Наши в Хогвартсе

Ещё никогда в своей жизни Алька с таким нетерпением не ждала окончания каникул. Всё время, не занятое чтением и зельеварением, Алька проводила в воспоминаниях о летнем отдыхе со Снейпом — в его доме и на море. Самого Снейпа она видела в Хогвартсе несколько раз, но ей эти встречи напоминали свидание Штирлица с женой — быстрый обмен взглядами, иногда с парой брошенных на ходу реплик, иногда вообще без слов. После этих встреч становилось особенно тоскливо и очень хотелось плакать. Правда, на её день рождения Снейп задержался в замке. Он привёз Альке новую книгу «Самые опасные зелья в истории» и торт от Стинки. А ещё подарил ей флакончик Феликс-Фелицис в виде изящного медальона, который можно носить на шее. Отдавая ей флакон, он сказал: — Эйлин, вам уже шестнадцать. Вы достаточно взрослая волшебница, и это налагает на вас определённые обязательства. Постарайтесь сдерживать свою тягу к спонтанным импровизациям. — Не могу ничего обещать, — улыбнулась Алька, — но я постараюсь. И, между прочим, это бестактно — напоминать женщине о её возрасте. Снейп уставился на неё, как на диковинное насекомое — со смесью удивления и интереса. Иронично улыбнулся, качнул головой и произнёс с немалой долей сарказма: — Мисс Эйлин, бестактно раздавать замечания преподавателям направо и налево. — Даже на каникулах? — хитро прищурилась Алька. — Даже на каникулах, — подтвердил Снейп. — Господин профессор, вы хоть чаю со мной выпьете? — вздохнула Алька, ни на что особо не надеясь. — Чаю — выпью, — неожиданно согласился он. — Тем более, что меня Стинки тортами не балует. — Это он зря, — осуждающе покачала головой Алька. — Передайте ему от меня, чтобы он не ленился, а регулярно пёк вам что-нибудь вкусненькое. Распустился там без меня! Вот приеду — надеру его длинные уши! Снейп не стал рассказывать Альке, кто теперь живёт с ним под одной крышей. Зачем лишний раз расстраивать девчонку? Стинки терпеть не мог нового жильца и наотрез отказывался готовить любые вкусности, только бы не кормить ими непрошенного гостя. Эльф скучал по Альке и не скрывал этого. Они пили чай с тортом, сидя в пустой слизеринской гостиной. Алька болтала без умолку, рассказывая ему, как она проводит время в замке. По её словам выходило, что ничего веселее летних каникул в Хогвартсе и быть не может. Снейп слушал вполуха, наблюдая за ней. «Она похорошела. — думал он, глядя на Альку, с удовольствием жующую торт. — А на море совсем бы расцвела», — с сожалением констатировал он. Ему не хотелось признаваться самому себе, что он сильно скучает по этой девчонке. Дом без неё казался пустым и тоскливым. «Привыкай, — безжалостно выговаривал себе Снейп. — Так теперь будет всегда. Нечего было привязываться к ней. Сам виноват. Теперь терпи». И он терпел. Закончив чаепитие, Снейп поднялся. — Проводите меня? — спросил он. — Уже? — в её голосе было столько разочарования и какой-то трогательной, совсем детской растерянности, что Снейп почувствовал себя негодяем, отнимающим у маленького ребёнка любимую игрушку. Знала бы она, с каким удовольствие он остался бы здесь с ней на весь день. И на всё лето. И… — Да. Мне пора, — просто ответил он. — Тогда… Конечно, провожу, — Алька со вздохом поднялась из-за стола. Они шли к воротам замка — Снейп чуть впереди, Алька на полшага позади. Она не сводила глаз с его профиля, продолжая без умолку болтать о всяких пустяках, как будто боялась, что, если она хоть на минуту закроет рот, повиснет пауза — тяжёлая и удушливая, и тогда ей ни за что не удержаться, чтоб не разреветься. А Алька не хотела реветь при нём. Она не должна его расстраивать. Ему и так нелегко, она же видит. Вон, как исхудал… И круги под глазами… Морщинка меж бровей стала резче… Они вышли за ворота. Альке всё-таки пришлось замолчать. Теперь она стояла перед Снейпом, глядя ему прямо в лицо, и не знала, что сказать. Разве можно словами передать то, что она чувствует? Ей хотелось обнять его, прижаться покрепче… Но разве имела она на это право? А он… Он тоже молча смотрел на неё, не зная, что сказать. Альке пришлось прийти к нему на помощь. — Спасибо вам, господин профессор. — Не стоит, — отозвался