***
Ночной Лондон под покрывалом тумана всегда выглядел иначе, чем днем. Грязно-серые, тусклые оттенки заменяла тьма, густая и непроглядная, раскрашенная лишь цепью фонарей, возвышавшихся с одной стороны дороги. С другой, где стояли в ряд мелкие убогие домишки простого люда, напоминавшие рот с кривыми зубами, света не было и вовсе. И оттого казалось, будто дорога и вовсе пропадала, пожранная ночью. Редко в каком окне, затянутом грязным стекольным полотном, виднелись робкие огоньки свечей. В это время все честные люди спали. Оживала лишь тьма. Та, что гнездилась в тесных переулках, где копошились в поисках пропитания крысы. И та, что не давала покоя безумцам, шлюхам, негодяям, выкуривая их всех за порог. Женщины хохотали, продавая себя подороже, а затем стонали, громко и фальшиво, удовлетворяя чужую страсть. На их место заступали грубые, тяжелые удары кулаков — те глупцы, что не успели избежать расправы, падали на плиты, платя если не монетой, то своим зубом или костью. Эта ночь была Кайло знакома, и он спокойно шел, выбирая места потемнее, будто даже крохотный блик от фонаря мог сжечь его заживо, как какого-то упыря. Абрахам Сноук, уважаемый профессор, выбрал не самое приятное место для проживания, у восточной окраины, где начинались портовые районы, провонявшие насквозь рыбой и углем. Его дом возвышался над остальными, взрезая туман острыми пиками ограды, и там, внутри сада, казалось, будто что-то непрестанно шевелится. То были старые кусты, лишенные листьев. Их голые сучья все время раскачивались под порывами ветра, трещали и царапали стены дома, словно пальцы мертвецов, выбравшихся из могил. Кладбище, как знал Кайло, было совсем рядом, действительно, отчего бы старику, выжившему из ума, не поселиться прямиком на кладбище. Занятный был бы анекдот. Черепом, венчавшим трость, он толкнул дверцу ограды, и та натужно заскрипела. Верное впечатление, будто он собрался на прием к самой смерти, лишь только усилилось. Жаль, конечно, было расстраивать старину Сноука, но его Кайло вовсе не боялся. Монстр вроде него отнимал жизнь и сам, не только стариковскую, никчемную, но и молодых девушек. У входной двери, под портиком ожидал его дворецкий, затянутый в алый бархат. Рядом с полуразрушенной стеной дома, всей в трещинах, увитой высохшими стеблями плюща, этот разодетый мужчина выглядел словно на маскараде. Интереснее всего был даже не его костюм, непривычный для лондонского модника. Штаны на слуге под порывами ветра надувались словно пышные юбки какой-нибудь расфранченной дамы, а куртка, затянутая крест-накрест черными ремешками, несла в себе такие широкие рукава, что в них можно было спрятать по меньшей мере подушку. Японец? Когда Кайло приблизился, то понял, что угадал. Узкие глаза, отчего-то напомнившие ему взгляд маленькой горничной Роуз, глядели на него с неприязнью человека второго сорта, знавшего о различии. Под ладонью у слуги-японца покоилось в ножнах длинное слегка изогнутое лезвие. Такое могло на лету разрезать тонкий шелковый шарф, если газетчики и прочие любители сплетен не лгали. — Господин Сноук ожидает вас, — голос японца оказался весьма даже разборчивым, словно он прожил в Лондоне достаточно, чтобы отучиться шепелявить. Кайло хмыкнул и прошел внутрь.***
