Выпала из своего мира, а так и надо

      Огромное красивое здание простиралось вдаль, растворяясь в густом тумане, не показывая свое настоящее величие. Двухэтажное поместье с большим балконом, подпирающие его толстые колонны, окрашенные вырезанным на них узором завитков, будто шальной ветер оставил следы своего пребывания в красивом месте. Густая растительность поглощала стены дома, словно бы намеревалась полностью окутать зеленым одеялом и согреть сидящих внутри жителей.       Когда я снова умудрилась заснуть? Вроде недавно я занималась перед столом, продумывая дизайн новой одежды перед листами, прокручивая в руке заточенный карандаш, а теперь стояла перед непонятно кому принадлежащим особняком и пытаюсь разгадать появившуюся из неоткуда тайну. Мои сны слишком реалистичные: я ощущаю слабый ветер, развевающий мои волосы, запах зелени, растущей неподалеку, смешанный с освежающей атмосферой, наполненной озоном словно недавно здесь прошла гроза. Еще также видела человека, что находился в саду около особняка с большими садовыми ножницами. Человек придавал форму некрасивому на вид кусту, росшему, как заблагорассудится, простираясь чуть дальше положенного ему участка. Делать нечего, мне оставалось лишь подойти к силуэту человека и узнать, кто это.       Подойдя чуть ближе к калитке, я узнала демона, который безмятежно орудовал инструментом и взглядом художника присматривался к формам куста, словно скульптор примерял, где стоит немного убавить материала, а где наоборот стоит добавить. Что-то в нем было не так. Рарин кажется…более миниатюрным. В первых моих видениях и снах он был куда крупнее, а теперь будто бы уменьшился в размерах. Никогда раньше не было таких кардинальных изменений. Лицо стало менее угловатым, виднелись женские черты: длинные ресницы, округлое лицо, а плечи еще подчеркивали его уменьшение в размерах… Что с ним происходит вообще?       Демон хаоса заметил меня и перестал работать ножницами. Эмоция сменилась из равнодушного в умиротворенное, будто бы мужчина рад меня видеть. Очень интересно. Обычно я у него вызываю лишь приступ раздражения. — Я видел, что ты смогла договориться с Джереком, Лилия, — он хмыкнул. Назвал меня по настоящему имени. И почему оно мне теперь непривычно для слуха? Я больше привыкла к «Нелли».       Демон один из немногих, кто знает о нем. И, наверно, он знает куда больше, чем я могу предположить. — Да, это оказалось куда проще, чем я думала, — ответила я. — Джерек всегда оберегал Генриетту, даже когда она это не видит, — спокойным тоном Рарин разъяснял об отношениях брата и сестры, — Больше о ней беспокоился, чем родители.       Он сложил ножницы в большой чемодан для инструментов, стоящий в стороне от кустарника, который мужчина пытался отполировать до нужной формы. — Я знаю, что ты хочешь спросить, — будто бы Рарин знал наперед, и поэтому не стал тянуть, — В каком-то смысле ты была права, когда думала, что с тобой разговаривает отец Генриетты.       До меня не сразу дошел смысл сказанного творцом хаоса, но позже пришло осознание. Он говорил про те начальные сны, когда я думала, что внутри девушки засел дух отца, с которым можно было поговорить. — Я унаследовал его внешность, — пояснил собеседник, отложив все принадлежности в сторону, и направился в поместье медленным шагом, — И сейчас претерпеваю новые метаморфозы. С новым носителем силы я становлюсь похожим на него внешне, словно являюсь альтер-эгом человека. Как видишь, вместо Генри скоро будет внешность Генриетты.       Недолго пришлось гадать, почему Рарин выглядел так странно для меня. Он действительно становится похожим на женщину. — А вы помните свой настоящий облик? — спросила я, думая о том, как много демону пришлось менять свое амплуа, и есть ли в нем что-то от него самого, нежели от носителей его силы.       Как много ему пришлось побывать женщиной, или же раньше демон передавался по мужской линии, не затрагивая другую? Возможно, когда-то, других девушек носитель считал «достойным» сосудом для демонической сущности.       Осторожно поднявшись по лестнице к главному входу, будто бы Рарин пытался вслушиваться в звенящую тишину. Не слышно звуков природы, пение птиц, один лишь беззвучный вакуум, который окружал поместье во всех сторон. Похоже, что существо внутри моего тела попросту задумалось. Вряд ли тот вспоминал о тех временах, когда он был свободен и имел свою индивидуальную личность, сотни лет прошло, по словам творца хаоса. — Я уже забыл, — кратко ответил демон, открывая массивную дверь в холл, — Воспоминания имеют свойство стираться без шансов на восстановление.       