Наши в Хогвартсе

— Мисс Северинова. Школа выделила вам деньги на покупку необходимой одежды. Завтра профессор Барбридж готова заняться вашим гардеробом. Занятия закончились, ученики разъехались по домам. В замке остались преподаватели и Алька. Теперь Снейпу не обязательно было вызывать её к себе в кабинет. Он мог видеться с ней в пустующей гостиной, где сейчас не было лишних свидетелей их разговоров. Впрочем, застать там Альку в течение учебного года было трудно — она терпеть не могла находиться в обществе учащихся Слизерина. — И потом мы поедем домой? — Да, — ответил Снейп, обратив внимание на это «домой», приятно задевшее его слух. Она сказала «домой», а не «к вам домой», значит, считает его дом своим. Почему-то этот факт нравился ему. А Алька даже не обратила внимания на эту свою оговорку. Все ведь разъехались по домам? Значит, и она тоже поедет домой, это же так просто… *** Вновь оказавшись в жилище Снейпа, Алька действительно почувствовала себя дома. Она не мешала профессору отдыхать в тишине, читая книги, зато активно помогала ему собирать травы или варить зелья. Ей нравилось также участвовать в кулинарных упражнениях Стинки, который, кажется, тоже обрадовался её возвращению. — Господин профессор, — как-то поинтересовалась Алька во время их прогулки за «лекарственным сырьём», как она называла эти гербарии, — а вы когда-нибудь на море отдыхаете? — Нет. — А почему? Снейп пожал плечами: — Не знаю. Никогда не был и считаю, что мне это не нужно. — Вы же сами не знаете, чего себя лишили! — горячо воскликнула Алька, — Море — это лучшее, что есть на свете… Её глаза затянулись мечтательной поволокой. Алька обожала море. Она могла бы жить там всё лето, и ей бы не надоело. Каждый год с родителями они выбирались в Крым. Каждый год Алька ждала встречи с морем, как со старым добрым другом. Теперь, когда разлука затянулась, она тосковала и мечтала о встрече с ним. И искренне не понимала, как можно не стремиться к морю, не любить его всем сердцем. «Ведь он никогда его не видел, поэтому и не понимает, что обкрадывает себя», — жалела Снейпа Алька. — Господин профессор, — она умоляюще взглянула на него, — а давайте съездим на море…. — И что мы там будем делать? — Снейп недовольно покосился на неё. Не было печали — тащиться на какое-то море. Зачем? — Ну-у… Загорать вы, конечно, не будете, — Алька окинула его оценивающим взглядом, — вам солнце противопоказано — обгорите мгновенно. Зато мы будем дышать морским воздухом, гулять по вечерам, когда солнце уже не будет жарким. Будем купаться в море, — в этом месте Снейп взглянул на неё с нескрываемым недоумением, — будем собирать там всякие интересные растения — вдруг пригодятся для зелий. Днём вы будете читать, сидя в тенёчке, а я буду загорать и купаться. А ночью мы будем смотреть на звёзды. Нет ничего прекраснее южного звёздного неба. А какие на море закаты! А облака… — мысленно Алька уже была там, на море, наслаждаясь всеми его прелестями. Голос Снейпа вывел её из мира грёз и вернул на землю: — Я не собираюсь тратить время на столь бесполезные занятия. Алька досадливо топнула ногой, понимая, что спорить и настаивать бесполезно. Однажды за ужином Стинки поставил на стол большой праздничный торт. Снейп, чуть приподняв бровь, взглянул на Альку: — По какому случаю сие великолепие? — День рождения у меня, — просто ответила Алька. — Почему же вы меня не предупредили? — Снейп почувствовал себя неловко. — А я, как вы, — улыбнулась Алька, разрезая торт, — угощайтесь, господин профессор. Она подала ему тарелочку с угощением. Снейп, задумчиво помешивая чай, произнёс: — Что ж… Я поздравляю вас. За мной подарок. Что бы вы хотели получить, мисс именинница? — Поездку на море. Хоть на пару дней, — эти умоляющие глаза могли растопить камень. — Далось вам это море, — голос Снейпа был недовольным, но в нём уже не было прежней твёрдости. — Ну, пожалуйста… — Чёрт с вами. На пару дней. — Ур-р-р-а-а-а-а!!! — Алька подпрыгнула, на радостях опрокинув стул на пол, а блюдечко с тортом — к себе на колени. — Да что ж вы