Доказательство превосходства

**** – Чё за бред?! Скинув руку с плеча, Хейваджима оглядывается на лестницу. Точнее, попытавшись скинуть – хватка Шинву пришлась на ещё не зажившую рану, так что рывок у напарника выходит не особо активным. – Не с места! На колени! Руки за голову! А вот теперь Шинву разжимает пальцы и без резких движений поднимает раскрытые ладони, демонстрируя крадущимся по лестнице господам в шлемах и бронежилетах, что они пусты. – Не надо, семпай. В этот раз под залог вас точно не выпустят… А Виктор Ли продолжает полулежать в кресле, не сводя с исказившегося лица Хейваджимы насмешливого взгляда. Если Шинву сам чувствует непреодолимое желание съездить по этой наглой роже как минимум кулаком – то что уж говорить о его чувствительном напарнике? А шаги с лестницы всё ближе. Даже на слух угадывается мягкая каучуковая подошва. – Руки! Быстро! Скулы Хейваджимы наливаются белизной, желваки дёргаются, шея начинает багроветь… – Семпай… Шизуо-сан… Выдох. Плечи Хейваджимы оседают, расслабляются. Руки медленно поднимаются к затылку, а сам он опускается сначала на одно колено, потом на второе. – Послушные мальчики. Не успев понять, кто это сказал, Шинву плашмя валится на пол от внезапного удара чем-то твёрдым по спине, а потом резиновая дубинка (так вот что это было) обрушивается и на Хейваджиму – но тот оказывается более устойчивым. Ну конечно, у него ведь нет привычки подавлять свою силу, чтобы быть похожим на человека. Охранник замахивается снова… – Подождите! – Что такое, господин Ли? Вы в порядке? Тяжёлые ботинки оставляют грязные следы на полу прямо перед носом. Дыхание двух служащих охранной фирмы доносится слева и справа. Шинву даже слышит, как натягиваются мышцы в их руках, опуская тяжёлые пистолеты и выцеливая мишень между его лопаток. Огнестрельное оружие он заметил минимум у двоих – да, это вам не патрульные… – Господа, – вкрадчивый голос исходит из кресла. – Боюсь, произошло недоразумение. – Господин Ли? – О, мне только нужно уточнить кое-что. Уверенные шаги босых ног приближаются и останавливаются возле всё ещё стоящего на коленях Хейваджимы. – Кажется, у вас бинты разболтались… Сами себя перевязывали? – Виктор наклоняется к нему, и дальнейшие слова, произнесённые одними губами, Шинву улавливает только благодаря своим способностям оборотня. – Не сочтите за грубость, но я и правда не понимаю, почему вас так смутило моё предложение? Всего лишь несколько миллилитров крови и профессиональная перевязка в подарок… соглашайтесь – и я выпровожу этих джентльменов. «Перевязка… А ведь и правда, показать Хейваджиму врачу (или кто он там) совсем бы не помешало… Даже если смертельной инфекции не осталось, мало ли какая ещё зараза попала в рану… Да и его друг разве не рекомендовал ему съездить к больницу?» – Хейваджима не может не помнить об этом, ведь он сам рассказал Шинву о визите Кишитани Шинры. Но его упрямство вполне способно проигнорировать разумные доводы, если не устраивает что-то другое, а этот иностранец ведёт себя слишком уж нагло. – Катись-ка ты, голубоглазка… «…а, вот и оно.» Но шипение, вырвавшееся через стиснутые зубы Хейваджимы, вдруг прерывается. Оторвав подбородок от пола, Шинву наблюдает, как Виктор подцепляет ворот рубашки напарника и, качая головой, рассматривает покрасневшую и раздувшуюся кожу под повязкой. – Ай-ай… как же так… – Семпай! Шинву вскакивает, получает по хребту, оскаливается, снова падая на четвереньки… но умудряется схватить иностранца за край медицинского халата. – Кончайте этот цирк, Ли-сан, – проговаривает чётко, пристально глядя в полные вежливого внимания голубые глаза. – Мы согласны. И ловит ещё два удара дубинкой, прежде чем резко развернувшийся Хейваджима, взрыкнув, не перехватывает руку разошедшегося охранника – в комнате раздаётся удивлённый вскрик. Отшатнувшийся от него Виктор оправляет халат и восклицает: – Прекратите все! Немедленно! Но охранники не обращают на его слова ровно никакого внимания: в плечо Хейваджимы вонзается игла от шокера, а Шинву в поясницу впечатывается каучуковая подошва тяжёлого ботинка. Громко щёлкают сразу несколько взведённых предохранителей. Хейваджиму встряхивает от удара тока. Выдрав провод, тот вскакивает на ноги – в этот момент Шинву не глядя бьёт ногой назад, сбивая одного из противников… – СТОЯТЬ, Я СКАЗАЛ! Выстрел царапает скулу и оставляет