Доказательство превосходства

**** – Ха-а-а-а… Тяжёлый вздох срывается с озабоченно поджатых губ Нанахары, нарушая мерное гудение кулеров в системных блоках, а потом в полупустом офисе возобновляется звук прерывистых шагов. Склонив голову и глядя в пол, Шинву замечает лишь запылённые носки чёрных ботинок, останавливающиеся то прямо перед ним, то чуть дальше, напротив Хейваджимы. Они оба выстроились у стены, а по оставшемуся узкому проходу между ними и офисными столами вот уже около пятнадцати минут беспокойно ходит туда-сюда Нанахара. Часы на искоса видимом Шинву мониторе показывает десять минут третьего. Ночи. – Даже если они проваляются в отключке до утра… Хм… Конечно же, в офисе узнали о произошедшей в «Хомре» стычке. От полицейских. А всё потому, что из-за особенностей интерьера Хейваджима не мог свободно развернуться (или просто не хотел разносить этот самый интерьер в щепки) – и драка затянулась. А Шинву не вмешивался: во-первых, ещё ни разу такого не было, чтобы напарнику потребовалась чья-либо помощь в драке… а во-вторых, полнолуние случилось только прошлой ночью, и пусть зверь успокоился из-за неожиданной развязки в схватке с человеком, адреналин вполне мог пробудить его вновь. К тому же Шинву никак не ожидал настолько быстрого прибытия патрульных – обычно они приезжают на место происшествия спустя полчаса, а то и дольше копаются, в этот же раз будто специально караулили на соседней улице и явились, и пяти минут не прошло. И все же им пришлось подождать, пока Хейваджима выбросит на улицу последнее, шестое, тело – контуженное, но живое. А потом на напарника Шинву надели наручники и повезли в участок, остальных же участников драки разобрали машины скорой помощи. Бармен и владелец заведения в одном лице, при ближайшем рассмотрении оказавшийся весьма поверхностной копией Хейваджимы, в своих показаниях изложил всё, как оно и было, поэтому на Шинву наручники надевать не стали – он тоже выступил лишь как свидетель. Но в результате их обоих всё-равно продержали до поздней ночи, а потом соизволили-таки отпустить Хейваджиму под залог. И хотя количество подобных, числящихся за ним, нарушений общественного порядка давно перевалило за сотню, представители закона зверствовать не стали, хотя и имели полное право задержать рецидивиста на несколько суток. А может дело в том, что полицейский участок этот располагается в Синдзюку и имеет кое-какие дела с Шинсейкаем… В общем, Нанахара узнал новости, когда уже отвёз босса домой, и был вынужден вернуться в офис. И с тех пор меряет шагами проход между стеной и офисными столами, то ли решая, беспокоить Яширо посреди ночи или подождать до утра, то ли придумывая наказание для участников драки. Но вообще-то за полгода Шинву ни разу не слышал, чтобы Хейваджиму за что-то наказывали… Хотя иногда довольно громко ругали, но за всей этой руганью Шинву всегда слышалась затаённая гордость. Впрочем, его напарник пока умудрялся не нарываться на Мацубара-гуми, а ведь те часто сталкиваются с людьми Яширо… Но офисы постоянно соперничают друг с другом, а их работники, пересекаясь на чужой территории, редко ограничиваются словесными выяснениями отношений, словно стаи, отстаивающие границы своих охотничьих угодий – так что, если забыть об известных Шинву обстоятельствах, сегодняшнее происшествие не сильно отличается от прочих. А если не забывать – получается, что они с напарником помешали Мацубара-гуми в весьма щекотливом деле: расследованию попытки кражи наркотиков. – Главное, что вы не проиграли… – останавливаясь у двери в кабинет Яширо, Нанахара разворачивается и на этот раз останавливается, не пускаясь в обратный путь. – Но повод прицепиться у них теперь появился. Скажут ведь, что мирно отдыхали, а вы на них напали! – Ага, вдвоем на шестерых… Слова срываются с губ раньше, чем Шинву успевает их остановить. Перебивать старшего – то ещё неуважение, к тому же Хейваджима действительно напал первым, бросив бритоголового… – Простите, – поспешно добавляет Шинву, сцепляя пальцы за спиной. – Ладно, ничего уже не поделаешь… Я доложу шефу, а вы идите домой. А завтра… да, завтра лучше держитесь от офиса подальше, поняли? – Ос-с-с… Выходя в холодную ночь следом за Шинву, Хейваджима достаёт последнюю сигарету из всего несколько