Проклятье

      — Альбус, дорогой, почему ты ничего не ешь? Возьми хоть лимонное пирожное. Ты ведь так их любишь!       Альбус улыбнулся и в который раз тактично отказался. Нет ничего хуже для вежливого человека, страдающего от голода, чем сидеть в обществе людей, которые ничего не едят. Чаепития у Батильды всегда были роскошны. И сегодняшнее также не стало исключением: стол ломился от угощений. Тут тебе и оладьи с клюквой, посыпанные сахаром, и горка хрустящих бисквитов, и булочки с маком, и орешки с мёдом, и, конечно, типично волшебные сладости: желатиновые червячки, имбирные тритоны, сдобные котелки. Дамблдор терзался предположениями, что всё это великолепие регулярно появлялось на столе не в последнюю очередь из-за его персоны. Сама старушка сладкое, похоже, не очень жаловала, хотя никогда в этом не признавалась.       Впрочем, ранее чувство вины не мешало Альбусу наслаждаться угощениями. Но то было до приезда Геллерта, который с порога отказался от всего предложенного, попросил себе яичницу с беконом и благополучно умял её за пару минут. Впервые почувствовав себя обжорой, объедавшим пожилую женщину, Альбус устыдился и теперь цедил уже третью чашку жасминового чая, втихаря бросая тоскливые взгляды на изобилие десертов.       — Он так часто сюда ходит, что ты даже запомнила его любимые пирожные? — фраза, вероятно, звучала нейтрально. Но, снедаемый совестью, Альбус расслышал в ней укор и невольно сжался на стуле.       Ничего не подозревавшая Батильда беспечно рассмеялась.       — Альбус частенько меня навещает. Такой одарённый мальчик! Одно удовольствие общаться с молодым человеком, наделённым такими глубокими познаниями в истории магии.       — Вы меня перехваливаете, мисс Бэгшот, — проблеял Альбус.       — Да неужели? — Геллерт послал ему насмешливый взгляд, отчего Дамблдор стушевался ещё больше и почувствовал легко объяснимую тягу выйти через ближайшее окно. Благо находилось оно не так далеко от земли.       — Тебя трудно перехвалить, Альбус, — Батильда подмигнула ему и поманила к себе заварочный чайник. — Только ты и вносишь некое разнообразие в бесконечные сплетни глупых старух. Вот ещё и племянник теперь будет меня радовать, не так ли, Геллерт?       Геллерт с готовностью кивнул и расщедрился очередной ласковой улыбкой. Всё чаепитие Гриндевальд вёл себя образцово очаровательно. Более добродушного и обходительного племянника было просто не сыскать. Альбусу оставалось только поблагодарить не то судьбу, не то Батильду, что они успели познакомиться до чаепития, а не после. Разрыв шаблона в ином случае был бы неизбежен.       — А… Мисс Бэгшот… Вы не нашли ответ на мой вопрос? — не замедлил сменить тему Альбус, пока подвернулась такая возможность.       — О, разумеется. Чуть не забыла, милый.       Батильда опустила на нос большие очки и выудила из кармана безразмерного халата потёртого вида дневник. Геллерт вопросительно приподнял бровь.       — Ага, так. Вопрос, конечно, любопытный. Тёмная магия существовала с древних времён наравне со стихийной. А вот сам термин «тёмные искусства» появился не так уж и давно. Впервые он используется в документе аж тысяча семьсот семнадцатого года.       — Это в том, что ввёл запрет на использование непростительных заклятий? — уточнил Альбус.       — Конечно. А в тысяча семьсот восемнадцатом Улик Гамп вводит ещё один закон, на этот раз запрещающий применение тёмной магии в целом. И там же, кстати, подробно расписывает, что именно входит в понятие тёмной магии.       — Всё, что может навредить человеку, я помню. Любопытно! Значит тёмная магия не всегда называлась тёмной.       — Тёмная магия существует столько же, сколько конфликты, дорогой.       — Но люди не всегда трактовали её как зло.       — Полагаю, всё-таки трактовали. Назвали же древнегреческого мага Герпием Злостным, а ведь он всего-то стал первым змееустом и вывел василисков. И ещё изобрёл некоторые опасные для магического мира артефакты, в процессе, вполне вероятно, загубив несколько жизней… но последнее истории доподлинно неизвестно.       — Интересные у вас темы обсуждений.       Альбус, увлечённо вслушиваясь в рассказ, уже и забыл о существовании Геллерта, а вспомнив, с некоторой опаской скосил на него глаза. Тот расслабленно развалился на стуле с чашкой чая, и выглядел заинтересованно.       — Так о чём ты спрашивал? — поймав на себе взгляд, Геллерт посмотрел на Альбуса в упор. — Всегда ли тёмная магия воспринималась в негативном ключе? Нет, не всегда.       