Доказательство превосходства

**** «Поразительно…» Рассматривая образец собственной крови через узкий окуляр микроскопа, Франки скользит кончиком языка по внутренней стороне зубов. Несколько чашек кофе подняли уровень его работоспособности до приемлемого уровня, но вот сердечный ритм уже зашкаливает. Сколько прошло времени с возвращения из больницы? Когда он ел в последний раз? Всё это не имеет никакого значения перед лицом уникального открытия. Открытия, которое вряд ли опубликуют в «Discover» или «Scientific American»… но если бы популярность была целью его исследований, Франки давно бы уже занялся какой-нибудь громкой болезнью вроде рака, а не продолжал с упёртостью безумца работать в области околонаучного мистицизма. «Да, я безумец. Ну и что? Все великие учёные были немного безумны. Иначе бы им даже в голову не пришло исследовать что-то новое…» Красные тельца мельтешат на стекле. Эритроциты, разносящие по телу кислород. Среди них можно заметить белые шарики лейкоцитов, играющих основную роль в защите организма от инфекций. А ещё – почти прозрачные, с хорошо видимыми внутренностями – макрофаги. Эти отважные полицейские ответственны за захват бактерий, остатков погибших клеток и других чужеродных или токсичных частиц. Первая линия обороны иммунной системы. «Иммунный ответ уже вызывается, но он пока слишком слаб… Как увеличить выработку антител?.. Мне нужен…» Шум за спиной заставляет раздражённо поморщится. Но мгновением позже Франки резко оборачивается. – …ещё один укус, – договаривает вслух, глядя на поднимающегося с пола абсолютно голого парня. Даже приглядываться особо не нужно, чтобы заметить разительные перемены в его теле. Когда Суо попал на операционный стол, он был всего лишь бывшим наркоманом, чей организм едва справлялся с работой истощённых органов – сейчас же, глядя на эти подтянутые мышцы шеи, груди, живота, рук и ног – кажется, что видишь заядлого посетителя спортивного зала, да ещё и подсевшего на протеиновые коктейли. Конечно, не гора мускулов, но уже и не тот доходяга. В больнице Франки было не до разглядываний… однако не могли же эти мышцы вырасти за пару дней? Вероятно, к ним просто вернулся тонус. Наверное, Суо всегда старался держать себя в форме, но наркотики и постнаркотический стресс свели большую часть его усилий на нет… – Чего ты там бормочешь? Только услышав хриплый голос, едва заметно вибрирующий на самых низких из доступных человеку частотах, Франки приходит в себя. Нет, он не перестаёт рассматривать застывшее посреди лаборатории существо, как интереснейший объект для исследований, вместо этого Франки удивляется случившемуся совпадению: стоило ему только подумать о Суо, как он предстал перед ним собственной персоной. Впрочем, его тон несколько сбивает с толку. Суо раздражён? Почему? Может, дело в этих опухолях по всему телу? – Пули. Ты хочешь, чтобы я их вытащил? Прежде, чем ответить, Суо какое-то время смотрит в пол перед собой. Наконец кивает. Франки покорно отодвигает от края стола микроскоп и отправляется на поиска чистого скальпеля и антисептика. Суо же усаживается на кушетку и даже включает операционную лампу – правда, из множества светодиодов загорается едва ли не треть. В очередной раз получив напоминание о случившемся с оборудованием, Франки не сразу замечает взгляд Суо. Взгляд, направленный на… Остановившись в метре от его расставленных колен, Франки не решается сделать последний шаг. В воздухе лаборатории, давно потерявшей свою стерильность, витает множество посторонних запахов, и среди них отчётливо чувствуется один, имя которому опасность. И дело не в эрекции, почему-то возникшей у Суо при его приближении. А в неподвижности и молчании пациента. – Тебе не интересно, почему я ещё жив? – решается спросить Франки. – Нет. – И чтобы ты делал, обнаружив здесь мой труп? – Отымел бы его. «К чему эта агрессия? Что за дух бунтарства?» – Ах, вот как… – Франки прикусывает нижнюю губу и выше поднимает скальпель в одной руке, а ванночку с ватными тампонами, пузырьками и прочими инструментами – в другой. – Как интересно. И делает шаг. И тут же оказывается схвачен за запястья и втиснут в пространство