Когда мужчина заговорил про память, мне тут же вспомнилась моя попытка в поиске информации по запечатыванию демона, и как я наткнулась на книгу с названием «Семья Рамнульф», которую хотелось открыть.       Мы зашли в здание поместья, в просторный холл с широкой винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Закрытые комнаты, скрывающие страшные тайны, сразу бросились в глаза, они манили, шептали, чтобы их открыли. — Вы можете мне рассказать…       Я уже хотела попросить демона хаоса рассказать об интересующих вещах, но меня прервали. — Хочешь знать, что на самом деле произошло с Генриеттой, и какая у нее семья? Действительно желаешь разобраться в произошедшем? — одним своим тоном Рарин показывал свою серьезность и заставить меня усомниться в собственном выборе. Будто бы он не желал вытаскивать чужие скелеты из шкафов. Оно и понятно.       Не то чтобы очень хотелось углубляться в дебри семейных делишек, но все-таки интересующие вещи надо бы проверить. Нужно знать, чего можно ожидать что от матери, что от брата Генриетты. Из комнаты осторожно выглянул через щелку от двери человек. Маленького роста, довольно пугливый, когда я только обратила свой взгляд на него, он скрылся полностью за «баррикадой». — Генриетта, не бойся, выходи, — подбадривал демон человека выйти из зоны комфорта, из комнаты. Мне не послышалось? Он сказал «Генриетта»? Человек, прятавшийся в закрытом помещении — та самая девочка, в которую я вселилась?       И действительно, как только она перестала со страхом в глазах смотреть на меня, девочка осторожно приоткрыла дверь. Генриетта здесь гораздо меньше, чем я себе представляла, судя по всему, все еще ребенок тринадцати лет. Волосы заплетены в широкую густую косу на боку, легкое платье по щиколотки, украшенное узором из драгоценностей. Странно было то, что под левым глазом красовалась небольшая, не выпирающая родинка, которой нет у меня. Недостоверная проекция сознания?       Она подбежала к Рарину с радостным выражением на лице, дергала того за пиджак. — Папа, можно я погуляю в саду? — спросила девочка.       Что, папа? А, ну да, он ведь похож на него, хоть теперь и есть разительные отличия, но раз это сон, то никто не обращает внимания на то, что поместье окутано туманом и ничего больше попросту не видно, так и с внешностью демона происходят странные метаморфозы. — Конечно, — Рарин разрешил малютке прогуляться на улице, и та, вприпрыжку, направилась на улицу через главную дверь, оставив нас двоих в доме, — идем, — сказал он мне, заставляя меня идти за ним в левое крыло.       Здесь непонятная темнота, которая вроде бы окружает со всех сторон, но, тем не менее, все хорошо видно. В полутьме демон начинает становится таким же, каким он был в первых моих снах, таким же угрожающим и пугающим. Не было видно его глаза, но я была уверена, что у него сейчас они светятся синим, как и тогда.       Мы зашли в одну из комнат, которая оказалось спальней с алыми шторами. Она мне показалось знакомой. Та же просторная кровать, тот же шкаф, атмосфера… Точно та же спальня, что была в кошмарах. В ступоре я стояла по середине комнаты, рассматривая ее. Как обычно — ничего не разглядеть из-за темноты, только свеча давала хоть минимальную видимость.       Через секунду около кровати образовались два человеческих силуэта, словно творец хаоса пытался проецировать свои воспоминания со стороны. Ими оказались сама Генриетта, того возраста, как и тело, в котором я нахожусь, и рядом стоял отец, на которого был похож демон. Одна лишь особенность была в Генри — также, как и Генриетты, отсутствовал один глаз, видимо, тоже не хотел, чтобы внедренная сущность вырвалась на свободу. Интересно, многие ли в роду имели подобный дефект? — Милая, я должен тебе кое-что сказать, — отец девочки сидел за рабочим столом рядом с кроватью и заговорил с рядом стоящей Генриеттой. Он отвернулся от рукописей и взглядом встретился с обеспокоенной дочерью, — Ты уже взрослая, наследница дела нашей семьи, и должна знать правду.       Выглядел Генри очень устало, мешки под глазами были настолько большими, что больше походили на мешки, куда можно складывать подарки. Растрепанный и небрежный вид одежды и волос, сам мужчина выглядел болезненно бледно. Взгляд выражал вселенскую усталость, его дни были сочтены. Если вспомнить про особенность использования демонических способностей, то причина его болезни была очевидна. — Какую правду, папа? — спросила Генриетта, смотря на отца недоуменным взглядом, и с непонятным чувством, будто бы боялась услышать ужасную весть о главном члене семьи.       