Доказательство превосходства

**** – У меня нет друзей. В ответ бармен кивает с обреченным видом, не прекращая старательно протирать бокал. А Франки приходит в голову, что с каждым годом и каждой новой страной эти чёртовы бокалы становятся все тоньше и тоньше… И это действительно достойно сожаления. Впрочем, как и он сам. Ведь он тоже истончается с каждым прожитым днем – но кому есть дело до этого? Кажется, его существование вообще никого не волнует. Кроме риелторов. О, эти гады готовы достать должника где и когда угодно, высосать кровь и мозг, а оставшиеся кости и плоть взять в аренду в счёт уплаты долгов, что же до души… – Что же будет с моей душой? Непохоже, что бармен знает ответ. Но почему-то укоризненно качает головой. «Да что он вообще понимает?!» – Я тоже устроюсь барменом, – решает Франки. – Брошу все эти пробирки и… Франки де Витто. Это не настоящее имя, как и то, что сейчас напечатано в паспорте: «Виктор Ли». Но один близкий человек в детстве звал его «Франки», наплевав на все прочие прозвища, связанные с необычной фамилией: Франкенштейн. Поэтому «Виктору Ли» всегда было привычнее думать о себе именно как о «Франки». И именно поэтому, переехав во Францию, он поменял паспорт и стал «Франки де Витто». Тем более, что с семьёй его тогда, кроме ДНК, уже ничего не связывало. А всё из-за увлечений и пристрастий. Не их, конечно, а его. Нет, сначала они всеми силами поддержали стремление сына поступить в медицинский университет, а потом с пониманием отнеслись к желанию получить второе высшее образование в химико-технологическом, ещё даже не успев закончить с первым – но вот просьбу о личной лаборатории уже восприняли в штыки. Потребовали сначала найти работу, получить опыт, а потом уже уходить в собственные исследования. Только любые предложения о работе Франки воспринимал без всякого энтузиазма, отвергая одно за другим: аспирантура, фармацевтические исследования, даже место ученика в команде по разработке лекарства от туберкулёза, способного помочь и детям и взрослым на поздней стадии заболевания – ничего не привлекало его так, как перспектива доказать существование мифических существ в реальном мире! Ну или возможность существования. Даже если для этого потребуется создать подобное существо искусственно… Однако он с детства верил, что оборотни и вампиры с древних времён живут среди людей, а потому наравне с точными науками изучал и такие, как археология, религиоведение, мифология… Увлекшись своими жалобами, Франки не сразу замечает во взгляде бармена настороженность. А ведь он даже не успел ещё рассказать о казавшемся вполне перспективным исследовании в Корее! Правда, научная тропа завела его из Южной в Северную и едва не подвела под расстрел за незаконное пересечение границы, а потом – уже после возвращения в Южную – за нарушение Нюрнбергского кодекса*… Но, наверное, бар не лучшее место для признаний в проведении опытов над людьми. Да и зря он столько наговорил – даже трезветь начал. – Вы не подумайте, я не сумасшедший… и налейте мне ещё одну. – Может, позволите вас угостить? «О!» Нет, в гей-баре Франки определённо нравится больше, чем в обычном – тут поспокойнее, да и подходят осторожнее, явно дожидаясь, пока новенький дойдёт до нужной кондиции. И это не в пример лучше, чем с самого прихода попасть под атаку роя бабочек женского пола, предлагающих купить выпить не ему, а себе. И в тоже время – опаснее, ведь при таком пристальном внимании легко запасть людям в память. Хотя иностранцы и так всегда бросаются в глаза. – Приму за комплимент… но, пожалуй, откажусь. Он не поднимает взгляд на подошедшего даже договорив ответ, но ощущение чужого присутствия не пропадает. «Ага, значит из настырных.» – Не подумайте ничего плохого, просто в таком месте очень редко увидишь иностранца… Тем более, скучающего в одиночестве. Вы турист? – А что, похоже, что я скачаю? Франки уже готовится кивнуть на бармена, но обнаруживает его отсутствие в зоне видимости. И стакан, наполненный виски на целую четверть, прямо перед собой. – Впрочем можете считать туристом. Но культурные достопримечательности меня не интересуют… – А