между расставленных колен. – Что? Что тебе интересно, мистер Ли? – Франкенштейн. – А? Нахмуренные брови, недоверие в прищуренных глазах и угрожающий рык – и как на это реагировать? – «Виктор Ли» – мой корейский псевдоним, – поясняет Франки. – На самом деле меня зовут Франкештейн. – «Франки», значит? В груди ёкает, но только самую малость. Хватка на запястьях немного слабеет, и всё же его пока не спешат отпускать совсем. Приходится стоять, глядя сверху вниз в лихорадочно блестящие глаза и чувствуя животом твёрдость чужого члена, а солнечным сплетением – твёрдость чужого подбородка. – Можно и «Франки»… – Тогда скажи мне, мистер Франки, что тебе во всём этом кажется интересным? И смешным? С привычной улыбкой приходится расстаться. Не то что бы она имеет особое значение, но без неё Франки чувствует себя более беззащитным. – Молодой человек, разве стоит так себя вести с человеком, которого просишь о помощи? – Я просил о помощи? «Тоже верно, я сам предложил вытащить эти пули…» – Тогда мне оставить всё как есть? Предпочтешь гнить заживо, но не вспоминать об элементарной вежливости? Возможно, ему не следует наглеть. Вон как начинает подрагивать верхняя губа зверя в человеческой шкуре… раньше этот парень был более сдержан, даже скорее равнодушен, но теперь… теперь это уже кто-то другой. – Надо же, – неожиданно глухо произносит Суо и тут же издаёт нечто, похожее на смешок, при этом обнажая совсем немного, но удлинившиеся клыки. – Сегодня ты решил не изображать из себя жертву? А я-то думал, опять с готовностью раздвинешь для меня ноги. – Быть может, позже. Брови Суо приподнимаются, усмешка становится шире. Точнее – оскал. – Зачем тебе это, Виктор? Или как там тебя… Ты же ничего с этого не получаешь. – В каком смысле? – Не притворяйся. Всё ты понял. Лжец. Твои слова, твои улыбки, твоё тело… Ты вообще хоть раз кончал от члена внутри, чтобы так перед мужиками стелиться? – Я стелюсь? Пальцы на запястьях сжимаются крепче, кости хрустят, а оскал Суо исчезает, оставляя лишь полоску плотно сомкнутых губ. – Хочешь сказать, я не гей? – продолжает Франки. – Или фригидный? Блестящие глаза сужаются. – Суо, а тебе не приходило в голову, что моё притворство лишь для того, чтобы ты смог сохранить достоинство? Чтобы освободиться, Франки приходится вывернуть запястья. Пластиковый флакон с антисептиком падает на пол почти бесшумно, а вот щипцы издают громкий лязг, сверху из перевёрнутой ванночки на них высыпаются ватные тампоны. Франки до этого момента особо не демонстрировал свои силы – в конце концов, в большинстве случаев лучше притвориться слабым, чем нарываться на конфликт, да и бойцом он себя в общем-то никогда не считал. Просто побочный эффект некоторых экспериментов. Причём – совершенно бесполезный для его работы. Вот если бы он научился обходиться без сна, или зрение стало таким, что микроскоп бы больше не понадобился… а это… ну физическая сила, ну повышенная крепость костей… впрочем, кое-кто смог добиться подобного, не ставя на себе опыты. Хейваджима. Впрочем, что касается мускулатуры, Франки ему всё-таки сильно уступает. Но чтобы вырваться из хватки Суо его способностей оказывается более, чем достаточно. Вырваться и заставить того удивлённо уставиться на себя. – Ты… всё-таки… – Нет, я не обратился, – Франки мотает головой, присаживаясь и невозмутимо возвращая содержимое железной ванночки обратно. Конечно, упавшие на пол ватные тампоны и инструменты использовать уже нельзя… было бы нельзя, имей он дело с пациентом-человеком, а этот обойдётся и поднятыми. – Просто чтобы ты понял, Суо Микото, я ни разу в жизни не делал того, чего не хотел сделать. – Врёшь. Напряжённый голос. Сузившиеся в две щели глаза. Подбородок, прижатый к груди. Защита. «Какой же он всё-таки ребёнок…» Поставив ванночку на кушетку рядом с мускулистым бедром, немного подумав и в результате даже не облив скальпель антисептиком, Франки выбирает пунцовый бугор под последним ребром Суо, растягивает кожу пальцами в перчатках и делает глубокий надрез. Над ухом раздаётся шипение. – Плевать. Хотел ты на самом деле или нет. Я бы всё равно тебя трахнул. «Интересно, он сам осознаёт, что