он. — До свидания, мисс Эйлин. — До свидания, господин профессор. Снейп отошёл на шаг и стремительно трансгрессировал, не в силах больше выносить этот бередящий душу пронзительный взгляд. А Алька медленно добрела до спальни, залезла в кровать, словно раненый зверёк в нору, свернулась там в дрожащий тугой комок и провела в этой позе несколько часов, не шелохнувшись, без слёз, без звука, вспоминая каждое его движение, каждый жест, взгляд, слово, боясь расплескать, забыть даже малюсенькую деталь их сегодняшней встречи. Никто из обитателей замка не видел её до следующего утра. В течение всего лета Алька получала письма от Рона и Гермионы, они приглашали её провести каникулы с ними, но о том, где они находятся, в письмах не было ни слова. На этот счёт Альку просветил Дамблдор, предложивший ей погостить в особняке на площади Гриммо, но узнав, кому принадлежит особняк, и кто в нём обитает, Алька наотрез отказалась. В общем, лето не задалось, и Алька с нетерпением ожидала, когда оно уже закончится. *** С начала нового учебного года Алька пребывала в приподнятом настроении, до тех самых пор, пока не посидела на первом уроке ЗОТИ. Кажется, традиция наживать себе врагов в виде преподавателей этого многострадального предмета, причём, с первого же занятия, вновь вернулась. А с Амбридж Альке даже поругаться не довелось. Она смотрела на эту «розовую жабу», как на полную идиотку. Кому она рассказывает детские сказки о достаточности теоретических знаний по ЗОТИ? Ей, Альке? У неё было ощущение, что из выпускного класса её перевели в детский сад. Кажется, год в этом плане обещает быть провальным. Хорошо, что у неё есть её профессор, который может научить гораздо большему, чем эта министерская крыса. А ещё за лето у Альки созрел план улучшения собственного финансового положения. Поскольку Снейп доверил ей власть над кабинетом зельеварения, Алька решила открыть в школе небольшой собственный бизнес — варка зелий на заказ. Прикинув, что наибольшим спросом будет пользоваться Амортенция, Зелье от прыщей и всякие косметические средства, Алька изготовила несколько пробников и успешно продала их в начале учебного года по вполне приемлемой для учащихся цене. Вскоре спрос на Алькины зелья стал превышать предложение, поэтому работы у неё прибавилось, времени на конфликты с дурой-профессором не оставалось вовсе, зато в кармане зазвенели сикли и кнаты. Однако, как оказалось, Алька недооценила эту мерзкую тварь. Несмотря на прошлогоднюю ссору, Алька вновь сблизилась с Гарри. Вся школа не верила его словам о том, что Волан-де-Морт возродился. Алька не просто верила, она знала это наверняка. Только, в отличие от Гарри, она никому не говорила об этом. А вот самому Гарри пришлось туго. Амбридж назначила ему отработку, и теперь он каждый вечер ровно в пять приходил в её кабинет. Алька первой заметила раны на руке Гарри, несмотря на то, что территориально была самой дальней из его друзей. Заметила, правда, чисто случайно, встретив Гарри на выходе из Большого зала. Тут же расспросила его о том, что происходит и вызвалась помочь. Алька поджидала Гарри недалеко от кабинета Амбридж в тот час, когда ему нужно было идти на отработку. Завидев его, она приложила палец к губам и махнула ему рукой, приглашая следовать за собой. За поворотом коридора Алька сунула в руку Гарри маленький флакончик с жидкостью и заговорщически шепнула: — Капни ей три-шесть капель этого в чай или в воду. — И что будет? — так же тихо поинтересовался Гарри. — Увидишь, — загадочно ответила Алька. Подлить зелье в чашку с чаем оказалось нетрудно — Амбридж довольно часто поворачивалась к нему спиной. Гарри скрипел пером, выводя ненавистные строчки, которые тут же кроваво проступали на его руке. Вечер проходил в полном молчании. «Почему же ничего не происходит? Неужели зелье не подействовало?» — думал огорчённый Гарри. Амбридж удовлетворённо косилась на его вспухшую руку. Наконец, она не удержалась от замечания: — Надеюсь, это научит вас отвечать за свои слова…. Продолжить она не смогла. После каждого её слова раздавался характерный треск, и в воздухе весьма скверно завоняло. Амбридж уставилась на Гарри расширившимися