Los amantes

Артём так устал. Он вроде в хорошей форме. Физической уж точно. Он чувствует, как тело набирает обороты, как в мышцах появляется былая сила и мощь. Они неплохо провели матчи сборной, впереди у Зенита Оренбург и Локомотив. Всё вроде в порядке, но какая-то душевная усталость и тоска не дают покоя. Внутренних сил нет совершенно. Всё вызывает ощущение уныния. Артём просто слишком давно не видел Сашу. Они не встречались месяц. Последний раз, перед сборной, была поспешная встреча, быстрый секс и Саня спешил домой. У него шли усиленные тренировки и каждая минута была на счету. И, конечно, жена и ребенок. Артёма по-прежнему коробило, но он слишком уважал Сашу, чтобы хоть что-то говорить по этому поводу. Тот иногда рассказывал про сына, показывая фотографии, и то тепло в его голосе, что проскальзывало при случайном упоминании жены, выбивало Тёму из колеи. Дзюба сам не понимал, отчего бесился, наверное, потому что Саню не хотелось делить ни с кем. То, что происходило между ними, невозможно сравнить ни с чем, что случалось в его жизни прежде. И дело даже не в сексе и не в сессиях. Это круто, секс потрясный, а каждая сессия открывала в Артёме что-то новое. Но ведь не в этом вся суть — самым главным оставалась личность Саши. Артём уверен: с кем-то другим ему бы не понравился бондаж, он бы счёл его баловством и только. Да и сам секс с мужиком Тёме до сих пор казался сомнительной затеей. Ни с кем кроме Саши он этого не хотел. Тот умел подчинять и доминировать, был надёжен, как стена, вызывал уверенность — он никогда не причинит вреда. С ним всегда спокойно и совершенно ничего не страшно. Он дарил внутренний покой. Которого вот прямо сейчас Артёму так сильно не хватало. Дзюба бежит, лениво передвигая ноги. Рядом галдят аргентинцы. Слышны звуки отбиваемого мяча со стороны вратарей, а Тёма еле тащится. Надо собраться и уже начать работать, он пытается сосредоточиться на указаниях тренера, но в голове каша и гул собственных мыслей. Его окрикивают с бровки, он даже не сразу понимает, откуда его зовут, пока Толя не гаркнул, как он это обычно умеет. Не мужик, а чайка. — Дзюба, оглох что ли? Иди сюда. Сниматься будем. — А мы чё, обычно не снимаемся? Только это и делаем, — кричит в ответ Тёма, немного посмеиваясь, бредёт к краю поля и внезапно резко останавливается. Потому что там, на кромке, возвышаясь над всеми, стоит Волков. Он черным силуэтом выделяется на фоне тренеров в светлой форме. На руках вратарские перчатки и на лице такая улыбка, что у Тёмы сердце ухает куда-то к ногам. К Сашиным ногам, да там и остаётся. Дальше Артём двигается на автомате, его тянет так сильно, как будто на верёвку привязали. И так хочется подойти и сразу поцеловать Сашу. Тёму словно по голове огрели, настолько он ошарашен — пульс стучит в висках, а сердце, что лежит там внизу на газоне, бьётся с неимоверной скоростью и требует себя забрать. Но пока такое ощущение, что его уже присвоил обладатель этих голубых льдистых глаз, который стоит и смотрит, не отрываясь, как Тёма идёт к нему неровным шагом. Саня сверкает белозубой улыбкой, переминаясь с ноги на ногу, а Тёма светится в ответ, как дурак. Он так рад. Он знал, что это должно случиться, в контракте прописана их тренировка на поле, но почти забыл про неё и был совершенно уверен, что его предупредят заранее. Это первое, что он говорит, когда подходит: — А позвонить слабо было? Саня открывает рот, немного подумав и взглянув на стоящего рядом Тимощука, произносит, кривовато улыбаясь и подмигивая, подначивает: — Сюрприз, — и в знакомом жесте чуть вскидывает подбородок, растягивает губы в задорной улыбке, — хороший же? — Отличный, — Тёма только и может, что согласиться. — Ну что началось-то, Дзюба? Чем недоволен, тебя же предупреждали! — встревает Тима совершенно не понимая что происходит. — Давай быстро засниметесь, и продолжишь тренировку. Вон, Саша уже в перчатках, отведи его к воротам, я сейчас подойду, оператор уже здесь. Давай, давай, шевелитесь. Он говорит это, сильно жестикулируя, потом хлопает Артёма по плечу и оставляет их наедине. Тёма пятится назад, совершенно не пытаясь оторвать взгляд от Саши. Он хочет хоть что-то сказать, но вокруг люди, и если он озвучит то, что внутри, это будет неуместно. Он просто останавливается, когда Саня подходит вплотную, и говорит с вызовом: — Ну что, наконец-таки я тебе пробью? Саша лишь похохатывает, запрокидывая голову и демонстрируя мощную сильную шею и острый кадык. Артём снова чуть не залипает, но, вовремя вспомнив задачу, машет в сторону ворот, призывая следовать за собой. Вратари, привыкшие к постоянным покушениям на рамку, даже не удивлены. Мишаня только трётся рядом, ему любопытно. Тёма рассказывал, что сдружился с Волковым, правда не уточнял насколько близко, но тот явно заинтересован и наблюдает за съёмками с особым интересом. Тёма пока пробивает, не особо даже стараясь, смотрит на сосредоточенного Сашу и вспоминает, что его шутка ведь действительно актуальна. Сверху всегда только Саша. Они и не договаривались, просто это стало ясно, как божий день, когда