часов назад распечатанной пачки и прикуривает каким-то слишком резким, нервным движением. Огонек зажигалки подсвечивает вскинутые брови. – Как плечо? – спрашивает Шинву, заметив выбившуюся из-под ворота напарника повязку. Похоже, во время драки бинты ослабли и разболтались. – А? Что? Какое? И вот снова – Хейваджима глядит на Шинву озадаченно, будто только что проснулся. «Только не говорите мне, что он всё это время блуждал в своих мыслях?» – Та драка… – М-м-м? – …нет, ничего… – Шинву. Его голос звучит угрожающе, а кончики бровей приподнимаются ещё выше. Сигаретный дым смешивается с выдыхаемым паром и делает Хейваджиму похожим на кипящий чайник, с которого сняли крышку. – Просто стало любопытно… семпай, вы не выглядели разозленным в том баре… и всё же устроили потасовку. – Просто хотелось отвлечься. – Отвлечься? – Стресс у меня случился, разве не понятно? Шинву сглатывает скопившуюся во рту слюну и опускает взгляд. Он ведь решил, что они эту тему уже никогда не поднимут. И так было бы лучше всего – просто сделать вид, что ничего не случилось. Но заявление про стресс… на него это непохоже. Хотя Хейваджима часто комментирует своё состояние вслух, когда одержим сильными эмоциями, но редко сообщает о них постфактум. Или это какой-то намек? Специальное напоминание? Но он сам запретил Шинву извиняться, так чего же ещё? Если бы хотел спросить о чем-то… нет, он не спросит. Хейваджима будет ждать, пока Шинву сам расскажет. В конце концов, они никогда не были особенно откровенны друг с другом… до последней ночи. Или, если точнее, до той ночи под завалом. Кстати о ней – Хейваджима явно понял, кто это всё подстроил, но до сих пор ничего не рассказал. И хотя это несколько уязвляет, им действительно лучше оставить свои проблемы при себе. Но всё же, уже развернувшись вполоборота и собравшись прощаться, Шинву спрашивает: – Я… могу чем-то помочь? Хейваджима выдыхает дым через нос, отводя зажатую в пальцах сигарету в сторону, и словно бы оценивающе проскальзывает по нему взглядом. Потом прикрывает глаза. – Сам-то как? – В норме. – Ну вот и прекрасно. Встретимся тогда завтра у Нака-я, раз в офис заявляться запретили. – Соскучились по собе? Хорошо. Тогда до завтра, семпай. Спокойной вам ночи. – Угу, и тебе. Хейваджима глубоко затягивается и отводит взгляд, но стоит Шинву отвернуться и сделать несколько шагов, спину начинает жечь. Нестерпимо. И чем дальше он отходит, тем отчётливее сгущается пустота в груди. Это чувство… похоже на отвращение к себе. Наверное, это подло – использовать молчание напарника как предлог, чтобы ни о чём не рассказывать самому. Но раз Мунаката уже начал действовать, Шинву должен сосредоточиться на своём задании, а не на глупостях, вроде странного щемления в груди. К тому же Хейваджима не из тех, кто станет трепаться о его нечеловеческой природе или слишком ею интересоваться, поэтому… та трагедия, возможно, не повторится. Дорога домой занимает у Шинву меньше часа. Удаляясь от ярко освещенных центральных улиц, он углубляется в тёмные переулки спального района, высотки сменяются двух-, трех-, четырёхэтажными частными домами-свечками, тесно жмущимися друг к другу и бесстыдно выставляющими напоказ носы машин, не поместившихся в гаражах. Все эти дома однотипны, общей площадью всего несколько метров, первые этажи отведены под авто, а те, что выше – жилые. Иногда владельцы вместо гаражей обустраивают на первом этаже простые маленькие магазинчики, где торгуют выпечкой, тофу или цветами – это довольно бедный район, но жильё здесь стоит столько, что почти всё оно взято в кредит. Что касается Шинву, то он снимает гараж. Да, именно так: на весь дом у него ни за что не хватило бы средств, так что из всех предложений риелторской конторы он смог взять только такой вариант. Хотя не будь у него проблем, вызываемых полнолунием и требующих крепких запоров, вполне потянул бы комнату, но только не комнату плюс гараж. Однако всё не так уж и плохо: санузел есть, футон постелить места тоже хватает, а соседи… конечно бывают иногда шумноваты, но подростки на то и подростки, чтобы шуметь. К тому же, он приходит сюда уже после полуночи, так что дискомфорт доставляют в основном утренние часы… А сейчас ночь. С лестницы прямо навстречу скатывается орава поддатых