По-отцовски мужчина зажал ладонь Генриетты своими в успокаивающем жесте, словно хотел убедиться в чем-то. — Помнишь, я говорил тебе о том, что есть сила, передаваемая из поколения в поколение? — издалека начал он, девочка кивнула, и тот продолжил, — Пришло время тебе стать владелицей безграничной силы. Я уже слишком стар, чтобы ее сдерживать.       Дальше их фигуры растворились в воздухе, иллюзия, созданная на основе воспоминаний демона, была окончена, и мне вряд ли удастся услышать разговор между отцом и дочерью полностью. Вполне возможно, он рассказал об ужасной, на мой взгляд, традиции семьи. — Мне трудно дается проецировать воспоминания, — признался Рарин, ладонью пройдясь по поверхности письменного стола, — В общем, как ты и сама поняла, Генри рассказал обо мне, и то, что ей придется быть моим сосудом. Генриетта была не в восторге.       Естественно, я бы и сама разозлилась. Растешь себе спокойно, ничего не предвещает беды, и тут тебе отец говорит, что ты станешь физической оболочкой для, будем честны, злой сущности, при этом страдая от проклятия после ритуала переселения. Нелегкое испытание для девушки, которая только успела повзрослеть и не подозревала об истинных делах Рамнульф. Книги по запрещенной и забытой магии это одно, а играться со сверхъестественными силами, способными убить человека — абсолютно другое. Джерек всегда был в курсе, и только бедную Генриетту не поставили в известность? — Через несколько дней ее отец держал шприц с обезболивающим средством и начинал ритуал переселения. Обрывки этих воспоминаний тебе и слышались после того, как я смог пробудиться, — пояснил за некоторые тайны творец хаоса. — Отец… Я не хочу… ПРОШУ, ОТЕЦ! — Ты должна принять это. Поверь мне, все будет хорошо… Другого выхода нет, дорогая, если хочешь стать сильнее, то… Прими его.       Так вот что это было. Таким образом он хотел ее усыпить, причинить боль в гораздо меньшей степени. Но девушка пыталась отпираться, не соглашалась на ритуал перенесения дьявольской сущности в тело. — Как только все закончилось, Генри упал замертво, завершив свой путь моего сосуда. Как ты и сама догадалась, использование моей силы отнимает годы жизни смертных магов, а отец Генриетты построил свой авторитет и своей семьи благодаря мне. И его резерв был истощен, и было необходимо переместить меня в другое тело. Девочке не повезло оказаться в поле его зрения. Вполне вероятно, что я мог оказаться под контролем у миссис Рамнульф, — продолжал историю демон спокойным тоном, демонстрируя отрывки воспоминаний, где отец Генриетты лежал у своей кровати, и его рука из последних сил держалась за простыни, на кровати лежала девушка уже с переселенным демоном.       Как только она очнулась и увидела весь кошмар, представший во всей ужасающей красе, попросту испугалась, слезы сами потекли, будто бы сожалела о произошедшем, хотя Генриетта тут вовсе не причем. Она пыталась поднять отца, умоляла его вернуться к ней, но тот уже не отвечал, заснув навечно с умиротворенным лицом, будто бы выполнил самый важный долг перед семьей. — И потом Генриетта попросту сбежала из дома, потому что боялась гнева матери. Она считала себя виноватой во всем. Я бы сказал, что она впала в глубокую депрессию, и ехала, куда глаза глядят, в течение месяца блуждала по городам, — Рарин провел свой собственный анализ произошедшего, и я кивнула в знак согласия.       На самом деле, мне не трудно понять испугавшуюся аристократку, которая вряд ли раньше сталкивалась со смертью родного близкого человека, к тому же, унаследовав какую-то великую силу, груз ответственности лег на ее плечи. Давление со стороны строгой семьи заставило ее сбежать от всего, забыться. Довольно грустно. Ведь она ничего подобного не хотела для себя и, уж тем более, для отца. — Неужто мать Генриетты настолько страшная? — я покосилась на творца хаоса и задала конкретный вопрос про родственницу моего нынешнего тела, — Почему она боится? — Она… — задумчиво произнёс Рарин, пытаясь в уме подобрать нужные слова. Было видно как мужчина нервничал, почесывал рукой отросшие бакенбарды, взгляд его не задерживался надолго на одном месте, но был невидимый запрет — посмотреть мне в глаза.       Он не особо хотел говорить о миссис Рамнульф, причина для меня остаётся туманной. Рарин пытается скрыть от меня некоторые детали, есть что-то, чего мне знать не положено.       Но… Я ведь должна быть осведомлена, чего стоит опасаться, разве нет? Мне нужно как-то отыгрывать роль Генриетты, даже несмотря на то, что я вроде как «потеряла память». У тела должны остаться старые выработанные годами привычки, реакции на определённые вещи, в том числе на людей, на уровне инстинктов. — Она…строга, я бы даже сказал — дисциплинированная, и требует от других дисциплину. Миссис Рамнульф контролировала жизнь своей дочери, — сказал демон, криво улыбнувшись.       