Наши в Хогвартсе

Проснулась Алька от грохота, доносившегося по ту сторону двери. Её явно пытались открыть, используя силу заклинаний. И, кажется, нападавшие были близки к цели. Дверь тряслась и трещала под ударами заклятий. Алька вскочила и одним прыжком оказалась рядом со Снейпом, невозмутимо стоявшим посреди комнаты с палочкой в руке. — Камин проверяли? — спросила она. — Да, — кивнул Снейп. — заблокирован. — Давайте на всякий случай, к стене, — увлекла его за собой Алька, — спину прикроем. — Эйлин, только без глупостей, — предупредил Снейп. — Угу, — у Альки не было настроения отшучиваться. Дверь, наконец, поддалась и распахнулась. На пороге кабинета стояли двое неизвестных мужчин. «Наверное, авроры», — подумала Алька. За их спинами виднелись Слагхорн, Мак-Гонагалл и Кингсли. — Северус Снейп, — произнёс один из незнакомцев, презрительно кривя губы. — Вы арестованы по обвинению в пособничестве Волан-де-Морту. — Экспеллиармус! — Алька взмахнула рукой, в которой не было палочки. Именно это обстоятельство позволило ей выиграть время. Авроры не ожидали нападения от безоружной девушки. А Снейп стоял, опустив свою палочку вниз, всем своим видом показывая готовность подчиниться. Авроры были слишком уверены в своих силах. Их волшебные палочки оказались у Альки. Однако, стоявшие позади авроров Слагхорн, Кингсли и Мак-Гонагалл успели выставить Щитовые чары. Одновременно с этим Снейп произнёс: — Ступефай. Парализованные авроры отлетели назад, сбивая с ног тех, кто стоял за ними. Заклятия Мак-Гонагалл, Слагхорна и Кингсли, нацеленные на Альку со Снейпом, отлетели в стены, чиркнули по потолку и обдали всех градом мелких камушков. — Петрификус Тоталус. Заклятие Снейпа настигло всех. — Инкарцеро, — продолжила Алька. Теперь парализованные противники были крепко опутаны верёвками. — Соппоро, — закончил Снейп. Противники лежали на полу, парализованные, спящие и опутанные верёвками. Алька быстро перелила остатки зелья из котла в банку, сгребла в рюкзак все лекарственные снадобья, стоявшие на столе, закинула рюкзак за спину и подошла к Снейпу. — Идёмте, господин профессор. Они вышли за дверь, осторожно переступая через лежащие на полу тела. За дверью на них вдруг повеяло могильным холодом. В коридоре, преграждая путь к выходу, маячил дементор. Алька не медлила ни минуты: — Экспекто Патронум! Её голос был тих, спокоен и уверен. Серебристая лань, вырвавшись из волшебной палочки, встала между Алькой и надвигавшимся на неё дементором. — Экспекто Патронум! Снейп взмахнул своей палочкой, но вместо патронуса из неё вырвалась лишь небольшая серебристая струйка, тут же растаявшая в воздухе. Что за драккл? Он потерял силы, валяясь после укуса этой твари? — Экспекто Патронум! Тот же результат. Алька из последних сил удерживала волшебную палочку. Щит, создаваемый её Ланью, дрожал и искривлялся, по его поверхности пробегали яркие вспышки серебристых искр. Алька теряла силы. И тут Снейпа осенило. А может, воспоминание, обычно вызывавшее его патронус, перестало быть для него самым счастливым? Снейп сосредоточился, пытаясь отыскать в своей памяти тот миг, когда он был по-настоящему счастлив. — Экпекто патронум! Его серебристая лань, вырвавшись из кончика палочки, встала рядом с Алькиным патронусом и вдруг слилась с ним, превратившись в единое целое. Вспышка, озарившая коридор, по силе своей яркости напомнила самый мощный маггловский прожектор. От этой вспышки тело дементора лопнуло и разлетелось на миллион мелких лоскутков, которые стали постепенно оседать на пол, словно хлопья чёрной сажи. Алька замерла, не в силах оторвать глаз от этого зрелища. Медленно повернувшись к Снейпу, она открыла рот, изумлённо указывая рукой в сторону медленно кружащих в воздухе останков дементора, не в силах издать ни одного членораздельного звука: — А-а… э-э-э… Как? Но Снейп и сам молчал, поражённый увиденным. И тут глаза Альки начали постепенно округляться, в них загорался огонёк понимания и, наконец, задохнувшись от восторга, она сумела выдавить из себя лишь одно слово: — Море? Снейп молча кивнул. «Ничего себе - любовная магия», — удивлённо подумал он. Как бы в ответ на его мысль, Алька медленно и задумчиво произнесла: — Да-а… Это вам не Амортенцию по конфетам распихивать… С таким можно и против Волан-де-Морта выходить… Её слова поразили Снейпа. А что, если бы он тогда оказался рядом с Лили? Справился бы их сдвоенный патронус с этим чудовищем? «С Лили? — презрительно фыркнул внутренний голос. — Ты опять за своё? Да не вышло бы у тебя с ней ничего! Такое может случиться только с тем, кто тебя любит.