Доказательство превосходства

**** Длинная барная стойка сияет медово-коричным воском, неяркие оранжевые лампочки подсвечивают ряды с дорогим и не очень пойлом, за разговорами почти не слышен плеск переливаемого в бокал из шейкера коктейля. А может Кусанаги просто умеет наливать его бесшумно – Мизуки не так часто наблюдает за мастерством бармена, чтобы сказать наверняка, но сейчас он действительно ничего не услышал. Дождавшись, когда хозяин бара подвинет начинающий запотевать бокал посетителю, Мизуки наклоняется к корзине с мусором у его ног и замечает своё отражение в зеркальной стене, служащей задником бару. Здесь, внизу, бутылки стоят не так тесно и аккуратно, и в просвет между ними можно рассмотреть происходящее не только по эту, но и по ту сторону стойки. Однако Мизуки больше интересует он сам: видеть себя в фартуке и с завязанными сзади в короткий хвост волосами пока ещё непривычно. Да и не спать по ночам – тоже. За полгода в больнице он привык к нормальному режиму, но постепенно всё возвращается на круги своя… только теперь он подсобный рабочий. Хоть Орихара и сказал, что бару требуется уборщик и мойщик посуды, Кусанаги сгрузил на него всё обязанности по уходу за заведением, кроме собственно работы бармена, так что отдыхать не приходится. Посидев немного на корточках, вздохнув пару раз, Мизуки поднимает взгляд выше и переводит в дальний угол заведения. Чёрный диван сегодня занят не привычной компанией, а какими-то левыми посетителями. И один как раз разрывает пакет с чипсами – крошки летят на диван, столик, пол… «Неужели нельзя быть аккуратнее? Кому-то же это всё потом убирать!» – Привет, – неожиданно бармен приседает рядом и хитро подмигивает. – Устал? – Просто небольшой перерыв, Кусанаги-сан, – отводит Мизуки глаза, и так уж получается, что взгляд его снова возвращается к чёрному дивану в углу. Обычно это место занимает кучка завсегдатаев. Так же как и ближайший к этому дивану край барной стойки. Но сегодня всё иначе. – Странное место для перерыва… – серьёзным тоном, но немного нараспев, произносит бармен с кансайским акцентном, и его отражение в зеркале косится на мусорную корзину. – В моём скромном заведении есть места и по-живописнее… – Кусанаги-сан, – не совсем вежливо перебивает его Мизуки. – А где… ваши друзья? – А что? – закрыв ладонями колени, Кусанаги наклоняется ближе. – Соскучился по Микото? Да, хозяин бара зовёт того угрюмого парня с яркими рыжими волосами и янтарными глазами по имени, а значит они действительно близки. Хотя сначала Мизуки принял завсегдатаев за обычную банду, взявшую бар под «крышу». Но он сразу понял, что они не якудза: пусть старшему и около двадцати пяти, остальные ребята помладше, есть даже пара подростков. Странная компания. И не удивительно, что они заинтересовали Орихару. Хотя, кажется, не сами они, а их гости… Мизуки вспоминает о поселившихся в подсобке людях, когда один из них появляется в баре: высокий, стройный, примерно того же возраста, что и Суо Микото (лидер кучки завсегдатаев) и Кусанаги Изумо (местный бармен), с широкими плечами и в словно только что выглаженной рубашке тёмно-синего цвета, молодой человек безукоризненным движением усаживается на высокий стул на самом краю барной стойки, и сквозь стёкла его очков Мизуки касается внимательный и строгий взгляд. И как только этот парень догадался посмотреть именно сюда? Но вообще, если Мизуки видно его в отражении, то и ему его тоже должно быть… – Кофе? – уже поднявшийся с корточек бармен направляется к этому посетителю. – Чай, будьте добры. Чувствуя себя нежелательным свидетелем, Мизуки всё-таки вытаскивает из объёмной корзины пакет с мусором и, не разгибаясь, выбирается из-за бара. Но краем уха успевает услышать: – Не волнуйтесь, Кусанаги-сан, с ними не должно ничего случится. – А я и не волнуюсь, Мунаката-сан. – Тогда зачем ты налил