именно говорит?» – Не сомневаюсь. Подцепив щипцами пулю, Франки оставляет рану нетронутой. К чему зашивать, если та уже и так затягивается? На поверхности ещё сочится кровь, но внутри уже явно начали образовываться новые ткани. – Ты извращенец. – Я так не считаю. – Но ты спишь с парнями, даже не испытывая удовольствия! – Я редко сплю с ними, преследуя эту цель. В основном, просто чтобы усыпить бдительность, а потом и тело. И использовать в качестве лабораторной крыски. Видишь ли, некоторые вещи можно проверить только на чистых организмах, не подвергшихся мутации… Например, в Корее мне однажды попался серийный маньяк – вот уж я на нём оторвался… Хотя, конечно, с точки зрения закона – я преступник. – Но в больнице… тц, больно! Суо дёргается и скальпель погружается глубже, чем Франки рассчитывал. Оставив лезвие в ране, он вздыхает и только убедившись, что пациент не собирается пока больше предпринимать никаких резких движений, возвращается к процессу извлечения пули. – В больнице… – отзывается задумчиво. – Я же сказал: «редко». Иногда мне просто хочется, чтобы меня оттрахали. У тебя это, кстати, прекрасно получилось. – Но ты не кончил! – И что? – подняв глаза, Франки убеждается, что Суо смотрит на него уже без прежней высокомерной неприязни. – Ты мне нравишься. Мне было приятно ощутить твой напор. Попробуем ещё пару раз, а там глядишь и получится- – Ты! – теперь Суо снова хмурится. – Хочешь сказать, дело во мне? Что я так плох? Брехня! Может, раньше тебе бы и удалось обмануть меня, но сейчас я носом чую притворство и ложь! Ночью ты не был возбуждён так, как хотел показать! Это и взбесило меня! «Вот опять, одно признание за другим… Кстати, на моё он, кажется, даже внимания не обратил… Печально.» – Эх, молодость… – вытащив ещё одну пулю и подняв её над головой, подставляя ярким лучам побитой лампы, Франки вздыхает. – Ладно, я открою тебе причину, если ты расскажешь, как понял, что не заразен. – Я не- – Нет, ты знаешь. Как и тот кореец. Можешь считать меня лжецом или фригидным, но только не идиотом. – Обойдёшься. «Ну что за подростковое упрямство? Впрочем, было бы слишком стыдно признаться, сколько мне на самом деле лет. И что некоторые функции организма уже работают не так хорошо, как в молодости… Но если всё и дальше так пойдёт, лучше закупиться виагрой… или изобрести что-то специально для себя… иначе ведь не успокоиться.» – Кхм. – Да, я слышу. Шаги наверху. Не прекращая своего занятия, Франки следит за тем, как звуки смещаются к лестнице, а потом и вовсе возникают прямо за спиной. – Простите, сенсей, вы не могли бы и Шинву осмотреть? – Подождите, Хейваджима-сан. Один пациент за раз. Положите его пока куда-нибудь… простите, я так и не убрался… – косится через плечо и замечает животное на руках человека в форме бармена. – Что с ним? – Подстрелили. Очень лаконичный ответ. Речь явно не об обычной пуле. Ну да ладно – паники в голосе нет, значит, не срочно. – Ха, слабак! – раздаётся над ухом. – Псу – собачья см- – Заткнись, – прилетает уже со стороны кресла. – Это ты мне? – Суо приподнимается с кушетки, и Франки остаётся только вновь вздохнуть и отодвинуться. – Тебе, – непривычно напряжённый Хейваджима даже не думает свести конфликт на нет. – Или тут есть кто-то ещё, вякающий за спиной тех, кто даже не может за себя ответить?! – А ты типа за него отвечаешь? Не много ли на себя берёшь? Тебе самому не противно? Крутишь шуры-муры с собакой! Или что? Правда влюбился? – Кто бы говорил… – Что?! – В чужом глазу соринку видим, а в своём – бревна не замечаем? – А ты смелый… для человека… Отводя взгляд от подходящего к разложенному креслу Суо и от Хейваджимы, делающего шаг ему навстречу и тем самым загораживающего собой мохнатое тело, Франки ещё раз печально осматривает свою лабораторию. Не то что бы тут осталось целым что-то ценное… в любом случае, по этим счетам ему не расплатиться. Даже если устроится в тот научный центр, о котором говорил актёр, понадобится время… «Нет, лучше не вмешиваться. Пусть творят, что хотят.» Пока Франки принимает такое решение, двое уже сходятся. Суо остаётся в теле человека. Видимо, он недооценивает противника, поэтому