так скачете? — Снейп ворчал, чтобы скрыть удовольствие, которое доставила ему Алькина радость. «Ничего, пару дней можно и потерпеть», — думал он, глядя на её счастливую рожицу. — И куда же мы с вами отправимся? — поинтересовался он. Алька задумалась. Ехать надо в места, ей знакомые. На заграничных курортах не были ни он, ни она. К тому же, толпы людей, шум и сутолока фешенебельного курорта вряд ли придутся ему по душе. Больше всего Альке нравилось отдыхать в тихом местечке недалеко от захолустного посёлка на западе Крыма. Там были живописные скалы, с которых открывались потрясающие виды на море, и закрытая со всех сторон бухточка с песчаным пляжем и свободным от гальки дном. И, главное, там не толпились курортники, от любопытных глаз которых ей придётся скрывать колоритную фигуру господина профессора. Она изложила ему свой план — жить в палатке на берегу моря в безлюдном месте. Снейп согласился, решив положиться на её опыт южного отдыха. — Скажите, господин профессор, мы сможем трансгрессировать в нужное место, если я попытаюсь показать его на карте? Или нужно мысленно представлять это место, чтобы туда попасть? — Вы мне покажете это место на карте и будете представлять его во время трансгрессии, чтобы точность попадания была максимальной. — И ещё вопрос. Как мы будем решать вопрос с питанием? Там не будет Стинки. Мы будем доставать продукты с помощью магии или покупать их? — Разумеется, покупать. «Доставать» — это значит, изымать их из определённого места и брать себе. Попросту — воровать. — Упс. Это значит, я регулярно где-то подворовываю сгущёнку? — Алька виновато вжала голову в плечи. — Выходит, так, — иронично усмехнулся Снейп. — Ладно, — кажется, этот факт не слишком озаботил Альку. — Тогда нам понадобятся деньги. — Это не проблема, — отозвался Снейп. — Но их нужно будет обменять на маггловские деньги. И не просто на маггловские, а на советские рубли. Живя в Хогвартсе, Алька немного отстала от жизни. О том, что Союз распался, она не знала до сих пор. — Хм. Тогда будем добывать продукты с помощью магии отсюда, из дому. Стинки будет их покупать, а мы призывать к себе. — Тогда пусть он их сразу и готовит. Чтоб нам не морочить голову с приготовлением пищи. И ещё. Мне нужен купальник, а вам плавки. — Что? — не понял Снейп. — Ну, такая одежда, чтоб купаться в море. На следующий день Алька со Снейпом трансгрессировали в Лондон к профессору Барбридж с некоторой суммой денег. Черити помогла обменять их на фунты, после чего Алька в одиночку отправилась в магазин за «пляжным прикидом». Она выбрала не только купальник для себя и плавки для него, но ещё и пляжную сумку, коврик для загорания, солнцезащитные очки, кепки с длинными козырьками, а также крем от ожогов и от комаров. Да, Алька была опытной курортницей. Разумеется, Черити она сказала, что ей пришлось купить себе новые босоножки, потому что из старых она выросла, а в кроссовках жарко. Зачем посторонним знать об их с профессором планах? *** Трансгрессировать им удалось точно в намеченное место. Это была та самая бухточка, где Алька отдыхала с родителями. Она сразу узнала её. Снейп взмахом волшебной палочки установил палатку в тени скалы. Войдя в неё, Алька обалдела. Это была вовсе не та тесная брезентовая конура, в которую приходилось забираться ползком, а по ночам синхронно поворачиваться на другой бок всем обитателям одновременно. Это был комфортабельный дом с двумя комнатами, кухней и удобствами в виде ванной и туалета. Вот это да! В таких условиях она жила бы на море круглый год! Наскоро переодевшись, Алька потащила Снейпа к морю. Ей не терпелось подарить ему всю эту безбрежную красоту, эти волны, ветер, шум прибоя, эти изумительные краски, этот простор, от которого дух захватывает… Он стоял на берегу, поражённый и восхищённый этим удивительным зрелищем. Его ноздри трепетали, ловя незнакомый, немного тревожный запах. Глаза щурились от обилия солнечного света, волосы развевались на ветру. Алька вручила ему кепку и очки, а сама с разбегу бросилась в море, раскрыв ему свои