Доказательство превосходства

**** Яширо слышал, что о поселившихся в доме зверюшках нужно заботиться. Или вызывать дезинфекторов. Однако заявившийся к нему крысёныш оказался до крайности забавным – эдакая смесь пришибленного кролика и бешеного мангуста. А у Яширо, к сожалению, опыт только по уходу за черепашкой, да и то – из далёкого безоблачного детства, когда член отчима ещё не успел проложить дорожку в его нежный зад. Куда она делась после? Убежала или из неё сварили суп? Прошло почти тридцать лет, большая часть воспоминаний стёрлась или видоизменилась под влиянием времени, но сегодня Яширо проснулся со смутно знакомым ощущением беспокойства: а не удрал ли новый питомец? Ребёнком ему нравилось позволять черепашке свободно ползать по комнате – он наслаждался ролью великодушного тюремщика, но обнаружив её по утру спрятавшейся под татами или в шкаф, всегда неизменно расстраивался: ведь он заботится о ней – так зачем же пытаться сбежать? И вот сегодня Яширо стоит на пороге кухни, смотрит на свернувшегося на узком диване юношу с перевязанной шеей – и не знает, что лучше оставить на табурете около его головы: стакан с молоком или мазь от геморроя. В эффективности первого он не уверен, как и в питательности второго, однако мазь эту опробовал лично и может гарантировать, что со всякими трещинами она справляется просто на отлично. И Кишитани Шинра подтвердил. Правда счет за ночной вызов выставил по двойному тарифу. Но раз Кагеяма – бывший одноклассник, ставший подпольным врачом – вместе с любовником подался отмачивать косточки в горячих источниках, Яширо осталось лишь смириться с расценками другого нелегала, помоложе. Телефон просыпается совершенно не вовремя – Яширо отпускает угол покрывала, прикрывая обратно филейную часть парнишки, и вытаскивает мобильник из кармана абсолютно новых серых брюк. – Босс, к вам едет шеф Мацубары, Рюдзаки. – Как узнал, Сугимото? – Так он в офис сначала завалился, а вас нет… вот он и психанул. – Ты, конечно же, предлагал ему пока чайку попить с вафельками? – … Н-нет, босс, нас вообще в офисе не было – мы с ребятами со вчерашнего дня монтёров трясли… Но уже едем к вам. – Зачем? В войнушку поиграть? – Босс… кажется, наши вчера что-то не поделили с его людьми – Рюдзаки в бешенстве. Не открывайте ему, пожалуйста, пока мы не подъедем. – Эх… – похоже, подчинённые уже решили всё без него. – Сугимото, можешь считать, что твоя забота тронула моё чувствительное сердце, но учти, что желающие поглазеть на представление должны заранее приготовить денежку за просмотр. Обрубив звонок, Яширо косится на до сих пор притворяющегося спящим мальчишку. Потом выходит из кухни, плотно прикрыв дверь, и звонит на пост охраны – предупредить, чтобы не вздумали останавливать утренних гостей. Отпирает все замки. И направляется в красную гостиную. Сначала эта комната вызывала у него непреодолимое желание найти бывшего владельца и устроить ему допрос с особым пристрастием: зачем? Зачем кому-то понадобилось в обычной цивильной квартире красить одну из комнат в настолько агрессивный цвет – багрово-красный, будто венозная кровь? Но спустя несколько дней, как организация «подарила» Яширо эту хату, он понял, что комната ему даже нравится. Эдакий островок безумия посреди серого притворства. А белый диван, напоминающий своим цветом свежую густую сперму, пришёлся Яширо по душе сразу. И вот, наполнив стакан на два пальца виски, закурив и положив на стеклянный столик пистолет, он проваливается в его кожаные объятия. Громко тикают золотые часы на