они всё-таки решились попробовать что-то большее. У Артёма какой-то внутренний мандраж. Саша в кои-то веки прилетел в Санкт-Петербург, если точнее — они второй раз встречаются в Питере. Первый — когда Саша приехал с неожиданным признанием к Тёме на базу на собственной машине. Тогда они провели ночь вместе, спали вдвоём на одной кровати, вот в прямом смысле слова просто спали. Ничего большего. Сначала весь вечер беседовали — прямо, честно, рассказывая друг другу всё, что чувствовали. Саня рассказал свою историю становления топом и прочее с этим связанное. Такое общение стало новым для них обоих, они открылись друг другу, впервые делясь чем-то настолько личным. За разговором Тёма даже не заметил, как уснул. Проснувшись уже наутро в крепких объятиях, отогревшись в сильных руках, слушая Сашино мирное сопение в ухо, Тёма наслаждался ощущением насколько сейчас ему хорошо. Сегодня они решили сходить куда-то вместе. Артём настоял, он хотел проводить больше времени вдвоём, а Саша, помня своё обещание попробовать, согласился. Они рисковали, но это и будоражило. Дзюба решил, что они будут гулять вот так просто по Невскому. Артём надвигает капюшон от куртки как можно ниже и идёт встречать Сашу. Саня опять стоит голоуший, Тёма лишь цокает, напяливая на него капюшон толстовки, подходя сзади, и чуть не получает в челюсть, когда Саша резко разворачивается. Он заносит руку, хмурится и узнав, кто посягнул на его одежду, сгребает Артёма в крепкие объятия. — Хэй, боец, чуть не убил, а сейчас ещё и задушить решил, — Тёма хлопает его по спине, но вопреки своим словам сам убирать руки с чужой спины не спешит. — Привет. Он проводит ладонями по крепким плечам и с неохотой отступает. Заглядывает в светлые глаза и зовёт: — Пойдем, давай как простые люди, погуляем. — Пошляемся и померзнем, ты хотел сказать? — Саша смеётся, накидывает всё-таки капюшон и идёт за ним. Артём не замечает течения времени. На Невском уже темно, он освещён множеством огней витрин, гирлянд и фонарей. Вокруг царит суматоха, люди мчатся по своим делам или праздно гуляют, рассматривая прекрасный город, совершенно не замечая и не узнавая их с Сашей. А Тёма захлебывается в восторге от всего происходящего и не может заткнуть красноречие. На очередном рассказе, теперь о том, как проходили дни в сборной, Саша его перебивает: — Всё, пошли греться, вон кафе, закажем кофе, а потом такси. — Но я не замерз, — Тёма, как всегда, не понимает намеков. — Во дурак, а я да!. Петербуржец хренов, март месяц, дубак! — Саша останавливается и улыбается. — Хватит мне пытку устраивать, я замерз, как собака. Горячий ты мой. Он подмигивает и идёт до ближайшего кафе. Тёма смотрит на его удаляющуюся фигуру, на упругую походку, длинные ноги и следует за ним. ___ Такси привозит их по адресу, что называет Саша. Это окраина города, новый район и безликие, похожие друг на друга дома. Волков, не мешкая, быстро находит нужную квартиру и справляется с многочисленными замками. Всё говорит о том, что он был тут не раз. — Твоя? — Друга, я тут ночую, когда в Питер приезжаю, — Саша запирает дверь, скидывает куртку и проходит вглубь квартиры, отчего голос его слышится глухо, — проходи сразу на кухню. — С другом ночуешь? Тёма заходит внутрь, ориентируясь на звук, заставая Сашу ставящего кипятиться чайник. Кухня небольшая, но уютная. Волков стоит, оперевшись задницей о столешницу, и удивлённо спрашивает: — Что? — С другом, я говорю, ночуешь? Саша, посмеиваясь, произносит: — Рано. — Что рано? — Артём не понимает. — Ревновать рано ещё, — Саша, подумав, добавляет, слегка улыбаясь, — мы ещё не в тех отношениях. — А когда будем в тех? — Тёма даже начинает немного злиться. — А когда ты хочешь? Волков не улыбается, но его лисий прищур даёт понять — Артёма подначивают. Дзюба резко делает пару шагов вперёд. Длины его ног хватает, чтобы преодолеть всё расстояние между ним и Сашей. Он подходит вплотную, прижимается грудью к груди и выдыхает в Сашины губы: — Сейчас, — и не давая сказать тому хоть слово, целует, как хотел сразу с их встречи у метро. Как желанны эти губы. Саша постоянно их облизывал, к концу прогулки они обветрились и покраснели, маня к себе. Как он хотел взяться за широкие плечи, что своим разворотом сводили с ума, и руки, чья мощь улавливалась даже через куртку, ощутить их силу на себе. Саша не остаётся в долгу, отвечает жадно и страстно. Он вылизывает внутренность Тёминого рта, обещая и распаляя. Сдавливает в своих объятиях так сильно, что Артёму кажется, он сейчас задохнется. А может быть это не из-за сильной хватки на рёбрах, может быть это из-за того, что Артём так сильно хочет Сашу, он хочет его целовать, обнимать и касаться. И поцелуя сейчас совсем-совсем мало, он спешит, вжимаясь всем телом, судорожно гладя плечи, обтянутые черной футболкой, толкается вставшим членом в крепкое бедро, и за-ды-ха-ет-ся от избытка чувств и ощущений. — Всё, Тёма, прекращай, погоди чуть-чуть, — Артём не понимает, когда его отстраняют, снова тянется к желанному рту, но его останавливает ладонь, что ложится на шею. Саша осторожно