ребят (судя по запаху), самому старшему из которых вряд ли перевалило за двадцать. Один из них, пролетая мимо Шинву, существенно задевает его за плечо, да так, что парнишку разворачивает вокруг своей оси. – Кхек! Братишка, ты железобетонный что-ли? – А на вид дрыщь-дрыщом, – насмешливо-уважительно протягивает спускающийся последним самый старший: в шлепанцах на босу ногу и с банданой на голове, завязанной по самые брови. – Здравствуйте, Хан-сан. Вы со смены? Ложитесь спать, не беспокойтесь, эти дурни уже расходятся по домам. Шинву молча кивает, отпирая широкие ставни, предназначенные для въезда машины, и с грохотом, которого трудно избежать, размашисто опускает их за собой – и всё же десяток любопытных глаз явно успевает заметить крайне скромную обстановку внутри. Снаружи ещё какое-то время доносятся отголоски энергичных голосов, в том числе до Шинву долетает несколько теорий о его профессии: охранник в супермаркете, наёмный убийца и частный детектив – но потом галдящие подростки начинают расходиться, и помещение в пять шагов шириной и шесть глубиной погружается в тишину. Свет Шинву не включает – ему это не нужно. Только поправляет повешенный на дальний стеллаж пиджак, убедившись, что тот надежно прикрывает собой свернутые цепи, наручники и собачий намордник. Кто бы ни увидел этот странный набор, слухов не избежать, но пока вроде всё обходилось. Позаимствованные у Хейваджимы брюки вместе с рубашкой отправляются в пакет с вещами, которые уже скоро надо будет отнести в прачечную, а вот свой пиджак Шинву нашёл почти чистым, хоть и помятым, так что если побрызгать на него водой, за ночь отвисится до приличного вида… всё равно он пальто почти не снимает… Нет, придётся раскошелиться на химчистку, там и отгладят заодно. В конце концов: «отсутствие средств – не оправдание неряшливого вида», – как говорит Мунаката, всегда и всюду умудряющийся выглядеть стильно и аккуратно. И приучивший к тому же почти всех своих людей, кроме Сару. Правда, Сарухико Фушими присоединился к ним всего год назад, вернувшись с Мунакатой из Токио… ну да не так уж это и важно. Завалившись на развёрнутый футон, по привычке сунув руку под резинку трусов, Шинву вспоминает, как спешно покупал их сегодня в мини-маркете. Причём две пары. Одну – взамен испорченных боксеров Хейваджимы. И как тот, получив полупрозрачный пакет, застыл, глядя на него словно на что-то крайне опасное. – Впервые получаю подобное от другого мужика, – вот и всё, что сказал Хейваджима, сунув пакет в подмышку, а потом Шинву отлучился поговорить с Сугимото и не видел, куда он их дел. Сон накатывает волнами, перед глазами возникают одно за другим видения напарника: вот он морщится, заваливая Шинву на спину; вот странно пристально смотрит, сжимая его член в руке; вот смущённо утыкается в подушку, когда Шинву касается языком поцарапанной руки… **** Застряв в химчистке на полчаса дольше, чем рассчитывал, Шинву опаздывает на встречу. Хотя они и не договаривались на конкретное время, офис всегда начинает работу в десять утра, так что Шинву собирался в Нака-я именно к этому часу. Да и по остывшей порции собы рядом с Хейваджимой понятно, что тот тоже рассчитывал на его более ранний приход. Только вот за напарником раньше как-то не наблюдалось привычки заранее заказывать порцию ещё и на него. Да и такого помятого вида… в смысле, Хейваджима как обычно одет в свежий комплект одежды, только вот под глазами залегли сизые тени, а отросшая за ночь щетина подбрита вроде бы ровно, но тут и там виднеются мелкие следы то ли дрогнувшей руки, то ли затупившего станка. Да и в своей тарелке Хейваджима ковыряется без особого аппетита: с того момента, как подошёл Шинву, он уже десятый раз наматывает лапшу на палочки и распускает вновь. «Чего это он? Вроде бы вкусно…» – удивляется Шинву, принявшись за завтрак. – «А вдруг?..» Палочки выпадают из ослабевших пальцев. – Семпай, вы… с вами… Косой раздражённый взгляд заставляет уткнуться в тарелку. – А ты, смотрю, выспался?.. – М-м-м, да, спасибо… – За что спасибо? Я как-то связан с твоим крепким сном? – Нет, семпай… за то, что беспокоитесь… «Боги, что я несу?!» – Ну тогда и _т е б е_ спасибо. За беспокойство. Странный разговор. И судя по реакции Хейваджимы, с ним явно что-то не