от ужаса глазами: — Что (тррр) это? (тррр) Гарри честно попытался сдержаться, но не смог. Его тело сотрясалось от хохота, из глаз катились слёзы. Амбридж попыталась выразить ему своё возмущение, но тут же замолчала, уловив, наконец, связь между собственными словами и газоотделением. — Во-о-н! (трррррр), — только и смогла выкрикнуть она. Гарри с хохотом выкатился из её кабинета, отбежал за поворот и привалился к стене, не в силах остановить приступ откровенного жизнерадостного ржания. Отсмеявшись, он направился в гриффиндорскую гостиную, по пути время от времени всхлипывая от подступающего к горлу смеха при воспоминании о случившемся. Его рассказ о том, что произошло с Амбридж, периодически перемежался собственным хохотом и хохотом его друзей. Гарри, не говоривший Гермионе о том, как именно проходит его отработка, сейчас не смог удержаться от удовольствия поведать ей о результатах применения Алькиного зелья. Все трое восхищались своей подругой, полностью признавая её заслуги в деле укрощения розовых жаб. Представление продолжилось на следующий день за завтраком. Когда Амбридж попыталась за столом заговорить с коллегами, пространство вокруг неё огласилось неприличными звуками и насытилось характерным амбре. Коллеги с изумлением уставились на неё. Профессор ЗОТИ побагровела, выскочила из-за стола и прошипев сдавленное: «Извините!» (трррррр) — бросилась вон из зала. Дружный взрыв хохота за учительским столом проводил её до дверей. За гриффиндорским столом послышались аплодисменты. Алька иронично ухмылялась, наблюдая издалека за Снейпом, который изо всех сил безуспешно пытался побороть приступ смеха, натягивая на лицо маску грозного недовольства, из-под которой то и дело проступал откровенный конский ржач. Уже одно это зрелище доставляло ей неимоверное удовольствие, не говоря уж обо всём остальном. В течение трёх дней школа была избавлена от счастья лицезреть Амбридж и слышать её мерзкий голос. Всё это время она безвылазно просидела в своей комнате. В первый день у неё были попытки покинуть это помещение, но каждый встреченный ею в коридоре человек, будь то студент или преподаватель, считал своим долгом обратиться к ней с вопросом, требующим пространного ответа. Забывшись, она открывала рот и… В общем, школа получила огромное удовольствие. По прошествии трёх дней, в течение которых Амбридж вычисляла автора шутки и вынашивала планы мести, наступил черёд карательных мер. Прежде всего досталось Гарри, как непосредственному исполнителю. Его рука после очередного посещения ненавистного кабинета воспалилась и кровоточила сильнее, чем раньше. Альке пришлось делать ему примочку из разных зелий, чтобы снять боль и воспаление. Но этого Амбридж было мало. Она понимала, что Гарри сам не мог сварить подобное зелье. Ей хотелось дознаться, кто снабдил его этим мерзким снадобьем. Она поинтересовалась у Снейпа, не знает ли тот, кто из его учеников мог сварить подобную гадость? На что Снейп высокомерно ответил, что ему некогда интересоваться, чем забавляются студенты в свободное от уроков время. Впрочем, ни для кого в школе не было секретом, кто из учащихся отличается самым творческим подходом к процессу варки и изобретения зелий. Поэтому у Амбридж в скором времени возникло стойкое убеждение, что автором злополучного зелья является именно мисс Северинова. Тем более, что про их дружбу с Поттером знала вся школа. И Амбридж вызвала Альку к себе в кабинет В назначенное время Алька, отправилась на свидание с Амбридж. Проходя мимо кабинета Снейпа, она заглянула внутрь и бодро отрапортовала: — Господин профессор. Меня тут Амбридж к себе вызвала. Скучно бабуле, чайку не с кем попить. И, видать, не с чем. Так вы уж подстрахуйте меня, не дайте в обиду сиротку. Если меня долго не будет, придите на помощь, вызволите из её когтистых лап. А то будет меня пытать, как Поттера, а у меня ручки нежные, мне их жаль. — Амбридж пытает Поттера? — Снейп приподнял бровь, внимательно приглядываясь к Альке. — Угу. Заставляет его писать особым пером, и всё, что он пишет, у него на руке процарапывается. Лицо Снейпа позеленело от гнева. Кто позволил этой твари издеваться над