мой чай в шейкер? Знаешь, я предпочитаю пить из чашек. Ровный гул голосов остаётся позади. Выбросив мешок в мусорный контейнер на улице, Мизуки возвращается в тепло кухни и полумрак коридоров. Зал для посетителей занимает меньше четверти всего этажа, остальное – служебные помещения, в основном используемые под склад, но одну комнату недавно пришлось освободить от коробок и мусора, сейчас в ней установлено сразу несколько компьютеров. Остановившись именно около неё, в щель приоткрытой двери Мизуки видит сидящего в развалку парня, прислонившегося к свёрнутому футону. С брезгливым выражением на лице тот двумя пальцами придерживает у уха маленький наушник, притоптывает ногой и громко цыкает, глядя на экран ноутбука. Как и Мунаката, парень носит очки, но вот волосы и одежда его в намного большем беспорядке: чёлка спуталась и сбилась на один бок, светлая рубашка не до конца заправлена в покрывшиеся слоем пыли чёрные брюки, а скомканный свитер подложен под затылок вместо подушки. – Тц-тц-тц… Ми-са-ки, ты можешь хотя бы ненадолго заткнуться? Знаешь ли, я тоже не в восторге снова иметь с тобой дело… А-а-а… как же ты меня достал… Следи лучше за въездом… Лохматый парень откладывает наушник, вставляет в ухо другой и что-то набирает на клавиатуре, потом резко отстраняется от футона, роняя комок из свитера, и хватается за пристёгнутый к грудному кармашку микрофон: – Мисаки, они подъезжают! Видишь машины? Сколько их? В этот момент его встревоженный взгляд падает на дверь, приобретает крайне раздражённое выражение и заставляет Мизуки отшатнуться. Спрятавшись за угол, тот слышит громко топающие шаги, а потом дверь захлопывается с такой силой, что вздрагивают даже стены. Рука сама собой нащупывает продолговатый предмет в кармане под чёрным фартуком. Телефон. Должен ли он сообщить о происходящем Орихаре? «Нет, ничего я ему не должен!» Достав из морозилки форму для льда, выколотив из неё все кубики и залив заново водой, Мизуки относит их в мини-холодильник в баре, забирает поднос с грязной посудой, а снова проходя мимо подсобки слышит громкие голоса, но из-за закрытой двери слов не разобрать. Если только приставить к стене стакан и прижаться к нему ухом… но стакан грязный… но возможно, что пока он ходит за чистым, всё уже кончится… – Нет, не бегите туда, там тупик! – гулко отдаётся в голове разгневанный голос. – Фушими, переключи Ято-сана на меня, а на себя возьми полицейские переговоры, – а это уже другой, спокойный и сдержанный. – Они в западной части, Мунаката-сан. Если верить складской системе, там не должно быть этих контейнеров! – Паникой и криками- В коридоре раздаются шаги, и Мизуки поспешно отлипает от стены. Ему надо на кухню, на кухню, на кухню… Несколько часов проходят в суете. От воды кожа на пальцах давно сморщилась, а от разнообразных алкогольных ароматов уже кружится голова. Перед выпиской врач предупредил, чтобы Мизуки не вздумал пить: мол алкоголь расшатает укреплённые лечением самоограничители, а там и до наркотиков снова скатиться будет несложно, но с другой стороны – Орихара же заявил, что Мизуки не был так сильно болен, чтобы быть запертым в психушке, так может всё это бред? Очень хочется выпить. Тем более сейчас, когда вокруг такая кутерьма. Из подсобки постоянно доносятся выкрики и топот, Кусанаги время от времени исчезает за закрытой дверью, Мунаката уже раз десять проходил через кухню на улицу, чтобы позвонить, но у Мизуки не было возможности нормально подслушать. Однако его радует, что несмотря на то, что интернет в подсобке работает хорошо, сотовая связь ловит не очень – так он хотя бы улавливает отрывки из разговоров. Вот сейчас например, когда Мунаката возвращается с улицы и открывает дверь в ту шумную комнату, из неё доносится: – Да чтоб этого Шинву! Где его носит, когда он так нужен?! Время близится к четырём часам ночи. Скоро