Изнутри дом выглядел еще более странно, чем снаружи. Здесь тлен и разложение обнажали свою истинную суть, проступая черными пятнами на шелковых обоях, половицы скрипели точно разбуженные преждевременно духи, в глубине длинного коридора, ведшего к винтовой лестнице, поднимавшейся на второй этаж, виднелись те же алые тени. Слуг у Абрахама было по меньшей мере шестеро. Занятно. К чему ему столько охраны? Старик небось совсем выжил из ума, раз окружил себя этими узкоглазыми. Кайло шел неспешно, заодно осматривая внутреннее убранство, когда-то пышное, даже вычурное, а теперь истлевшее. Под стать своему хозяину. Сноук сидел в своем кресле, и один из его слуг в красном склонился над столиком, наливая в небольшую пиалу чай. — Мистер Рен, — Сноук покрутил в пальцах чашу и с наслаждением вдохнул пряный, горьковатый аромат, протянувшийся по всей гостиной. Он даже не взглянул на него, и Кайло стиснул зубы. На виске забилась жилка, раздражая его. Никто не должен был знать, никто. — Вас подводят глаза, я Бен Соло. Старик расхохотался, кривя изувеченное лицо в жуткой гримасе. — В самом деле? Мне ли не знать, кто вы. Не стойте столбом, садитесь, — и он махнул в сторону пустого кресла напротив. Не хотите ли чаю? — Нет, — Кайло обошел слугу в красном и уселся в кресло, с отвращением подмечая крайнюю истертость подлокотников, которая самого Сноука, впрочем, ни капли не расстраивала. Он был точно паук в центре своей ветхой паутины. — Тогда вы скорее всего хотите переубедить меня, что вы тот самый Бен Соло, который не так давно давал лекции для студентов, и с которым никогда не случалось несчастье во время одного из опытов. Кайло нахмурился. Идиот Бен... он разработал этот яд, что и разделил их надвое, и это был частный эксперимент. Тогда откуда... — Видите ли, мистер Рен, Кайло, — Сноук легко перешел на другое обращение, снова вертя в пальцах пиалу. — Я знаю это, потому что это я помог ему создать вас. Весьма жалею, что не смог присутствовать при вашем рождении. Разделение разумов — весьма занятная штука. Это не просто смена голоса либо поведения, в этот момент возникает совершенно другой человек. — Что вам надо от меня? — он знал. Знал все. Кайло судорожно стиснул череп трости, скрипя зубами и отчаянно жалея, что не может обрушить ее на эту дряхлую голову. Столько слуг, да еще при оружии, ему одному с ними не справиться, это не то же самое, что насиловать шлюх в подворотне. — Мне нужен ты, Кайло. Я знаю о твоей излишней жажде разрушения. Все эти смерти невинных девушек... — Сноук отпил глоток и поставил пиалу на столик. Пальцы его застучали по поверхности, отдаваясь в голове долбящим звуком. — Возможно некоторые из них не были настолько невинны, но... Это был ты. Так что взяв под свое крыло прекрасную девушку, да к тому же выдавая ее за свою кузину, ты весьма рискуешь. — Что. Вам. Нужно? — Кайло вскочил, ухватившись покрепче за трость. — Мне нужно, чтобы ты убивал не только ради ублажения Тьмы внутри, но и для меня. Взамен я избавлю тебя от Бена Соло. Навсегда. Вам не придется делить одно тело, он упокоится навеки, а ты же будешь хозяином всего. Довольно честная сделка, если подумать, — Сноук жестом отозвал слугу, выхватившего меч из ножен. — Ты согласен, мальчик мой? — Нет! — Кайло отступил назад, к выходу из гостиной. Прочь из этого дома, прочь. — Ты получишь ту прекрасную девушку, Рей, кажется, себе. Назовешь ее своей кузиной, затем невестой и женой и будешь делать с нею все, что захочешь. Любить ее или истязать, как других своих жертв, это твое дело. Подумай. Потому что завтра утром на твоем месте может оказаться другой. Что Бен Соло сделает, узнав о бесчестье служанки? И о ее лжи? Мысли Кайло заметались словно мошкара под безжалостным светом, испуганные, лишенные здравого смысла. И правда, что сделает этот идиот и нытик? Он сошлет ее прочь. И к тому времени, как Кайло снова займет тело, где она будет? В Лондоне? В Англии? — Кого? Кого я должен убить? — прорычал он сквозь зубы. — Кого?! — Не сейчас, — отмахнулся Сноук так легко, будто они все еще вели светскую беседу о лошадях или погоде. — Сперва я подарю тебе