Когда-то её звали Вэй Инь. Когда-то… Впрочем были и другие имена.
Старейшина И Лин многое помнит. Память её хранит поистине ценнейшие сокровища как знаний, так и печали. — Моя королева, — учтиво склоненная голова, приглушенный голос и темный шелк фрака, почти сливающегося с тенями. Аккуратный, узкий цилиндр бережно прижатый к груди тонкими, детскими пальцами. — Барон, — царственный кивок и протянутая вперед ладонь, которой тут же касаются маленькие, всегда холодные губы. Взмах темных ресниц и обжигающая бездна в багровых глазах той, что действительно стала королевой. Для Вендиче так точно.***
— Мой второй генерал, — ласково звучит голос темноволосой женщины. И Бермуда фон Вихтенштайн улыбается, вполне радуясь тому, как эта женщина его называет своим. Это ведь означает что и она в какой-то степени его. Ведь когда-то… Она нашла его. Разбитого, сломленного… Умирающего, но не мертвого. — Я ненавижу их! — Ненавидь, — ласковый шепот и бледная ладонь, коснувшаяся плеча. — Ненавидь так неистово, как только возможно. И подчини себе свою ярость, свой страх и свою ненависть. Переплавь их в оружие. И поднимайся… мой маленький ученик. Гори. Ненавидь. Пылай так яростно, так горько, как даже боги и смертные не способны. Позволь тьме поглотить твои эмоции и помочь тебе. Переродись, мой генерал. И встань по правую руку от меня.***
— Могу ли я пригласить вас на танец, моя королева? — А разве ваша? Насмешливый, темно-рубиновый взгляд и чувственный изгиб бледно-алых губ. И опасность, исходящая из каждой клеточки изящного тела. — Мне бы того хотелось. Кавахира протягивает ей ладонь, обтянутую белой перчаткой. Вэй Ин изящно опускает пальцы поверх чужой руки и позволяет закружить себя в танце. Черно-багровое и белое с легкой зеленью. Почти как когда-то давным давно. Светлые перчатки тлеющие от её прикосновений и длинные тени, сгущающийся по округе сумрак. Багровая Луна взирает на танец этих детей самой Вечности. Вэй Ин смеётся. Кавахира пристально смотрит. Он знает… Сегодняшний танец Королевы это та роскошь, которой он больше не удостоится. Не в ближайшие века уж точно. Её безумие и её тьма очаровывают. Но то, что их действительно почти роднит… Это одиночество. Терпкое, колкое и едко-холодное. Такое же непримиримое, как и их взаимные разногласия. Ведь Вэй Ин была той, кто поклялся отомстить шаманам за своих детей. Она была той, кто изначально воспротивился задумке шаманов и пытался их остановить. Шаманам пришлось изрядно потрудиться, чтобы её убить. Останавливаться Вэй Ин не то чтобы не умела. Не любила и не хотела. За это её собственно и не любили, как и за вздорный, местами мстительный характер. Она всегда шла наперекор, следуя своему, безумному пути. Словно акробат, бесстрашно шагающий по канату, протянутому над самой бездной. Вэй Ин одна из немногих, кто решился обуздать и подчинить, но главное впустить в себя тьму. Такое было под силу немногим. За это её ненавидели. Этим восхищались. Поэтому пытались и остановить. Раз за разом. Кавахира не мог не восхищаться их враждой.***
Она пережила их всех. Видела как знамена орденов тлеют от старости и сгорают в огневе очередных войн. Она умирала и возвращалась. Всегда при своей памяти и силе. Раз за разом. Снова и снова. Вечная. Одинокая. Невероятно могущественная. Её называли Проклятой, не считая за человека. Тысячу раз пытались убить, использовать или уничтожить. Вэй Ин многое пережила, ещё о большем не любила вспоминать и говорить. Бывало и так, что ей поклонялись, хотя она о том никогда и не просила. В нее влюблялись. Случалось и такое. Но заканчивалось всё всегда печально. Впрочем, в собственной смерти она давно уже не видела ничего ни страшного, ни печального. Всего лишь очередная остановка перед новым началом. Уход других был намного болезненнее, но и с этим она научилась… Справляться, но не жить. Печальная дева Полуночи. Безумная флейтистка, чья игра могла как свести с ума, так и подарить последний покой или же гармонию душе. Множество имён, сказок и легенд, в каждой из которых речь шла о ней. И последнее имя, но наверное самое ценное. Королева Проклятых. Королева Проклятых королевств. Так её назвали Вендиче. Её ученики. Её дети. Разделившие с ней её вечное одиночество. Такие же проклятые, как и она.