Strange Case of Dr Solo and Mr Ren

Рей проснулась как от толчка, первым делом повела-схватила воздух неверными руками и нащупала пустоту. Он ушел среди ночи. Память возвращалась, проламываясь сквозь виски, оставляя нестерпимую боль. Опиум, наверное, еще кружил в ее крови, но от него остался только тонкий флер минувшего дурмана. Ей почудился отдаленный звон, как будто где-то далеко, за десятком каменных стен, разбилось множество стекол. Было еще темно, но она поняла, что больше не уснет. Минувший день навалился на нее неумолимой волной. Рей села на постели, медленно и осторожно свела лопатки, посмотрела на свои руки. Исцарапанные пальцы, стертые ладони вспухли за ночь, и она едва смогла их согнуть, морщась от боли. А еще вчера было тяжелое горячее тело, навалившееся на нее всем весом, было что-то огромное, проникшее внутрь ее тела, было пылающее дыхание, огненные глаза, пальцы, сжимающие ее лицо, боль, целое море боли и страха, и вдруг — он заснул в ее объятиях... Его тепло ожило на ее груди, и ей страстно захотелось ощутить его вновь. Страстно — и безнадежно. Какое падение!.. Да он теперь и видеть ее не захочет. Он сам опомнился и ушел из этой каморки в свою роскошную постель, потому что он господин, а она — прислуга, потому что ее место здесь, вовсе не в господских объятиях. Рей медленно, морщась, присела на край кровати и еще раз посмотрела на свои руки. Возможно, стоит попросить расчета сегодня же, как бы тяжело это ни было. Возможно, стоит навсегда исчезнуть из этого дома, чтобы не пришлось делать вид, что ничего не случилось, спокойно смотреть в глаза другим слугам... и хозяину. Наверняка он предпочтет сделать вид, что ничего не случилось. Или даже скажет об этом. В углу кучей лежало ее разодранное платье и белье. Оглядев обрывки в неверном мерцающем свете, Рей поняла, что восстановлению они не подлежат. Пришлось достать из сундука новое белье и черное платье — выходной наряд. Что ж, по крайней мере, оно хотя бы сидит как следует. Тщательно умывшись и гладко причесав волосы, она надела чепец, повязала передник. В сочетании с глухо-черным платьем это все выглядело как-то странно торжественно и нарочито. В зеркале плыло заострившееся фарфоровое личико с большими печальными глазами, блестящими, будто от слез. Она бесшумно выскользнула в коридор и прошла в кухню. Как бы там ни было, а завтрак должен быть готов вовремя. Когда в кухню выползла старуха Маз, хлопая черепашьими глазами, Рей заканчивала возиться с пудингом. Кухня блестела от чистоты, а, судя по количеству золы в совке, камины были вычищены уже во всех комнатах. — И чего ж не спалось тебе? — проворчала старуха больше по привычке, чем от недовольства. И впрямь, на что тут было досадовать, если вся утренняя работа была уже сделана за нее. Она внимательно проследила за Рей, заглянула в ее спокойное бледное лицо с крепко сжатыми губами, чему-то покивала и отправилась в свой излюбленный угол — потихоньку додремывать в тепле кухни, под уютный звон посуды. Колокольчик зазвенел неистово и пронзительно. Рей вскинула голову и схватила поднос, на который отправилась душераздирающе ароматная яичница с беконом, темно-желтый сыр, свежий хлеб, масло, кофе и большой ломоть сочного пудинга с изюмом. Сквозь сверлящую виски боль вдруг пробилось чувство голода, смешанное со странной тошнотой и сильной, почти нестерпимой жаждой. Замерев в нерешительности, Рей торопливо поставила поднос назад на стол, жадно отпила воды из большой кружки и поспешила наверх, наспех облизывая губы. У двери спальни она еще раз замерла на месте, а потом решительно толкнула дверь плечом и вошла. Хозяин лежал в постели с поднятым балдахином, спиной к двери. Она видела только его спину под складками белой батистовой сорочки и раскатившиеся по подушке кудри цвета воронова крыла. Ее сердце забилось нестерпимо сильно при виде этой чернокудрой головы, которая вчера так сладко прижималась к ее груди, и все мысли о том, чтобы попросить расчет вдруг куда-то испарились. Хозяин не двигался, словно спал. Но кто же тогда позвонил в колокольчик? Рей нахмурилась: мысли ворочались в голове как тяжелые острые камни, раня и причиняя еще большую боль. Она осторожно и беззвучно обошла кровать и