С кем у тебя одно счастливое воспоминание на двоих. Да открой же ты глаза! Посмотри, девчонка за тебя готова жизнь отдать. А ты заладил — Лили, Лили… Идиот!» Впрочем, времени на разговоры с собственным внутренним голосом, у него не оставалось. — Идёмте, господин профессор, — позвала его Алька особенным, каким-то странно-бархатистым голосом. — Сейчас мы им устроим… дементоцид. Глаза у Альки горели, в них прыгали и бесновались тысячи сумасшедших бесенят. Алька, что называется, «поймала кураж». Именно в таком состоянии выигрываются чемпионаты и олимпиады. В таком состоянии штурмуются абсолютно неприступные крепости. И пусть люди в таком состоянии представляют собой находку для психиатров, называющих это состояние гипоманиакальным. Но именно в таком состоянии нет для людей ничего невозможного. Им в такие моменты и Феликс Фелицис без надобности. — Ни с кем из встречных в разговоры не вступаем. Валим всех, потом расколдуются, — отрывисто бросила Алька, хватая Снейпа под руку. — Следите за тылами, господин профессор. Они быстрым чётким шагом прошли по коридору, поднялись по лестнице, проскочили холл. В холле им встретился профессор Флитвик. — Ступефай! — не останавливаясь, бросила Алька. Парализованного Флитвика отбросило к стене. Алька видела, что Снейпу трудно идти. Всё-таки, он ещё был слишком слаб для подобных марш-парадов. Но держался молодцом. — Мобиликорпус, — тихонько произнесла Алька. Снейпа приподняло над землёй. Она обняла его за талию, положив его руку к себе на плечо, и потащила его по воздуху к воротам замка. — Что вы… — возмутился было он. — Тсс. Не возмущайтесь. Силы вам ещё понадобятся. Вон, смотрите. За воротами замка маячила парочка дементоров. Алька со Снейпом стояли рядом, обнявшись так же, как и по пути сюда. Их «Экспекто патронум!», сказанное хором, вызвало сдвоенный патронус такой силы, что у дементоров не было времени даже испугаться. Чёрное облако сажи, повисшее в воздухе, медленно рассеивалось от дуновений тёплого майского ветерка, в то время, как эти двое уже давно были очень далеко. Трансгрессировали они так же, как и стояли — в обнимку. Алька затащила их обоих сперва в Москву, потом во Владивосток. Следующим пунктом этой бешеной скачки был Сидней, затем Рио-де-Жанейро, а после Нью-Йорк. Алька путала следы. Но трансгрессия отнимает слишком много сил. Снейп чувствовал, что сейчас потеряет сознание. — Хватит, — тихо произнёс он. — Ещё разок — и всё, — пообещала Алька. И они очутились на берегу той самой бухты, совместное воспоминание о которой привело к таким потрясающим результатам. Алька усадила обессилевшего Снейпа на камень, разогретый майским, почти по-летнему жарким солнцем, и быстро поставила палатку на прежнем месте, в тени скалы. Уложив Снейпа на кровать, она снова дала ему выпить Укрепляющий раствор, а когда он уснул, отправилась окружать их участок Охранными чарами. Справившись с этим, Алька вернулась в палатку и уселась на кровати рядом с ним, собираясь просидеть здесь столько, сколько понадобится, охраняя его сон. Проснувшись под вечер, Снейп ощутил на себе какую-то тяжесть, мешавшую ему дышать. Снейп открыл глаза. Он лежал на боку. Рядом с ним на кровати полусидела Алька, завалившись набок и придавив его собой сверху. Она мирно спала, посапывая совсем по-детски, но тут же вскочила, стоило Снейпу пошевелиться. В первые секунды после пробуждения её глаза были мутными и непонимающими. Но вот они прояснились и засветились таким безбрежным, безоблачным счастьем, что у Снейпа в груди потеплело от их сияния. Эти глаза смотрели на него и сияли только для него. А