касается его губ своими, и глядя прямо в глаза, произносит тихим голосом, — не торопись, всё успеем, я до утра. Не на кухне. Кровать. Волшебное слово «кровать». ____ Опять веревка. Тёма хотел сначала отказаться, уж слишком он желал приступить сразу к делу, уж слишком натосковался, ему было ни до чего. Но Саша спокойно развязывает узлы на сложенной в несколько раз верёвке, смотрит, слегка улыбаясь, и обещает таким голосом, что Артём на всё согласен: — Тебе будет приятно, отвечаю, а потом я её развяжу, — Тёма любуется на его крупные, красивые, испещренные венами предплечья, на длинные пальцы, на перекатывающиеся мускулы и верит. Кровать большая, да она просто огромная, с мощным кованым металлическим изголовьем. К нему Саша и привязывает верёвку. Пока он привычными движениями мастерит сложные узлы, Тёма рассматривает его голый торс. Саша однозначно стал больше, и так крупные мышцы раздулись, вены на руках стали проступать отчётливее, грудь красиво вырисовывается мягкими полукружиями, плечи, всегда казавшиеся широкими, стали настолько впечатляющими, что Тёма сглатывает, представив, как будет их целовать. Весь Саша стал более рельефный и большой. А прошёл-то всего месяц. — Сколько ты весишь? — Тёма спрашивает и замирает взглядом на улыбке Саши, тот понимает, чем восхищён Артём, и подмигивая, отвечает: — Сто двадцать. — Бля, пиздец, да ты меня раздавишь. — До этого не раздавил же как-то, — Саша закрепляет последний узел, тянется и целует Тёму, мокро и долго. Дзюба и так давно возбуждён, а Саша всё дразнит, трётся кожей об кожу, касается руками рёбер, гладит и распаляет. Только Артём пытается возмутиться, как на глаза ему ложится повязка и Саша исчезает. Слышны лёгкие шаги — удивительно, но для своего веса Саня передвигается почти бесшумно. Тёма иногда даже не может понять, где он находится. Матрас снова прогибается, Дзюба замирает в ожидании. Но ничего не происходит. Тишина гробовая, Тёме кажется, он не дышит, а Саша опять пропадает, накручивая внутреннюю пружину терпения максимально сильно. Это всегда самое сложное — не начать просить, потому что, чем больше просишь, тем дольше не получишь то, что хочешь. Он немного теряется в пространстве и времени, поэтому, когда внезапно чувствует легкое жжение рядом с пупком, аж вскрикивает. Мышцы пресса резко сокращаются, вниз к яичкам проходит судорога удовольствия, а мурашки, что бегут вслед за прикосновением, заставляют застонать. — Что-о-о? — только и может прошептать Артём и снова чувствует это странное покалывание. Теперь прикосновение более долгое и плавное, оно переходит с боковой поверхности пресса вниз к паху, вызывая очередную судорогу, и тут же пропадает. Это будоражит, дрожь сначала невесомо пробегала по телу, а теперь совсем не отпускает. Прикосновения повторяются раз за разом, Артём сбивается со счёта, ему плохо-хорошо сейчас. Каждое касание, как прибавление громкости в напольных колонках, вызывает вибрацию во всем теле. Вслед за острыми прикосновениями к внутренней стороне бедра сразу следует волна, проходящая книзу к коленям, вызывая лёгкое подёргивание мышц и тянущую сладкую судорогу в паху. Каждый последующий укол током, а Тёма теперь полностью уверен — это лёгкий ток, поднимает изнутри дикое возбуждение и фантомную память о действии заряда — кожа горит и пылает. Почти везде. Бедра, голени и пресс как сплошной оголённый нерв, Тёма весь напряжен и возбуждён по-максимуму, но когда кажется, близок предел, ещё чуть-чуть и станет уже действительно больно, а мурашки по коже бегают практически постоянно, всё резко прекращается. Саша ложится сверху и целует. На контрасте со сладкой возбуждающей пыткой, что была прежде, поцелуй максимально нежный и успокаивающий. Артём дышит через раз, ловя губами губы, утопая в ощущении близости горячего тела сверху, пытаясь потереться о Сашино бедро стоящим членом. — Тём, — тот говорит тихо, опаляя горячим дыханием губы, — я сейчас тебя растяну, ты не против? — Ты знаешь, — Артём хрипит, уже ничего толком не соображая, у него одно желание и он пытается донести его до Саши, — чего я хочу. — Да. Саша развязывает запястья, снимает повязку с глаз, Тёма, проморгавшись, почти сразу подрывается с места, приподнимаясь, тянет его на себя. Тот лишь откидывает всю атрибутику на пол и сам целует уже с напором, глубоко и мокро. Он переворачивает их на бок, ловко перебирается через Артёма и ложится сзади, кладя одну руку на стоящий колом член, пальцами второй аккуратно проходясь вдоль расселины ягодиц, обещая и дразня: — Так будет удобнее и безопаснее. Артём с ужасом осознает, что выпячивает задницу и отдается в руки мужчине с такой охотой, как будто всю жизнь об этом мечтал. Но палец, что проникает внутрь, не даёт задуматься об этом дольше, он скользит, проникая глубже, вызывая тянущее ощущение и распаляя ещё больше. Рука на члене двигается так правильно и нужно, раззадоривает и распаляет. Артём чувствует, что внутри него уже не один, два, а может и больше пальцев, но с каждым движением тепло и наполненность растут так сильно, что ни о чём не хочется