и наносит удар, явно совершенно не ожидая получить сдачу – его кулак прямо врезается в скулу Хейваджимы. Тот отставляет ногу назад, но остаётся на месте. Даже голова его почти не меняет положения. Только глаза вдруг дико расширяются, и Суо ловит животом его колено. Оборотня отрывает от пола и отбрасывает на давно заляпанную кровью стойку с занавеской, которой Франки привык отгораживать кушетку от остальной лаборатории. Но надо отдать должное Суо – тот вскакивает практически мгновенно, уже частично покрытый шерстью, с пожелтевшими глазами и с вытянувшимися вертикально зрачками, растопырив пальцы и демонстрируя длинные, острые чёрные когти. Мазнув взглядом по Хейваджиме, Франки замечает свежие отметины на его шее и под рубашкой. Ткань впитала кровь и присохла. Похоже, кореец опять им перекусил. А раз так – от нескольких новых ран хуже не станет. К тому же, если теория Франки верна – Суо вообще никого заразить не способен. Но её ещё следует подтвердить. А пока… взгляд падает на микроскоп. А по лаборатории уже проходится торнадо, сметая всё на своём пути. Зрение способно уловить лишь отрывки происходящего, вроде отлетевшего изогнутого остова операционной лампы. Или хрустнувшей и разорванной напополам койки вместе с матрасом и железным ложе. Вот запутавшийся в сорванном занавесе Хейваджима пропускает удар в живот, когти оборотня окрашиваются в ярко красный, а Франки уже готовится увидеть цвет внутренностей человека – но оказывается, тот уже схватил руку Суо поверх клеёнчатой ткани и словно игрушку шваркает его об пол… Несколько мгновений противники молча сверлят друг друга глазами – и снова бросаются навстречу. Хаос в лаборатории продолжает разрастаться. И единственный островок спокойствия – вокруг кресла для осмотра. Повезло, что микроскоп и несколько ранее вытащенных из холодильника образцов стоят на столе прямо за ним. «Ладно, раз у меня появилось время…» Подойдя к волку, оттянув ему веки и посветив на зрачки из маленького, встроенного в ручку фонарика, Франки решает посчитать пульс. Хотя понятия не имеет, сколько ударов в минуту является нормой для оборотней вообще и для этого их вида в частности. Но пока прижимает пальцы возле сонной артерии и ведёт счёт про себя, на глаза вновь попадается уже катающаяся по полу, среди осколков и обломков, парочка. Хейваджима заметно уступает Суо – и это понятно, в конце концов, в его распоряжении нет ни клыков, ни когтей, да и силы всё-таки человеческие… но держится стойко. Даже покрытый рваными ранами по всему телу. Кажется, он вовсе не обращает внимания на боль. Франки бы не удивился, окажись, что у него уже сломано несколько рёбер. Но ярость Хейваджимы не уступает ярости оборотня. Хотя природа их и отличается… у Франки нет никакого желания пытаться разнять дерущихся детей. Даже если всё это закончится смертью одного из них. Впрочем, Суо не может проиграть. Но вот кореец, пока спящий из-за действия транквилизатора, вполне способен сорваться, обнаружив при пробуждении труп своего друга… а значит, будить его пока явно не стоит. Достав из ящика несколько больших колб для взятия крови, Франки начинает наполнять их одну за другой. Раз уж ему представился такой редкий случай… А на полу тем временем становится всё тише и тише. К ранее сброшенной Суо шерсти прибавилось свежих окровавленных клочьев. Тяжело дыша, с выбитой челюстью, тот лежит в паре метров от Хейваджимы, царапая плитку пола когтями и тяжело дыша. Внешне на нём не так уж и много ран… но тело выглядит измятым. Будто его сжало в огромном кулаке и выбросило. Хейваджима же… словно прошёл через газонокосилку. За кровью даже не видно, где кончаются раны и начинается неповреждённая кожа. Но нигде… ни одна из них не выглядит так, как в прошлый раз прокушенная рука. Даже ранка на шее, с которой он пришёл сегодня. Или это не кореец его покусал? Взгляд на микроскоп возвращает Франки к прерванным появлением Суо мыслям. С последней, не заполненной ещё кровью волка, колбочкой Франки медленно приближается к человеку, чья грудь еле заметно вздымается, а руки и ноги расслабленно лежат на полу, делая его фигуру похожей на морскую звезду. – Разрешите, я