стене. Из кухни доносится скрип, но тут же обрывается. Пепел осыпается в тяжёлую пепельницу на колене, галстук сдавливает шею, глоток виски обжигает желудок, и тут же вдыхаемый дым приобретает карамельно-грушевый аромат. Трель звонка разносится по квартире, звонко отражаясь от голых стен. По ногам протягивает сквозняком. – Он вообще дома? – доносится из коридора. – Может дверь забыл закрыть? – Совсем все мозги проебал… Голос обрывается в тот момент, когда проходящий мимо комнаты человек поворачивает голову и встречается с Яширо взглядом. – Так ты здесь… Редкие усы, треугольный намёк на бородку и перлинг в члене – вот и все отличительные черты кумичо Мацубара-гуми. Яширо знает его уже очень давно, ещё с тех веселых деньков, тонущих в горько-хмельном угаре, когда был связан с якудза лишь коллективными потрахушками и ничем больше, а Рюдзаки ходил в мелких сошках. Впрочем, с тех пор тот не сильно изменился: не оброс ни жирком, ни лоском, остался всё тем же лохматым парнем с диким взглядом и пристрастием кусаться во время секса. – Привет, Рюдзаки. Чем обязан визиту? За спиной старого знакомого толпятся его шестёрки-неандертальцы. Кажется, они слегка накрутили себя по пути сюда, но вперёд босса не суются, зырят своими выпученными зенками, давят лыбы… но вот один зататуированный под самое горлышко боец замечает лежащий на стеклянном столике ствол, толкает локтем стоящего рядом – и в мгновение ока взгляды всех незваных гостей концентрируются в одной точке. – Расслабьтесь, ребята, – Яширо берёт пистолет и подносит дуло к новой сигарете, нажимает на курок и прикуривает. – Вы как вообще настроены? Поговорить? Или повеселиться? – Да кому ты нужен – веселиться ещё с тобой! – слишком неестественный смешок выдаёт волнение важного гостя. Ещё раз осмотрев комнату, Рюдзаки кивает своим подчинённым на коридор и переступает порог. – Или ещё веришь, что всё вокруг только и мечтают, как бы засунуть хуй в твою раздолбанную дыру? – Да ладно тебе, не такая уж она и раздолбанная… можешь сам убедиться. – Всё никак не бросишь шлюшечьи замашки? Рюдзаки пересекает комнату вальяжно, засунув руки в карманы, но напряжение всё равно сквозит в каждом его движении. – Думаешь, пора? – пожимает плечами Яширо, делая глоток из широкого стакана, опустошая его и отправляя на столик. – Ну не знаю, вокруг ещё столько горячих мужиков – я пока морально не готов уйти на покой. – Так в чём дело? Я всегда готов помочь братану. Член тебе отрезать? Или дырку сзади зашить? – Но тогда останется ещё одна спереди, – Яширо облизывает нижнюю губу… … и тут из кухни доносится грохот, и по квартире разливается ругань. Рюдзаки замирает настороженным псом. – Это всего лишь мальчишка, – выдыхает Яширо дым, склоняя голову к плечу. – И ему среди взрослых не место. – Мерзавец, уже на детей переключился?! – Он совершеннолетний. Вроде бы. Треск. Удар в стену. Мат. Хлопок двери. Скрежет по коридору. И полуголого Сого приволакивают под светлые очи Рюдзаки. Одна штанина болтается на смуглом бедре, плечо и шею покрывает повязка, залеплено пластырем ухо, в глазах ярость и дикий стыд. – Шеф, смотрите, кого мы нашли! – Отвалите от меня… Парня поставили на колени, заломили обе руки, практически прижали лбом к ковру – и Яширо чувствует, что сейчас совсем не против поменять с ним местами. Но и смотреть – тоже неплохо. – Зачем он здесь?.. – удивлённо спрашивает Рюдзаки. – А что? – улыбка. – Заревновал? – Яширо, мать твою! Ты можешь хоть на время перестать думать членом?! Поймав на себе негодующий взгляд Сого, Яширо