желаемое. Полный контроль над телом. А затем ты выполнишь для меня эту деликатную услугу. Договорились? Какой выбор у него был? Если он уйдет сегодня же, оставив старика в живых, завтра же по Лондону поползут ужасные слухи. Он даже не услышит их, потому что будет заключен в тюрьму или даже повешен — инспектор Дэмерон долго церемониться с убийцей не станет, ему хочется повышение. А Рей... Что будет с нею, с его прекрасной пташкой. Бен скорее всего прогонит ее прочь. Куда она пойдет, без денег, без рекомендаций. — Да. Договорились. Кайло знал, на что идет. Как жаль, что он не мог убить Сноука сейчас. Но потом... Кровь кипела в жилах, требуя сделать это, несмотря на все. Потом он убьет его. Однажды он убьет их всех. — Тогда идем со мной, Кайло, — Сноук встал, разглаживая золотистую ткань халата, и медленно прошествовал к двери. Следом за ним бесшумно двигался его хранитель в алом одеянии. — Идем, нам нужно многое сделать.***
Он словно очутился в своем самом страшном кошмаре, вернувшись в тот момент, когда дробилось сознание, разлетаясь на осколки, просеиваясь сквозь израненные пальцы. Часть их оставалась в его ладонях, остальное же испарялось, уходило прочь, становясь чужим. Был Бен Соло и был Кайло Рен, но больше не было одного человека. В этот раз он был не один, над ним склонился старик с изуродованным лицом, и в его руке блеснула игла. — Чтобы уничтожить что-то, нужно сперва изучить это досконально. Но не бойся, я верну тебя обратно очень скоро, Кайло. Игла с хрустом вошла в плечо, и по телу заструился яд, выжигая жилы. Не только тело охватил огонь, но и разум, он тоже пылал, будто грешник в аду. — Не дайте... — из последних сил прошептал он, — ему найти ее. Рей. — Не бойся. Ты останешься тут. Боль поглотила все сознание, и Кайло отключился.***
Он не помнил, что с ним случилось и почему он оказался тут. Босой, с грязными ногами, словно бежал по сырой земле, в больничной робе. — Вы вернулись, мастер Соло, — растянулись в улыбке гнилые зубы Чена, а его китайский халат зарябил пуще прежнего, не давая вспомнить. — Как обычно? — Да, — сказал Бен Соло. Опиума, ему хотелось вернуть обратно сладкую негу забытья, и он, шатаясь, стирая с лица кровь, прошел следом по ступенькам, спускаясь в недра затянутого коврами притона. Здесь он был в безопасности.***
Старые привычки — они как вторая кожа. Они помогают помнить, кто ты, даже если вокруг все совершенно другое. Даже забрось ее кто-нибудь на другую планету, в другую вселенную, Рей осталась бы собой — старалась бы остаться собой, во что бы то ни стало. Еще даже не начинал брезжить рассвет, когда она встала с постели и принялась бездумно перебирать ворох еще пахнущих магазином вещей. Кружева, шелка, ленты — к чему это все? Кайло сам не знает, чего он хочет. То ли украсить ее бантами и лентами, то ли разукрасить синяками... Рей подошла к зеркалу. Было еще слишком темно, чтобы что-нибудь в нем различить, но она нащупала пальцами странное ожерелье, которым он вчера ее наградил. В небе что-то блекло вспыхнуло, прошив занавеси. Один раз, второй... гроза. Начинается гроза. В былые времена она бы даже не подумала пугаться, но сейчас потусторонний свет, заволокший тяжелое розовато-серое небо, вызвал у нее странный тоскливый ужас. Ее взгляд снова упал на зеркало, и вместо себя она увидела женщину во всем белом, распускающую перед этим зеркалом длинные каштановые косы. Женщину с глазами Кайло — и Бена. Рей ахнула, вздрогнула, и видение пропало, но страх стал только сильнее, и к нему присоединилось предчувствие неминуемой беды. Новая вспышка молнии выхватила из темноты ее саму, обнаженную, бледную как луна, с непристойно яркими пятнами сосков на