Кусанаги закроет бар. А Мизуки пока только понял, что здешние завсегдатаи отправились на какое-то опасное дело, а гости бара остались тут в качестве информационной поддержки. И что провернуть всё тихо и гладко у них не получилось. И вдруг дверь на улицу распахивается сама. То есть, никто в неё не выходил, а значит и заходить вроде как не должен… Сначала через порог переступает нога в блестящем чёрном ботинке, потом Мизуки отмечает для себя длинное кремовое пальто вторженца, его светлые волосы чуть ниже плеч и совсем не азиатский овал лица и разрез глаз, и только после этого узнаёт человека, повисшего на плечах иностранца – это Микото Суо. – Эй ты, нагрей воды, – бросают ему так властно, что тело само разворачивается к плите. – И подскажи, где тут у вас… как это?… спальня! Несмотря на лёгкий акцент, на японском вторженец говорит вполне сносно. – Э-э-э… – вот и всё, что сейчас способен выдать Мизуки. Но рука рыжего парня, держащегося за окровавленный бок, уже поднимается с плеча иностранца и указывает в глубину коридора. Иностранец закатывает глаза. И парочка направляется в сторону подсобки, оставляя Мизуки в полном смятении, а на недавно вымытом полу – красные следы. Суо Микото подстрелили? Или этот угрюмый парень угодил к кому-то под нож? Наполняя большую кастрюлю водой, Мизуки прислушивается к тишине коридора. Снова громко хлопает дверь и появляется лохматый очкарик – кажется, Мунаката звал его «Фушими» – бросает нетерпеливый взгляд на кастрюлю, потом быстрым шагом выходит на улицу. Возвращается он с огромным пакетом, украшенным зелёным крестом, когда вода уже начинает закипать, а воображение Мизуки переходит от вполне реалистичных теорий произошедшего: ограбление банка, освобождение товарища из тюрьмы, драка за территорию и прочее – к менее реалистичным: шпионские разборки, возвращение из параллельной вселенной, стычка со скрывающимися среди землян инопланетянами… – Его надо в больницу! – даже не пытаясь сделать свой голос тише, иностранец выходит в коридор, вытирая руки какой-то тряпкой. До Мизуки долетает запах какого-то особенно крепкого спиртного напитка. – Зашить мало, нужно провести обследование! – Мы очень вам благодарны, Ли-сан, но… – вышедший следом за блондином Кусанаги отводит взгляд. – Видите ли, не думаю, что там ему будет безопасно… – Жить вообще небезопасно: самолёты падают, поезда сходят с рельс, идиоты открывают огонь из пушек посреди улицы… а детишки нарываются на якудза. Иностранец, к которому обратились «Ли», хотя на китайца или корейца он похож ещё меньше, как сам Мизуки на афроамериканца, засовывает руки в карманы перепачканного кровью пальто, вздыхает, опускает взгляд, замирает – и вдруг рывком стаскивает его с себя, комкает и отправляет в мусорное ведро броском через половину кухни. А потом его совершенно спокойный взгляд останавливается на кастрюле, недавно снятой с плиты, и становится озадаченным. Пар поднимается к потолку, а Мизуки стоит у раковины, уставившись на теперь одетого в чёрный деловой костюм молодого мужчину, на его красивое лицо с пронзительными голубыми глазам и удивительно утонченной линией скул, совершенно не зная, что сказать или сделать. Этот человек ослепляет… «Точно какая-то знаменитость – вот и по коридору идёт словно по подиуму…» – Вообще-то, я просто хотел выпить кофе, – прикусывает губу Ли, выводя Мизуки из состояния ступора, – но я искренне рад, что вы с таким энтузиазмом взялись за выполнение моей скромной просьбы. «Вообще-то это прозвучало как приказ и не совсем так…» – И аспирина у вас не найдётся? – Да, где-то был… – вяло отзывается Мизуки и в этот момент ловит на себе взгляд хозяина бара. Тот поднимает руку к затылку и как-то неестественно улыбается: – Мизуки-сан… Наверное уже поздно придумывать какие-то объяснения вроде того, что мы заядлые геймеры и сегодня был очень важный рейд… но