так. – Вы в порядке? Обычно Шинву не суётся к напарнику, когда у того плохое настроение – Шинву вообще обычно ни к кому не суётся – но в этот раз ситуация критичнее некуда. – А что, похоже, что я готовлюсь склеить ласты? Рыкнув, Хейваджима отправляет в рот сразу всю оставшуюся лапшу, уже намотанную на палочки. И принимается сосредоточенно жевать. Но теперь Шинву кусок в горло не лезет. А ведь ему нравится соба… – Наверное, я должен вам кое-что рассказать, семпай… Снова косой взгляд. В этот момент повар-продавец по ту сторону стойки ставит перед Хейваджимой стакан с водой, тот кивает и, облизнув влажно блестящие губы, опустошает стакан в пару глотков. А Шинву моргает, стараясь отделаться от впечатавшегося в сетчатку глаза вида этого языка и этих губ. – Ну? – А? – Рассказывай. Что ты там должен. – М-м-м, давайте не здесь? Шинву косится на повара-продавца и решительно приканчивает свою порцию за пару минут. Но рассказ ему приходится немного отложить, ведь только они выходят из закусочной, дверь припаркованного у тротуара авто распахивается, и с места водителя выходит Нанахара. И хоть Шинву удивлён, Хейваджима таким не выглядит. – Я же просил дождаться меня. – Нанахара-семпай, мы просто вышли покурить, – объясняет Хейваджима, тут же доставая сигарету. Шинву уже привык к дыму его любимых сигарет, тем более что на общем фоне городского смога этот дым даже не кажется особенно вонючим. А вот Нанахара морщится – он явно не собирался вести разговор на улице. По легкому движению плеча, словно тот собирался обернуться, но передумал, Шинву догадывается, что в машине остался кто-то важный, но сквозь отражение улицы в стекле видно только профиль какого-то мальчишки – лет шестнадцати-восемнадцати. – Держи, – Нанахара протягивает Шинву несколько листков бумаги со списком имен и адресов, и смотрит теперь только на него. – Наши риелторы подкинули новый список должников. Пройдитесь по этим адресам. И обязательно проверьте дома изнутри, но ненавязчиво – есть подозрение, что в помещениях проживает больше людей, чем предусмотрено договорами. Это не совсем ваш профиль, так что специально допытываться или выселять никого не надо. Просто как обычно напомните о долге, пригрозите там… и найдите способ осмотреть жильё. Всё ясно? Вопросы? – Нет… Шинву хмурится, пробегаясь взглядом по именам: половина из них не японского происхождения. Иностранцы? А действительно ли это просто случайный список, подготовленный подчинённой риелторсокой конторой? – А почему вы… лично этот список?.. – Просто проезжал мимо, – отмахивается Нанахара, возвращаясь к машине. – Вам всё равно лучше на несколько дней убраться подальше от Синдзюку, вот и займитесь. «Ха?.. Да тут адреса по всему Токио! Даже пригород есть! Да чёрта с два это список от нашей маленькой конторы!» – Нанахара-сан, а насчёт проезда… «Пешком много не находишь…» – Потом зайдёте в бухгалтерию, решим. Дверь захлопывается, и авто двигается с места. Заметив светлую макушку за задним стеклом, Шинву поджимает губы, не сразу замечая, как сминаются бумаги в сжавшившихся пальцах. Докуривая сигарету, Хейваджима тоже провожает машину взглядом. Потом тушит окурок, нещадно раздавливая в ещё пока практически пустой переносной пепельнице, и светло-карие глаза с чуть побледневшими тенями под веками обращаются к Шинву. – Что-то не так? – Нет… ничего. – Шинву. – Правда, ничего особенного. Просто нам с вами придётся намотать прилично километров, семпай. Первый адрес в списке находится не так уж и далеко, так что Шинву решает сначала отправится туда. Хейваджима не выглядит заинтересованным, поэтому молча сдвигается с места и следует за ним. И снова его взгляд прожигает в спине дыру. Замедлив шаг, но не оборачиваясь, Шинву на первом же повороте выравнивается с ним – и пусть так дым от уже новой прикуренной сигареты летит в лицо, ему немного спокойней. – Семпай, вы много курите сегодня. – Ага. – Может, вас всё же что-то беспокоит? Никотин, конечно, обладает слабым обезболивающим эффектом, но… – А ты сегодня что-то слишком много болтаешь. В голове поселяется неразбериха. Всего минуту назад Шинву раздумывал, зачем Яширо поручать им проверку иностранцев, ведь вряд ли бы тот стал помогать своим врагам из Мацубара-гуми, и нужно ли сообщить об этом