в деревянном паркете дымящуюся чёрную ямку. Шинву замирает как был – с приподнятой ногой. – М-мистер Ли? – Может вам томографию сделать?! Что-то мне подсказывает, что в ваших черепушках некомплект! Отсутствуют мозги! Тяжёлое дыхание доносится со всех сторон и оглушает. Шинву пялится на дыру в полу, чувствуя, как кровь стекает по щеке. И уговаривая своё сердце прекратить так неистово биться. Но мышцы предплечий уже сводит судорогой, а по позвоночнику всё чаще пробегают разряды – предвестники трансформации… – Шинву! – Чего это с ним?.. Я ведь не попал… – У него припадок? – Ну? И что будем делать? Голоса сливаются в назойливый гул, сухожилия выворачивает, в висках пульсирует страх. Разум бьётся в сужающихся стенах клетки. А воображение и память упрямо отказываются подкинуть хоть какой-нибудь успокаивающий образ… И вдруг, словно вспышка: « – Так ты этого хочешь? Сильная горячая ладонь касается члена, обхватывает, сжимает, отводя крайнюю плоть и обнажая головку… – Нравится? Тогда будем считать, что я победил? » – Шинву, эй, Шинву! Лицо Хейваджимы нависает сверху, то приближаясь, то отдаляясь, как и его голос. Но вот слова становятся достаточно чёткими, чтобы достичь сознания. Шинву обнаруживает себя скрючившимся на боку, поджавшим колени к животу и со сведёнными от напряжения пальцами рук и ног. Одеревеневшие мышцы не собираются так просто повиноваться, и ему требуется несколько вздохов, чтобы разогнать почти остановившуюся в сосудах кровь – похоже, перестарался с сопротивлением трансформации. – Кхм… – зубы разжимаются и изо рта выпадает нечто, подозрительно напоминающее изгрызенный подлокотник кресла. – Ч-что произошло? – Вы вдруг упали и начали биться в припадке, – отвечает вместо Хейваджимы мелодичный голос с легким акцентом. – Было похоже на приступ эпилепсии, вызванный испугом или громким звуком… но только похоже. – Кх… – в горле сухо и пыльно, да ещё и между зубов застряли щепки. – А где… все? – Слиняли. От знакомого хрипловатого голоса напарника тело пронизывает приятным теплом. И всё же Шинву настороженно осматривает его руки на предмет новых ран: если деревяшка так пострадала, то и тот, кто засовывал её ему в зубы, тоже вряд ли легко отделался. – Ага. Взгляд останавливается на приспущенном рукаве, на белоснежной ткани которого темнеет багровое пятно… нет, больше похоже, что этот рукав окунули в банку с краской. «Что же это за полнолуние такое? Столько лет всё было нормально, а тут на тебе… Но в этот раз время пока есть.» Всё ещё чувствуя головокружение, Шинву садится. Хейваджима придерживает его за спину не пострадавшей рукой и прямо смотрит в глаза. Минуту назад казалось, что его лицо искажено от беспокойства, но сейчас взгляд спокоен. И даже с какой-то хитринкой. – Кхм! – смутившись, Шинву оборачивается к Виктору. – Так значит, слиняли, да? А ничего, что во мне чуть не стало на одну дырку больше, чем положено? – Ну, – стоящий чуть сбоку от Хейваджимы иностранец подпирает острый подбородок ухоженными пальцами с аккуратно подстриженными ногтями. – Я пообещал им не поднимать шум из-за этого маленького инцидента, а они были так любезны, что простили нам ложный вызов. – Ложный вызов? – Ну да. Виктор убирает руки за спину, глядя на Шинву недоумевающе – поразительно достоверно. «Актёр? Или наглость и правда второе счастье?» – Кстати, насчёт вашего недомогания… часто с вами такое случается, уважаемый? Простите, не знаю вашего имени. – Иногда, – буркает Шинву, растирая занывший затылок. – Пустяки… Меня зовут Хан Шинву. – А вас? Взгляд голубых глаз обращается к напарнику. – Хейваджима Шизуо, – практически басом отзывается тот. – Будем знакомы. – Очень приятно, а меня можете звать просто Виктор. И раз мы познакомились, пора бы и к делу приступить, верно? Прошу за мной. Развернувшись на месте, Виктор выходит из комнаты первым, не став дожидаться ответа. Ладонь со спины исчезает. Хейваджима поднимается с пола, но не спешит отходить. Смотрит сверху вниз. Вдруг протягивает руку. Шинву мотает головой и, чуть пошатнувшись, встаёт самостоятельно. Сглатывает скопившуюся под языком слюну, но она снова наполняет рот. А всё потому, что запах крови раздражает всё сильнее… но вот внизу раздаётся еле слышный скрип дверных петель – и Шинву снова улавливает показавшуюся крайне знакомой вонь. – Не нравится он мне, – Хейваджима останавливается