могу я попросить вас не распространяться об увиденном? – Д-да, конечно. «Попросить можете…» Нет, Мизуки не собирается сообщать в полицию о ранении какого-то малознакомого парня, но если Орихара вдруг спросит – он вряд ли сможет промолчать. **** Четыре часа назад… «Их предупредили!» Микото никогда не нравились якудза, так же он никогда не собирался присоединяться к ним, хоть и вёл не самый добропорядочный образ жизни. Но одно дело – не любить, а другое – выступить против них. Но его попросили. Рейси Мунаката сделал слишком большое одолжение лично ему и его друзьям, чтобы оставлять просьбы этого парня без положительного ответа. Даже если речь идёт о краже опасного груза, пересёкшего океан. К тому же в душе Микото уже давно поселился сгусток чёрной злобы, постоянно ищущий и не находящий выхода, направленный против не конкретного человека или организации, а самой сути установившегося в городе порядка. Но если не углубляться в философские бредни – то против всех якудза вместе взятых и их грязных дел. Кто-то когда-то сказал ему, что якудза – это современные самураи со своим кодексом чести. И что благодаря им многочисленные уличные банды ведут себя тихо, а международные наркотические синдикаты обходят Японию стороной. Бред сивой кобылы. Иначе как же так получилось, что груз из Кореи предназначен для одной из подгрупп самого крупного в Японии клана?! Сначала всё шло по плану: они дождались прибытия гостей и узнали в каком именно контейнере из тысяч других находится груз. Микото наблюдал со стороны и отчётливо видел, как Яма подобрался к огромному жестяному ящику размером с одноэтажный дом, как завозился с купленным у доброжелателя баллоном, впуская внутрь через тонкий шланг усыпляющий газ, пока остальные приготовились отвлечь оставшихся в машинах якудза… А потом вдруг из соседних контейнеров высыпали люди. Завязалась драка. Микото обещал своим, что не будет вмешиваться. Обещал, потому что понимал – они беспокоятся за него. Но вот он уже спрыгивает с крыши погрузчика и врезается в толпу, раздавая во все стороны пинки и удары кулаков. Когда-то он был очень силён. Но сейчас его тело больше напоминает изношенный мешок с гремящими костями. За последний год удалось немного восстановить мышечную массу, но прежняя лёгкость и мгновенная реакция так и не вернулись. Суставы скрипят словно спицы не смазанного колеса, в ушах нарастает гул… Пропуская очередной удар в рёбра, Микото чувствует, как губы сами собой расползаются в усмешке – да, ему больно, да он чувствует себя размазнёй и калекой, но как же упоительно снова ощущать тело хоть немного живым! – Микото-сан! Ему не нужно больше слов. Видимо Ята получил информацию из штаба – его взгляд указывает нужное направление, Микото разворачивается и игнорируя растущий в груди хрип начинает прокладывать путь. Его люди следуют за ним. Их тела тоже далеко не на пике своих возможностей, но они впервые за долгое время собрались вот так на опасное дело – адреналин играет в крови, а плечи товарищей придают сил и веры в себя. И они прорываются. Бандиты, устроившие им засаду, остаются позади. Только в какой-то момент топот десятков ног заглушает громкий выстрел. Микото спотыкается, встречается взглядом с пробегающим мимо Ято Мисаки, а потом разворачивается. Остальные скрываются за поворотом. Весь причал уставлен контейнерами в несколько этажей, между ними есть как широкие, так и узкие проходы – Микото уверен, что Рейси выведет его людей, ведь у них там в штабе есть план этого места. Но если якудза не задержать, выводить будет некого – их всех просто перестреляют. Но даже якудза редко рискуют использовать пушки. Или эти наркотики настолько ценны, что они готовы подставить собственный клан и забрать чьи-то жизни? Стоя на месте, немного радуясь передышке, наблюдая за приближающимися бандитами, Микото вспоминает, как слышал в