save me?

День за днем проходят незаметно. Юнги стал все чаще шутить, хоть и зло, порой и пошло, совсем не по людски, но и это не могло не радовать Тэхена, который каждый день, кроме выходных, захаживал в камеру убийцы, с каждым днем, все больше и больше привязываясь к нему невидимыми цепями, но настолько легкими и нежными, что их практически не ощутить. Юнги стал для Тэ панацеей, просто требуя любви и тонны тепла, чтобы растопить этот обжигающе холодный айсберг с острыми ледяными копьями, торчащими в разные стороны. Может Ким и растопил верхушку, но под водой скрывается нечто большее и темное, грозящее быть невозможным, и Тэхен это понимает, но сдаваться не собирается. В конце концов его не зря называют солнцем в близких кругах. Правда вот солнечные лучи, вряд ли смогут пронзить темную водную гладь. Юнги сидит на небольшом желтом коврике, что принес ему Тэхен, и скептически осматривает яркие ворсинки, думая что его охранник и правда долбанутый на всю голову, если думает, что Мину эта «хуйня» может понравиться. Зачастую он и правда не понимал этого обилия внимания и… и ласк, в свой адрес, но все же это лучше, чем просидеть девять лет в окружении холода и мрака, которым сам Юнги наполнен до кончиков волос. Когда он начинает говорить, то слова ядовитым плющом вырываются из него, из-за чего он не раз кричал на неповинного Тэхена, по сути за сущий пустяк. Его собственная жестокость, порой пугала самого убийцу из чьих уст вырывались самые сквернословные и грубые слова. Казалось бы — убийца, человек, без капли сожаления, милосердия и чувств, для души которого уже заготовлено самое горячее место в аду. Но что-то по-детски наивное и робкое оставалось внутри, за толстой броней… — Тебе не нравится? — тихо спросил Тэ, смотря на злого Мина, который вот-вот взглядом прожжет в коврике дыру. — Я тебе псина, что ли, чтоб на коврике сидеть?! — прорычал Юнги, фырча понимая, что нужно вовремя остановиться, иначе вновь заденет Кима, что случалось не раз. — Прости, я лишь хотел чтобы твои ноги не мерзли. А большой ковер я бы сюда не дотащил, — устало выдохнул Тэхен, покусывая внутреннюю сторону щеки, понимая что снова проебался с подарком для старшего. Впрочем, как и всегда. Юнги плечом повел, мол, не мои проблемы дурак, и залез на свою кровать, небрежно откидывая подаренного плюшевого котенка на пол. Тэхен взглядом проследил за падением игрушки, что сейчас валялась и бесполезно улыбалась в пол, и вскинул грустный взгляд на Мина, вновь поднимаясь и говоря, что зайдет на вечернем обходе. А Юнги вновь начнет хныкать и прижимать к себе истерзанного котика, что пахнет теплотой и медом, надеясь что Ким простит его и на сей раз. — Он использует тебя, как кукловод свою тряпичную куклу. Не надоело извиваться в его руках, как змея? — вздохнув спросил Чимин, который только что выслушал очередную жалобу Тэхена на то, как себя ведет с ним Юнги. — Но ведь он… — начал было Ким, но Пак фыркнув его перебил. — Он тебя скоро такими темпами сломает. Перестань к нему так часто захаживать. Ты вообще-то о своей работе должен думать, а не об грубом заключенном, что тебе даже спасибо никогда не скажет. Тэ понурил голову, переваривая колючие, как иглы, но до горести правдивые слова друга, понимая, что и правда должен отдохнуть от ежедневного стресса, что доставлял ему непослушный Юнги со своими капризами и криками. Ким устал каждый день заходить в камеру и в ответ на свое тепло, получать сухие и острые колья в сердце, смотря в отчужденные и холодные глаза Юна. Он никогда не был настолько озабочен идеей спасти кого-то из лап апатии и липкого страха, что и сам не заметил, как начал тонуть вместе с Мином, питаясь его негативной энергией, затуманивая мозг морозной пеленой и захлебываясь в жидкой смоле боли и отчаяния, разделяя все это со своей безответной любовью к хрупкому, но необычайно твердому и стойкому до падения кусочку льда. Тэхену казалось, что он смог его растопить, но видимо ошибочно, иначе бы он спокойно спал ночами и не пытался