поставила поднос на столик. А потом вдруг, забывшись и забыв об осторожности, остановилась прямо напротив него, разглядывая его спокойное лицо. Оно казалось темным против белизны наволочки. Темные брови и полукружия темных ресниц, сомкнутые полные губы и даже прядь волос, косо прочертившая лоб и щеку — все спало, каждая черточка, каждая линия. Каким умиротворенным и удовлетворенным он сейчас казался. Каким спокойным. Рей даже не осознавала, насколько близко к постели стоит, насколько неприлично глазеет на спящего мужчину в нижнем белье... пусть даже вчера этот мужчина был ей ближе, чем кто-либо другой в целом мире. Прошла, наверное, целая минута, пока она его разглядывала, пока в ее память врезалась каждая его черта. А потом хозяин открыл глаза и посмотрел прямо на нее, как будто и не спал вовсе. — Доброе утро, Рей, — сказал он тихо, таким интимным, теплым голосом, что ей захотелось завернуться в этот звук, чтобы унять мучивший ее с самого рассвета озноб. — Доброе утро, сэр, — прошептала она, пятясь и поспешно опуская голову, отводя взгляд. — Спасибо за завтрак, Рей, — продолжил он, подложив руку под щеку, а на его лице тем временем расцветала такая улыбка, как будто сегодня он был именинником. — Как вам спалось? — О-о... прекрасно, благодарю, сэр, — смешавшись, ответила она, не совсем понимая, намекает ли он на вчерашнее или нет. — Вы слегка бледны, — вел свое хозяин. — Присядьте... — Он похлопал ладонью по краю кровати возле себя. — И налейте себе кофе. Рей вздрогнула. Ее совершенно некстати начало страшно клонить в сон, и предложение присесть было весьма заманчиво. Она осторожно обошла столик и присела на самый краешек. Господин приподнялся на локте и, слегка откинув назад черноволосую голову, следил за нею с заметной улыбкой. Теперь, проснувшись, он выглядел совсем другим. Задорным, радостным. Уверенным в себе. — Налейте же себе кофе. Он так чудесно пахнет, — повторил хозяин. — Благодарю, сэр... но чашка всего одна... — Почту за честь, Рей, — негромко сказал он и снова улыбнулся. Робко и призрачно улыбнувшись в ответ, Рей налила себе кофе и пригубила. Горькая жидкость разлилась по ее нёбу восхитительным теплом, и в ее пустом желудке внезапно громко заурчало. Хозяин цокнул языком и покачал головой. — Вам нужно поесть, — с упреком сказал он. Небрежно отломил вилкой несколько кусков от сладкого пудинга, подцепил больший и, усевшись поудобнее, поднес вилку к самым ее губам. Она робко взглянула на него, невольно краснея от необычности, неправильности ситуации и от того, что он был так близко, одетый в одну только тонкую сорочку, но повиновалась его правилам игры и одними губами взяла угощение. Пудинг был еще теплый и так и растаял на ее языке. Хозяин удовлетворенно усмехнулся и отправил следующий кусок себе в рот, потом забрал у нее чашку, отпил кофе и отвернулся, чтобы поставить ее назад на столик. Когда он снова обернулся, его глаза ярко взблеснули — хищно, счастливо и голодно. — Вот ты и попалась, моя маленькая пташка, — сказал он и облизнулся. О, как поздно она поняла, что рядом совершенно не тот. Радость на ее порозовевшем от смущения личике сменилась страхом. — Думала, это он? О, какая досада, — Кайло прищелкнул языком и удовлетворенно вздохнул, — ну не расстраивайся, я смогу заменить его во всем, — одним резким, сильным движением он притянул Рей к себе, обнимая, и потерся носом о ее плечо. — Ты в трауре, моя пташка? Кто снова умер? — она вздрогнула и начала неловко приподниматься с постели, но лишь сделала себе хуже. И Кайло подхватил ее за бедра, усаживая на свое колено. Он держал ее крепко, но не стал лишать возможности двигаться, и ее юбки шуршали, терлись о его бедра и пах, возбуждая. Жаль, надо было раньше скинуть ночную рубашку — идиот Бен любил спать в ней — но Рей довольно скоро поняла, что своими попытками вырваться, елозя между его колен, она только усугубляет положение. — Ну что же ты остановилась, моя маленькая пташка? — Кайло выдохнул ей в изгиб шеи, нащупывая языком тонкую суматошно бьющуюся жилку пульса и чуть прихватил кожу зубами, не столько причиняя боль, сколько доказывая свою власть над нею. — Я не давал тебе разрешения, — он быстро приподнял юбки, обхватывая гладкое бедро