белой груди. Рей поспешно отошла, как будто стыдилась себя самой, и принялась выискивать хоть что-нибудь подходящее, чтобы одеться как можно скромнее и проще. Под руку попалась длинная шелковая сорочка с широким кружевным поясом и что- то вроде домашнего халата. Рей удивленно приподняла его в руках и попыталась вспомнить, покупал ли Кайло что-нибудь подобное. Однако, вчерашний день ускользал от нее, и она сдалась. Сорочка приятно обняла горящую кожу, и стало даже все равно, что под нею ничего нет. Странно, как быстро цепкие лапы корсета, условностей и приличий отпустили ее из своих объятий. У кровати нашлись домашние туфельки на тонкой мягкой подошве. Все, что нужно, чтобы бродить как привидение по старому дому, не разбудив его обитателей. Даже волосы остались неприбранными, распущенными по плечам... какие они, оказывается, длинные. Рей выскользнула за дверь как тень. В коридорах царила гробовая тишина. Она закрыла глаза и скользнула вдоль стены, едва касаясь ее кончиками пальцев, задевая резные рамы. Ей казалось, что шепот заполнил ее уши, что давным-давно мертвые обитатели этих портретов сейчас обступят ее и начнут хватать за руки, упрекать, осуждать. Сердце панически забилось, и Рей открыла глаза. Непроглядная темнота и тишина. Никого — и ни звука вокруг. Если Кайло сейчас тоже не спит, если ему вздумается выйти, она всегда может сослаться на то, что она — его кузина. Или жена. Или и то и другое вместе, забавно. А если так, то у нее есть все права ходить по этому дому, тревожить его портретную галерею, трогать эти бледные потрескавшиеся лица и смотреть на них с вызовом. Если он разгневается — что ж, он даст ей повод. Уже на следующую ночь — если только она будет жива и в состоянии ходить — ее здесь не будет. Он не дьявол, он просто человек, и найти ее даже под землей он не сумеет, как бы ни обещал. Сердце Рей тоскливо сжалось. Бог свидетель — ей совсем не хочется отсюда бежать, если только ее не вынудят. Трудно было сказать, что придало ей силы духа — страх, страсть, то и другое вместе взятое, боль, обида, тревога? В халате обнаружились карманы. Рей бездумно сунула туда руки и нащупала что-то круглое, металлическое, прицепленное к цепочке. Видимо, медальон или кулон... Она постаралась распознать, что это на ощупь, и перед мысленным взглядом встало что-то вроде восходящего солнца, но в то же время и крыльев, как будто феникс восставал из пепла. Сразу стало ясно, что халат не из новых покупок. Совершенно очевидно, что он принадлежал предыдущей хозяйке комнаты — как и ворох других нарядов в шкафу. Рей сжала кулон в кулаке, чувствуя, как острые края давят на кожу. Ей нравилось это отрезвляющее ощущение, помогающее собрать разбегающиеся мысли. Раскат грома прокатился по коридору как залп из пушки. Ливень ударил по крыше и окнам. Еще немного — и коридор вывел ее на лестницу. Внизу тоже было тихо, и из каморки, бывшей ее комнатой еще вчера, не доносилось ни звука. Скоро Роуз встанет и отправится готовить дом к пробуждению хозяев, а после придет к ней с водой для умывания, головными щетками, булавками и прочим снаряжением, необходимым для наведения красоты. Возможно, она наведается и к хозяину тоже — кто знает, какие распоряжения дал ей Хакс. Рей вдруг нахмурилась, вспомнив, как пришла в хозяйскую спальню и встретила там Кайло вместо Бена. Как он себя повел, несмотря на то, что формально она была всего лишь прислугой. А что, если?.. Что-то больно укололо Рей прямо в грудь, но только на миг. Неужели ревность? Еще один удар грома чуть не расколол старый дом по всем швам. Рей как раз стояла в самом низу, у входной двери. Какая-то тень мелькнула в отблесках молний, скользнула по матовым