найти причины агрессии Мина, по отношению к себе. — Может взять отпуск…? — шепотом, сам себя спросил Тэ, но все же ответил ему Чимин, что закончил подписывать какие-то документы. — Не «может», нужно взять отпуск и без всяких вопросов, только лишь бы избегать Юнги. Хотя отпуск после месяца работы тебе не дадут… Хочешь больничный? — Ну, Чим, это уже перебор. Какой еще больничный? Я же не болею, — запротестовал Ким, который не очень хочет врать, только лишь бы избегать Юнги, жалкую неделю, а то и две. Может он и устал, но не собирается устраивать геморрой своему другу, который так изнурительно работает, еще в придачу успевает выслушивать нытье Тэхена. — Я не собираюсь больше смотреть на твое подавленное состояние, Тэ. Мне тоже больно смотреть на то, как он убивает тебя и тянет за собой в депрессию, — тихо сказал Пак, выходя из-за стола и присаживаясь на корточки перед Тэхеном, что сидел и нервно кусал губы, перенимая эту дурную привычку у Мина. Чим тяжело выдохнул, беря некогда теплые руки Кима в свои и смотря прямо в глаза. — Спасая его, ты губишь себя. Пойми же это. Дай себе воздуха, пока совсем его не потерял. Тэхен недолго подумал, после коротко и неуверенно кивая принял решение, что это не такая уж и плохая идея, но насколько она хороша — покажет время.

…но он не сдался

Придя домой, Тэхен кинул спортивную сумку, с которой ходит на работу в угол и устало зевнув, зашел на кухню. — Я пришел, — улыбнулся Тэ, при виде своего брата, который размешивал в глубокой миске судя по всему тесто для пирога, раз уж на столе стоит силиконовая форма для выпекания. Они с Джином живут вместе, в съемной квартире, которую они и сняли тоже вместе, после несчастной гибели родителей в автокатастрофе. Дом, в котором они жили всей семьей, оставили пустовать. Слишком больно находится в месте, которое доселе сквозило радость и смех с всех сторон. Когда это случилось, Тэхёну было шестнадцать лет, а Джину восемнадцать, поэтому он смог взять младшего брата под опеку и подарить новую жизнь, не менее радостную, чем прошлая. — Привет, вишенка! — - крикнул старший брат, ярко улыбаясь и повернувшись нахмурился. — Моего Тэ-Тэ кто-то обидел? Что за кислая мина? — надулся Джин, отставляя миску и принимаясь теребить щечки младшего, на что тот заулыбался заходясь тихим смехом и попытками остановить братца. — Ну в тюрьме тебе не дадут повода посмеяться, — хмыкнул Тэ, будучи освобожденным от пыток Сока. — Ладно, иди мой руки и за стол. Фунчоза с курицей уж готова, и Намджун скоро приедет, — важно сказал Сокджин, начиная мешать ягоды для пирога с сахаром и вливать начинку в тесто. — Снова он? Хен, ты же знаешь, что у нас с твоим парнем напряженные отношения, но все равно приглашаешь его на наш семейный ужин, — сказал младший и свел брови на переносице думая, что так будет выглядеть грозно, но лишь посмешил своего брата такой моськой. Джин тяжело вздохнул, ставя пирог в духовку и выпрямившись, действительно строго посмотрел на младшего брата, от чего у последнего предательски сжалось сердце, и он виновато опустил глаза. — Тэ. Я не понимаю почему вы собачитесь друг с другом, но одно могу сказать точно: вы оба мои самые любимые люди и вы оба моя семья. Так что смирись и руки не забудь помыть, — нарочито строго сказал старший, после вскидывая брови, на непонимающее выражение лица Тэхена и тот пулей рванул в ванную. Джин довольно растянул губы в улыбке, принимаясь расставлять посуду на стол. Намджун приехал к дому Кимов к самому началу трапезы и услышав стук в дверь, Джин встрепенулся, прося Тэхена открыть, хоть тот и долго упирался. Тэ страдальчески прорычал себе под нос, отрываясь от созерцания пирога, который он получит только после ужина, но все же встал и потопал к двери. — Снова недовольный? — хмыкнул Нам, входя в квартиру и снимая легкое осеннее пальто. — И тебе привет, — пробубнил Тэхен, вздыхая и идя к брату искать поддержки. Сокджин вышел из кухни, прося разочарованного Тэхена налить в графин сок, а сам устроился в объятиях