— Are you afraid of me now? — I'm afraid of your leaving…
Звонки телефона в приёмном отделении не смолкали ни на секунду, аккомпанируя нескладной фуге шумного коридора, переполненного ждущими обслуживания людьми. В такой оглушающей обстановке было не удивительно, что Ловрен услышал зовущую его медсестру только с четвёртого раза. Он сидел в полной абстракции, всматриваясь в структуру покрашенной мертвенно-белой краской. Мысли проходили через его мозг насквозь, не оставляя следов. Он просто ждал. — МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК! — уже кричала медсестра, тщетно пытаясь обратить на себя внимание хорвата. Её слова, подобно будильнику, заставили Деяна проснуться. Ну, насколько это было возможно. Речь не сразу, но вернулась, как и способность ясно мыслить. — Да? Извините, задумался. — Это вы приехали со сбитым мужчиной? К горлу защитника подкатил ком. Едва сдерживаю слезы, он ответил утвердительным кивком. — Пройдите, пожалуйста, в третью смотровую. Доктор хочет с Вами поговорить. — Спасибо, — глухим, посапывающим голосом прошептал хорват.***
— Входите! — отозвался на стук в дверь врач. Это был немолодой мужчина, упитанный этнический чех, ростом под 185 сантиметров. На его висках проглядывала металлическая седина, по цвету гармонируюшая с оправой его очков. Вид у него был потрепанный и уставший. Очевидно, уже не первые сутки он находился на дежурстве. Белый халат поверх клетчатой рубашки был слегка перекошен, а на шее висел стетоскоп. Он заполнял какие-то бумаги. — Добрый день… — Не очень, — перебил его врач, продолжая что-то записывать. Вдруг до него дошел смысл его слов, уставший серьёзный взгляд сменился стыдливым, украшенным покрасневшими щеками выражением лица, но он решил ничего не говорить. Деян слегка обомлел, но согласился. — Меня отправили к Вам… Доктор поднял глаза, поправил очки и прищурился. — Ах, да… Вы… Понял. Проходите в палату интенсивной терапии, сестра вас проводит. Приду через минуту… СЕСТРА! Деян не успел ничего сказать, когда дверь открылась. Женщина лет 27 с маской на лице, едва прикрывавшей синяки под глазами, в голубом медицинском костюме с шапочкой поверх растрепанных волос небрежно собранных в пучок и в бахилах на туфлях вошла в кабинет. Она двигалась очень быстро, что было особенно заметно на фоне замедленной реакции защитника «красных». — Следуйте за мной, — сказала она, хватая Ловрена под руку и буквально утаскивая его с собой. Она вела его по надоедливо-длинному коридору, время от времени сворачивая и останавливаясь возле других кабинетов, чтобы забрать или занести карты больных. Наконец они пришли.Интенсивная Терапия
От этой надписи волосы вставали дыбом. Сестра сделала шаг вперёд, открывая дверь перед Ловреном. Он помедлил секунду, но потом он перешагнул сначала через себя, а потом через порог помещения… Он уже не мог сдерживать себя. Увиденное повергло его в шок, сшибавший все барьеры и эмоциональные блоки на своём пути. Клопп без сознания лежал на кровати, облепленный кучей проводов. Его некогда блестящие русые волосы стали блеклыми и тусклыми, безжизненно стекая на подушку, подобно разлитой воде. Провода от монитора мозговой активности, переплетающиеся с трубками кислородной канюли, проведённой к носу, путались на лице и вокруг головы. Из-под больничной сорочки виднелись провода кардиографа, пищащего в ритм до ужаса медленного сердцебиение немца. Рядом с койкой, в окружении многосчисленных мониторов, стоял кронштейн для капельницы. Катетор был зафиксирован лейкопластырем на его руке, а на пальце красовался пульсоксиметр. Всё по европейским стандартам.***
