проголодаетесь, дайте мне знать. А я пока поищу ответ на твой прошлый вопрос.       — На который? — Альбус наморщил лоб, и тут же его лицо осветилось. — Серьёзно, вы запомнили? Мне всё ещё очень любопытно, обязательно расскажите, если найдёте что-то интересное.       Батильда его уже не слышала, но Дамблдор был не в обиде. Не ему обвинять людей в рассеянности и невнимательности. Поднимаясь по лестнице, он расстегнул жилет, закатал рукава рубашки, потом снова застегнул и поймал себя на том, что как-то непривычно нервничает перед этим, по сути, мало значащим знакомством. Которое на самом деле было очень даже значащим. Ещё месяц бесед исключительно с представителями пожилого поколения, а также пародий на разговоры с братом и сестрой — и он бы уже начал отчаиваться.       Воображение рисовало на месте нового знакомого сотни удивительных персонажей, имевших совершенно случайное сходство с героями книг, которые он успел прочесть за лето. Выйдя в коридор, Альбус уже почти смирился с мыслью, что на деле знакомый окажется кем-то вроде Аберфорта. Какой-нибудь наглый, недалёкий, неразговорчивый мальчик. Но и пусть. Главное, чтобы было с кем хоть иногда сходить порыбачить, или искупаться, или погулять в лесу. Просто иметь возможность говорить не в пустоту, а как будто обращаясь к собеседнику, даже если он совершенно не понимал, о чём речь.       Словом, когда задумавшийся Альбус без стука толкнул третью дверь справа от лестницы, он был готов совершенно ко всему. Но всё как-то сразу пошло… нет, не плохо, просто не так.       Первое, что увидел Альбус, были ступни в белых носках, небрежно покоившиеся на спинке кресла. Поскольку никто так его и не поприветствовал, Дамблдор некоторое время оторопело созерцал безразличные пятки, прежде чем догадался пройти дальше, обогнув кресло со стороны окна. В нём обнаружился мальчик с толстой потрёпанной книгой в руках. Его позу для чтения, впрочем, трудно было назвать удобной — мальчишка практически лежал вниз головой. Книга так близко нависла над его лицом, что Дамблдор сильно засомневался, можно ли было что-то прочесть с такого расстояния, и смутно догадывался, что парень просто уснул.       Приподнявшись на носки, Альбус разглядел на переплёте название — «Die Märchen von Beedle dem Barden»*. Перевод он, скорее, угадал по знакомому с детства имени. Голубой переплёт выглядел дорогим, старым и совершенно незнакомым. В Англии эти сказки издавались или с зелёной обложкой, или с пыльно-коричневой. Уже ничего не смущаясь, Альбус приблизился и, облокотившись о спинку кресла, нагнулся, чтобы рассмотреть получше.       Разумеется, именно в этот момент Бидль резко уехал вниз. На Дамблдора посмотрели два не очень доброжелательных серых глаза. Конфузы, впрочем, были для него не в новинку, так что Альбус довольно быстро нашёлся.       — А вот и ты! Доброе утро!       Парень вопросительно изогнул брови. Альбус, между тем, отметил, что у племянника мисс Бэгшот было довольно… довольно-таки необычное лицо. Не то чтобы в нём что-то резко бросалось в глаза, что чаще случалось с менее красивыми и пропорциональными лицами, чем это, но всё же нечто цепляло взгляд.       Племянник Батильды Бэгшот смотрел в упор и высокомерно молчал. Его губы едко дёрнулись, мгновение — и всё лицо засветилось уже неприкрытой насмешкой. Как будто потянули уголок паутины, и все нити разом пришли в движение, словно единый живой организм. «Удивительное лицо» — восхитился про себя Дамблдор.       — Читаешь? — Альбус выпрямился.       — Читаю, — парень повёл плечом и снова закрылся книгой.       Альбус снова покосился на кипельно-белые пятки и не нашёл ничего лучшего, чем попытаться продолжить диалог.       — Мне тоже нравится время от времени перечитывать Бидля. Какую сказку читаешь?       — Любимую.       Парень оказался решительно загадочным.       — Любимую? Что ж хорошо, я люблю угадывать. Это «Волосатое сердце колдуна»?       Из-под книги раздался смешок.       — Нет уж. Самая сопливо-сентиментальная сказка в этом сборнике.       — Разве? А, по-моему, одна из самых жестоких. В детстве я очень расстраивался, когда до неё доходила очередь.       — Из-за того, что колдун в конце умер?       — Нет, из-за того, что он так ничего и не понял.       Парень ничего не ответил. А Альбус, вспоминая содержание сказок, с удивлением отметил, что дети волшебников росли на довольно жестоких историях. Может, это и было причиной, по которой стольких магов так волновала тёмная сторона волшебства. А может, сказки просто своеобразно отображали реальность.       — Моя любимая — «Сказка о трёх братьях», — парень неожиданно нарушил молчание, завозившись в кресле.       — В самом деле? — Дамблдор потёр подбородок. — По-моему, у неё странный посыл.       — Ты тоже так думаешь? Самым мудрым оказался тот, кто смог прожить подольше. Ха! как будто в этом фокус.       — Да-да, и всю жизнь был вынужден скрываться под мантией-невидимкой, чтобы сбежать от смерти. Как-то это… — Альбус замялся.       — …жалко.       — Вот! У двух других братьев, по крайней мере, были какие-то стремления, помимо существования. Да, возможно, не слишком благородные и здоровые стремления, но всё же. Так… чем же она тебе нравится?       Парень ничего не ответил, а потом с неожиданной серьёзностью спросил:       — Что бы ты выбрал?       Это вопрос, который, наверное, все дети задавали друг другу, когда читали сказку о трёх братьях. Аберфорт, помнится, выбрал палочку, Ариана — мантию-невидимку (ведь это очень весело быть невидимой), Альбус в детстве тоже выбирал мантию, но то было до того, как он узнал, что от лишних глаз можно скрыться и без неё, и до событий этой весны. Впрочем, о последнем новому знакомому знать было вовсе необязательно.       — Не знаю даже. Мантию, наверное. А ты?       — Все три. Зачем ограничиваться чем-то одним?       — Значит, палочку.       — Почему? — парень закрыл книгу и наконец-то посмотрел собеседнику в глаза.       — Потому что палочка в этой истории олицетворяет честолюбие и жадность. А какой человек может потребовать все три дара? Только предельно честолюбивый… и довольно нахальный, между прочим.       Племянник Бэгшот выглядел так, словно его только что приложили чем-то тяжёлым. Но эмоции, видимо, надолго не задерживались на этом лице, так что уже через секунду он смеялся и, что важнее, впервые за всё то время взглянул на Дамблдора с долей интереса. Захлопнув книгу, он ловко поднялся с кресла и протянул руку.       — На редкость прямая характеристика. Впрочем, мне нравится. Геллерт Гриндевальд. Пожалуй, рад знакомству.       — Альбус Дамблдор. Пожалуй, тоже.       Альбус не без удивления пожал предложенную ладонь и понял, что одержал победу. Надо же, самого успешного выпускника Хогвартса счёл интересным какой-то немецкий мальчуган. Неплохое достижение за день.       Теперь, когда он, наконец, перешёл в вертикальное положение, Дамблдор смог как следует его разглядеть. Немецкий мальчуган, то есть Геллерт, оказался почти одного с ним роста: конечно, ниже на треть головы, но по сравнению с другими сверстниками, такую разницу ещё можно было счесть незначительной. В Хогвартсе нашлось бы от силы шесть-семь мальчишек, над которыми Дамблдор не нависал каланчой и разговаривал без необходимости опускаться до уровня глаз собеседника.       