думать, лишь, как хочется кончить и как по-прежнему этого всего слишком мало. Саша целует его шею, трахая задницу пальцами, а Тёма стонет: — Са-а-а-ша-а… — Погоди, сейчас, — Волков сам дышит тяжело и загнанно. Он немного отстраняется, спустя несколько секунд Артём чувствует приставленную ко входу головку, Саша слегка подаётся вперёд, и чувство распирания усиливается, Тёма замирает, сосредотачиваясь на ощущениях. Толчок и резкая боль прошивает изнутри, он глухо вскрикивает, пытаясь отстраниться. Но сильные руки держат крепко, прижимая ближе, тихий успокаивающий шепот перемежается с поцелуями в плечи и шею: — Тиш, тише, это всего лишь спазм, бывает, просто нужно потерпеть, — Саша гладит его грудь, осторожно прикасается к члену, что начинает опадать, и потихоньку его ласкать. Внутри горит огнем, а он шепчет Тёме на ухо: — Я так хотел тебя всё это время, каждый грёбанный раз, — Санин голос хрипнет, будоража и вызывая внутри волну тепла, — я представлял, как трахаю тебя, и думал, с ума сойду. А ты провоцировал всё больше и больше. Ты хотел этого, как и я, и вот, Тём, наконец, я в тебе. Он слегка подаётся бёдрами вперёд, Тёма ждёт боли, но её почти нет, лишь лёгкое жжение. Саша делает ещё толчок, двигает рукой по члену, и возбуждение возвращается вновь. Движения внутри всё глубже и быстрее, уже нет жжения, лишь тянущее чувство, что отдается где-то в глубине теплом и новым, абсолютно потрясным чувством наполненности. С каждым разом оно сильнее и ярче, эта волна тепла расползается выше, охватывает жаром щеки и отключает мозг. Саша замирает и выходит, Артём на это протестующе стонет. Его переворачивают на спину, вклиниваются между ног и снова входят. Тёма может лишь хвататься за лопатки, сжав ногами талию Саши, и загнанно дышать. Волков смотрит сверху вниз, пожирая взглядом голубых глаз. В них сжигающая всё похоть пополам с восхищением. Он отрывисто целует и вбивается внутрь Артёма уже на полную амплитуду. Очередной толчок вызывает внутри Артёма вспышку острого удовольствия и громкий стон. Саша останавливается, садится на колени, не выходя из Артёма, поднимает его бедра выше, удерживая ладонями за задницу и толкается ещё раз. Толчок — и россыпь цветных искр перед глазами, всё тело пронзает сладкой негой, Тёма стонет в голос: — Бля, пиздец, ещё-ё-ё… Саня не заставляет просить себя дважды и повторяет движение вновь. Теперь он почти не останавливается, толкаясь внутрь глубоко и даря глубинное наслаждение. Тёма стонет, не переставая, если сначала он пытался держать глаза открытыми, чтобы любоваться Сашей, его прекрасным телом и лицом, то сейчас его хватает только жмуриться и стонать уже охрипшим голосом. Он даже толком не понимает, когда оргазм подкатывает удушающей волной, взрываясь ярким оглушающим удовольствием, проносящимся от копчика до кончиков пальцев рук и ног, горя в каждом нервном окончании лёгким покалыванием, выдавливая кислород из грудной клетки. Через марево наслаждения он слышит громкий собственный крик и отголоском ему стон Саши, который хаотично вбивается в него и замирает. Пульсация внутри усиливает собственные судороги оргазма, которые догоняют и продлевают удовольствие, доводя до пика. Он чувствует, как выплёскивается сперма на живот, и откидывается на подушку, расслабляясь. Тёма распахивает глаза и видит Сашу, он запрокинул голову и дышит через открытый рот. Его тело напряжено, и мускулы ещё сильнее прорисовываются, маня прикоснуться. Что Дзюба и делает. Он приподнимается на локтях, протягивает руку и гладит рельефную грудь. Кожа горячая и влажная, бисеринки пота скатываются между грудными мышцами. Артём ловит их кончиками пальцев. Саша опускает голову и смотрит на его руку, прикрывая своей, тянет за нее к себе и медленно тягуче целует. Они так и сидят на коленях друг напротив друга и целуются, пока Саша не ведёт их обоих в душ. Это был его первый раз. Первый потрясный раз. Потом ещё несколько, но самое главное, Артема всё устраивало, он даже не думал, что хочет по-другому. Но сейчас, так неудачно пошутив, задумался — ведь правда, он совершенно точно хочет Сашу, хочет его трахнуть. Просто представив его под собой, открытого и доступного, Тёма стонет тихо, отгоняя развратный образ. Саша здесь, в Питере, он рад его видеть, просто видеть и общаться. Дзюба ждёт, что после съёмки Саша дождется и они отправятся куда-то вместе. Но тот прощается, обещает набрать по телефону и уезжает. Он звонит позже и извиняется за поспешность. Волкова ждут в Москве, многое зависит теперь от него, слишком много народа завязано на этом бое. Встречи, интервью, тренировки и, конечно же, семья. Тёма лишь кивает на объяснения, даже не пытаясь перебить. Он слышит по виноватому и расстроенному голосу, что Саша сам хотел бы остаться, но обстоятельства выше их. Они знали, на что шли, когда начинали отношения. Договорившись на встречу после матча с Локомотивом в Москве, они заканчивают разговор. Тёма взбудоражен и счастлив. Как бы то ни было, они всё-таки увиделись, провели вместе несколько часов, и это было очень приятно и весело. Хотя рядом тусовались