Альбус и Батильда взглянули на него с любопытством.       — И откуда же такие выводы, милый?       — Из Средневековой литературы, — Геллерт невозмутимо отхлебнул чая, но щёки его еле уловимо порозовели. Видимо, кому-то нравилось чужое внимание. — Вы, наверняка, читали балладу о Сивере Храбром? В этой истории протагонисты используют все виды непростительных заклятий, и никто не видит в этом ничего неправильного. Если судить о литературе как об отражении эпохи, можно сделать вывод, что магия в Средневековье воспринималась как инструмент — не более того. Вот как нож, — Гриндевальд взял со стола искомый столовый прибор и поднял на уровень лица. Батильда и Альбус, как заворожённые, уставились на блеснувшую сталь. — Его можно использовать, чтобы нарезать хлеб, а можно…       — … чтобы убить человека, — закончил за него Альбус.       Геллерт, поморщился, очевидно, от недовольства, что его прервали.       — Да. Или чтобы защитить свой дом и народ. Мы ведь говорим о Средних веках. Тогда, напомню, этот вопрос был весьма актуальным.       Батильда пожала плечами.       — Ты говоришь о времени особенно горячих столкновений волшебников и простецов, как их тогда называли. Но средние века не состояли сплошь из военных конфликтов. В более мирные периоды в Британии и в местах, где гонения на магов были не так сильны, использование тёмной магии порицалось. Можешь воспользоваться моей библиотекой. Там есть интересные исторические документы.       — Что ж, почитаю. Но так или иначе, гонения магов в эпоху Средневековья — довольно длинная кровавая полоса, и это не могло не повлиять на восприятие тёмной магии в целом.       — А можно мне тоже посмотреть те исторические документы? — вставил Альбус, пока тема не потерялась. — Я, честно говоря, не читал балладу о Сивере Храбром, но отчасти согласен с Геллертом. Во многих Средневековых балладах тёмная магия даже… романтизируется. И, как теперь выяснилось, тогда она даже не называлась тёмной. Более интересно, как с этим обстояли дела в древности.       — Вот тоже интересно, — Геллерт воодушевлённо отбил ритм пальцами по столу. — Мне показалось, наши предки были как-то менее сентиментальны на этот счёт. Ещё бы! Когда твой дом осаждает горстка неразумных магглов, не будешь долго раздумывать об этичности методов.       Дамблдор повёл плечом и подозрительно покосился в сторону Геллерта. Был ли это реверанс в его, Альбуса, сторону? Могла ли Батильда рассказать ему, за что отец Альбуса попал в Азкабан? Сомнительно. Скорее уж, после всех намёков, которые ему пришлось выслушивать в течение обучения, Альбусу стали видеться издёвки там, где их не было.       — Не все нападения магглов заканчивались кроваво. Взять хоть Венделину Странную… — голос Дамблдора прозвучал не менее странно, чем упомянутая Венделина, но Геллерт, вошедший в раж, похоже, ничего не заметил.       — Ха-ха. Не всем так везло. Маги сильнее, это безоговорочно. Но сила магглов в количестве. Сколько их было, этих случаев, когда обезумевшие дикари с вилами и косами вытаскивали волшебников прямо из постелей? Многие ли успевали достать палочку, прежде чем их просто били по голове, связывали, а затем топили в реке или — того хуже! — жгли на костре? Это ведь твоя цитата, тётя, что волшебникам огонь был не страшен. Интересно, как много магов смогут защититься от огня без палочки, да ещё в стрессовой ситуации? А что насчёт детей, у которых магия вырывается, порой, бесконтрольно?       «Например, у таких детей, как Ариана…»       Батильда поймала остекленевший взгляд Дамблдора и поспешила прервать племянника.       — Геллерт, хватит тебе об этих ужасах! Такой прекрасный солнечный день, а ты об убийствах.       Альбус, притихнув, перевёл взгляд в окно. Геллерт обернулся к нему и, заметив его состояние, ухмыльнулся.       — Прости, тётя, немного увлёкся. Что случилось, Альбус? Невкусный чай? Закуси лимонным пирожным. А вообще меня немного удивляет, что именно ты задаёшься такими вопросами.       Альбус непонимающе приподнял брови.       — А что такого удивительного?       — Да так, — Геллерт хмыкнул и действительно положил ему на тарелку пирожные. — Ты не похож на человека, который увлекается тёмными искусствами.       — Так я и не увлекаюсь, — Альбус нахмурился. — Это исследовательский интерес. И что ещё значит «не похож»?       — Геллерт всего лишь имеет в виду, что ты выглядишь как очень приличный мальчик, — Батильда мягко улыбнулась. — И, безусловно, так оно и есть.       — О да, именно это я и имел в виду, — голос Геллерта звучал серьёзно, но Альбус успел перехватить взглядом на мгновение дёрнувшиеся уголки его рта.       Батильда, между тем, переложила себе в тарелку яблоки с карамелью, пощёлкала пальцами, и вся кухонная утварь мигом пришла в движение: угли перекочевали в топку, на плите занялся огонь, и на него самостоятельно прыгнул чайник. Альбус не мог не порадоваться проснувшемуся аппетиту своей компании и без вреда для совести надкусил пирожное.       На кухне становилось жарко сидеть, и ветер, дувший с окна, возле которого примостился Альбус, не сильно спасал. Рука потянулась к верхним пуговицам рубашки — перед выходом он щепетильно застегнул все до одной — и дышать стало не в пример легче. Ощутив на себе взгляд, он слегка повернул голову, и конечно, — Геллерт. Подперев щёку рукой, он как-то гнусно ухмылялся, пока Батильда отвлеклась на выбор чая. Альбус практически слышал его издевательские интонации: «Не стесняйся, чувствуй себя, как дома».       Вот что за нездоровая тенденция насмехаться над ним при каждом удобном случае? Альбус предпочёл разобраться с этим позже, а пока, широко улыбаясь, расстегнул ещё и третью пуговицу. Гляделки с Геллертом затянулись настолько, что он практически вздрогнул, когда неожиданно заговорила Батильда.       — Знаете, молодые люди, я тут подумала, а почему бы вам не написать совместную научную работу? Если вас обоих так интересует тема, и вы всё равно собрались искать по ней литературу, почему не совместить приятное с полезным?       Молодые люди переглянулись: Альбус неуверенно, Геллерт ещё неуверенней.       — На самом деле… мысль хорошая, — медленно произнёс Альбус, настороженно сверяясь с реакцией Геллерта. — Кроме того, у меня уже есть две публикации, так что я знаю, как всё оформить.       Геллерт пожал плечами.       — Всё это, конечно, интересно, но займёт время. А я здесь не задержусь дольше недели, тётя.       Батильда горестно всплеснула руками.       — Дорогой, за последние пять лет ты первый раз сюда приехал. Останься хоть на две недельки.       Геллерт мягко пообещал подумать, и Альбусу стало ясно, что надолго он здесь не задержится. В сложившихся обстоятельствах эта новость была несколько печальной, но, с другой стороны, решил Альбус, неделя общения с новым человеком — уже какое-то разнообразие.       — В любом случае, я бы с радостью занялся этой статьёй, мисс Бэгшот. Выпишете, что можно почитать? И вы упоминали какие-то документы.       — Разумеется, — Батильда всё ещё несколько огорчённо помешивала чай. — Да и Геллерту не повредит почитать что-то посерьёзнее сказок.       Геллерт вскинулся.       — Между прочим, сказки — многослойный материал для анализа. Попробуйте перечитать, найдёте много интересного.       — Мантию-невидимку? — улыбнулся Альбус.       Геллерт откинулся на плетёную спинку стула и взглянул на него с вызовом.       — Что ты вообще знаешь об этой истории?       Альбус наморщил лоб.       — Ты имеешь в виду какие-то сакральные смыслы сюжета? Тогда, наверное, немного.       — Я имею в виду реальную подоплёку этой истории.       Батильда с плохо скрываемым раздражением отряхнула скатерть от крошек.       — Геллерт, похоже, говорит о братьях Певереллах. Распространённая теория, не получившая подтверждения, что, впрочем, не мешает некоторым фанатикам ежегодно совершать набеги на наше кладбище.       — А причём здесь кладбище? — удивился Геллерт.       Альбус, до того не слышавший ни о каких реальных прототипах, тоже заинтригованно воззрился на Батильду.       — При том, что здесь, в Годриковой Впадине, есть могила Игнотуса Певерелла. По укоренившимся заблуждениям, Того Самого Брата из сказки.       — Здесь есть его могила? А где?       — А можно сначала? — не вытерпел Альбус. — Почему кто-то решил, что сказка основана на реальной истории? И почему именно эти братья? И зачем их нужно искать?       Геллерт уже было развернулся, чтобы начать что-то втолковывать, как Батильда резко прервала его, начав рассказ о своём последнем магическом исследовании. Не нужно было становиться гением, чтобы понять, что мисс Бэгшот больше не желала ничего слышать о сказках, братьях или могилах.       Улучив момент, когда Батильда отвернулась, Альбус потянулся к Геллерту и тронул его за предплечье. Тот удивлённо повернул голову, и Альбус почти неслышно быстро прошептал: я покажу тебе могилу если ты всё расскажешь.       Геллерт оторопело проследил за его губами и медленно кивнул. Уже через секунду они, как ни в чём не бывало, пили жасминовый чай.