прикрывает глаза, делает новую затяжку, а когда открывает, смотрит уже на Рюдзаки, широко расставившего ноги и дышащего через раз. Кроме дивана сесть в комнате больше негде, так что шеф Мацубары продолжает стоять, словно на приёме у начальства. И это зрелище тоже довольно приятное. Но улыбка Яширо гаснет. – Не вижу причин отчитываться перед тобой. В ответ глаза Рюдзаки сужаются. Даже если бы Яширо не ожидал его рывка, он бы всё равно вздрогнул. Тем более, что сброшенная с колена пепельница громко ударяется о стену и отлетает к трюмо, оставляя за собой блестящий в солнечных лучах серебряный шлейф. Кулаки Рюдзаки погружаются в мякоть спинки дивана с двух сторон от головы Яширо, а тёмные глаза его с длиннющими ресницами оказываются прямо напротив. – Это ты сдал меня, Яширо? – приглушённый голос щекочет нервы. Очень хочется соврать и увидеть, что будет. Этот напор, эта страсть – Рюдзаки давно не демонстрировал их на деле, но если вспомнить… они ведь всегда неплохо проводили время вместе. – Понятия не имею, о чём ты, – отвечает Яширо на выдохе. У Рюдзаки слезятся от дыма глаза. Но он лишь зажмуривается и уводит голову в сторону. – Из тех, кому я НЕ могу доверять, ТЫ единственный, кто знал о грузе. Признайся, кому разболтал? – скосив взгляд назад, опустив плечо и уставившись на всё ещё удерживаемого на полу Сого, Рюдзаки задерживает дыхание, а потом его зрачки снова возвращаются к Яширо. – И с каких это пор ты пускаешь посторонних в свою хату? – С тех самых, как меня обнесли пару дней назад. – Обнесли? – брови Рюдзаки приподнимаются, причём правая выше, чем левая. – Тебя? И что?! Только не говори, что хранил на меня компромат, и его украли! – Зачем мне хранить такие вещи? Рюдзаки, разве ты не знаешь, что мне побоку все эти ваши разборки и борьба за власть? – Но ты единственный, кто знал! – Рюдзаки, ты дурак? Разве не слышал поговорку: «предают только свои»? Рюдзаки дёргается, но Яширо хватает его за свисающий галстук и притягивает ближе. – Что, много украли? – спрашивает в самое ухо. – Нет, – царапает шею чужая щетина. – Я получил предупреждение и приготовился… – О, так вы взяли кого-то? И снова Рюдзаки почему-то задерживает дыхание. Но вот уже выдыхает, отстраняется, натягивая галстук до скрипа, и его толстые пальцы подлезают под узел галстука на шее Яширо. – Хватит строить из себя незнайку! Это ведь ты помог тому гаду уйти! – Ах, вот кто это был… – дышать и говорить становится сложно. – Что же твои ребята сразу не сказали… кого именно ловят?.. – А что, надо было на всю улицу прокричать, что кто-то хотел угнать у них партию наркоты?! Яширо… зачем ты их задержал, а? – А ты не думал… что они сами задержались, любуясь на прекрасного меня? Под конец фразы Яширо высовывает язык и кончиком дотягивается до блестящего носа Рюдзаки. Несмотря на то, что засунутые под ворот пальцы при этом ещё сильнее вдавливаются под кадык. Но давление быстро пропадает, а резко вырванный из руки шёлковый галстук оставляет в ладони горящий след – Рюдзаки разгибается, глубоко втягивает носом воздух, но расширившиеся зрачки его становят ещё только больше. – Значит, утверждаешь, что не при чём? – Ну… – Яширо тоже вздыхает, даже не пытаясь скрыть разочарования. – Раз я помешал твоим ребятам, то часть вины на мне всё же есть… Но неужели от сбежавшего даже следа не осталось? Я слышал что-то похожее на выстрел – его ранили? – Ранили. Нашёлся таксист, который признался, что отвёз окровавленного пассажира и его попутчика к одному бару, но дальше… – Попутчика? – Сообщника! Или