объятия. Прохладная вода встретила Альку ласковыми прикосновениями, как будто соскучившись по ней за время долгого отсутствия. Алька плескалась в волнах, не замечая ничего вокруг, вся отдавшись той дивной свободе, которую ощущаешь, только нежась в этих прохладных потоках, погружаясь в них или колыхаясь на поверхности, будто в уютной колыбели. Алька была счастлива. «Здравствуй, море! Наконец-то мы снова вместе!» — пела каждая клеточка её тела. Снейп, наблюдая как плещется в воде счастливая Алька, думал о том, что он правильно поступил, поддавшись на её уговоры. Разве можно было лишать такой радости ребёнка, у которого и так жизнь отняла достаточно много. Да и сам он оказался околдованным этим огромным и прекрасным явлением, название которому — море. *** Обещанные Альке два дня прошли, а Снейп ни словом не обмолвился о том, что пора уезжать. Днём он отсиживался в тени с книгой на коленях и освежающим напитком в руке. Утром и вечером, когда солнце не пекло, они с Алькой ходили гулять. Скалы тянули их обоих к себе, как магнитом. Их суровая красота, открывающиеся с них виды, тревожное величие этих огромных каменных глыб, как будто сброшенных в море чьей-то исполинской рукой, завораживали, манили и пугали одновременно. Вода у подножия скал в тихую погоду была столь прозрачной, что с высоты пятиэтажного дома просматривался каждый камушек на дне. Вечером Снейп с Алькой частенько усаживались почти у самого края обрыва, от чего она ощущала щекотную слабость под коленками и тревожное царапанье в районе солнечного сплетения. Но от этого лишь острее воспринималась красота заходящего солнца, отражённого в темнеющих волнах. Алька инстинктивно прижималась ближе к Снейпу, и тогда в его душе, наряду с восторгом от величественной картины заката зажигалось что-то тёплое, неуловимо-нежное и щемящее. Всё это было настолько ново и непривычно, что он теперь постоянно чувствовал себя на подъёме, как будто и не было в его жизни всего того тёмного и страшного, что давило на него непомерной тяжестью, не давая покоя и забвения. Иногда он, забывшись, обнимал её за плечи, легонько прижимая к себе и стараясь согреть. В эти моменты не было на свете человека счастливее Альки. Она замирала, опасаясь лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть его, чтобы он не опомнился и не убрал руку с её плеча. Случалось, они просиживали так до темноты, и тогда небо разворачивалось перед ними бесконечной россыпью звёзд. Алька любила астрономию, но всё-таки знала значительно меньше созвездий, чем Снейп. Он рассказывал Альке о звёздах, а его душа как будто расправляла крылья, впитывая в себя бесконечную, сияющую бездну. Они могли сидеть так часами, жадно вбирая в себя эти зрительные образы, запахи и звуки южной ночи, молча или болтая о разных пустяках, не думая о том, что можно говорить, а чего нельзя, не подбирая слова и не стараясь «поддеть» друг друга. Однажды, во время таких вечерних посиделок над обрывом, Алька спросила: — Господин профессор, скажите, а как вас называли в детстве, когда вы были совсем маленьким? Он хотел ответить «Не помню», но вместо этого у него, совершенно неожиданно вырвалось признание: — Мама называла котёнком. А отец — отродьем. И, мгновенно устыдившись своей откровенности, чтобы сгладить горечь, прозвучавшую в его словах, спросил: — А вас как? — Аленький. И ещё — ласточкой. Помолчав немного, Алька решилась продолжить: — За что ваш отец не любил вас? — Не знаю. Он был магглом. Они с мамой часто ссорились. Видимо, ему не нравилось, что я волшебник, как и она… — Сам он — отродье, — буркнула Алька, привычно прижимаясь к его плечу. В наступившей темноте ей не видна была горькая улыбка, искривившая губы Снейпа. *** — Господин профессор, вы бы хоть раз искупались! Быть на море и ни разу в воду не залезть — это же просто ненормально! Они сидели на берегу песчаной бухты, любуясь удивительными оттенками, в которые окрашивало облака заходящее солнце. — Зачем мне туда лезть? Я же плавать не умею. — Во-первых, это приятно, даже если не плавать, а просто