возьму образец вашей крови, Хейваджима-сан? – Если… – отзывается тот, тут же закашлявшись и оросив всё вокруг новыми алыми брызгами. – Если она ещё осталось в моём теле… – Похоже, у вас проткнуто лёгкое. Лучше помолчите – и проживёте немного подольше. – Брехня. – Что? – Брехня это всё… кх… хрена с два я сдохну раньше этого уёбка… – От уёбка слышу, – прилетает от Суо. А Франки втыкает наконечник вакуумной колбы в шею Хейваджимы и смотрит, как красная жидкость наполняет стеклянный сосуд. Заявление этого парня кажется слишком самоуверенным, впрочем – как и его вызов оборотню. Но судя по тому, что он всё ещё не умер от потери крови – возможно, воли и жизненных сил Хейваджимы и правда хватит, чтобы выкарабкаться даже из такого вот плачевного положения. Так что, вообще-то, Франки даже не против ему помочь… только немного позже. Сначала нужно изучить взятый материал. Вернувшись к микроскопу, он погружается в рассматривание макрофагов через сотню увеличивающих линз. Потом добавляет в кровь Хейваджимы каплю сыворотки из того образца, что вколол Суо пару дней назад. И в душе Франки рождается восторг. Нет, всё-таки ничто в мире не способно наполнить его настолько чистым и всепоглощающим удовольствием кроме наглядных доказательств собственных теорий. А сейчас происходит именно это: в окуляр микроскопа отчётливо видно, как вместо того, чтобы подвернуться мутации, клетки крови Хейваджимы наоборот уничтожают вирус. С кровью самого Франки тоже произошло нечто подобное в ответ на заразу, занесённую укусом Суо – но его иммунная система пока не способна действовать столь же эффективно. Но это вполне объяснимо: Хейваджиму явно заражали уже несколько раз. Заражали и вылечивали. А Франки же подвергся пока только одному укусу, и то – вирус в теле Суо не столь активен, как у чистокровного оборотня. Но именно поэтому именно его вирус способен заставить иммунную систему выработать антиген без лишнего риска. Франки пока точно не знает, какие преимущества у этого открытия, но если он доведёт дело до конца, то сможет не бояться быть заражённым каким-нибудь оборотнем. Тем более, что выработанный иммунитет Хейваджимы явно активен и против вируса другого вида: ведь кореец волк, а Франки сейчас проводит проверку с образцом вируса, превратившим Суо в лиса. Конечно, существует вероятность, что это какое-то исключение… но душа исследователя всё равно удовлетворена. Ни секс, ни изысканная еда, ни даже наркотический бред не могут встать даже рядом с этим неописуемым для постороннего чувством. Словно тебя уже признал весь белый свет. – Как… – вдруг до Франки доходит, что парочка на полу уже возобновила общение, – как ты можешь быть таким сильным?.. – Знал бы ты, – еле слышно отвечает оборотню Хейваджима, – сколько раз мне задавали подобный вопрос… Оглянувшись, Франки замечает, что рыжий оборотень уже сидит. Его сломанные кости явно встали на место. Да, это несомненное преимущество. Пусть Суо пока толком не знает всех возможностей своего тела, но уникальная регенерация быстро приводит его в порядок. И уже ничто не мешает ему добить своего противника… А этого Франки не хочется. В конце концов, Хейваджима пока единственный человек с полноценно выработанным иммунитетом к заразе оборотней. Если что-то пойдёт не так, и у Франки не выйдет подтвердить теорию о вирусе Суо и безопасном способе, именно Хейваджима станет его образцом. – Мальчики. Как насчёт того, чтобы помириться? Ясно же, что на вас обоих повлиял стресс. Снова подходя к ним обоим, Франки замечает, что глаза Суо больше не блестят, словно в лихорадке. Наоборот. Он будто сдулся. Поник. Плечи опустились, спина сгорбилась… Впрочем, не удивительно – сначала получил неожиданный отпор от него, Франки, а потом и вовсе от простого человека. А для юношей подобные удары по самолюбию весьма губительны. Нет, Франки бы не хотелось видеть этого самоуверенного юнца настолько разуверившимся в себе… ведь он нравится ему нахальным и властным, стремящимся подавить всех и вся. – Стресс? – переспрашивает Суо, подняв голову. Да уж, в нём больше не заметно не только желания драться, но и упоения собственной силой. Он словно