случайного доброхота… – Рюдзаки раздражённо кривится и плюхается рядом на диван, но взгляд его вдруг останавливается на дверном проёме. – Эй, прогуляйтесь пока, нечего уши греть! Сого отпускают. Первым делом проверив подвижность плеча, тот без спешки поднимается и натягивает на голую ногу вторую штанину. Когда он заканчивает застёгивать ширинку, в коридоре хлопает входная дверь. Покосившись на Яширо и рывком развернувшись, мальчишка удаляется – видимо, на кухню. – Зачем он тебе? – Полы подметать… – Яширо закидывает руку на спинку дивана и поворачивается к гостю всем телом, щурясь и вспоминая, каково это: ощущать внутри себя нашпигованный металлическими шариками член. – Бар пробили? Взгляд Рюдзаки то и дело соскальзывает вниз, шея краснеет, пальцы барабанят по бедру – похоже, ему тоже есть о чём вспомнить. – Пробили… Только какого-то хуя твои молодцы напали на моих ребят прямо там! Яширо, только не говори, что это тоже случайность! – Ну почему же… твои и мои часто друг другу лица рихтуют, чему же тут удивляться? Хотя прямо даже не знаю, почему – любовь у них что-ли? – Ты… Продолжая щуриться, Яширо ждёт продолжения фразы, но Рюдзаки с видимым усилием возвращается к прежней теме: – В общем, в баре том нет ничего особенного… а вот тот хмырь, который помог нашему беглецу, приметный мужик – иностранец. Я отправил своих так же поспрашивать по району, не встречали ли где такого, но тоже глухо. Крепко же его припёрло, раз сам уходит от конфликтных тем. – А почему именно бар? Если этот спаситель живёт в том районе, разве ему не логичнее было доехать до своего жилища?.. – Ну так, наверное, знал, что таксист не станет держать язык за зубами. Поднявшись с дивана, Яширо задумчиво подходит к валяющейся на ковре пепельнице, поднимает и тушит в ней окурок. И продолжает тушить, даже когда все мелкие огоньки гаснут, а фильтр перестаёт жечь пальцы. – И всё же, – произносит от медленно. – Лучше проверить, не забирал ли кто-то иностранца из того бара. Как говоришь, он называется? – «Хомра». – А с Орихарой связывался? Перебегающий с ног на лицо Яширо взгляд Рюдзаки темнеет. – Это не то, о чём можно болтать направо и налево… к тому же, не нравится он мне. – Ну… я тебе вроде как тоже не нравлюсь, – Яширо возвращается к дивану, упирается коленом в сидение и склоняется над Рюдзаки. – Но ты же зачем-то приходишь ко мне? Снова и снова… Потёршись о его ноги, Яширо спускается ниже, проскальзывая ладонями по шершавой ткани пиджака, спускаясь к брюкам, и нащупывает набухшую промежность. Рюдзаки молча наблюдает за ним. Но, скорее всего, прекрасно понимает, кто тут настоящая жертва. И на чьей стороне превосходство. – Свяжешь мне руки? – Грязная шлюха… – …твой галстук вполне подойдёт. Отсасывать без рук – это та ещё задача, когда не можешь даже толком контролировать глубину погружения; когда за волосы безжалостно тащат то вверх, то вниз; когда мясистая головка проталкивается в ободранное горло, заставляя давиться и гландами чувствовать выпирающий твёрдый металл под натянутой кожей… Но Рюдзаки не из тех, кто удовлетворится минетом. Он разложит на полу и будет долбиться, кривясь от отвращения, кусая соски и матерясь на весь свет. И даже когда мимо комнаты по коридору пройдёт мелкий шкет, лишь вздрогнет, замрёт, а услышав хлопок входной двери – с возросшим остервенением продолжит ебать, пропихивая бугристый член в успевший за прошедшие сутки снова стать узким зад. Яширо никогда не считал, сколько за всю жизнь мужиков в нём побывало, только даже раздолбанная в