под кромкой ее отвратительно безыскусных, дешевых панталон, задрал край собственной рубашки и прижал к паху, показывая, как доставить ему удовольствие. — Не спеши, вот так... — ласково прошептал он, направляя ее смуглую ногу. В любое мгновение он мог бы завалить ее на постель и взять, не обращая внимания на сопротивление или крики. Мог даже убить — ее слабые тонкие руки не остановили бы его. Но ему хотелось другого. Рей дернулась, пытаясь вырваться, но Кайло без труда остановил ее. Грудь ее, стесненная тугим корсажем платья, лихорадочно вздымалась, а из уголков глаз покатились драгоценные капельки слез. Одну он подхватил у нижней губы, приникнув к соленой влаге. — Делай, как я велел, и я не стану рассказывать моему... братцу о том, чем мы с тобой занимались в аптеке. И как ты стонала, позволяя трогать себя, ведь он будет очень не рад такому поведению. И избавлю его от новых рисунков, — эта угроза подействовала моментально. — Что, он видел его? Как же так вышло, что ты еще тут и тебя не рассчитали? — Кайло с наслаждение вдохнул ее запах, усиленный страхом. — Ты умоляла, так? На коленях умоляла оставить тебя тут, — он почти видел ее такой, и тут ему в голову пришла новая мысль. — Может, ты и меня немного поупрашиваешь, моя маленькая пташка? Одним движением он снял ее с колена и опустил меж своих ног, удерживая в тесном плену. Его задравшаяся сорочка более не скрывала тела, и в особенности возбужденный член. Рей охнула и попыталась отстраниться, отползти назад, но Кайло успел ухватить ее за узел волос на затылке и подтянуть обратно. — Умоляй меня, Рей, — приказал он. Как? Когда это произошло? Почему мастер Соло ее не предупредил, что уйдет? В замешательстве, в панике, Рей попыталась вырваться, но безуспешно. Он держал ее слишком крепко. Его лихорадочно горячие руки обхватили ее плечи. Сквозь ткань этого платья она ощущала его прикосновение гораздо лучше — видимо, как и он гораздо лучше чувствовал ее тело. Он намертво прижал ее к своему боку, и она почувствовала, как его бедро под нею вздрагивает, совсем как у нетерпеливого коня, бьющего копытом. Его губы прижались к ее шее, язык прошелся по коже, а руки тем временем задрали ее юбку — безжалостно, бесцеремонно. Крепкие как железо пальцы стиснули ее колено, скользнули выше, под панталоны, и она вдруг почувствовала ногой его горячее тело и удивительно мягкую, нежную кожу в тех уголках, куда он ее направил. Эта нежность казалась неуместной на теле этого... чудовища... без сомнения, чудовища... — Не спеши... — выдохнул он почти ласково, руководя ее движениями, и она чуть не вскрикнула. Страх, отчаяние, возмущение — Рей не знала, что ей сделать, чтобы избежать его, чтобы снова не навлечь на себя гнев его брата. Она, почти не надеясь на успех, попыталась вырваться, но не смогла, и заплакала. Мастер Рен немедленно потянулся к ее лицу, и она ощутила у губ его рот, кончик его языка, который собрал ее слезы, едва заметно прошелся по кромке нижней губы. А потом он прижался щекой к ее щеке и, глубоко, протяжно вздыхая, словно принюхиваясь, принялся напоминать ей о случившемся в аптеке, как будто собственной памяти ей было мало. Рей заплакала еще горше — от стыда и от того, что этот секрет тоже вряд ли удастся сберечь от мастера Соло, — и от того, что он все еще продолжал едва заметно потираться о теплую кожу у ее колена. — ... и я избавлю его от новых рисунков, — прошептал Рен и с видимым удовольствием отметил, как она снова встрепенулась всем телом. О Господи, нет, только не это... Он задышал чаще, и Рей окутал невыносимый жар, волнами расходившийся от его тела. — Поупрашивай меня, маленькая пташка, — сладко мурлыкнул он и ловко ссадил ее вниз, но стиснул коленями так, что не вырваться. Его пальцы вонзились в ее скрученные на затылке волосы и нагнули ее так, что она не просто стояла на коленях, а сидела на полу между его босых ног. Она едва не вскрикнула, когда из-под полы рубашки, прямо перед ее лицом упруго качнулось то, что еще несколько мгновений тому назад прижималось к ее ноге. — Умоляй меня, Рей, — прошептал Рен, глядя на нее сверху вниз из-под полуприкрытых век. — Умоляй меня не рассказывать ничего моему милому нежному братику. Проси меня — только очень