источником, причиной этого сияния был он сам. И от этого было легко, весело и немного страшно. *** — Как вы себя чувствуете, господин профессор? Снейп приподнялся на локтях и медленно повернул голову из стороны в сторону. Шея не болела, голова не кружилась. Он чувствовал себя бодрым и вполне отдохнувшим. Правда, горло ещё першило, но стоило ли обращать внимание на подобные пустяки? — Вашими стараниями, — усмехнулся он, садясь в кровати, — А вы? — Жить буду, — бесшабашно улыбнулась Алька. — Что со мной сделается? Снейп встал. Голова неожиданно закружилась, он качнулся и не упал лишь благодаря тому, что ухватился за спинку кровати. — Вы ещё слишком слабы, господин профессор. Я вас совсем умотала своими скачками, — виновато вздохнула Алька. — Ничего. Это пройдёт. Он, пошатываясь, двинулся в направлении туалета. Алька нырнула ему под руку, подставив плечо и обняла сзади. — Пойдёмте, господин профессор. — Ещё чего не хватало! — возмутился он, освобождаясь от Алькиной опеки. - Я в состоянии справиться сам. — В туалете справитесь, — Алька не обратила внимания на его возмущение. — А по дороге потерпите меня, никуда не денетесь. И вообще, господин профессор. Я вас всякого видела, так что нечего тут… Лицо Снейпа, помимо его воли покрылось красными пятнами. Он недовольно фыркнул. Ишь ты, как она заговорила! Чувствует себя хозяйкой положения. Ну, ничего, вот пройдёт у него это головокружение, он наведёт здесь порядок. Подождав снаружи, Алька отвела его обратно в постель. — Выпейте это, — подала она ему флакон с питательной смесью, — а я пока бульон организую. Снейп не спрашивал, что находится в этом флаконе. Он доверял Альке. Было чертовски приятно впервые за столько лет расслабиться и ни за что не отвечать, переложив заботу о себе на кого-то другого. Впрочем, расслабляться было нельзя. — Эйлин, вы установили Охранные чары? — спросил он Альку, возившуюся на кухне. — Да, господин профессор. Не беспокойтесь, — отозвалась девушка. Он хотел спросить её ещё о чём-то, но мысли путались, сознание туманилось, а отяжелевшие веки никак не хотели подниматься. Когда Алька вернулась в комнату, Снейп снова спал. Она вздохнула. Подошла к нему и прислушалась к его дыханию. Кажется, это был обычный, нормальный сон. Алька сходила на кухню и поужинала в одиночестве. Выйдя из палатки, она прошлась вокруг неё, осматриваясь и прислушиваясь. Было тихо и, кажется, спокойно. Алька вернулась в палатку, решив, что спать им на всякий случай, надо по очереди. Усевшись на стул рядом с его кроватью, Алька наконец, беспрепятственно смогла рассмотреть его лицо, каждую его чёрточку, морщинку… Сколько же он пережил за этот год… А за всю жизнь? Сколько вообще может вынести человек? И почему ему одному досталось столько боли и страданий? Ведь их хватило бы на то, чтобы довести до сумасшествия или самоубийства с десяток обычных людей. А он… Он вынес всё, выстоял и выжил. Откуда в нём столько силы? Столько мужества? Разве можно его не любить? Да кого же и любить, если не его? Алька вглядывалась в это измученное, некрасивое лицо, чувствуя болезненное, надрывное, непреодолимое желание разбиться вдребезги, вывернуться наизнанку, быть изрезанной на мелкие кусочки — только бы избавить его от страданий, укрыть собой, заслонить своим телом от мук, от всей злобы и ненависти этого жестокого мира. Его нужно любить, любить изо всех сил, чтобы исцелить эту израненную, истерзанную, изорванную в клочья, но такую прекрасную душу. Даже если он не любит её. Пусть. Пусть любит, кого захочет. А она будет любить его. Нравится ему это или нет. И даже если он никогда не полюбит её, Альку, всё равно его лучшее воспоминание связано с ней. С ней, а не… Всю ночь Алька исходила нежностью, то покрываясь мурашками, то утопая в волнах душного жара, заливавших её с головы до ног. Её сердце то замирало, ухая куда-то вниз, то начинало колотиться часто-часто, готовое вот-вот выпрыгнуть наружу. За стенами палатки шумело море, воздух пах степью и водорослями, Северус был рядом с ней… Отчего ей так томительно и тревожно? Что это — счастье или только предчувствие его?