хлам дырка через какое-то время всегда возвращается к изначальным размерам, позволяя вновь и вновь наслаждаться толстыми хуями, растягивающими, распирающими всё внутри. А если боли внутри не хватает – недостаток всегда можно восполнить снаружи. Например, тем же презрением. Или окурками, обжигая кожу. Или стоном выворачиваемых суставов. Чем хуже – тем лучше. Чем больнее – тем свободнее в голове. Тем больше кайфа. Потому что чёрное однажды стало белым, и изменить это уже никогда не удастся. И ему не то что бы хочется перемен. В жизни Яширо вообще всё всегда резко менялось без его на то воли: отчим насиловал несколько лет, потом исчез, а вскоре и мать стала появляться только для того, чтобы подкинуть деньжат, да и в якудза он попал, едва успев закончить школу – нет, даже не попал, а был похищен, изъят с улиц и пристроен к делу. Как бы глупо это не звучало, но Мисуми с чего-то поставил себе цель превратить подобранного гея-мазохиста в достойного человека (с точки зрения якудза, разумеется). Насколько у него это получилось – трудно сказать, только Яширо знает, что глубоко внутри не изменился совсем. Разве что в людях и финансах стал разбираться получше. – Да! Ещё глубже! – Завали хлебало… сука… как в тебе хорошо… Рюдзаки уходит, оставив на бедре отпечаток ботинка. Яширо знает, что тот презирает себя не меньше, чем его. Если не больше. Но кто сказал, что презрение – это плохо? Оно не делает тебя слабее, нет, оно показывает, кто ты есть. Разве притворяться не глупо? Разве не приятнее наслаждаться собой? И тем, что другие зовут «слабостями» и «недостатками»? – О-хо-хо… Пока лежал, приходя в себя – потянуло на философские бредни. Но постепенно чувствительность возвращается к рукам, пальцы начинает покалывать, а мокрых ягодиц с потёками спермы касается холодок. – Помощь нужна? – О, ты вернулся? Засунув руки в карманы своей знавшей лучшие времена куртки, Сого стоит на пороге красной комнаты с застывшим во взгляде неодобрением. И куда только делась оскорблённая невинность и элементарный стыд? – Сам справлюсь, – Яширо переворачивается на спину, прикрывая глаза. – Где был? – Гулял. – Ничего интересного не видел? – Видел, как ты ноги развёл… не всякая балерина так сможет. Учился где-то? – Разработал. Я имел в виду – снаружи. – О… там подъехали ещё какие-то парни, подрались с теми, кто явился раньше, а сейчас толпятся на лестничной площадке, решая, можно ли уже заходить или нет. – Ты им, конечно, сказал, чем я был занят? – Они сами догадались. Открыв глаза, Яширо садится. А Сого продолжает стоять всё с тем же недовольным выражением на лице. Мальчишка больше не пытается притворяться – и это неплохо, однако его упорство достойно уважения. Даже пережив эту ночь, он остаётся здесь, хотя выбор у него всё-таки есть – ведь Яширо дал ему шанс. Но что же это за благодетель у него такой? Тот, кто дал наводку? Почему Сого просто не сдаст его? Или мальчишку около Яширо держит что-то другое? Не только забота о сестре? К попытке похищения наркотиков он наверняка не причастен, однако… явно как-то связан с врагом. И это не просто интуиция: ведь так не бывает, чтобы странные вещи происходили одна за другой, и при этом не были связаны между собой. Конечно, совпадения случаются, но не такие: сначала внезапное появление Сого, потом взлом квартиры, нападение на Мацубару… хотя пока это лишь осколки, кусочки общей картины. – Эй, Со-кун, как насчёт того, чтобы прошвырнуться по магазинам? – Неужто совесть заела? – Нет, просто решил наградить питомца за примерное поведение.