хорошо проси! — не ранить его нежную душу подробностями. И еще... открой глаза. Рей сама не заметила, как зажмурилась, чтобы не видеть... Господи, какой стыд! Она чувствовала, как пылали ее щеки, как на шею поползли зудящие красные пятна. Она со всхлипом вдохнула воздух, насыщенный жаром, влажным, горячим запахом его возбужденного тела, и открыла глаза. Хозяин демонстративно откинул полу рубашки и свободной рукой медленно водил вверх-вниз по своему... о Боже. Она бы и рада была отвернуться, но рука, державшая ее за волосы, была слишком сильна. — Так-то лучше, — удовлетворенно вздохнул хозяин. — Гораздо лучше. А теперь — проси. — П-пожа... пожалуйста... — прошептала Рей, — пожалуй-с-ста... — Что — пожалуйста? — Пожалуйста, господин... Не рассказывайте... — Она снова захлебнулась слезами и запнулась. — Кому? О чем? — притворно невинным тоном переспросил Рен, и этот тон так страшно не вязался с его видом, с тем, как он сидел, развалясь, раздвинув бедра, держа ее за волосы, наглаживая сам себя. Это был какой-то кошмарный сон, и Рей с безумной надеждой ждала, что он закончится, скоро закончится... — М-мастеру Соло... пожалуйста, сэр, не говорите... господину Соло... о том... о том, что мы... — О том, что вы, мисс Рей, что вы — а не мы, — мурлыкнул Рен, сверкнув глазами, — о том, что вы... Ну, что дальше? — Что я... я... что произошло в аптеке, — всхлипнула Рей, и теплые слезы закапали на ковер между его босых ступней как градины. Она видела каждый темный волосок на его бедрах, каждую зеленовато-голубую жилку под его белой кожей, и страстно желала, чтобы он прямо сейчас провалился в преисподнюю вместе со своими гадкими, мерзкими выходками, со своими порочными темными глазами и губами точь-в-точь как те, что еще вчера целовали ее грудь и руки. — Нет, мисс Рей. О том, что вы делали в аптеке. О том, что вы натворили. О том, как вы сладко стонали, когда я трогал вас там, где порядочные девушки не позволяют себя трогать. — Пожалуйста, сэр!.. — О, мисс Рей... — жарко выдохнул Рен, склоняясь к ней и щекоча ее лицо темными кудрями. — Я обещаю подумать... — Пожалуйста! — воскликнула она, вне себя от отчаяния, сложив ладошки у груди, и он с удовольствием окинул взглядом ее мокрое от слез лицо, дрожащие губы, заломленные руки. свободной рукой он сгреб в горсть подол сорочки и одним движением стащил ее с себя через голову, оставив висеть на той руке, которая все еще держала ее за волосы. Затем его пальцы выпрямились, обхватили ее затылок и скользнули вниз, на шею, под неудержимо распускающуюся волну ее каштановых локонов. — Иди-ка сюда, моя невинная малышка, — мурлыкнул Рен и с силой потянул ее к себе. Она попыталась переступить коленями по полу под юбкой, но запуталась в складках и почти упала грудью на низ его живота, едва не коснувшись щекой горячей нежной кожи. Он довольно охнул и прижал ее к себе, стискивая свое донельзя возбужденное естество между своим животом и ее телом, заставляя ее почти лежать на себе, на своей груди. — Ах, разве так можно, мисс Рей, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы, втягивая воздух с жадностью утопающего. — Разве можно вести себя так бесстыдно? Ах, что же вы делаете, мисс Рей? Что же вы делаете? С этими словами он мертвой хваткой схватил ее руку, легко преодолев ее сопротивление, отклонился назад и, просунув ее ладошку между их телами, с силой припечатал ее к своему твердокаменному члену. Она почувствовала скользящую бархатистость мягкой кожи, нестерпимый жар и невыносимый стыд. — Нет, нет!.. — почти шепотом воскликнула она, пытаясь вырваться с такой силой, что чуть не сломала себе запястье. Рен не обращал ни малейшего внимания на ее попытки высвободиться, а только приглушенно рассмеялся прерывистым, захлебывающимся смехом, двигая ее ладонь и повторяя: — Что же вы делаете, мисс Рей?! Что же вы такое делаете?.. Твердая плоть запульсировала под ее ладонью, и она забилась в его руках еще сильнее, отчаяннее, в полном ужасе от происходящего. Рен смеялся все громче, всхлипывая от видимого удовольствия, которое ему доставляло все происходящее, пока наконец не ослабил хватку. Рей дернулась изо всех сил и высвободилась, попыталась отползти, потерпела неудачу, упала на