вся команда и тренеры, всё происходящее было слишком значимо и важно. Дзюба с нетерпением ждёт матча с Локомотивом и усердно тренируется в предвкушении встречи. А потом Волкова снимают с боя. *** За три дня до матча Артём звонит Саше. Тот долго не берёт трубку и когда отвечает, голос его тихий и глухой. — Саш, объясни что случилось, — Тёма не тратит время на приветствия, весь интернет пестрит сообщениями о допинге, и это выматывает нервы, — что за допинг, Саш. — Давай потом поговорим. Скоро выйдет официальное обращение UFC, всё будет ясно. — Саш, погоди, но… — Тёма слышит по его голосу, разбитому и расстроенному, что это явно не та тема, о которой стоит сейчас говорить, — у нас всё в силе? — Да, конечно, — на том конце слышен глубокий вдох, и Волков говорит ещё тише, — я скину адрес. И отключается. У Волкова то самое настроение, Тёма знает такое. Когда не хочется никого видеть, ты делаешь всё на автомате — говоришь, живёшь, никаких желаний, просто пустота. Он прекрасно понимает сейчас Сашу, сам частенько ловит такие «приходы». Его эмоциональность даёт о себе знать вот такими приступами глубокой депрессии. Но надо вставать, через силу и иногда боль, и идти делать своё дело. Тёма не предполагал, что такое может случиться с Волковым. Получается, что от этого не застрахован никто, даже такие морально устойчивые люди, как Саша. Что же всё-таки там произошло? Такой бой сорвался. На кону огромные деньги и работа огромного количества людей, не только Саши. Когда выходит официальное обращение UFC, понятнее ситуация не становится. Проблемы со здоровьем. Но какие? Травма? Или обострение старых болячек? Не указан ни характер повреждения, ни срок восстановления. Насколько всё серьезно? И откуда поползли слухи про допинг? Не с потолка же всё это взято. Дзюба пишет поддерживающий пост в Инстаграм и через несколько часов получает короткое сообщение от Волкова. «Спасибо» И всё. Коротко, ясно, но почему-то от этого «спасибо» на душе становится тепло и уютно. И где-то под ложечкой разливается щемящее тепло, лаская чувством нежности с привкусом лёгкой грусти. Потому что Тёма не может быть рядом, когда нужен, не может поддержать и сказать, что всё будет хорошо. Вот такие простые слова, ни в сообщении, ни в публикации Инстаграмм и даже не по телефону. А просто обнять и подбодрить. А нужно ли это Саше лично от него? Для Артёма по-прежнему неясно. Непонятно, нужен ли он Саше чуть больше, чем партнёр по классному сексу. ____ Они играют вничью. Дурацкая ситуация с автоголом и совершенно фантастический гол со штрафного, забитый Яриком, полностью характеризуют матч. Максимально напряжённо и где-то нелепо. Локо фолит, Зенит не отстаёт, матч похож больше на побоище, настолько всё принципиально, ярко и остро. Тёма выматывается больше морально, чем физически. Он рвёт газон практически зубами, он вкладывает в эту игру всего себя. Им нужны эти три очка. А ещё Артёму нужно выйти сегодня победителем, победителем не только для себя, но и для Саши. Но ничего не получается. Они не дожимают во втором тайме, уходя из атаки в оборону, и это ошибка. Глупо потерянные два очка и лёгкое разочарование гнетут. Но Дзюба старается не загоняться. Он собирается максимально быстро, чтобы лишний раз не попадаться на глаза фанатам и прессе, и стремительно сбегает. Предупреждает Семака, что не приедет в отель и останется у родителей в Москве, но едет он не к ним, едет он к Волкову. Артём приезжает по адресу в Москве, что написал ему Саша сразу после игры. Это старый спальный район, никаких новостроек, обычный ряд панелек. Тех самых, которые подвергнутся пресловутой реновации, но сейчас они жилые, светят огнями маленьких окон, помогая тусклым фонарям на улице. Артём набирает в домофон код квартиры, дверь просто открывается, впуская внутрь затхлого подъезда. Двери квартир то с нумерацией, то без, но нужная находится без проблем, совершенно невзрачная, простая, обитая синим дерматином. Он нажимает на дверной звонок, тот отдается противной трелью. Открывают не сразу. Саша в майке и домашних шортах, босиком, встречает на пороге. Он заспанный и помятый, на щеке у него след от подушки и Тёма просто захлёбывается в чувстве умиления от этой картины. Большой, сильный, всегда всё контролирующий Волков выглядит сейчас так уютно и по-домашнему, что первым делом Артём обнимает его, утыкаясь носом в шею, вдыхая запах его тела, совершенно без какой-либо примеси одеколона или чего-то ещё. Просто обычный запах мужчины, это даже не пот — мускус и чистая кожа. И тепло. От Саши веет теплом и комфортом. И тоской. Это чувствуется даже по тому, как он хватает Тёму за лопатки, обнимая: — Привет, — тихий голос Саши глохнет в изгибе Тёминого плеча, — оброс весь, совсем не бреешься, да? Тёма хмыкает, прижимая его ещё ближе, потираясь отросшей бородой о гладкую шею, Саша лишь трётся щекой о его висок. Артём ещё какое-то время обнимает его, впитывая тепло его тела, и отстраняется, глядя в голубые глаза: — С тобой всё в порядке? Как ты? Светлые брови изгибаются домиком, лицо обретает извиняющаяся