примечательные отели? Вот тут Франки решает присмотреться к навязавшемуся собеседнику получше. «А что, совсем неплохо…» Парень младше него, но не робея смотрит прямо в глаза, лицо квадратное с очаровательными ямочками на раскрасневшихся от уже принятого алкоголя щеках, волосы зачёсаны назад в небрежно-легком стиле, но явно зафиксированы чем-то вроде лака, на шее золотая цепочка, а под цветастой рубашкой угадываются мускулы. Цвет кожи здоровый, никаких признаков заболевания почек или желудка – но вот странный блеск в глазах… Плохо, если наркотики. Хотя он не выглядит слишком расслабленным или, наоборот, слишком дёрганным. Может решил, что Франки не намного старше, вот и не чувствует особого напряжения? Такое часто бывает. – Я могу быть снизу и сверху, – не дождавшись ответа, парень вдруг переходит на неформальное общение. – Как захочешь. Подобная простота подкупает. – На столе. – Что?.. – Я захочу тебя на столе. «На моём операционном столе, детка.» Первый поцелуй настигает их в коридоре. Разрешив расплатиться за себя по счёту, Франки так же легко поддаётся смелеющим рукам и даже проворному языку, его не смущает юношеский напор и никогда не надоедает чувствовать себя желанным. Да и совмещение приятного с полезным всегда помогает раскрасить жизнь в яркие краски, а риск – придать ей остроту. Так что депрессия постепенно отступает, а мысли о долгах сменяются на более позитивные и интересные. Только вот когда они покидают бар, подцепленный гей увлекает его не к дороге и притормозившему уже такси, а в тесный переулок, так и норовя ощупать зад сквозь пальто и брюки. Но Франки давно уже вырос из любителя быстрых и страстных актов в ценителя подготовленных сцен и вдумчивого смакования. И обтирание собой грязных стен не входит в перечень его предпочтений и даже допустимых жертв на пути к удовольствию. Однако не так-то просто отцепить от себя уже совершенно беспардонно распоясавшиеся руки. И чернота переулка принимает их обоих под свой покров. Сразу становится тише и уединённей, горячие губы слюнявят шею и обдают ухо тяжёлым дыханием, а по обонянию бьёт вонь из мусорного бака и откуда-то взявший запах свежей крови. Что-то подозрительно хлюпает под ботинком. Забыв, что со своими будущими подопытными поначалу нужно быть терпеливым и не слишком сильным, Франк отталкивает перевозбудившегося ловеласа к противоположенной стене и наконец-то замечает тело, прислонившееся к мусорному баку. Тело сидит, уронив голову на плечо и сотовый телефон на асфальт рядом с собой. – Сбрендил? – обрушивается на органы слуха истеричный выкрик. Но возмущение на грани психического срыва быстро улетучивается из затхлого переулка. – Это… надо вызвать полицию… Франк уже проверяет у тела пульс. – Лучше сначала скорую, он ещё жив. – Вот, блин… не ловит тут. Я сейчас… Краем глаза Франки замечает, как парень, накинувший на свою цветастую рубашку тёплую куртку с мехом, выходит на ярко освещённый тротуар. Только вот когда тот поворачивается, становится видно, что экран его неплотно прижатого к уху телефона не горит. – Вот молодёжь пошла… Приходится достать свой. Или попробовать достать. Потому что карман пальто неведомым образом оказывается пуст. И даже кошелька след простыл. Так вот почему за него расплатились так любезно! Наверное, воришка обчистил его ещё внутри, за стойкой, а к переулку вёл специально, чтобы оставить в нём отдыхать. Может, планировал дать по голове? Или пырнуть ножом, как и вот этого, у бака? Бросившись было за гадом и споткнувшись о чужую ногу, Франки едва не падает плашмя на грязный асфальт – а всё потому, что его схватили за щиколотку цепкие пальцы. – Эй! А-а-а… Так вы в сознании? – Кто ты? – хриплый, насмерть прокуренный или простуженный голос вызывает странное щекотание у затылка. – Я? Я врач, – признаётся Франки, забыв подумать, зачем ему вообще нужно это признание. – И буду крайне обязан вам, если вы отпустите мою ногу. Даже вызову вам скорую. Правда, у меня телефон укр- – Нет. – Что? Не надо скорую? Почему? – … в хомру. Последнее произнесённое раненым слово Франки незнакомо. Но раз тот так уверенно его произнёс – возможно