постоять в воде. Вон она какая тёплая, — Алька пошлёпала босыми ногами по прогретой за день водичке, — а во-вторых, я могу вас научить плавать за один сеанс. Это несложно, на самом деле. Снейп молчал. Ну, как ему признаться, что он мучительно стыдится раздеваться при ней? На их пляж иногда приходили немногочисленные купальщики. Он видел, как они, совершенно не стесняясь, снимали с себя почти всю одежду и с наслаждением плескались в волнах. Но… как же ему, профессору, преподавателю вот так взять и снять с себя всё перед девчонкой, его ученицей и… Вот именно, «и». Он отводил глаза, всякий раз видя её в купальнике. Альке исполнилось четырнадцать. Ещё ребёнок, но ребёнок, у которого грудь уже стала наливаться, а бёдра округлились. Нет, у него при взгляде на мисс Эйлин никогда не возникали похотливые желания, но без смущения лицезреть её в купальнике он не мог. А уж раздеться при ней — и подавно. Неожиданно до Альки дошло. Как это случилось, она не поняла, но, взглянув на Снейпа, она вдруг почувствовала его смущение. — Господин профессор, вы меня стесняетесь, да? Тогда я отвернусь, а вы заходите в воду. А когда будете в воде, скажите, я тоже зайду и покажу, как нужно плавать. — Тогда я пойду переоденусь в эти ваши, как их? Плавки, — неохотно отозвался Снейп. Алька осталась на берегу, смущённо улыбаясь. Ей очень хотелось увидеть его в плавках, при этом было немножко стыдно и как-то томительно… Наконец он вернулся. Алька, как и обещала, повернулась спиной к морю. Она слышала, как медленно и осторожно заходил он в воду. Лёгкий плеск слышался всё дальше от берега. Наконец он позвал её. Алька обернулась. Снейп стоял в воде по самые плечи и медленно разводил руками, как будто привыкая к новым ощущениям. Алька быстро разделась и вошла в воду. — Водичка — прелесть, правда? Как парное молоко. Она нырнула и выплыла уже около него. — Смотрите, господин профессор. Вода держит вас сама. Вы не утонете, — Алька легла на воду «звёздочкой», потом «поплавком», — главное — не бойтесь опускать в неё лицо. Попробуйте! Он повторил за Алькой «звёздочку». У него получилось. — Теперь смотрите. Поднимите руки, лягте животом на воду и оттолкнитесь от дна ногами. Лицо в воде и скользите, сколько хватит дыхания, — Алька показала «стрелочку». Снейп в точности выполнил Алькину инструкцию. — Вот видите! Вы скользите по воде, и она вас держит. Теперь научимся дышать. Наклонитесь над водой, лицо в воду. Поворачивайте лицо набок — вдох. Опускайте в воду — выдох. Алька показала это упражнение. Он повторил. Ничего сложного. — Теперь присоединяем руки. Гребёте вот так. Под одну руку вдыхаете, под другую выдыхаете. И это оказалось просто. — А теперь отталкиваемся от дна, скользим по воде, гребём руками и дышим. И, желательно ещё ногами работать. Алька показала, что от него требуется. Снейп повторил. Чёрт возьми, неужели всё так просто? Он плыл, держался на воде и не тонул. Она, как и обещала, научила его плавать за один сеанс. И он даже забыл о своём смущении. Его студентка видела его практически голым, тощим и нескладным, при этом ничего страшного не произошло. — Вы замёрзли, господин профессор. Выходите, вытирайтесь и сушитесь, а я пока поплаваю, — заботливо заметила Алька. — Не бойтесь, я не буду подглядывать. Снейп улыбнулся и послушно вышел из воды. А Алька честно сдержала обещание, несмотря на то, что ей ужасно хотелось полюбоваться на своего профессора. *** Спустя несколько таких совместных купаний Снейп привык и, кажется, перестал стесняться. — Ну что, господин профессор, теперь освоим плавание на спине? Они плыли брассом и вполне свободно переговаривались в воде. — Давайте попробуем, — он, кажется, вошёл во вкус. Они встали на ноги. — Вот, смотрите, — Алька улеглась на воде на спину, свободно шевеля руками и ногами, а потом закинула руки за голову и положила ногу на ногу, — вода держит, это вы уже знаете. Попробуйте. Снейп попытался повторить, но стал уходить под воду, которая его почему-то не держала. — Вы напряжены. Расслабьтесь. Ну-ка, ложитесь ко мне на