выражение. Саша отходит подальше, слегка улыбаясь, опирается о стенку узкой прихожей, отвечает чуть слышно, пока Тёма раздевается: — Всё в порядке, ничего серьезного на самом деле, но в ближайшее время в октагон я выйти не смогу. — Но какая у тебя травма, Саш, скажи? Саша немного ощетинивается, поднимает подбородок, и то, что он произносит, вводит в ступор: — Это касается только меня и моей команды. Тебе знать нельзя. Он произносит это так резко, а Тёма стоит, хлопая глазами, понимая, что слишком всё это странно. Дзюба поднимает руки в примиряющимся жесте: — Хорошо-хорошо. Просто забочусь и всё. Если это так важно, храни всё в тайне. Но я не тот человек, который может растрепать. Волков приподнимает бровь, изображая скепсис. А вот это обидно. Артём хочет сказать что-то в своё оправдание, но Саня просто выходит из прихожей. Тёма плетётся за ним. Саша сидит в небольшой гостиной, на угловом диване. Он смотрит на мелькающие картинки на плазме, но судя по взгляду, даже не осознает увиденного. Тёма опускается рядом с ним, он совершенно не понимает, что делать и что сказать. Он просто спрашивает очевидное: — Что за квартира? — Родителей, уехали отдыхать. Саша поворачивает голову в его сторону, немного наклоняя её вбок, и растерянность на его лице пугает: — Тём, я не смогу сегодня, я не в форме. — Не сможешь что? — Дзюба рассматривает лицо напротив, та неуверенность, что читается на нем, передается и ему. — Ты меня не хочешь? — Нет, то есть, да, хочу, но… — Саша снова поворачивает голову в сторону телевизора, — я не готов к сессии, не хочу, и вообще… Он замолкает, не договорив. Тёма всматривается в его профиль, разглядывая острые черты лица — длинный нос, нахмуренные брови, крупную челюсть, чёлку, что падает на глаза, немного смягчая всю картину. И вспоминает, каким Саша может быть нежным, каким страстным и открытым, и это настолько сильно резонирует с его холодной спокойной внешностью. Он ведь на самом деле большой такой кот, очень ласковый и уютный. Саша даже говорит всегда, как будто мурчит, проглатывая слова, медленно и тягуче, и за это Тёма любит его ещё больше. Любит. В голове впервые проносится это слово, и Артём сам себе поражается. Насколько оно совпадает с его внутренним ощущением, насколько просто его повторить ещё раз в мыслях и не только. Он произносит одними губами беззвучно, лишь слегка приоткрывая рот, «люблю» и улыбка сама озаряет его лицо: — Всё, хватит киснуть, что-то ты драму устроил, похоже. Надо что-то делать. Есть у тебя приставка тут? — Была когда-то, — Саня удивлённо смотрит на подскочившего Артёма, тот начинает рыться в ящиках тумбочки под телевизором, переворачивая содержимое. — Эй, варвар, прекращай, если родители не выкинули, должна была остаться. Ничего больше не трогай. Они так и не находят приставку, только старые диски с разными фильмами девяностых, среди них есть первое «Такси», и Тёме во чтобы то ни стало его хочется посмотреть. Саша пытает удачу, спрашивая: — Может бой какой посмотрим, новости? — он приподнимает брови, пытаясь угадать, но получает от Артёма лишь покачивание головой. — Новости спорта? Не? — О, нет, спорта мне сегодня хватило, спасибо, не надо. Ещё бы я этих змей подколодных слушал. Экспертов диванных, всё-то они знают и понимают. Нет, «Такси» и точка. Саша посмеивается, лицо его преображается, из него уходит это странное выражение безысходности, что так угнетало Артёма. Становится легче. Всё-таки Тёма ещё не растерял свои навыки веселить людей. «Клоун», так его мама называет иногда, ласково конечно, но правда в этом есть. Он умеет развеять тоску и именно сейчас этим и займётся. Они смотрят этот абсурдный и по-доброму безбашенный фильм с перерывами на кухню (после матча жутко хочется есть, хоть Тёма и перехватил несколько больших кусков пиццы в раздевалке). Он устал, но рядом с Сашей усталость ощущается как-то совсем по-другому. Она приятная и тягучая, не изматывающая, как это обычно бывает, когда он возвращается к себе домой. Тут, в маленькой квартирке, с простым и открытым Сашей, Тёма чувствует себя намного спокойнее. Ни боль в мышцах, ни ноющее колено не затмевают ощущение лёгкости и парения, что он получает, просто находясь здесь. Дзюба рассматривает искренне хохочущего Саню, который утирает пальцами выступившие от смеха слезы, и не может оторвать взгляд. Он пододвигается ближе, кладет руку тому на голую коленку — кожа опаляет ладонь, и возбуждение лёгкой мягкой волной пробегает к паху. Артём поднимает руку выше, Саша замирает, прекращая смеяться, поворачивается к нему вполоборота, закидывая руку на спинку дивана, и смотрит. Как он смотрит! Прожигающе и глубоко в душу. В льдистых глазах сверкает возбуждение, а Тёма так и не останавливается, скользя рукой выше, задирая лёгкую ткань шорт, пробираясь пальцами к белью, проходится подушечками по шву боксеров и кладет ладонь на упругую горячую выпуклость. Артём не может больше ждать, он просто целует, сильно и с напором, сползает на пол и становится между сильных бедер. Гладит их руками, проводя то вниз, то вверх, вылизывает горячий