Геллерт, к счастью, оказался таким же нескладно-вытянутым, как и сам Альбус. Впрочем, нет. Нескладным ещё можно было счесть Альбуса, но вот этот юноша как будто сошёл со страниц сказок про принцев и принцесс. Там как раз изображали таких вот мальчиков с тонкими ручками-ножками и короной на златокудрой голове. Короны на Геллерте не оказалось, но руки и ноги действительно были тощие. Чем дольше Альбус его рассматривал, тем больше задавался вопросом: можно ли найти в его новом знакомом хоть одну плавную линию? Куда ни глянь, одни острые края да резкие углы. Лицо, так поразившее Альбуса вначале, несильно отличалось: тонкие губы, чётко очерченные скулы, прямой нос. Лицо живое, но какое же немягкое. Только охапка пшеничных волнистых волос сверху, пожалуй, и придавала немцу что-то ангельское. И всё-таки не принц — подвёл итог Альбус. Слишком колкий вид, как будто кричавший «на! любуйся!», так не рисуют положительных героев в сказках. Но Альбус не мог не признать: всё вместе имело своё странное очарование. Наверное, какая-то магия.       Во время осмотра Альбус случайно напоролся на взгляд и немного смутился. Геллерт хмыкнул.       — Нравлюсь что ли?       — Да нет, — Дамблдор растерялся.       Геллерт раздражённо дёрнул бровью.       — Что значит «нет»?       — Да я… ой. Я просто не о том думал.       — И о чём же?       — О том, что… — Альбус попытался вспомнить направление своего мыслительного процесса и не смог. — О том, почему ты такой бледный в середине лета. В Германию солнце не завезли?       О Мерлин! как только Дамблдор начинал нервничать, он случайно перескакивал на хамоватый стиль общения своего брата.       — Завезли. Просто я вампир.       — Правда?       — Нет! — рявкнул Геллерт и топнул ногой.       Дамблдор невольно улыбнулся, и Геллерт снова посмотрел на него, как на идиота. Похоже, это становилось традицией. Дамблдор развёл руками, Гриндевальд вздохнул.       — Бледный, потому что не было причин часто выходить из дома. И я приехал из Австрии, а не Германии. И да, там не очень солнечно. Впрочем, мне думалось, в Англии также, а у вас тут Италия в миниатюре.       — Да нет, это только сегодня.       Геллерт махнул рукой.       — Мне неинтересно. Пойдём лучше обедать.       Прежде чем Альбус хоть что-то ответил, Геллерт уже бросил книгу на кресло и, не оглядываясь, вышел в коридор. Дамблдору ничего другого не оставалось, кроме как поспешить. Догнал он Геллерта уже на лестнице. Тот пружинистым шагом спускался по ступенькам, на ходу подворачивая и без того короткие рукава рубашки.       Складывалось ощущение, что это Альбус только вчера приехал из Австрии. А Геллерт, несмотря на полное отсутствие загара, выглядел так… по-летнему. Лёгкая рубашка да шорты — вот и всё. Альбус в полном джентльменском вооружении ощутил себя крайне глупо, но было поздно.       — А почему от тебя пахнет травой?       Вопрос прилетел с неожиданной стороны.       — О, это длинная история.       — Правда?       — Нет, конечно.       Геллерт недоуменно посмотрел на него из-за плеча и усмехнулся.       — Знаешь, скажу честно, ты странный.       — Ты тоже. Но придётся нам привыкнуть, общаться тут больше не с кем, — Альбус похлопал своего нового товарища по плечу и заговорщически подмигнул ему.       На лице Геллерта отразилась трудно расшифровываемая гамма эмоций. Он замер на нижней ступеньке и уже было открыл рот что-то сказать, но Дамблдору повезло так и не узнать, что именно, потому что в эту секунду всё внимание к себе привлекла Батильда:       — Оля-ля, смотрю, вы уже познакомились, как хорошо! Не желаете чаю, мальчики?       Альбус неуверенно кивнул, а Геллерт расплылся в широкой, внезапно доброжелательной, улыбке.       — Было бы очень кстати, тётя Батильда!