руки, — она вытянула руки ладонями кверху, — Давайте-давайте, не бойтесь. Снейп лёг на спину, Алька стала поддерживать его руками: — Не сгибайтесь. Выровняйте и расслабьте спину. Голову на воду. Вот так. Снейп лежал на воде, ощущая прикосновение маленьких крепких ладошек к своей коже. Она, фактически, держала его на руках. Он лежал перед ней во всей красе — бледный, костлявый, с впалой грудью, покрытой редкими чёрными волосками, с запавшим животом, в плавках, обтягивающих его «достоинства», с нескладными «паучьими» конечностями… Ему было стыдно за своё тело, неловко от своей кажущейся беззащитности перед ней и до боли приятно от её невинного прикосновения. А Алька крепко-крепко сцепила зубы, стараясь выровнять вдруг сбившееся дыхание, не выдать себя перед ним и не наброситься с поцелуями на это тело, забыв обо всём на свете. Усилием воли она заставила себя медленно и незаметно для него опустить руки, а он так и остался лежать на воде. Алька стояла рядом и улыбалась. — Господин профессор, вы уже больше минуты лежите без моей поддержки. Так что видите, вода вас держит. Снейп тут же провалился в глубину, вскочил на ноги и вскрикнув: — Ах вы обманщица! — брызнул на Альку водой. Она нырнула, подплыла к нему сзади и, схватив за ноги, утащила на дно. Они вынырнули лицом к лицу, задыхаясь и хохоча, долго брызгали друг на друга водой и пытались утопить один другого. Из воды вылезали вместе, не смущаясь, подначивая друг дружку, отфыркиваясь и улыбаясь. И лишь выйдя на берег, Алька заметила странную татуировку у него на руке. — Ой, что это у вас, господин профессор? — она не сводила глаз с его предплечья. — Чёрная метка, — помрачнел Снейп. — Чёрная метка? А что это такое? Они вытерлись полотенцами и быстро обсохли, применив высушивающее заклинание. — Чёрная метка — это знак, которым Волан-де-Морт отмечал своих слуг, — медленно произнёс Снейп. — Вы служили Волан-де-Морту? — Алька была поражена. — Да, — коротко бросил он. Ну вот, сейчас всё и закончится. Она осудит его и отвернётся, как когда-то… — А потом перешли на сторону Дамблдора? — Да. — А почему вы не сразу пошли за Дамблдором? Почему служили Волан-де-Морту? Что вас толкнуло на это? — Ну-у… Так получилось, что все мои враги оказались на стороне Дамблдора. Мне туда ход был заказан. А друзья оказались на стороне Волан-де-Морта… «Как у дАртаньтяна, — подумала Алька, — «меня осудят здесь и на меня косо посмотрят там…» Они уже оделись и медленно шли к палатке. — А чего вообще хотел этот Волан-де-Морт? — Власти. А ещё считал магглов низшими существами, которые должны служить волшебникам. И он ненавидел грязнокровок, — Снейп не собирался оправдываться в её глазах. — И вы пошли к нему, потому что там были ваши друзья, а у Дамблдора — ваши враги? — Да. — Но потом вы поняли, что совершили ошибку и перешли на другую сторону? — Да. Алька подумала немного и изрекла: — Каждый человек может ошибаться. Если он сумел признать свои ошибки и исправился, значит он — сильный человек. Снейп с интересом взглянул на Альку. Вот, значит, как она рассуждает. Что ж, посмотрим, что ты скажешь, узнав больше… — Ошибки бывают разными. Я раскаялся лишь тогда, когда из-за меня погибли люди. Я стал причиной их смерти, — его голос был глухим и безжизненным. Зачем он исповедуется перед этой девчонкой? Хочет получит отпущение грехов? — И теперь вы всё время вините себя в этом и не можете простить? «Мерлин, да откуда же ты всё знаешь? Как тебе удалось понять всё так быстро?» Снейп промолчал, отводя взгляд. Они уже пришли к палатке и уселись на прогретые за день камни, отдававшие теперь своё тепло. Солнце уже утонуло в море, становилось темно. Снейп смотрел на отливающий алым горизонт и ждал, когда же она наконец скажет, какой он негодяй и мерзкое чудовище. — Если вы совершили что-то плохое и имели мужество признать свою ошибку и раскаяться в этом, вы уже достойны прощения. Передо мной вы ни в чём не виноваты. Я знаю только одно. Вы —очень хороший человек, что бы ни случилось там, в вашем прошлом. Хорошие люди тоже имеют право