рот, проходясь по нёбу и дёснам, и жмётся к Саше как можно ближе. Как же Тёма сейчас его хочет. Плотные канаты мышц под руками, упругие и объемные, гладкая кожа широких плеч, слегка остывшая от прохлады комнаты, согреваются под ладонями. Саша такой большой и это возбуждает намного больше любой хрупкой женской фигурки. Этот человек, если захочет, сможет одной рукой сломать Артёму шею, но сейчас целует страстно в ответ, тянет Тёму на себя, прижимаясь к груди, хватая за затылок одной рукой, а второй пытается стащить с Артёма футболку. Они прерываются, чтобы снять с друг друга одежду, получается всё долго и с перерывами на поцелуи и объятия. Диван достаточно большой, но им всё равно тесно вдвоём. Они слишком крупные для подобной мебели. Когда Артём осознает себя лежащим сверху на Саше, между его бедер, притираясь членом к члену, абсолютно голым, он прерывается и заглядывает в его глаза. Саша такой расслабленный под ним. Он смотрит мутным взглядом, тяжело дышит, облизывая губы, и только гладит Тёму по спине и плечам. От этой контрастной податливости Артёма ведёт ещё больше. Он целует длинную шею, вылизывает кадык и спускается к выемке между ключицами. Саша дышит загнанно и тихо стонет. Тёма гладит его грудь, задевая соски, ласкает упругий пресс, останавливаясь кончиками пальцев на лунке пупка, вдыхает аромат его кожи и тихо сходит с ума: — Саша, Саш, Сашенька, Саш, как я тебя хочу… Бля, пиздец как хочу, пожалуйста, Саш, — он шепчет почти речитативом, сам не понимая, о чём просит. Саня под ним, лишь шире разводит ноги, берёт за ладонь, что лежит на животе и опускает её между своих бедер, заводя за яички. Пальцы натыкаются на ложбинку между ягодиц, и Тёма сам уже проскальзывает выше, проходясь подушечками по колечку ануса. И это простое прикосновение вызывает в нём такой восторг и возбуждение, что кажется он сейчас взорвется, как переполненный гелием воздушный шарик. Артём слегка надавливает на упругий вход и стонет от переизбытка чувств, уперевшись Саше лбом в грудь: — Бля-я-я-я-я, блять пиздец, ох… Он осознания того, что Саша сейчас ему позволяет сделать, кружится голова и становится тяжело дышать. Тёма целует горошину соска, слегка прикусывая, и поднимает взгляд на Саню. Тот смотрит открыто и кивает, подтверждая Тёмины догадки: — Я ничего такого не взял, — Артём шепчет, понимая, что звучит глупо, потому что он никогда и не брал ничего, все заботы всегда лежали на Саше. Тот поднимает руку, почесывает его под нижней челюстью, заросшей густой порослью бородки, пропуская несколько раз волоски сквозь пальцы, и произносит: — Кто бы сомневался. В боковом кармане сумки на полу в прихожей, — когда Тёма пытается встать, Саша удерживает его и произносит, — тебе идёт, кстати, лесоруб. И смеётся, отпуская Тёмины плечи. Дзюба смущен и ошарашен. Он на автопилоте идёт в прихожую, роется в том самом боковом кармане сумки, без труда находит смазку и возвращается в гостиную. Саша смотрит в потолок, изучая взглядом резную потолочную плитку, поза его по-прежнему всё так же расслаблена, он не сбежал и не передумал. Хотя куда ему сбегать, это его дом. Тёма напряжён и мнётся рядом, Саша опускает на него взгляд, и то, как он смотрит, не даёт больше сомневаться. Дзюба одним мигом оказывается рядом, ложится сверху и целует. Гладит хаотично горячее тело, крепкие мышцы, гладкую кожу и утопает в своём желании. Саня отвечает страстно, его руки крепко обнимают Тёму, пальцы впиваются в плоть и, наверное, останутся синяки, но Артёму наплевать. Он захлебывается в своем желании, не переставая ласкаться куда только может дотянуться. Целует шею, грудь и плечи, протягивает руку вниз, касается Сашиного члена, беря в руку головку, и слышит стон. И это подстегивает, усиливая возбуждение. Он снова шепчет, не переставая, и тянется к тюбику смазки, лежащей на краю дивана: — Саша, Саша, Са-а-а-ша, — руки дрожат, тюбик чуть не выскальзывает из рук. Тёма выдавливает немного на пальцы, садится, смотрит на свою руку, на блестящий сгусток тягучей прозрачной субстанции на указательном пальце, и замирает в нерешительности. Поднимает взгляд на Сашу, тот еле давит в себе смех, в глазах его задорные искры. Он снова берет Артёма за руку и направляет между своих ног. Стенки мягкие, гладкие и очень горячие. Палец входит без проблем. Тёма размывает смазку по входу и наблюдает за реакцией Саши. Тот запрокидывает голову, разводит ноги, согнутые в коленях, ещё шире — эти бесконечные ноги!.. — а Тёма буквально сжигает сам себя изнутри. Он так хочет бросить прелюдию и войти уже одним толчком, не занимаясь длительной подготовкой, но понимает, что так надо, и чуть ли не воет в голос от силы своего возбуждения и невозможности хоть как-то его сейчас унять. Он пережимает свой член у основания, утыкаясь Саше носом в живот, всасывая ноздрями воздух вместе с его запахом, и продолжает двигать запястьем, продвигая уже два пальца внутрь. Он теряет ход времени, голова кружится от сдерживаемого возбуждения, и когда на затылок ложится ладонь, убирает руку. И смотрит вверх. Волков сейчас такой прекрасный, он