витражам по обе стороны от двери. Рей ахнула и попятилась в ужасе: кого это носит под дверью в такую ночь, в такой час? Сзади послышались осторожные шаги и сдавленный кашель. Рей мгновенно обернулась, и Хакс увидел ее. — Мадам... — прохрипел он, вскидывая голову и поспешно запахивая незастегнутую куртку и сорочку. — Тише! — шепотом воскликнула Рей. — Там кто-то есть! Она подбежала к дворецкому и вцепилась в его рукав, отчего тот так и подскочил на месте. — Я... я зажгу свечу, — проговорил он немеющими губами и неуклюже отступил в сторону. Рей попятилась вместе с ним и так и осталась стоять, стиснув руки, пока он возился со спичками и свечой. — К-кто здесь?.. — громко спросил Хакс, вкладывая в голос всю свою невеликую решимость. Из-под лестницы вынырнула Роуз. Ее агатовые глаза стали совсем круглыми от страха. Кто-то невнятно застонал из-за двери, но голос показался Рей таким знакомым... Хакс оглянулся на нее, и она прочла в его глазах то же узнавание. — Где он? — спросила Рей одними губами. Хакс рванул задвижку и распахнул дверь, которая чуть не сшибла его с ног весом навалившегося на нее тела. Рей немедленно оказалась рядом и подхватила его, не давая упасть, собирая льющуюся с него ручьями воду. — Господин! — прошептала она. — Господин!..***
Тени, порожденные опиумным дурманом, никак не желали угомониться. Они роились кругом него, наседая, каждая шепча, крича, что-то требуя. Безликие, не несшие в себе никаких черт, они все же были знакомы Бену. Он знал их всех наперечет, любимые спутники каждого его кошмара, они толкались, желая занять местечко поближе к груди, словно надеясь пройти сквозь живую, неподатливую плоть и вселиться в сердце, заняв его место. Нет! Он сел на потрепанном диванчике, оглядываясь. Кругом были лишь лежащие вповалку тела, не шевелящиеся, напоминавшие мертвецов, но каждый из них, обитателей опиумного притона, сейчас пребывал в своем собственном кошмаре, сражаясь с реальностью с помощью этого лекарства. — Подите прочь! — завопил Бен. — Вон! Нет, они только надвинулись плотнее, словно ожив от его вопля, поняв, что он видит их. — Вон, — заголосили они в унисон. — Беги, беги, беги... Бен. Беги... Он поморщился и схватился за голову. Были ли это его собственные мысли, от которых он так старался убежать? Прочь из ужасного места, задымленного сладковатым туманом, прочь от неподвижных остекленевших взглядов, прочь от темных углов домой, к той, что ждала его. Рей. Словно луч света озарил его, воссиял изнутри, грея, разгоняя бред. Рей! Он должен вернуться к ней, и она поможет. Он огляделся. Больничная роба? Слава всевышнему, не окровавленное тряпье и не тюремная одежда. Возможно Кайло покинул тело не по своей воле? Ему бы радоваться этому факту, но на душе было тревожно. И тени, почуяв страх, снова зашептались, так напоминая портреты со стен. — Беги, Бен... — раздалось над самым ухом, и он встал. Пошатываясь, цепляясь за стену, пошел вон, ни разу не оглянувшись. От сладковатого душка опиума его воротило. Тело его отвергало яд. Он бежал по мостовой, а над головой собрались низкие тучи, окропив его начинающимся дождем. В плечи заколотили ледяные капли, подгоняя, и Бен не заметил, как быстро оказался у крыльца собственного дома. Словно крылья выросли у него за спиной. Он заколотил в дверь, закричал, требуя, чтобы они открылись, впустили его внутрь, потому что мир снаружи не хотел его там. Но внутри... Стоило ему ступить, и он будто очутился в аду. Бледного как смерть дворецкого, взъерошенного, лишенного привычного лоска, он узнал, но следом к нему бросилась, пытаясь удержать под руку... его собственная мать. О, ее длинные волосы, распущенные по плечам, струящуюся ткань