своего любимого. — Скучал? — шепотом на ушко спросил Джун, укладывая руки на талии Сока. — Очень, — так же тихо ответил старший, понимая что если Тэхен их услышит, то без ворчания не обойтись. Он слабо хихикнул, когда руки младшего полезли под розовое домашнее худи, и остановил их своими ладонями, взглядом указывая на кухню, где бедный Тэ выл голодным волком, смотря на вкусную и готовую еду. — Не будем заставлять бедную вишенку ждать нас. — Да, ты прав, — улыбнулся Намджун, перехватывая руку любимого и ведя на кухню, где Тэ в нетерпении, словно малый ребенок, ждал начала ужина. У Джина с этим все строго: дождаться всех, а потом уже кушать. Он как мамочка для своего брата. Точнее замена ее существования, и Сок очень старается, чтобы все выглядело именно так и младший не чувствовал себя обделенным материнским теплом. Ужин прошел в непринужденной атмосфере, а точнее в ее иллюзии, ведь разговаривали между собой, лишь Намджун и Джин (последний, как обычно, шутил не самые смешные шутки, но Джун все равно смеялся). — Тэхен, как дела на работе? — решил разговорить своего брата Джин, слегка улыбаясь и кладя в его тарелку японское карри. — Как обычно, — выдохнул Тэ, решая не посвящать брата в подробности его провальной попытки завести дружбу с заключенным. Да и Сок сразу начнет причитать и твердить о том, что это ужасно опасно, он же невменяемый и тому подобное. — Ох, а я думал что в тюрьме всегда что-то происходит. — расстроено протянул Джин, кладя голову на плечо Джуна. — В любом случае я рад что тебя никто не обижает. — Ага, — вздохнул Тэхен, задумчиво надувая губы, а после вздыхая и вставая из-за стола. — Благодарю за ужин. Я прогуляюсь немного, — сказал Тэ, понимая что если не уйдет, то придется слушать сдержанные стоны брата за стенкой и тихое рычание Намджуна, ведь непросто так он каждый день приезжает и уламывает своего парня секс. — Ох, не нужно, Тэ-Тэ. Мы с Джун-и сегодня поедем к нему, не стоит тебе ночью ходить по улице. — поспешил успокоить его Джин, вставая и начиная убирать грязные тарелки. Тэхен тихо хмыкнул, поправляя русые волосы пятерней, и пошел в свою комнату, запираясь там. И что он будет делать целую неделю?.. Аниме? Фанфики? Возможно. Осталось в тихую от брата купить чипсов и жизнь шикарна. Осталось только объяснить Джину почему ему дали «больничный». спустя два дня. Юнги сидит в своей камере и нервозно поглядывает на дверь. Тэхен к нему не приходит уже больше суток и это начинает настораживать, ведь график Кима он выучил наизусть, вдоль и поперек. Вместо него, какой-то упитанный в теле охранник мимолетно заглядывает в окошко что встроено в дверь, и с отвращением хмыкнув, уходит к другим, не забыв оставить Юнги еду. Мину с каждым днем, становится все неспокойнее и он с силой, каждую ночь прижимает к себе плюшевого котенка чуть ли не отрывая ему ватную голову, всхлипывая и нашептывая тихое «Тэхен». Как бы он не злился в его присутствии, он все равно сильно стал привязан к этому лучику солнца в его скверном существовании, но показывать это, а тем более говорить, больше не решался. Был печальный опыт. Вдруг Ким воспользуется этой привязанностью и поступит так же как его прошлый хозяин? А можно ли Тэхена называть хозяином? Младший никогда не повышал на Мина голос, был ласков и терпелив. Никогда не распалял ссору, а просто уходил. Юнги не понимал такого поведения, но точно осознавал, что Киму он и правда дорог, раз тот так яро пытается сохранить между ними непринужденные отношения. А сейчас он снова один и гниет в мучительном ожидании, когда эта дверь снова откроется и на пороге появится тот самый лучик с блядской улыбкой на губах, но… Он так и не пришел. Юна снова бросили, не объясняя причины. Хотя Мин и сам догадывался почему, анализируя все свои поступки и поведения, что это все могло надоесть Тэ и он наверняка уволился, чтобы больше не терпеть противные выходки заключенного. — Не могу без тебя… — всхлипнул Юнги, поджимая губы и сминая лапки плюшевого котика, стараясь не выпасть