раскраснелся, кожа снова алеет яркими пятнами румянца на щеках и груди, губы его приоткрыты, влажные и ярко-красные. Глаза затуманены, а грудь вздымается вслед за судорожными вздохами. Член его по-прежнему стоит, значит, Тёма не сделал больно. Артём просто не может больше ждать, он накрывает Сашу своим телом и на ощупь толкается внутрь, впиваясь губами в слегка приоткрытый Сашин рот. Его глухой болезненный вскрик сопровождает дикое Тёмино удовольствие, внутри так хорошо и жарко и очень узко. Он замирает, слушая своё и Санино тяжёлое дыхание, и толкается снова, слыша болезненный стон. Но не может больше остановиться. Он смотрит на Сашино лицо, нахмуренные брови и зажмуренные веки, слегка приоткрытый в судороге рот, он понимает, что делает больно, но собственное возбуждение не даёт прекратить. Тёма просто целует приоткрытые губы, пытаясь вложить в поцелуй всю страсть, что он испытывает, и опускает руку между их телами — член Саши слегка опал, но эрекция никуда не делась. Дзюба осторожно двигает ладонью в такт своим толчкам, ощущая, как член в руке твердеет и наливается кровью. С каждым толчком и движением запястья Саша всё сильнее стонет, начиная подаваться вперёд, насаживаясь на Тёмин член. Волков раскрывается и изгибается под руками, принимая ласку и удовольствие от Артёма, и это просто великолепно, даже круче, чем то физическое, что Тёма сейчас испытывает. Дарить тепло и наслаждение человеку, более сильному и в моральном, и в физическом плане, чем ты сам, вот так отдавать свою страсть и заботу, выказывать восхищение и любовь. Любовь. Вот, что сейчас испытывает Дзюба, это что-то щемящее и прекрасное, оно заставляет чувствовать себя цельным снаружи и наполненным изнутри. Тёма толкается в жаркое нутро, целует широкие плечи, отрывается и снова смотрит в эти прекрасные глаза, гладит металл мускулов Саши, что сейчас плавится под его руками и сливается с морем его собственного наслаждения. Он кончает внутри, толкаясь как можно глубже, не переставая двигать рукой на чужом члене, впиваясь поцелуем в острый кадык, чувствует пульсацию и горячую струйку спермы в руке. Она льётся на их животы и размазывается между телами. Артём совершает последнее движение бедрами и замирает, ловя отголоски оргазма. Он ложится всем телом на Сашу, совершенно не боясь раздавить. Его обхватывают и прижимают ближе. Удовлетворенный вздох опаляет кожу щеки и Саня произносит: — Я скучал, Тём, — и целует в скулу, — но оброс ты жутко. Он фыркает. И переворачивает их обоих так, что Артём оказывается под ним. Это опять неожиданно. Саша садится сверху на его бедра, гладит живот, размазывая по нему сперму: — Сейчас мы помоемся и поедем к моему хорошему знакомому. У него день рождения. — Зачем? Я устал, — Артём капризно ноет, но предложение на самом деле заманчивое. — Ты же хотел проводить время вместе, — Саша наклоняется и коротко целует его в губы, — звони своему Вано, пусть подгребает. Я обещал Шарафу, * что приеду, Тарас тоже будет там. Но раз ты уже тут… Он двигает бровями вверх вниз, и смеётся: — Ты будешь вместо подарка, знаменитый Артём Дзюба. Он встаёт, ударяет Тёму по голому бедру и уходит из комнаты, издалека слышен его приглушённый голос: — Давай пошевеливайся, меня уже час как ждут, — он возвращается в комнату, смотрит на настенные часы, — полтора часа, как ждут. Волков переводит взгляд на приподнявшегося на локтях Артёма и добавляет: — Нас ждут. Тёма снова опрокидывается на диван, смотрит на резную потолочную плитку, которая ещё так недавно исключительно интересовала Сашу, и счастливо улыбается. ______ Они проводят вместе весь вечер. Сначала едут к друзьям Саши. Артём звонит Ване и тот подъезжает к ним. День рождения проходит отлично, парни все интересные, почти все спортсмены и Тёма легко находит с ними общий язык, приезжает и тренер Саши, Тарас, с которым они общались уже несколько раз. Артём веселится и шутит, на душе у него спокойно и тепло. Потом они ещё несколько часов катаются по городу, споря о музыкальных вкусах и подстебывают друг друга. Под утро Саня довозит Артёма до его родителей, а сам возвращается домой. А на следующий день Волков выкладывает фото с семьёй.** Точнее с женой. Подписывая фото соответствующими тегами. Он такой красивый и спокойный. На заднем плане видна коляска и стоит она. Как тень. А ведь действительно, она Сашина тень — всегда рядом, всегда вместе. Почти везде где Саша появляется, она ходит с ним. И только сейчас из-за маленького ребенка вынуждена сидеть дома. Она бывает даже на тренировках. Тогда, после первой Сашиной с Артёмом встречи и съёмки для ММА и Зенита, она пришла к Саше, Тёма видел, они даже сфотографировались вместе. Артёма опаляет жгучая ревность. Он смотрит на ничем не примечательное, совсем не красивое лицо, и злость и обида разъедает внутренности, уничтожая всё то тепло, что осталось внутри после прекрасной ночи. Зачем Саша это делает? Как будто не было ничего между ними вчера вечером, как будто то, что произошло для него ничего не значит. Как будто он говорит Артёму: «Всё хорошо, Тём, но она мне важнее».