на ошибки. Алькин голос неожиданно прервался. Темнота скрывала выражение их лиц, и Снейп был благодарен ей за это. Что-то сжало ему горло, так, что он не смог бы выдавить из себя ни звука даже под страхом смерти. Алька придвинулась ближе к нему, как там, на обрыве, и, не стесняясь, склонила голову ему на плечо. Снейп положил руку ей на плечо и, собрав все силы, тихо произнёс: — Спасибо. Роскошная южная ночь милосердно укрыла их своим таинственным пологом, сотканным из мириадов звёзд над их головами, из шума прибоя вдалеке и стрекота цикад, из лёгкого морского бриза и терпкого аромата степных трав, смягчая боль и затягивая душевные раны. И казалось, не было сейчас во всей Вселенной никого, кроме них, да этой волшебной, чарующей ночи. Эти двое, не нужные никому на свете, были нужны друг другу. И не было для них ничего на свете выше и бесценнее этого понимания, осознания своей общности и признания душевного родства. Каждый из них чувствовал, что теперь не одинок в этом мире. Южная ночь — волшебная ночь. Это Снейп осознал чётко. Теперь он был полностью согласен с Эйлин: море — это счастье. Только вот его всё время терзали сомнения, достоин ли он этого счастья? Ведь он приговорил себя к страданиям, не так ли? Тогда на каком основании он устроил себе этот отдых от мук? Почему ему так хорошо? Да потому, что этого захотела мисс Эйлин, его маленькая ведьма, дочь или сестра — неважно. Потому что она должна быть счастлива, а устроить это для неё пока может только он, Снейп. И не его вина, что рядом с ней и сам он немного отогревается и оттаивает душой. Разве можно не отогреться рядом с такой «печкой»? Им обоим трудно было прервать этот сказочный отдых. Но вскоре заштормило, пошли дожди, и это помогло им без сожаления покинуть гостеприимное побережье. *** После возвращения с моря их жизнь в доме Снейпа потекла своим чередом. Вот только Альке иногда стали сниться сны, в которых она осуществляла то, чего ей так захотелось тогда, когда Снейп лежал в воде на её ладонях. Она целовала его, а он во сне отвечал ей. От его ласк Альке было немножечко жутко и невыносимо приятно. Ей было стыдно перед профессором за эти сны и за то, что они ей нравятся. В то же время расстаться с ними Алька не согласилась бы ни за что на свете. Где-то в середине августа Алька притащила в дом котёнка. Маленький мокрый грязный комок весь трясся, открывал рот, но не издавал ни звука. — У него стресс, — пояснила Алька, — его мальчишки чуть в речке не утопили. Я отбила. Котёнка вымыли, накормили, отогрели и приласкали, купили для него лоток и поселили в картонную коробку. Он был абсолютно чёрным. Даже глаза ещё были тёмными по причине юного возраста. — Как вы собираетесь его назвать? — поинтересовался Снейп. — Сева. Севушка, — хитро улыбнулась Алька. — Вы что, издеваетесь? — нахмурился Снейп. — Почему? — искренне удивилась Алька. — Назвать кота моим именем! Вы же заберёте его в Хогвартс, и вся школа будет надо мной смеяться. — Во-первых, его зовут вовсе не как вас. У него старинное русское имя Всеволод, сокращённо Сева. А во-вторых, я быстро отобью охоту смеяться над вами у кого бы то ни было. Правда, Севушка? Алька погладила котёнка, и он заурчал, как трактор. Снейп махнул на всё рукой. Пусть называет, как ей хочется. Спорить всё равно бесполезно. Котёнок быстро научился выбираться из коробки. Место для сна он выбирал себе сам. С вечера приходил к Альке в постель, залезал к ней на грудь и умиротворённо мурлыкал. А после перебирался к Снейпу на подушку, долго вылизывался там, а потом начинал сооружать себе гнездо из его волос. Изгнать этого бесёнка с подушки было невозможно. Сколько раз Снейп ни сбрасывал его, котёнок всё равно возвращался обратно. Усталый Снейп, смирившись, засыпал, предоставляя котёнку полную свободу действий. Тот беспрепятственно вил гнездо из снейповых волос и затихал в нём до утра. Лето пролетело незаметно. Алька со Снейпом вернулись в Хогвартс, как обычно, за день до начала занятий. Новый учебный год обещал быть весёленьким. Хогвартс окружали дементоры.