свои предательски вылезающие наружу слезы. Слезы от обиды на себя. Только лишь на свою глупость и безрассудство. Собственное, внутреннее уродство. спустя две недели. Мин уже сходит с ума, шатаясь из одного угла камеры в другой. Игрушка давно разорвана на мелкие кусочки и раскинута в самых разных местах: в раковине глаза, под кроватью хвост, а туловище с лапками, пропали в бермудском треугольнике. Так и Юнги разрывает от непонятных чувств и тревоги. Другой бы уже смирился, но убийцу донимал тот факт, что его снова привязали к себе за ошейник. Он задыхается и не знает сколько еще будет так сидеть и как Хатико ждать хозяина. Но Тэхен — не хозяин. Он хуже, намного. Он пленил улыбкой и ей же растоптал, лишив надежды и кислорода в легких. Депрессия Мина только начала расти с самой прогрессирующей скоростью, и даже кружки по макраме, на которые заставляли ходить заключенных, не помогали ему. Нитки путались превращаясь в паутину, в которой собственно Мин и застрял, а Тэхен, в виде огромного паука, терпеливо смотрел на бьющуюся мушку, не смея к ней прикоснуться. Уж лучше бы убил, чем вот так вот морально изводить своим отсутствием и молчанием. Прошла еще неделя и вместо уже привычного постукивания по двери ложкой, она распахнулась и Юнги замер, смотря на Кима словно на пришедшего Христа. Видимо, его шутка в самом начале знакомства, была не такой уж и неправдивой. — Ждал? — тихо спросил Тэ, входя в комнату глубже и смеряя Мина теплым взглядом, от которого у Юнги все внутри наоборот похолодело и застыло во льдах. Мин минуты три, а то и пять молчал и смотрел на Кима воспаленными от недавних слез глазами, не веря тому, что он все-таки пришел и сейчас вот так же ущербно улыбается. Он соскочил с кровати и бросился к Тэхену, а последний ахнул, когда на его груди повисла бледная и тощая тушка заключенного. Тэ растерялся, но все же переборов минутное замешательство, несмело положил руку на спину Юнги, осторожно перебирая второй засаленные волосы, слушая его тихие всхлипы и неразборчивый шепот. — Тише, котенок, — тихо сказал Тэхен, шумно сглатывая и стараясь запечатлеть этот редкий момент, сделав его сокровищем ЮНЕСКО, ведь это невозможно описать словами, сколько бабочек вспархивают в легких Кима, от каждого произнесенного миновыми устами «Тэхен», от того, как он в бреду шепчет что скучал и что ненавидит Тэхена, от осознания что он лед тронулся и уже уплывает в океан, оставляя лишь талую воду. — Я тебе не к-котенок, — всхлипнул Мин, сильнее зарываясь в рабочей рубашке охранника, марая соплями чистую форму. Но Юнги как-то похуй на это. Он вновь может чувствовать это тепло, которое он не ценил все это время, которое так просто прогонял, а стоило ему пропасть, то мир тут же рухнул, а сейчас собирается маленькими крупицами из руин. Губы Кима изогнулись в улыбке, что похожа на новорожденный полумесяц, а руки инстинктивно прижали хрупкое тело к себе. — Тэхен… — прошептал Юнги вздрагивая и поднимая голову. Он взглянул в голубые, практически сияющие софитом глаза, чувствуя пьянящее головокружение и застилающий туман глаза. В следующую секунду Мин просто не ведает что творит, поднимаясь на носках, словно в какой-то сопливой мелодраме и притягивая То к себе, за воротник. Он жарко, почти истерически выдохнул ему в губы, борясь с дрожью и мыслями, что он сейчас делает — неправильно, но… Ким первым накрыл тонкие и сухие губы, которые были в нескольких миллиметрах от его, закрывая глаза и наслаждаясь моментом забытья, смакуя холодные, покрытые трещинками губы. Мин же широко распахнул глаза, но после медленно опуская веки обратно, понимая, что это лучшее что с ним сейчас происходит, за весь тяжелый год, да и возможно десяток лет. Он льдом растворился в руках младшего, ласково отвечая на поцелуй, так как он умеет и как его учил прошлый хозяин. Нет… Не вспоминай его больше. Рядом с тобой Тэхен. Он вдохнул в тебя жизнь.… — думает Мин, отчаянно хватаясь за Кима, даже не думая разрывать их губы, пока кислород у обоих не иссякнет…