ночного одеяния, напомнившего распахнутые крылья белой бабочки, и это лицо, испуганное, он узнал бы из тысячи, потому что оно осталось в его памяти навсегда, яснее, чем если бы его выжгли на поверхности глаз, внутри разума, в самом сердце. — О нет, — она вернулась, чтобы наказать его за смерть Кайло? — Пожалуйста, — и Бен практически рухнул ей в ноги, обнимая нежные, теплые колени. — Прости меня. Прости за все, прости, ведь я так люблю тебя! Позади нее ахнула незнакомая девушка, лицом точь-в-точь как отродье китайской расы, из тех, что торговали опиумом в притоне. Призрак матери баюкал его в руках, прося очнуться. Не пугать его, и краем сознания Бен слышал тревожные оклики Хакса, требовавшего помощи, чтобы перенести ослабевшего хозяина в постель. — Не бросай меня больше, прошу, — он все цеплялся за ее руки, уносимый вглубь дома. Они были точно вода для раскаленного камня, каким он и был. — Не брошу, — услышал он сладкое, нежное обещание и только тогда смог закрыть глаза.***
Темный полог кружился над головой, а тело тряслось в лихорадке, скрученное, изломанное. Но мягкая ладонь поднесла ко лбу что-то влажное, сочащееся каплями — полотенце — и Бен сощурился, пытаясь приглядеться. Это была она? Он вздохнул, не в силах поверить. Это была Рей. В чужом одеянии, таком роскошном, что ее впору было спутать с самой принцессой. Распущенные волосы вились по плечам золотой волной, и сама она была точно ангел. — Где я? — прохрипел Бен, пытаясь понять, в какую реальность попал. Или же это было видение? О, если бы это было именно оно, не тяжкий опиумный кошмар, а радостный сон, где Рей была не его служанкой, но женой, верной спутницей, спасающей от смерти. — Что происходит? Почему ты... — от жара его снова скрутило болью, и он застонал. И как только она раньше могла их спутать? Бен — это был Бен Соло, растрепанный, растерзанный, насквозь промокший и больной — и он сейчас упал ей в ноги, дрожа и всхлипывая как потерявшийся ребенок. Она изо всех сил обняла его, не обращая внимания на то, какое одинаковое и неописуемое выражение застыло на таких разных, а сейчас таких похожих лицах Хакса и новой служанки. Дом оживал. На шум выбирались и другие его обитатели, и застывали полукругом, не решаясь подойти, пока она держала его голову у груди и бессознательно укачивала, словно собственного младенца. — Я так тебя люблю, так люблю... — повторял он — достаточно раздельно, чтобы все услыхали и разобрали каждый звук. Рей было плевать на все, на всех. Он погибал у нее на руках, прямо сейчас, здесь, и она не знала, что сделать, чтобы его спасти. Почему-то подумалось, что из темноты сейчас должен возникнуть Кайло и более чем сурово вопросить, что, черт вас всех дери, здесь происходит, — но как-то само собою стало ясно, что его здесь нет. И не будет, пока Бен здесь. Рей вдруг осознала, что Хакс склонился к ней и что-то требовательно говорит ей в самое ухо. "Хозяина... в постель... неподобающе... при слугах"... да какая, к черту, разница, при ком? И только Роуз каким-то чудом удалось расцепить ее пальцы, впутавшиеся в мокрые черные кудри, и помочь ей встать. Оказавшись на ногах, Рей решительно отвела ласковые руки маленькой служанки и проследовала туда, куда унесли охваченного горячечным бредом хозяина. Хакс решительно затворил перед нею дверь и принялся раздевать и мыть господина Соло. Что бы там ни происходило между нею и Реном, здесь ее присутствие будет возмутительно неуместным — так он считал. Однако, чуть только стоило двери открыться, Рей решительно протолкнулась внутрь. Хакс возмущенно охнул, но она спокойно уселась возле кровати. — Господин Соло был рад меня видеть, — кротко сказала она. — И попросил его