Blake Neely — Long Reach
Детский смех и топот маленьких ножек разрезают тишину дома. Родители с улыбкой смотрят на девочку в воздушном розовом платье в пайетках, с длинными пшеничными волосами, сияющими аквамариновыми глазами и улыбкой до ушей. — Принцесса, ну что поедем? — спрашивает мужчина и, уже прекрасно зная ответ, подхватывает малышку, начиная кружить. — Даааааа, папочка!!! — отвечает, залившись смехом. — Хэл, ставь принцессу, и мы пойдём собирать вещи, — мужчина, прежде чем опустить дочь, целует её в маленькую щечку. Девочка хватает маму за руку и бежит наверх. С лестницы доносится: «Мамочка, а мы возьмём ту куклу? Конечно, дорогая, возьмём».***
Резко открыв глаза, принимаешь сидячее положение. Все, что сейчас разрезает тишину, так это противный будильник. Выключив наконец надоедливый звук и опустив ноги на пол, по телу тут же проносится табун мурашек от холода. Берёшь таблетку, лежащую на столе, и запиваешь водой, так удачно оставшейся здесь с прошлого раза. Направляешься в ванную. Встав перед зеркалом, совсем не удивляешься своему внешнему виду, который оставляет желать лучшего уже лет так пять. Умывшись и почистив зубы, идешь искать одежду, мысленно отмечая, что пора разобрать коробки, ведь всё-таки прошло чуть больше двух недель с момента переезда. Первое, что находишь, служит отличным вариантом (чёрные джинсы с высокой талией и бордовый свитер крупной вязки). Сидя перед зеркалом со странным, но таким красивым обрамлением туалетного столика, приводишь волосы в человеческое состояние, собрав в аккуратный хвостик. Консилер помогает скрыть мешки под глазами — уже выглядишь более живо. Подкрасив губы вишнёвым блеском и брызнув такими же духами, спускаешься вниз. Надеваешь чёрные берцы и болотного цвета куртку, берёшь сумочку и выходишь из дома. В лицо ударяет порыв холодного ноябрьского ветра, а на дороге много луж после вчерашнего дождя. Подойдя к большому белому зданию с огромной надписью «Central Hospital», допиваешь относительно вкусный кофе, купленный в первой попавшейся булочной, и делаешь ещё одну затяжку, прежде чем выбросить окурок в мусорку и зайти в помещение. Поднимаешься по лестнице на пятый этаж в кардиопульмонологическое отделение. Сняв куртку и надев бахилы, заходишь, после чего подходишь к медсестре. — Здравствуйте, вы к кому? — спрашивает женщина до 40 лет, при этом что-то ища среди огромного количества бумажек. — Здравствуйте, к Элис Купер. Я её дочь, Элизабет Купер, — откашлявшись, отвечаешь. А женщина, наконец найдя нужную бумажку, поднимает глаза. — Ох, Бетти, совсем уже замоталась и не сразу узнала. Сейчас там обход, поэтому подожди минут 10, — с доброй улыбкой на лице отвечает мисс Эбби. — Ничего страшно. Мисс Эбби, а как там у мамы с лекарствами? Может нужно что-то докупить? — спрашиваешь, параллельно открывая сумку, чтобы достать блокнот и ручку. — Нет, ничего не нужно. Там всего хватает, а сегодня доктор Смит скажет, что нужно и сколько, вот тогда и посмотрим, — все так же с доброй улыбкой, положив руку на плечо, отвечает женщина. — Я поняла, спасибо большое, — и только мисс Эбби хотела сказать что-то ещё, как дверь открылась и оттуда вышли врачи, а сама женщины торопливо извинилась и ушла по делам. Вдохнув провожаешь её взглядом, направляешься в 512 палату. По пути вспоминаешь, что мисс Эбби с первого дня так по-доброму к тебе относится. А вот и нужная дверь с затертыми и старыми цифрами на ней. — Привет, мам. Как ты себя чувствуешь? Что сказал доктор? — заходишь в палату, вешая куртку и сумочку на спинку стула возле кровати, и целуешь маму в щеку, слегка приобнимая. — Привет, моя дорогая. Чувствую себя хорошо. Мистер Смит сказал, что ещё дня два и можно будет выписывать, — измучено улыбнувшись, отвечает. — Это отличные новости, а то без тебя просто ужасно одиноко, — действительно радуясь этой новости, искренняя улыбка озаряет лицо. Все эти семь дней приходя к маме в больницу, ты отодвигала все проблемы и тяжести на второй план, полностью концентрировалась на самом важном человеке, по-настоящему улыбаясь и радуясь хорошим новостям, которых к сожалению как-то мало в жизни. — Что-то ты совсем похудела и какая-то бледная? Ты кушаешь? Хорошо себя чувствуешь? Наверное, все это слишком тебя замотало, — с беспокойством спрашивает и сжимает пальчики твоей ладони. — Мам, не начинай. Кушаю я и совсем не бледная, просто это тут так светло, и тебе кажется. И все в порядке, слышишь? Ничего меня не замотало, — умело врешь маме в глаза. Мысленно вспоминаешь, что утром ничего не ела, и свой внешний вид за двумя слоями консилера, но ей это знать ни к чему. Достав телефон, смотришь на часы, понимая, что через 30 минут должна быть на работе. — Ладно, мам, мне пора на работу, а ты тут не скучай. Возможно, я ещё вечером зайду, — поднимаешься со стула, наклоняешься, чтобы на прощание поцеловать в щёку и обнять, берёшь куртку с сумочкой и идёшь к двери. — Хорошо, удачного дня. Люблю тебя, Бетти, — помахав и улыбнувшись, отвечает мама. — И я тебя. Пока, — выходишь с палаты. Перед выходом прощаешься с мисс Эбби и выходишь, параллельно снимая бахилы. Спускаясь по лестнице, надеваешь куртку и достаёшь сигарету с зажигалкой. Выйдя из здания, закуриваешь и выдыхаешь. Сколько бы не была в больницах, а каждый раз само здание словно давит, сжимает лёгкие от противного запаха спирта и хлорки. Но самое страшное позади, ведь тогда больница была буквально домом, и эти воспоминания заставляют вздрагивать. Отогнав мысли, ускоряешь шаг — и вот вывеска Pop’s перед тобой во всей красе. — Здравствуй, Поп, — на ходу снимая куртку и быстро перебирая ногами, направляешься в раздевалку. — Привет, Бетти. Будешь кофе или может что-то перекусить? До открытия 15 минут, — заботливо спрашивает Поп. — Если можно, то я буду зелёный чай, — уже переодевшись в униформу и поправляя хвостик, отвечаешь, присаживаясь за барную стойку. Поп приготовил ароматный зелёный чай на двоих. За чашкой чая и беседой о мелочах прошло время. Поп пошёл открывать дверь, а ты пока допиваешь чай, сидя за барной стойкой и подперев голову рукой, задумавшись о чём-то своём. Буквально минут через пять, звенит колокольчик и доносятся голоса, которые возвращают тебя в реальность и заставляют замереть руку с чашкой в сантиметре от губ.