Без названия.

— Я искренне не понимаю, зачем ты поперся на крышу. Зачем ты вообще пошел курить. Ты болеешь! Ты в больнице! Тут как минимум нельзя курить! — Очако с годами и временем стала более темпераментной, более дерзкой и, что самое главное — более открытой. Сейчас она стояла напротив больного и бесконечно много причитала о том, что тот был больше в момент, когда решился с кровати встать. Изуку сидел по другую руку и с легкой улыбкой чистил яблоко, кивая на очередное восклицание женщины. Тенья ушел искать автомат с напитками. Кацуки решил пойти с ним, чтобы не выслушивать женскую истерию. Юга полусидел на кровати, неловко улыбаясь и кутаясь во все, что можно и нельзя, чтобы хоть как-то спрятаться. Тсую заваривала горячий чай. А Эйджиро и Мина, увидев, что их “друг” жив, хоть и не особо здоров, убежали на очередной патруль. С некоторых пор они стали слишком занятыми и даже выдохнуть было некогда. — ВОТ КАК ТЫ МОГ УПАСТЬ? — блондин дернулся, переводя растерянный взгляд с чашки, что протягивала Асуи. — У-упасть? — Аояма хлопнул своими глазками и склонил голову вбок. — Бакугоу-чан сказал, что ты пошел покурить и упал с лестницы. Поэтому такой потрепанный, ква, — вытягивая язык, ответила на недосказанный вопрос героиня. — Я и не заметил, как вы стали так дружны, — поделился Деку, протягивая тарелку с яблоками. — В школе-то не особо общались. Даже более того — избегали друг друга. — Именно! Поэтому мы с Теньей были глубоко шокированы, когда он сказал, что идет за тобой, — Урарака успела чуть расслабиться и присела на кровать. — Не думала, что он может быть таким... таким... таким... — Внимательным, ква? — женщина поправила свое платье и присела на стул. — Кац-чан всегда был таким, только... А дальше шумная и разговорчивая троица ушла в воспоминания детства, школы и прочих прожитых моментов жизни. Юга больше их не слушал, предпочитая углубится в питье ромашкового чая и поедание яблока. Мужчина не смог сдержать победной улыбки и удовлетворенного выдоха, представив, как исказится лицо Даби от его раннего завтрака. Тот терпеть не может ромашку и яблоки. И это было столь прекрасно, что блондин гадко захихикал, игнорируя людей вокруг. В палате внезапно настала тишина и открылась дверь. Иида недоуменно переводил взгляд с больного на гостей и вопросительно приподнял бровь. Бакугоу лишь цыкнул, пихнул несчастного вперед, заставив и его распластаться, только уже на сухом полу в больнице, и чинно подошел к кушетке. Аояма продолжал дышать чайным паром и гадко хихикать, смотря в никуда. — Хватит ржать, пидр, — взрывная рука приложилась к затылку блондина и заставила большую часть чая разлететься по кровати. Первая затяжка была самой жуткой в его жизни. Тяжелый дым оседал свинцом в легких и жег горло, как раскаленный металл. Юга болезненно закашлялся, выхаркивая темно-сизые клубки и тяжело оседая на пол. Из глаз брызнули слезы, и все поплыло куда-то в сторону. Юноша облокотился на унитаз, вытягивая руку и убирая сигарету от себя подальше. Когда первая волна тошноты и кашля прошла, он решил сделать еще одну затяжку. И это была его фатальная ошибка. Кацуки нашел его спустя пару часов в обнимку с толчком и с лицом лица стухшей рыбины. Пах он примерно так же. Аояма потом долго бился в догадках, почему Бакугоу тогда пришел к нему. Не было ничего, что могло его сподвигнуть это сделать. После откровенного и неприятного разговора, никто из них встречи не искал. Тем более, взрывная натура бывшего одноклассника вряд ли могла спокойно справится с тем, что он знаком с представителем голубого племени. К тому же, многие обстоятельства и причины примерно в это же время заставили начинающего кутюрье пропасть из поля зрения репортеров и переехать. Начинать свое собственное дело, когда на тебе большой такой штамп Юэй — брак, было очень тяжело. Но зато