Около двух часов Ловрен не мог шевелиться. Мысли сковали его, заставляя перебирать все в голове раз за разом, вцепившись пальцами в ручку больничной койки. Опомнившись, он решил, что так продолжать нельзя. Фулбек решил сходить за кофе, в надежде, что это хоть как-то поможет ему. Хотя какая там надежда? Она вся была направленна в другое русло. — Ага! Я так и знал! Я же говорил, что ваши с Клоппом приключения до добра не доведут! Что уже произошло? — резкий и громкий, но игривый голос был сродни удару ножом в сердце. Это был Манджукич. От его фразы на Ловрена накатила новая волна боли. Он повернулся лицом к Марио, стоящего с кружкой эспрессо. Над бровью у туринца красовалась повязка вокруг головы. По щеке Деяна потекла слеза. Марио сразу сменил ребяческую ухмылку на перепуганную гримассу. — Что… Что случилось? — нападающий уверенными широкими шагами подошёл к ливерпульцу. Он не понимал что происходит, но хотел помочь старому другу. Ловрен, не в состоянии отвечать, буквально упал в объятия товарища. — Тише, тише. Вот, держи, — он вручил фулбеку свой кофе. — и не забывай дышать, — вновь подхватил он.***
Почти 20 минут Манджукич безрезультатно пытался разобрать нескладную речь друга, смешиваюшуюся с всхлипываниями и прерывистым, тяжёлым дыханием. Предложения не клеились, он постоянно запинался и замолкал. — Ты-то тут какими судьбами? — кое-как выдавил из себя Ловрен. — Товарищеский матч с Динамо. Решил заехать проведать Дани пока он не улетел обратно в клуб. Пошли с ним в кафе посидеть, да столб не заметил и… Теперь я тут. Видимо знак свыше. — Марио покосился на потолок — Твоя очередь. Ловрен, отдышавшись, нервно, но уже намного более связно выложил все как есть, временами поскуливая и вздыхая. Эта информация повергла Марио в шок. Немая сцена. В воздухе повисло напряжение. — П-прости… я не знал… — Всё хорошо… — Иди к нему. Мне нужно отъехать, будь на связи, ок? Деян молча кивнул.***
Распахнувшаяся дверь с грохотом ударилась о стену, разбудив Ловрена. Он поднял голову, открыл глаза и увидел высокую фигуру в засвете больничных ламп. Когда зрение вернулось к нему, он узнал в фигуре недавно уехавшего Марио. — Прости что разбудил, — сказал тот, протягивая какую-то сумку в руки защитника. — Ничего, все равно кошмары снятся. Он открыл рюкзак. В нем лежали две книги, зарядка для телефона, бутылка воды, наушники и футболка Ловрена. — О, вот ещё, — сказал первый, кидая что-то фулбеку. Это были ключи от его квартиры. — Эй, откуда у тебя… А впрочем неважно. Спасибо. — Всегда пожалуйста. А теперь иди переодеться, не хочу, чтоб то, что я пережил у тебя дома было зря… — Всмы… — Не спрашивай. Манджукич улыбнулся, пытаясь преободрить друга, поддерживая его шутками. Последний же был невероятно благодарен за такую эмоциональную помощь.***
Ночь Ловрен провел в больнице. Помогал медсестрам, читал медицинские журналы, слонялся то там, то тут, наблюдал за Клоппом и многое другое. Время казалось нескончаемо-долгим, ожидание — противно-мучительным. Он вздрагивал, когда медперсонал приходил поворачивать его, дабы избежать образования пролежней, померить температуру или поменять капельницу, что происходило довольно часто. Временами он спускался в больничный кафетерий за кофе, но в остальное время не отходил от немца ни на минуту. И вот, в очередной раз возвращаясь со стаканом каппучино, не дойдя до палаты, он услышал жутко тревожное пищанье, шум суеты медработников и крики. Он забежал в палату. Три сестры стояли вокруг мерсисайдца. Одна делала закрытый массаж сердца, вторая реанимировала с помощью мешка Амбу, а третья искала что-то в ящике тумбочки. От увиденного в глазах Ловрена потемнело, ноги отнялись, он почти-что рухнул на стоящий рядом стул. Медсестра, наконец закончившая с поисками, побежала к хорвату, спрашивая его что-то, но он уже не слышал. Под давлением таких условий Деян потерял сознание.to be continued…