детьми? Пусть даже это будет Поттер… Всё равно. А теперь она взялась за Эйлин?! Да пусть только пальцем её тронет! Увидев выражение его лица, Алька посерьёзнела: — Не переживайте, господин профессор. Я не Поттер, за себя постоять сумею. — Держите себя в рамках, мисс, — он с тревогой взглянул на Альку, — не демонстрируйте слишком явно свои возможности. Это может вам навредить. — Но защищаться-то можно? — Альке разговор не нравился. — Можно, но не в полную силу. Я не хочу, чтобы вас выгнали из школы, мисс. — Да что вы меня всё время исключением пугаете? Что мне теперь — жопу ей лизать, раз она из Министерства?! — взорвалась Алька. — Выбирайте выражения, мисс, — поморщился Снейп. — Надеюсь, у вас хватит ума и осторожности не дать себя в обиду и не демонстрировать явно свою силу. Идите. Час продержитесь? — Постараюсь, — буркнула Алька. Амбридж встретила девочку ласковой улыбкой и предложила сесть. — Мисс Се-вье-ри-но-ва, — прочитала она Алькину фамилию по бумажке, — вы не догадываетесь, зачем я пригласила вас к себе? — Нет, госпожа профессор, — Алька была сама любезность. — Хорошо. Тогда, что вы можете сказать по поводу произошедшего инцидента? — Какого инцидента, госпожа профессор? С кем он произошёл? — Алька «включила дурочку». — Того, что недавно произошёл со мной, мисс, — Амбридж излучала невероятную доброту и терпение. — А-а-а… Я считаю, что вы, госпожа профессор, стали жертвой отвратительной шутки. Подобные выходки недопустимы по отношению к кому бы то ни было, а особенно к преподавателям. — Приятно слышать, что вы так считаете. Возможно, вы знаете, кто был автором этой шутки? — благосклонный взгляд в сторону Альки. — Откуда же мне это знать? — взгляд Амбридж был встречен сиянием честных Алькиных глаз. — Поговаривают, что среди учеников есть только один человек, способный сварить подобное зелье, — Амбридж пошла ва-банк. — Вы правы, госпожа профессор. Но сварить и использовать — это ведь разные вещи. Я никогда бы не позволила себе использовать зелье, явившееся неудачным продуктом моих упражнений в зельеварении. Тем более, использовать его на столь уважаемом человеке, представителе Министерства Магии! — слова «Министерство Магии» Алька произнесла таким тоном, что сразу было ясно — это слова с большой буквы. — Но я не могу отвечать за тех негодяев, у которых хватает наглости на подобные «шутки». Алька выпрямилась на стуле и сверкнула глазами, старательно изображая возмущение. — Хорошо, мисс, — Амбридж благосклонно улыбнулась. — Но для профилактики давайте-ка усвоим один урок. Сейчас вы возьмёте это перо, — указала она на стол, — и напишете им несколько слов, которые я вам продиктую. Алька с готовностью схватила перо, всем своим видом изображая энтузиазм и преданное ожидание. Амбридж, всё так же ласково улыбаясь, стала диктовать елейным голосом: — Я не должна врать. «А с фантазией у тебя не очень, — подумала Алька. — Могла бы выдумать что-то новенькое». Перо заскрипело по бумаге. Амбридж беспокойно дёрнулась и потёрла руку. Алька старательно выводила крупные буквы с сильным нажимом. Кисть профессора ЗОТИ покраснела. — Стойте! — гневно крикнула Амбридж. — Что вы себе позволяете? — Я? — удивление, написанное на честном Алькином лице было таким искренним, что только законченный циник мог бы заподозрить её в дурных намерениях. — Вы сами сказали — написать то, что вы продиктуете. Вот я и пишу. И Алька снова старательно заскрипела пером. — Остановитесь немедленно! Алька послушно замерла, буравя Амбридж преданным взглядом, полным ожидания и готовности исполнить любой её приказ. Та быстрыми мелкими шажками умчалась в смежную комнату, видимо, чтобы утихомирить боль в распухшей руке. Это, с её стороны, было стратегической ошибкой — Альке хватило секунды, чтобы вылить содержимое предусмотрительно прихваченного флакончика в стоящий на краю стола графин с водой. Вернувшись, Амбридж по-прежнему ласково взглянула на Альку и сказала: — Продолжайте писать, мисс. Алька снова заскрипела пером. Оно шло туго, значительно тяжелее, чем в первый раз. Алька чувствовала его возросшее сопротивление. Но и сила её ненависти к этой мерзкой жабе продолжала