сейчас, в новом офисе, на новом месте, с новыми сотрудниками и новым ремонтом, перед Не перестающим подмигивать сидел Взрывокиллер, который вновь попивал виски с колой. — А... — Мне нужен костюм, — голос Кацуки прервал мыслительный поезд Юги, и блондин моргнул. — Самый... лучший и не клоунский, что у тебя есть, Спаркл. Классический. Черный. — Ты не любитель... — Это на похороны, Не перестающий подмигивать. Хагакуре Тоору, Невидимая девочка, мертва. Юга не был удивлен. И не был подавлен. Он просто и серьезно смотрел на героя перед собой и тяжело вздохнул. Тоору была сильной. Отважной. Бойкой. Смелой. Но всего этого было недостаточно, чтобы спастись. Тем более от огня. Оба знали, что убили ее не просто так. Но вслух ничего не говорили. Юга медленно прикрыл глаза, пытаясь вычеркнуть из головы слишком яркие образы. — Хорошо, идем. Нужно снять мерки. Так что всю одежду долой и в примерочную. И дай мне три дня. Я сделаю тебе самый лучший костюм, которого больше ни у кого и никогда не будет. — О, мистер Бакугоу! Вы снова пришли? — от разговоров отвлек мелодичный голос вошедшей медсестры. Женщина оторвала свой взгляд от планшетки в руках и вежливо улыбнулась. Был почти рассвет, и по расписанию дежурства она обходила вверенный ей этаж. Ничуть не смущаясь злого пыхтения, она перевела свой взгляд уже на пациента. Но увидев, что Юга не спит, сидит и улыбается своей кукольной улыбкой, медсестра зло нахмурилась. — Почему вы бодрствуете, Аояма-сан? Только не говорите, что вы не спали всю ночь. И... Откуда у вас столько гематом? Что за... Аояма-сан! — глаза поменяли свой цвет, а женщина покрылась гусиной кожей и выронила планшет. Ее причуда была очень полезна для медсестры, но жутко неудобной для больных. Лицо ее приобрело пунцовый оттенок, а рот открывался и закрывался в бесполезной попытке сказать что-то еще. Скосив глаза в окно, Юга против воли прижал одеяло ближе к себе. Как-то его не прельщал тот факт, что глупая медсестра почти во всеуслышание говорила о том, о чем в приличном обществе предпочитают молчать. Пока все остальные тактично хихикали каждый в свой кулак и крабом направлялись в сторону двери, блондин перевел заинтересованный взгляд на пышущего праведным гневом представителя драконоподобных Бакугоу Кацуки. Медсестра в это время уже зло подошла к больному и агрессивно скинула одеяло, уподобляясь про-герою в рычании и пыхтении. — “Снова пришли”, мистер Бакугоу? — пока с него сдирали максимально гневно рубашку, Юга успел сесть поудобнее, игнорируя факт боли и натирания, и полностью повернуться к мужчине. — Как вообще так можно, Ю-сан? Ваши раны сплошь ожоги, царапины, гема... стоп. Вас что, душить пытались? А это что... У вас швы разошлись, вы в курсе вообще? — женщина оставила официальный тон и со всей силы ударила больного по спине, бесконечно причитая на открывшиеся ее взору раны. — Этому пидору уже бесполезно что-то говорить. Конченный Спаркл он, а не человек, — Бакугоу приоткрыл окно и взял в руки яблоко. — Вот уж точно! — медсестра достала бинты, мази и прочие медикаменты и стала обрабатывать раны. — Вам совсем себя не жалко, Ю-сан? Вы же представительное лицо. Вас снимают на камеры, вы сияете по телевизору. Совсем себя не бережете... Мияно грустно шмыгнула носом и принялась перевязывать больного. Кацуки молча жевал яблоко, стараясь не смотреть на Югу из принципа. А Аояма... он просто сидел с легкой улыбкой, опустив голову. Ему не было стыдно. Уже не было. После стольких лет как-то уже не особо сильно думаешь о конспирации ориентации, предпочтений и прочего. Кто хотел узнать — уже знает. А кто не хочет — просто делает вид, что это их не интересует или это не важно. И Юга считал, что так правильно. Что так и должно быть. “Все равно все мои работники и так знают достаточно, чтобы молчать в тряпочку или игнорировать большую