передаче по телевизору, что в других странах пистолеты выдают не только полицейским, но даже простым гражданам. Однако для Японии, где даже патрульные вооружены лишь электрошокерами, это нонсенс. Первый же преследователь, попытавшийся пробежать мимо и свернуть за угол, получает подсечку и продолжает путь уже кубарем по асфальту. Второго останавливает кулак в лицо. Нет, лысый толстяк умудряется отклониться, и костяшка мизинца задевает лишь скулу. Но у Микото нет времени увлекаться боем с одним – ему нужно задержать, увлечь в драку как можно больше преследователей. А значит – не до защиты. Удары сыпятся со всех сторон, кто-то грязно ругается за спиной, и вдруг звучит голос: – Руки! Подними руки, шваль! От него отступают. Но оставляют Микото в окружении, а тот, что держит в руке оружие, выходит вперёд. Голос вооружённого якудза слишком взвинчен, чтобы скрыть нервное перевозбуждение. А рука с пистолетом заметно дрожит. «Такой ведь и случайно выстрелить может…» Микото послушно заводит руки за голову. Его грубо разворачивают и толкают в спину. Со всех сторон доносится тяжёлое дыхание и короткие фразы, по которым становится ясно – за убежавшими погони не будет, им достаточно и одного пленного для допроса. Из ярко освещённого изнутри контейнера выезжает авто и присоединяется к ранее прибывшим. Но Микото со связанными впереди руками заталкивают в другое, трогающееся с места последним. На заднем сидении с двух сторон его подпирают бандиты, ещё двое сидят впереди. Кавалькада выезжает на трассу, а потом машина с Микото сворачивают на одну из оживлённых улиц. В этот час дороги довольно пусты, а вот тротуары ещё заполнены народом. И вдруг водитель резко выкручивает руль, едва не въехав в столб со знаком перехода на разграничительной полосе. Микото успевает заметить лишь смазанную тень, на миг возникшую прямо на дороге: мохнатую, сгорбленную, словно вставший на задние лапы зверь… Но его локоть уже врезается в висок сначала сидящему слева от него, потом – справа. Связанные изолентой руки еле дотягиваются через обмякшее тело до рычага на двери, а в лицо уже смотрит дуло пистолета с переднего сидения. Пинок встряхивает кресло развернувшегося бандита, сбивая прицел, а затем Микото ныряет в распахнувшуюся дверь, выталкивая перед собой бесчувственное тело соседа. Он даже успевает обежать машину сзади и броситься в ближайший тёмный переулок. Как за спиной снова раздаётся выстрел. В боку становится горячо и влажно. Одна нога цепляется за другую… Топот за спиной. Вдруг впереди распахивается дверь, и из неё вываливается странная пара: одетый вполне нормально парень ведёт другого, на которого накинуто только пальто. На мгновение взгляд раздетого встречается со взглядом шарахнувшегося к стене Микото, а потом перетекает ему за спину. – А что это вы тут делаете? – раздаётся усталый, но натужно весёлый голос. – Вы же из Мацубара-гуми? Как там поживает малыш Рюдзаки? Всё ещё изображает из себя убеждённого гомофоба? И топот за спиной умолкает. Не оглядываясь, Микото проходит мимо странной парочки, чувствуя звенящее в переулке напряжение. Его вот-вот окликнут. Или схватят. Или добьют вторым, уже более точным выстрелом… Но ничего не происходит. Тьма переулка собирается в густые тени, ноги наливаются тяжестью, а земля начинает покачиваться и размягчаться, словно жидкая глина, но даже если усталость и разум твердят, что можно уже остановиться, что двигаться с таким кровотечением опасно, Микото продолжает идти. Ему никак нельзя попасться тем бандитам – иначе его ребята обязательно сделают глупость и попытаются спасти его. Окровавленные пальцы скользят, но вытаскивают телефон из кармана. Нужно позвонить и сообщить, что он на свободе. Гудки в трубке кажутся далёкими. Они усыпляют. Но вроде бы он успевает произнести короткую фразу прежде, чем сознание ускользает. – Я в порядке.