расти. Поэтому Амбридж вновь схватилась за руку и уже менее ласково произнесла: — Достаточно, мисс. Вы можете идти. — Всего доброго, госпожа профессор, — Алька чуть ли не книксен сделала, прощаясь с Амбридж у двери. Вернувшись в подземелье, Алька постучалась в комнату Снейпа и на его «Войдите» просунула голову в дверь и отрапортовала: — Господин профессор, не надо меня спасать. Я сама справилась. Её довольная рожица вызвала у Снейпа определённое беспокойство. — Зайдите сюда, закройте дверь и расскажите, как именно вы справились. Алька чинно вошла внутрь и с видом примерной девочки-отличницы стала рассказывать обо всём, что произошло в кабинете Амбридж. Рассказывала она красочно, в лицах — в ней явно чувствовался актёрский талант. Снейп, получая от рассказа истинное удовольствие, в глубине души испытывал тревогу за свою подопечную. Он понимал, что его Эйлин нажила себе серьёзного врага, справиться с которым будет ох как непросто. И всё же, слушая Альку, он улыбался, отдавая должное этой маленькой нахалке. Результатом Алькиного визита стало освобождение школы от Амбридж ещё на неделю. Кроме того, Снейп, по всей видимости, рассказал Дамблдору о её воспитательных методах — вызовы в её кабинет до поры до времени прекратились. Впрочем, радоваться было рано. Вскоре по распоряжению Министерства Магии Амбридж была назначена на должность Генерального инспектора Хогвартса. Раздражение против Амбридж росло у Гарри с каждой новой встречей с ней. А встречаться приходилось часто — Амбридж присутствовала на занятиях других преподавателей, инспектируя их. Алька, напротив, была корректна и сдержанна — сказывалась школа слизеринского декана. Поэтому ей удавалось избегать вечерних отработок у ненавистной «жабы», в то время как Гарри ходил к ней в кабинет почти так же регулярно, как на уроки. Его рука снова вспухла, и друзьям приходилось следить, чтобы он ежедневно отмачивал её в настойке растопырника. В один из таких моментов Гермиона и предложила Гарри учить всех желающих пользоваться на практике заклинаниями, выученными по книгам. Гарри долго отнекивался и даже рассердился на друзей за это предложение. Но через пару недель, подумав хорошенько, всё-таки согласился с их доводами. Желающие принять участие в этом проекте собрались в Хогсмиде, в трактире «Кабанья голова». Алька на этой встрече не проронила ни слова. Она сознательно отдала бразды правления Гарри, признав за ним право быть «руководящей и направляющей силой» их маленького, но решительного общества. Впрочем, с началом тренировок выяснилось, что главным тренером на этих занятиях будет всё-таки не Гарри. Слишком многое из того, что легко получалось у Альки, было ему недоступно. Всё-таки, уроки Снейпа дали ей очень многое. К тому же, Альку вполне устраивала роль «серого кардинала», в то время как официальным руководителем их крамольного кружка считался Гарри, а она формально числилась лишь участницей «Отряда Дамблдора». Всё-таки, было, было в ней что-то слизеринское. Алька понимала, что Снейп её за это не похвалит, но оставаться в стороне она не могла. Да и не хотела. Гарри не ревновал Альку к её успехам. Напротив, ему было приятно наблюдать за ней во время тренировок. Ему нравилась Алькина невозмутимость и спокойное осознание своей силы, которые выражались в особой плавности движений и какой-то взрослой отрешённости, лёгкой отстранённости от происходящего. С некоторых пор Гарри начал осознавать, что Ал для него — больше, чем просто друг. Значительно больше… Впрочем, общение с Чжоу Чанг тоже вызывало у Гарри странные и непривычные чувства. Кажется, обе эти девчонки нравились ему, каждая по-своему. И разобраться в этих чувствах оказалось для него очень непросто. Тем более, что разбираться в них постоянно мешали всё чаще повторяющиеся сны и видения, в которых Гарри сам себя видел в облике змеи. Хотя, только благодаря этим его видениям, Артур Уизли остался жив. Незадолго до Рождества Гарри, подслушав разговор Артура и Молли Уизли с Грюмом в больнице святого Мунго, с ужасом узнал, что означают эти его сны и видения. Он наблюдал их глазами Сами-Знаете-Чьей змеи. Неужели Волан-де-Морт овладел его сознанием?