не покидать. — О, еще бы, мисс кузина Рей, — ехидно и негодующе прошипел Хакс. — Ведь на вас... Он кивком головы указал на ее одеяние и, сочась ядом праведного гнева, уже готов был выплюнуть что-то вроде "одежда его матери", но тут сам хозяин издал стон. Рей поспешно схватила влажное полотенце, чтобы освежить его горящий лоб, и он снова застонал, но на этот раз она разобрала слова. — Вы дома, господин, — ласково прошептала она, склоняясь над ним. — Вы дома, все хорошо. Она подняла глаза на Хакса, и тот едва сдержался, чтобы не цокнуть языком — самое меньшее из всей той лавины презрения, которой он был готов ее окатить, — но ей было уже все равно. Она склонилась над изможденным лицом Бена и осторожно прикоснулась к его лбу влажным полотенцем. — Все будет хорошо, — прошептала она. Хакс развернулся на каблуках и вышел. Он не хлопнул дверью только потому, что это могло побеспокоить его любимого хозяина, но Рей даже не заметила. В неверном свете блистающих молний лицо Бена казалось ей странно искаженным — телесное страдание возобладало над душевным, то ли от опиума, то ли от лихорадки. Рей засунула руку под одеяло: там скапливался такой жар, что им можно было обогреть весь дом. Она решительно откинула покрывала и, смочив полотенце, принялась легко обтирать содрогающееся несчастное тело. Какая у него нежная кожа... у них обоих... ниже шеи они совершенно одинаковые. До последнего волоска на твердых бедрах, до мельчайшей родинки. А лица совсем разные. Никогда и ни за что Кайло не довел бы себя до такого состояния, не оказался бы в таком унизительном положении безвольного, беспомощного тела. — Это ты? — донеслось вдруг сквозь приглушенный рокот откатывающегося грома. — Рей... — Это я, — успокаивающе прошептала она, мгновенно оказываясь перед его ищущим взглядом. — Я здесь, я с тобой. Она продолжила обтирать его холодной водой, чтобы уменьшить жар, а он все пытался поймать ее за руку и остановить. — Что ты делаешь? Постой... Рей... ма... нет, Рей... зачем?.. Рей легко поймала его за запястье и отложила полотенце. Она склонилась над ним и улыбнулась. Играть так играть. — У тебя жар, Бен. — Надо же, как легко выговорилось! — Я просто хочу сделать так, чтобы тебе стало легче. — Давно я?.. давно я болен?.. — недоверчиво спросил хозяин, пытаясь приподняться, но Рей мягко удержала его за плечи и мимоходом коснулась губами его лба. Ей показалось, что он уже не так полыхает, как несколько минут назад. — Полагаю, что недавно, — ответила она спокойно и с той же улыбкой. — И надеюсь, что ненадолго. — Это опи... опиум... — сказал хозяин, словно оправдываясь, и все так же тревожно, напряженно ее оглядывая. — Несомненно, — ответила Рей и присела на край кровати, держа его руку в своих, еще прохладных от воды, ладошках. — И беготня под холодным дождем. Скоро все пройдет. Жар спадает. Еще немного, и ты сможешь заснуть. — Ты не оставишь меня, — прошептал мастер Соло, глядя на нее во все глаза. — Ни за что, — подтвердила Рей. Она снова склонилась к его лбу и задержала губы на его коже чуть дольше, чем в предыдущий раз. Почувствовав, что жар и вправду спадает, она осторожно укрыла его, и он, видимо, только теперь осознал, что лежал перед ней обнаженный с головы до ног. — Все в порядке, — сказала она снова, больше себе, чем ему, а потом встала и направилась к двери. Щелкнул замок, она вытащила ключ и положила его в карман своего одеяния. А потом взобралась на кровать поверх одеяла и прилегла рядом со своим господином. Его голова склонилась к ней, и она медленно и легко погладила его мокрые волосы. — Спи, Бен, — тихонько сказала она и удивилась: губы как будто сами сказали эти слова за нее. — Спи, любимый.