часть фактов о моей личной жизни,” — мужчина облокотился на изголовье кровати и прикрыл глаза. — Спасибо, что... — Блондинка, — вместо приветствия сказал юноша, сузив глаза, — я просил блондинку с короткими волосами. В дверях стояла женщина с пышными формами, длинными ногами, по настоящему кукольным лицом и длинными черными волосами. Ее платье было нежно-лавандового цвета. Совсем как те глаза. И доходило ей до колен. Высокие сапоги и теплая куртка по погоде. Макияж был неброским, но достаточно красивым, что не могло не радовать. Женщина на его замечание лишь усмехнулась и смело прошла в номер, будто убедившись, что попала куда нужно. — Желание клиента, — она тряхнула головой, отбрасывая черные волосы, которые как снег растворились в воздухе, — закон. Что-нибудь еще? Теперь перед ним стояла женщина с короткой строгой стрижкой, снимая куртку. — Цвет глаз можешь поменять? — тут же нашелся “клиент”. — За доплату - да. Цвет глаз изменить чуть сложнее, поэтому так. И пару дней я не смогу его поменять, что может отразится на работе, — понятливо кивнула шлюха, спокойно объясняя точку зрения агентства. — Без разницы. Если сможешь сделать их темно-фиолетовыми, то заплачу, сколько хочешь, — юноша кивнул на приготовленный чемоданчик и стал стягивать футболку. — И трахаться мы будем в ванной. “Профи,” — то ли брезгливо, то ли восхищенно подумал юноша. Женщина под ним стонала в голос, извивалась, мастерски контролировала каждую мышцу в своем теле и прогибалась так, как будет приятнее всего. Она так крепко держалась за раковину, что был слышен скрип кожи об эмаль. И ноги она держала так, чтобы меньше всего причинять неудобства для клиента. Но все же это было не то. Ее голос был не столь высоким и глубоким, каким помнил его юноша. Она не задыхалась так прерывисто и рвано, как он помнил. Ее волосы были жесткими и совсем не влажными, как впечаталось в сознание. Ее глаза смотрели не с таким упоением и негой, как он хотел, как он помнил. Как смотрел тот человек из его памяти. Перед глазами все еще стояла та проклятая сцена из переулка. В ушах все еще звенели стон и крик. Где-то в том месте и в то время, которое он мечтает забыть, каждый раз, когда рука спускается в штаны от очередной ночи без сновидений, но с ароматом чужой кожи, теплом рук и смазанном, влажном ощущением мягких и сладких губ, упоенно, самозабвенно высокий, глубокий, тягучий голос просит еще. И картинку из головы не стереть. И лицо перед глазами, когда наступает разрядка не взорвать. В зеркале рядом с собой в мелких царапинах и разводах он видел задыхающееся от оргазма, закатывающее глаза от блаженства, не в состоянии держать привычную кукольную маску из-за эмоций лицо начинающего кутюрье собственного бренда - Sparkle - Аоямы Юги. — Блять, — взрыв с ладони разбил остатки зеркала. — … по последним данным ее сожгли заживо. А из этой иформации следует, что это либо подражатель, либо... — Это невозможно. В том взрыве никто не мог спастись. — Именно. Та авария унесла десятки жизней отличных героев и полицейских. — Однако, как было сказано ранее — труп принадлежал девушке, что не так давно, буквально пару дней назад, напала на Аояму Югу, Не перестающего подмигивать. И вот, мы находим ее сожженный труп. — Совпадение, не больше. Возможно, она и на этого кутюрьешку напала по приказу. Откуда нам теперь уже узнать об этом? — Но это не отменяет того факта, что ее сожгли. Заживо, смею заметить! — И что? Насколько всем известно из новостей уже столетней давности — Даби сжигал их до пепла. А это лишь жалкая пародия! Не более того. — Еще раз повторяю, Даби не мог выжить в том происшествии. Этого никто не сделал... Задумайтесь хоть на секунду, сколько начинающих героев тогда погибло. — А вы что думаете, герой Шото? Тодороки перевел свой скучающий взгляд со шнурков на своей обуви на