Мунакате – а вот уже беспокойство о напарнике вытесняет эти мысли и напоминает об обещании. Но Хейваджима и правда не выглядит больным, так что решение рассказать ему поучительную историю уже кажется совершенно лишним. Да и не похож он на любопытного подростка, каким был настоящий «Хан Шинву»… Но из-за его резкого отношения немного обидно. – Ни чего себе домина… Уважительное восклицание напарника вполне уместно. Остановившись перед литыми воротами, Шинву ещё раз сверяет адрес в списке с табличкой на бетонной колонне, и кивает. – Да, нам сюда. – Это сколько же бабла стоит снимать такой особняк? – Понятия не имею. Нажав на кнопку звонка и не услышав даже отдалённой трели, Шинву хмурится. Может нюх его и притупился в этой загаженной столице, но на слух он не жаловался никогда. Однако, если только дом не обшит изнутри звукоизолирующим материалом, похоже, что дверной звонок тут отключён. – Подозревая, что звонить и стучать бесполезно, – заключает он. – Это смотря как стучать… Выдернув из заднего кармана пару чёрных перчаток, Хейваджима натягивает одну на правый кулак – и спустя миг по окрестностям разносится гул, словно где-то ударили в огромный гонг. А в воротах образуется дыра. – Есть кто дома?! – прислушиявась к разлетающемуся эху, громко вопрошает Хейваджима, замахиваясь вновь. А потом хватается за вырванный из стали и загнувшийся уголок, упирается ногой рядом и просто выдирает его. И дыра в воротах увеличивается до размеров небольшой калитки. – Милости прошу… Шинву нехотя пролезает первым. Поднятый шум ему совершенного не нравится, к тому же Хейваджима ведёт себя сегодня ещё безумнее, чем вчера. Совершенно задумавшись, Шинву открывает дверь в дом, только по запоздало осознанному скрежету обнаружив, что по ходу дела вырвал замок из гнезда. Да ещё и красноречивый взгляд Хейваджимы… почему-то вгоняет в краску. – Кхм… – Я гляну наверху, – после смешка бросает Хейваджима, направляясь к лестнице, – а ты давай вниз. Но если слух не изменил Шинву, именно оттуда доносится скрип пружин. Кто-то там есть… но и внизу… пахнет больницей, кровью и ещё чем-то знакомым. – Арендатор-сан, вы здесь? – нездорово повеселевший голос напарника сбивает с мысли. Тот будто специально громко топает по ступенькам, а потом пинком выбивает дверь в первую же комнату. – Эй, это вы – арендатор? Решив оставить подвал на потом, Шинву поднимается следом. – Я, – доносится из комнаты вежливый, но несколько хриплый (видимо со сна) голос. – Чем могу помочь? – О, так вы врач? Я насчёт вашего долга… Весёлость в голосе напарника почему-то пропадает, быть может он вспомнил о своём школьном друге? Шинву заглядывает в комнату, оказавшуюся спальней, пока Хейваджима поднимает и прислоняет к стене выбитую дверь. – Ну… знаете, вы немного не вовремя… «Знакомая песня», – решает было Шинву, но рассмотрев белокурые локоны и щурящиеся на свет голубые глаза, замечает так же и не совсем типичное для должника выражение лица. Быть может, потому что это европеец, но молодой мужчина не порывается упасть на колени и начать лепить оправдания – нет, он смотрит на Хейваджиму с нескрываемым интересом, потом переводит взгляд в окно. И снова на напарника. – Вы случайно не согласитесь пожертвовать немного своей крови во имя науки? – спрашивает вдруг. – Кхм, мистер Ли, – Шинву ещё раз сверяется со списком, снова удивляясь сочетанию корейской фамилии и совсем неазиатского имени. – Вы учёный? – Именно! – взгляд голубых глаз проходится по нему, но тут же возвращается к Хейваджиме. – Ну что скажете? – Не соглашусь, – без особой неприязни, даже довольно вежливо отвечает тот. И тут с улицы доносится вой сирен. – Очень жаль, – распрямляет плечи иностранец, продолжающий боком полулежать в кресле у окна, но выражение его лица становится всё жестче, а голос – звонче. – Тогда что же мне сказать полиции? Видите ли, из-за ваших действий сработала сигнализация… Может, представить вас злостными ворами? Или убийцами? Такой большой выбор – я даже не знаю. Шинву совсем не нравится улыбка этого иностранца. Но заметив, что Хейваджима уже начинает сжимать кулаки, а со двора доносится топот и бряцание совсем не полицейской, а вполне себе армейской амуниции, кладёт руку напарнику на плечо. – Может быть договоримся, мистер Ли?