вернулся в прошлое: к себе немощному, способному только язвить и изображать равнодушие к судьбе. Кажется, сейчас Суо снова вытащит из холодильника курицу недельной давности и начнёт меланхолично жевать её, забыв о дырке в животе и прочих мелочах. – Да, стресс. Почему-то Франки опережают. Ответ Суо получает от человека, лежащего в кресле – точнее, оборотня, принявшего вид человека. Если судить по заторможенной речи и вялости, Хан Шинву всё ещё находится под действием транквилизатора. Сбросив шерсть, он продолжает лежать неподвижно. Заметно, что даже удерживать глаза в открытом состоянии для корейца очень сложно. – Поясни, – просит Франки, подходя к нему и снова оттягивая веко и светя фонариком прямо в зрачок. – Для нас… – выдыхает тот, кося взглядом на неподвижно валяющегося на полу Хейваджиму, – невозможно постоянно находится в человеческом об-… облике. Это как если… запереть человека в офисе… и заставить работать круглые сутки… какое-то время он будет работать… а потом усталость и стресс начнут накапливаться… и в конце концов этот человек сойдёт с ума… наверное… по-крайней мере, именно это происходит с нами… если мы… не даём себе разрядку. – Что ты подразумеваешь под «разрядкой»? – Лес. Охота. Человеческая половина должна уступить звериной. Ведь кроме человеческих… у нас есть и другие потребности, которые… требуют выхода. – Но я бегал по городу в виде животного, – возражает Суо, поднимаясь на ноги и подходя ближе. И тем самым загораживая собой Хейваджиму. Кадык Хан Шинву проходится вверх-вниз по горлу. Похоже, ему трудно даже сглотнуть слюну. И всё же он пытается мотнуть головой. – Нет, это не то… твоя голова была забита… человеческими проблемами… а ты ведь только недавно обернулся… зверь внутри тебя… как долго он спал? – … Франки чувствует, что пропустил какую-то важную мысль. Или деталь. По крайне мере, он точно перестал улавливать смысл разговора. Какой зверь? Почему спал? – Не хочешь ли ты сказать… что превратившись в оборотня, Суо принял в себя какую-то… сущность? Невероятно, но Шинву кивает. – Я не был уверен… хотел подождать… но вероятно, что именно так. Мы рождаемся с разделённым сознанием. А заражение… оно не способно породить в теле заражённого… но переносит… тот, чей вирус ты использовал, Виктор… точнее, его тёмная половина… она сейчас в Суо. И ей нужен выход. Успокоительные могут помочь в первое время, но… если ничего не сделать – Суо свихнётся. – Да пустяки, – хмыкает тот, но в его виде всё ещё нет ни следа недавней самоуверенности и нахальства. – Мне просто надо отправиться в лес на прогулку? Как долго мне гулять? Снова Шинву мотает головой. И приподнимается на локте. Кивает на Хейваджиму. – Прежде всего помогите этому человеку. Или вместо того, что бы давать ответы, я отправлю вас в ад. У Франки возникает сильнейшее желание поёжится под этим холодным взглядом стальных глаз. Впервые кореец выглядит настолько грозно. Это не опаляющий огонь гнева, как у Суо, нет. Это холодная и подчинённая разуму ярость. Контролируемая. А потому в тысячу раз более опасная. Как хорошо, что у Франки нет причин опасаться её. – Не беспокойся. Хейваджима-сан крепче, чем может показаться, и просто так не умрёт. К тому же, твой подарок изрядно ускорил его регенерацию, однако… перевязать его всё же будет не лишним. Сказав так, Франки послушно направляется к Хейваджиме, по дороге подхватив из опрокинутого мешка сверток бинтов и ватных тампонов. – В каком смысле «твой подарок»? – прилетает запоздалое в спину. – В том самом, – разрывая рубашку Хейваджимы без особых усилий (на ней и так не осталось живого места), Франки пожимает плечами. – Ты, наверное, не знал, но человеческое тело способно выработать иммунитет даже к вашей инфекции. При условии, что ему не дадут дойти до конечной стадии. – Что ты хочешь этим сказать? – на этот раз подаёт голос Суо, притихший на какое-то время, а сейчас обернувшийся и пристально следящий за действиями Франки. – Типа как от гриппа? – Что-то в этом ро- – Он пытается этим сказать, – перебивает Франки Хейваджима, приподнимаясь над полом и находя взглядом Шинву. – Что теперь у тебя точно кончились отговорки.