это какое-то заведение или район города. – Понятно. Тогда счастливого пути, а мне пора… Пальцы на ноге сжимаются ещё сильнее, вызывая отвратительное ощущение: так брючина точно помнётся. Да и этот парень что, слишком горд, чтобы попросить о помощи?! – Такси… – У меня украли и кошелёк тоже. – … в заднем… кармане… «Нет, всё-таки его голос пробирает до мурашек.» – Хорошо, я вас понял. Только отпустите. Чужая рука отваливается от штанины, словно сгнивший сук дерева. Кажется, раненый опять потерял сознание. Франки облизывает губы, припухшие после страстных поцелуев и начавшие неметь на холодном воздухе. А потом выбирается из переулка на тротуар. Воришки, конечно же, уже и след простыл, но по улице как раз проезжает такси. С одной стороны, здравый смысл советует прыгнуть в него и забыть о несчастном неудачнике в переулке, а с другой… денег у Франки не осталось от слова «совсем». Вырученное за последнюю сделку ушло на оплату долгов, сдачу же он как раз собирался прокутить в баре. А посему и выбора у него не остаётся. **** Два часа спустя… – Если не хотите везти его в больницу, предлагаю свою лабораторию. – Лабораторию? Вы разве не врач? – Не практикующий. Это имеет значение? Если вы так опасаетесь, что его найдут, времени мало! А таксисты во всех странах весьма охотно продают информацию о своих пассажирах. В полумраке коридора наступает тишина. После того, как единственный нанятый работник этого заведения ушёл, даже с кухни не доносится никаких звуков. А его хозяин всё продолжает чесать в затылке. Но недоверие Кусанаги вполне обосновано, тем более что Франки движут отнюдь не благие намерения (ну или не только они), но если тот не решится в ближайшие пару минут, Франки попросит денег за оказанные услуги и поедет домой. Потому что если эти ребята действительно вляпались во что-то нехорошее, лучше в их обществе не задерживаться. – Конечно, раненого опасно тревожить, но у вас не та ситуация. Кусанаги наконец-то кивает. «Ну вот и славно…» – Но, – не останавливается на кивке владелец бара. – Его же всё равно придётся везти на такси. Разве вы не боитесь навлечь на себя неприятности? – А у вас нет своей машины? – Нет. Когда требуется, мы берём грузовик на прокат. – Вот как? Аспирина так никто ему не дал, и голова Франки трещит всё сильнее. А в таком состоянии хорошо думать не получается… Обычно к этому времени он уже добирается до дома и принимает все необходимые меры для плодотворного самочувствия, но сегодня ему спутали все планы. Но тут в коридоре появляется ещё один человек. Единственный из всех собравшихся сразу вызвавший у Франки симпатию: аккуратные в одежде люди аккуратны во всём – и в мыслях, и в делах. А потому неудивительно, что этот опрятный молодой человек в очках и синей рубашке сходу вносит дельное предложение: – Нам всё равно придётся хотя бы на время сменить место дислокации. Ваши друзья, Кусанаги-сан, уже добрались до безопасного места, нам тоже нужно туда отправиться. А что касается такси и Микото… разве это будет подозрительно, что кто-то повезёт из бара бесчувственное тело? Если скрыть кровь, таксист вряд ли что-то заподозрит. – Его можно облить виски, – выходит из комнаты с пациентом последний из собравшихся. Его наглый вид коробит Франки даже сильнее этого уголка рубашки, вылезшего из-под ремня. Но на предложение он всё же кивает. – Я поеду с ним, – заявляет Кусанаги. – Нет, вам стоит остаться здесь, – мотает головой опрятный молодой человек, чьего имени Франки до сих пор не услышал, но судя по всему, именно он здесь самый главный. – Будет слишком подозрительно, если бар сегодня не откроется. – Я успею вернуться… – Ну хорошо… Франки вздыхает. Не то что бы он счастлив, что его арендованную крепость посетят сразу двое, но если второй погостит недолго, он это как-нибудь переживёт. А что до раненого и наспех зашитого парня по имени Микото – как оказалось, поймавшего не нож, а пулю – этот точно пробудет в его руках достаточно времени, чтобы провести множество экспериментов. А потом… да, потом он, наверное, снова отправится в Корею, ведь приведший его в Японию след окончательно оборвался ещё месяц назад.