***

      Альбус потёр шею, комкая воротник сюртука. Чаепитие закончилось, когда каминные часы пробили три. Он и Геллерт тут же, как по команде, поднялись с мест и сообщили о своём намерении отправиться на прогулку. Жара к тому времени стояла удушающая. Из-за обыкновенно влажной английской погоды в те дни, когда температура поднималась, создавался настоящий парник. Привычный и в то же время самый ненавистный тип жары для любого англичанина. Одно хорошо: наведывалась она в их края нечасто.       Не спасала даже тень от козырька веранды, под которым с немым укором и скрещенными руками на груди застыл Альбус, ожидая своего нового товарища. То ли руки Геллерта росли не из нужного места, то ли он нарочно действовал на нервы, но со своими шнурками он возился уже добрых пять минут. Альбусу не терпелось просто разок взмахнуть палочкой, но раз этого не сделал сам Геллерт, не стоило, вероятно, и ему.       Пронаблюдав за тем, как очередной узелок развалился прямо на глазах, Альбус почувствовал закипающее негодование и резко выпалил:       — Что ты тогда имел в виду?       Геллерт поднял лицо, и Альбус с мрачным удовлетворением отметил на нём растерянность.       — Что?       — Что ты имел в виду, когда сказал, что я не похож на человека, увлекающегося тёмными искусствами?       Геллерт озадаченно наморщил лоб и сплёл из шнурков новое макраме.       — То… что ты не похож?       — И?       — И?..       Альбус мотнул рукой на манер пропеллера.       — Поясни.       Лицо Геллерта приняло отрешённое выражение. Впрочем, вскоре на лбу проступили уже знакомые раздражённые складки, и через секунду он ожидаемо взорвался.       — Что ещё за вопросы у тебя?! К чему это вообще?       Альбус примирительно выставил вперёд ладони.       — Ничего такого. Но мне хочется знать, на основе чего ты сделал вывод, что человек моей внешности никак не может интересоваться тёмной магией.       — Так ты интересуешься?       — Ответь на вопрос.       Геллерт резко дёрнул концы шнурка и, видимо, оставив надежду, заправил их в ботинок.       — Да не знаю я!.. ты выглядишь, как примерный отличник. Как добрый парень… Что мне ещё добавить?       Альбус помолчал, задумчиво остановив взгляд на светлой макушке, а затем серьёзно произнёс:       — Ты мало меня знаешь. Я не очень хороший человек.       — А какой тогда?       Дамблдор хитро подмигнул ему.       — Увидишь.       На мгновение у него возникло необычное чувство предзнаменования. Он и сам не знал, о чём хотел предупредить. Словно какой-то чревовещатель заговорил вместо него, при этом шевеля губами.       — Звучит многообещающе.       Геллерт лукаво улыбнулся, плавно запрокидывая голову. Ничего нового не произошло, поэтому, спроси кто Альбуса, он бы не смог ответить, из-за чего у него неожиданно перехватило дыхание. Яркий свет мягко скользил по лицу, тёплой охрой окрашивая волосы. Живые глаза, смеясь, смотрели прямо.       До него хотелось дотронуться.       — Пойдём?       Альбус с трудом вырвался из задумчивости и кивнул.