пол, панически забилась, наконец, вскочила на ноги и вихрем вылетела за дверь, пока вслед ей летел глубокий стон бесстыдно-плотского наслаждения. Кайло откинулся на постели, чувствуя, как бродят по телу острые искорки угасающего удовольствия, сводя бедра. О, как жаль, что он не удержал ее, не дал насладиться финишем. Ему следовало потянуть ее за волосы вниз и дать испробовать мужского семени, измарать им ее ангельски-невинное личико. Впрочем, он сделает это в другой раз, может, сегодня ночью, придя в ее тесную комнатушку и заперев за собой дверь. Может, завтра. Этот дом принадлежал ему, пока Бен Соло, другая половина его души, отвратительнейшая, слабая, беспомощная, спала во тьме. Все было его. Кайло лениво обтер член и живот куском простыни и поднялся на ноги, покачиваясь, разминая плечи. Его тело было довольно разрядкой, обостренной присутствием Рей, а разум покойно работал, напоминая заполненный не до самых краев стакан. Это было редкостным событием — и ему хотелось не убивать, не причинять боль, а... жить. Удивительно, как всего этого можно было достигнуть с помощью одной славной служаночки. Кайло сладостно вздохнул и принялся одеваться. Гардероб его двойника по-прежнему был скудным, безобразно-унылым — приглушенные, темные тона и вытертая ткань, словно тот происходил не из великого рода Скайуокеров, а был бастардом какого-нибудь бедного священника. Да и привычный изношенный халат пропал — это было не похоже на Бена, любителя оставлять вещи на положенном им месте. Забавно. Уж не бродил ли он по опиумным притонам прошлой ночью перед тем, как вверить тело другой своей половине? Может быть и так, ведь очнулся Кайло под самое утро, и вонь аниса была надсадно-свежей. Из вороха одинаковых рубашек он выбрал ту, что казалась ему посвежее, манжеты не стерлись от частой носки, а аккуратно зашитая прореха указывала на чьи-то искусные ручки. Была ли это Маз? Он фыркнул, проведя пальцем по мелким, ровным стежкам. Без сомнения, штопала Рей, его маленькая заботливая пташка. Застегнув брюки и вдев босые ступни в домашние туфли, Кайло вышел наружу, в коридор, где у дальнего окна маячила фигура дворецкого, грозным тоном попрекавшего Рей насчет слишком долгого пребывания в спальне хозяина. Саму же пташку Кайло не видел, но голос ее звучал твердо и уверенно, словно вины на ней не было никогда. — Хакс? — позвал он полувопросительно, и тот обернулся, донельзя удивленный, даже больше испуганный, и глядя на хозяина. — Прекратите домогаться служанок, это неприлично. Еще пара таких инцидентов — и я подумаю, что вам она не безразлична. — Сэр?! — Хакс задохнулся от возмущения и тряхнул волосами, отчего идеальный порядок был нарушен, и рыжие волоски прильнули к бледным вискам. — Но я не... — он сморгнул и наконец понял, кто стоял перед ним: — Мастер Рен? Мисс Рей! — его негодование снова прорвалось сквозь растерянность. — Почему вы не сообщили мне о прибытии мастера Рена! Ему следует подавать завтрак в его личные комнаты! — Я хотел всего лишь разыграть вас, Хакс. Вдруг вы настолько раздуетесь от праведного гнева, что тут же лопнете на месте, — Кайло подошел к нему и издевательски хлопнул по плечу. — Мисс Рей, — обратился он к ней, замершей на пороге, потупившей взгляд, только бы не встречаться с ним глазами, — приберитесь в комнате моего брата, там слишком грязно. А затем... приметесь за мою комнату, мне ведь не хочется ночевать в вонючем свинарнике. — Вы на несколько дней, мастер Рен? — Хакс, кажется, еще больше побледнел, хотя куда уже дальше. — Да, — кивнул Кайло. — Я подумал, ни к чему мне ночевать в борделе вместе со шлюхами, когда я вполне могу получить то же и здесь, — он искоса глянул на Рей, та вздрогнула, словно ее ударили. — Еду и постель, Хакс, отчего же вы так скривились? — Нет-нет, ни от чего, сэр, — Хакс поспешно отступил назад, практически хватаясь за Рей, — мисс Рей, нам следует заняться уборкой. Я отопру сундуки с новым бельем для хозяина. Пошевеливайтесь, работа не ждет! — было заметно, насколько сильно ему хочется оказаться как можно дальше отсюда. Рей шла за ним следом, обернувшись у самого края лестницы, чтобы взглянуть, и Кайло ухмыльнулся, посылая ей воздушный поцелуй. Утро было поистине прекрасным.