у спуска с лестницы и оглядывается. – Если так беспокоишься, можешь отвезти меня в больницу. – Я тоже не в восторге. Но мы уже обещали. – Ты обещал за меня. – Семпай! Это не шутки! Хейваджима хмурится, но не слишком убедительно – Шинву шкурой чувствует, что у него совсем иное настроение. И когда подходит ближе, пытаясь обойти и начать спускаться первым, совсем раздаётся еле слышное: – Да брось, просто залижи – и всё пройдёт. Ноющий затылок раскаляется, а сердце пропускает удар. Он даже чуть не наступает мимо ступеньки. Но в тоже время глубоко в животе рождается злость и раздражение: ну почему Хейваджима так несерьёзен? Ведь это действительно не шутки… За спиной раздаётся вздох, затем шаги. – Семпай, у меня был друг. Он узнал, кто я такой. И решил, что будет просто здорово стать таким же. – И? – А потом он умер. – … – Если бы он просто сказал, что заразился… если бы я только узнал хоть на полдня раньше… – Так это типа болезнь? Сворачивая на пролёт, ведущий в подвал, Шинву встречается взглядом с напарником. И окунается в молчаливое понимание. Не сочувствие, нет. Но, вероятно, Хейваджима прекрасно знаком со страхом навредить кому-то, не желая этого. Да, ну конечно, вряд ли такое возможно, чтобы за всю жизнь у него не случалось невинных жертв. «Интересно, у него когда-нибудь возникало желание прыгнуть в колодец, и чтобы кто-нибудь залил всё сверху бетоном?» – Я не знаю, – берясь за перила и отводя взгляд, Шинву спускается к раскрытой стальной двери, выкрашенной в белый свет. – Но даже если так, у людей нет от неё лекарства. Подвал кажется просто огромным. Сначала это ощущение оглушает, но затем приходит понимание – по размером он такой же, как и первый этаж, просто не разделён на разные помещения. Разве что несколько ширм скрывают от глаз вошедших часть оборудования и… Запах крови не слишком сильный, к тому же она уже свернувшаяся, а не свежая – от Хейваджимы пахнет похоже. Вот только в этой крови… – Ох, не обращайте внимания, у меня там пациент после операции, – Виктор находится в противоположенном конце подвала, возится с креслом и какими-то пробирками. – Проходите сюда, Хейваджима… сан. Шинву чувствует, как напарник обходит его, но отвратительное предчувствие, парализующее нервы, не даёт повернуться и последовать за ним. Эта вонь даже сильнее, чем была от заражённой раны Хейваджимы. Но этого просто не может быть. К тому же пахнет другим оборотнем. Старым. Очень старым. Даже мёртвым. «Кто-то ввёл человеку кровь дохлого оборотня?!» «Что это за место?!!» – Сожмите пальцы в кулак несколько раз, – мягкий, как пластилин, голос касается слуха. – Вот так, а теперь зажмите и держите. Раньше, чем игла успевает вонзиться в вену, Шинву приземляется за спиной «врача», одной рукой перехватывая его за запястье со странной колбочкой, а вторую приставляя к шее под ухом. Удлинившийся чёрный коготь почти касается молочной кожи. – Кто вы? В глаза лезут светлые вьющиеся волосы, заставляя морщится. Хейваджима, удобно откинувшийся в кресле, похожем на те, что ставят в стоматологических кабинетах, приподнимает брови, переводя взгляд с колбочки с тонкой иглой на лицо Виктора, потом на Шинву. – Небольшой надрез ярёмной вены – и вы превратитесь в убийцу меньше, чем за минуту. В напряжённом голосе иностранца слова переливаются стальной угрозой. – И что? – не менее жёстко парирует Шинву. – Отвечайте на вопрос. – Это ведь… не нож у вас, да? Виктор продолжает упрямиться, а вопрос в глазах напарника становится всё более выразительным. – Верно. Но, судя по всему, вы и сами всё прекрасно понимаете. Кто рассказал вам обо мне? Как вам удалось заманить меня сюда?! И что здесь делает этот заражённый?!! – Шинву? Хейваджима приподнимается с кресла, и взгляд его останавливается за плечом Шинву. Но тот и сам уже слышит скрип кушетки, тяжёлое дыхание и шлёпанье босых ног по кафельному полу. Только вот опасности это всё не представляет. – Что же вы так шумите?.. Ещё более низкий и хриплый голос, чем у Хейваджимы, ударяет по нервам. Рука дёргается. И отсекает прядь светлых волос. – Отвечайте, что вы задумали, мистер Ли! – Вы всё не так поняли, – наконец-то реагирует Виктор, а его запястье в захвате расслабляется. – Я не собирался причинять вред вашему другу, вас никуда не заманивал и ничего о вас не знал, а заражённый… ну знаете… это профессиональная тайна.