В спальне, где мы стояли, образовался новый силуэт. Та самая женщина, сидевшая вместе с Макаровым, с грацией змеи медленно подходила к огромному шкафу, хищным взглядом рассматривала чужое отражение в зеркале, отражение Генриетты, подходящей к матери. — Сегодня ты не ходила на репетицию по скрипке, — холодом повезло от её голоса, женщина драматично повернулась лицом к дочери, — Сколько ты ещё будешь испытывать мои нервы и своего репетитора?       Девочка вздрогнула и шумно взглотнула, будто бы готовилась к казни через отрубание головы. Глаза стали мокрые, очень грустные, искорки тронули в глубоком синем море радужки. — Я-я… — голос Генриетты дрожал словно осиновый лист, она переминалась с ноги на ногу, готовясь сбежать от холодного как сталь взгляда. — Думаешь, твои тренировки абсолютно бесполезны? — женщина грозно приближалась к дочери, держа одну руку у живота, словно держит невидимый щит, нос чуть вздернут, а голова — приподнята. Пусть у миссис Рамнульф и не повышенный тон, но очень осуждающий. Если бы я не слышала диалог с начала, то подумала бы, что Генриетта где-то сильно провинилась. И, видимо, так и есть, раз мать упоминает про упущенные репетиции, которые младшая Рамнульф попросту игнорировала по неизвестным мне причинам. — Я-я не хотела этим з-заниматься, — бедная Генриетта заикалась при виде страшного выражения лица у женщины. — А чем хочешь, моя дорогая? — даже вроде милое обращение звучало из уст миссис Рамнульф как оскорбление, — Все ещё лелеешь надежды заняться изобразительным искусством?       Все-таки моя теория о том, что владелица тела увлеклась рисованием, подтвердилась. Значит, я уж не совсем безнадёжна. Девушка мечтала стать художником, как когда-то хотела я, но в итоге забросила все из-за давления родителей. В Генриетте я узнала себя, будто глядела в зеркало. Совпадение ли, что моя душа вселилась именно в неё? Из-за схожести судеб? Божий промысел или вселенская случайность?       В знак согласия девушка кивнула, отчего лицо её матери сменилось из устрашающе равнодушного на устрашающе гневное. — Ты понимаешь, что ты просто не выживешь в этой профессии? — допытывалась женщина с прищуренным взглядом, — чтобы начать зарабатывать здесь, нужно долго и упорно пробиваться. Дорогая, я не могу одобрить твой выбор. Зачем растрачивать свой потенциал на ненужное, когда ты являешься наследницей нашего семейного дела.       Судьба Генриетты пошла под откос, как только она согласно кивнула своей матери, когда та закончила короткий нравоучительный монолог. — Что-то знакомое, — он не спрашивал, демон утверждал, будто бы был уверен, что мне знаком их разговор. — Смотрели мои воспоминания? — у меня появилось любопытство, смешались ли наши осколки памяти. Ведь, судя по всему, некоторые события я видела от лица Рарина. — Можно сказать и так, — он неоднозначно дёрнул рукой, будто бы хотел избавиться от ненужных и неприятных мыслей, — Уж очень интересный у вас мирок, ничего подобного у нас не видел за многие годы.       Даже не знаю, положительно ли мужчина с рогами отозвался о моем доме или нет, по его эмоциям трудно понять. Ну по крайней мере я могла выделить среди неширокого спектра эмоций демона удивление. — Ещё я также случайно мог слышать твои мысли, — признался он, — И для себя я вынес одну вещь — никогда не выбирать себе сосуд женского пола.       От его вердикта у меня отключились все моральные и этические рычаги и попросту заорала в голосину от смеха. То ли такая реакция от стыда, то ли от ситуации в целом. Могу лишь представить его ахеревшее лицо при анализировании моих мыслей, иногда постыдных. — Мне интересно, почему ты вообще меня не боишься? Я ведь уже один раз взял контроль над телом. Ещё я услышал что-то про мою привлекательность. Считаешь меня привлекательным? — ехидная ухмылка Рарина заставила меня поежится от неловкости.       Вспоминая фанфики по Веному, мне стало попросту жутко. Ведь Веном все чувствовал, знал абсолютно обо всем, в том числе про физиологические потребности носителя. Что, если Рарин тоже своего рода «Веном»? Тогда я не завидую бессмертному существу, сколько всякого дерьма он мог увидеть и услышать. А тут он зацепился за мои слова про красоту. — Не боюсь, потому что вы ничего не сделаете, мы ведь…договорились. Я восстановлю настоящий глаз и освобожу вас от заточения в моем теле. А про… — я не могла проговорить что-либо, уж очень сильно стеснялась, — это не совсем то, о чем вы подумали. — Да-да, я тебе верю, — кивал головой Рарин, еле сдерживая смех.