человека, обратившегося к нему. В глаз тут же ударил свет от прожекторов, и камеры обратились в его сторону. Он все еще не привык к выступлению на публику и на нервы действовало чрезмерное внимание. К тому же он все еще путался, что можно говорить, а что не желательно. И сегодняшняя тема шоу, на которое его буквально привезли, затащили и посадили, сковав ремнями (никогда он больше с Шинсо разговаривать не будет), была довольно щекотливой. В аварии 5 лет назад пострадали многие, многие люди, включая звездных и отбитых выпускников Юэй. — Я предпочитаю об этом не думать, — рука скользнула по колену, где начал щипать шрам. — Эта не та тема, над которой стоит думать. — Ну а как вы считаете, член Лиги Злодеев, ну или того, что от нее тогда оставалось, Даби, мог спастись? — Хочу верить, что нет. Однако... нельзя ничего отрицать, пока не увидишь его смерть собственными глазами. И даже в этом случае, не стоит доверять своим глазам. Шото не хотел об этом думать. Не хотел об этом говорить. Не хотел делать выводы и сопоставлять все имеющиеся кусочки пазла. Атака Тартароса, где вызволили всех преступников, кроме Все За Одного. Крупная авария, где мало кто мог выжить. Пропажа некоторых про-героев, охранников тюрем и полицейских определенных округов. Резкий спад преступности. Было чувство, что все карты были уже в руках, но прочесть их он не мог. — Мне не хотелось бы об этом думать, — не заметив, как погрузился в свои мысли, заговорил Тодороки, — но, возможно, среди Про-героев и их окружения есть предатель... Стеклянный стакан противно скрипнул. Черный туман чуть дернулся, сузив глаза и повернувшись лицом к одному из гостей. Темноволосый мужчина сидел и пил гранатовый сок, каждый раз цыкая и закатывая глаза на непривычный вкус. Все его тело сидело в неестественной позе, будто ему было больно даже дышать. И периодически он вздрагивал, морщась и закатывая глаза. — Даби, — начал Курогири, подходя к клиенту. — Знаю, — тяжело выдохнул он, протягивая руку к несуществующей на его теле ране. — Ты должен понимать, что... — Я знаю, Курогири. Знаю, — мужчина скосил взгляд на телевизор, где вещал про-герой Шото. А ведь ни полицейские, ни про-герои даже не шевелятся, чтобы хоть как-то начать публично расследовать Происшествие пятилетней давности. Более того, их источники заявили, что дело закрыто и находится под грифом “секретно”. И мужчина даже думать не хочет, за сколько ниточек Аояме пришлось дернуть и сколько сплести, чтобы провернуть настолько масштабную операцию. Юга отнюдь не так глуп, как хочет казаться, чтобы не суметь позаботиться о себе. Да и те отношения, что он строил с теми, кто блистает на геройской арене — дорого стоит. Никто из них, почему-то Даби уверен, не станет подозревать Югу. В глазах многих он чист. Более того, его связь с геройским факультетом глубже, чем может показаться. Учитывая и то, какие гениальные умы закончили Юэй. И часть из них под крылышком у Аоямы. — Но поверь, Курогири, он еще более кровожадный чем я, — Даби усмехнулся, вспоминая застывшее выражение лица и кукольную улыбку Не перестающего подмигивать, украшенного кровавым бисером. — Знаешь, спасать твою подгоревшую задницу — самое последнее, что я хотел бы сделать на свой день рождение, — голос доносился будто из-под воды из-за оглушившей его взрывной волны. — Более того, ради твоего спасения я бы даже не почесался. Ты самый эгоистичный, садистский, конченный ублюдок, каких только свет видывал. Более того, меня воротит от одного твоего вида. А про прикосновения твои или к тебе я вообще молчу. — Тогда... почему, — мысли в голове искрились фейерверком. А руки, держащие его, были прохладными, мягкими, уютными. Такие он чувствовал только в далеком прошлом. — Потому что обещал, l' avorton. Да и гордость мне не позволит еще хотя бы секунду терпеть этот жар. Putain! Горячо-то как!